- Мы с женой согласны. Дочь не возражает тоже.
Вот это да.
- А вы не изменили своего решения, молодой человек?
- Нет, - ответил я, - но как вы сказали, мы обсуждаем мое предложение. Оно не только говорит о моей свадьбе, там должны быть существенные оговорки. В чем именно. Я заключаю с компанией договор, в котором говорится, что ровно через девять месяцев после свадьбы, я отрываю фирме изумрудное местонахождения, это и разумно, потому что зимы у нас очень долгие и почве надо отогреться. Во-вторых, за эти девять месяцев жена должна вести себя как подобает жене и не будет стремится к бегству или разводу...
- Но это не в нашей компетенции...
- Это необычный договор, господа, и юристы должны обдумать каждое наше предложение. Мы же решаем здесь вопрос о моей свадьбе, почему бы не подумать о целостности семьи.
Баер повернул голову к Шмиту и о чем то заговорил, по кабинету прошелся гул голосов и тут поднялся старик.
- Я считаю, что Игорь Степанович прав. Зачем делать свадьбу, чтобы сразу разводится. Мы заключим сделку, а жена вдруг возьмет, да уйдет. Значит фирма должна взять на себя обязательства, что этого не будет и разговор должен идти о неустойке в весьма больших размерах, при условии, если развод произойдет по вине жены или они разойдутся.
- Простите, но вы тоже за это должны отвечать?
- Да и у меня будет очень жесткий приговор. В этом случае, я отрекаюсь от своей дочери.
Присутствующие замерли.
- Тогда вопрос решен. Мы согласны заключить с вами договор, господин Соловьев, - подытожил Баер. - Прошу присутствующих, никому не сообщать о цели нашего совещания.
- А что сообщить мне служащим? - спросил я. - Все же видели, что я пошел сюда.
- Скажите, что мы вас переводим в начальники изыскательского отдела по Северо-западному региону.
Наконец то я в доме старика. Его жена, очень симпатичная женщина, улыбалась мне ослепительно белыми зубами.
- Так вот вы какой, Игорь Степанович.
- Какой?
- Молодой, энергичный. Мне Машенька говорила много хорошего о вас.
Надо же, а мне ничего хорошего. Чего она там несла, интересно?
- А где она сама?
- У себя в комнате. Вы к ней лучше сейчас не ходите, у нее очень плохое настроение, пойдемте лучше поговорим в гостиной.
В гостиной мы присаживаемся на диван.
- Игорь Степанович, разговор между нами. Я как мать Машеньки очень хочу ей счастья и естественно заинтересована в ее обеспеченности. Вы имеете какие- нибудь... сбережения, финансовые источники, чтобы моя дочь не жила в бедности?
- Я могу обеспечить вашу дочь, чем угодно. Даже купить для нее один из Канарских островов.
- Вы серьезно?
- Можете спросить у своего мужа, он подтвердит это.
Похоже я ее убил. Она растеряно смотрит на меня.
- Это правда?
- Да.
- Почему же муж мне ничего не сказал?
- Не знаю.
- Тогда прочему вы работаете простым инженером в институте? Имея такие деньги вы могли бы заняться чем-то другим.
- Я работаю уже не инженером, а начальником отдела. А в отношении чего-то другого... душа не лежит.
- Простите, откуда же тогда у вас столько денег.
- Зарабатываю...
Она ничего не поняла, но в ее глазах я поднялся на несколько ступенек в верх. В гостиную врывается парень, который охранял Машу в поезде.
- Кира Матвеевна, ваша дочь... А... это ты, - увидел он меня. - Чего ты здесь делаешь? Кира Матвеевна выгнать его?
- Успокойся, Николай. Ты теперь должен знать, Игорь Степанович жених моей дочери.
- Вот ты... Добился своего, значит. Что же поздравляю, а Марии Кирилловне сочувствую...
- Так что там с моей дочерью? - сухо спросила его мать Маши.
- Ваша дочь чуть не разбила голову служанке, бесится в комнате и ломает все что подвернется под руку.
- Вот... Видите, Игорь Степанович, я говорила вам, что у нее плохое настроение.
- Позвольте я с ней поговорю.
- Не знаю, сможете ли. Попробуйте, все таки вы ее жених.
- Иди, иди, она тебе сейчас глаза выцарапает, - напутствует меня охранник.
В комнате бедлам. С кровати скинуты простыни и одеяла, пуфики перевернуты, пол замусорен осколками стекла и разбросанной одежды.
- Здравствуйте, Мария Кирилловна.
Она сидит в ночной рубашке перед трюмо и смотрит на меня через зеркало.
- Зачем вы пришли?