- Брательники просили, ты-де всех речистей, потому-де самому ты и зачинай. С общего, значит, совета всей артели мы с Карпом да с Софронкой пошли. Что ж, ведь я, кажись, говорил с ним по-хорошему?
- По-хорошему! А как загалдели, так орал пуще всех да еще рукава засучал...- сказал приказчик.
- Рукавов я не засучивал, Василий Фадеич, а что кричать, точно кричал... Так разве я один? - говорил Сидор.
- Полно растабарывать-то. Неси скорей, а я пачпорт отыщу.
Сиял от радости Сидор, сбежал в мурью и минут через десять вылез оттуда в истоптанных лаптях, с котомкой за плечами и с сапогами в руках. Войдя в казенку, поставил он сапоги на пол, а шапку и платок на стол положил. Молча подал приказчик Сидору паспорт, внимательно осмотрев перед тем каждую вещь. Сидор взял паспорт, приосанился и уж не так робко и покорно, как прежде, сказал:
- Ты уж мне, Василий Фадеич, какую-нибудь шапчонку пожертвуй.
- Где мне про тебя шапок-то набраться? - строго взглянув на него, вскликнул приказчик.- Вот еще что вздумал!
- Да как же я по ярманке-то без шапки пойду? Там казаки по улицам так и шныряют,- пожалуй, как раз заподозрят в чем да стащут меня...
- Слезь в мурью да украдь у кого-нибудь картуз либо шапку,- молвил Василий Фадеев.- А то вдруг шапку ему пожертвуй. Выдумает же!
- И то, видно, украсть... Счастливо оставаться, Василий Фадеич,- сказал Сидор.
- С богом,- пробурчал приказчик, взял перо и наклонился над бумагами.
Сидор в лаптях, в краденом картузе, с котомкой за плечами, попросил одного из рабочих, закадычного своего приятеля, довезти его в лодке до берега. Проходя мимо рабочих, все еще стоявших кучками и толковавших про то, что будет, крикнул им:
- Прощайте, братцы!
- Куда ты, Сидор, куда? - закричали рабочие, прибегая к нему.
- Сбежать задумал,- молвил Сидор.- Так-то сходнее: и спина целей и за работу седни же...
- А деньги-то?
- Пес с ними! Пущай анафема Маркушка ими подавится,- молвил Сидор.Денег-то за ним не сполна шесть целковых осталось, а как засадят недели на две, так по четыре только гривенника поденщину считай, значит пять рублей шесть гривен. Один гривенник убытку понесу. Так нешто спина гривенника-то не стоит. Рабочие захохотали.
- Ну, прощай, Сидор Аверьяныч, прощай, милый человек,- заговорили они, прощаясь с товарищем.
- А пачпорт-от как же? - спросил его Карп Егоров.
- Пес с ним! - молвил Сидор.- И без него проживу ярманку-то. У меня купцы есть знакомые - примут и слепого. И, сев в косную, поплыл к песчаному берегу.
- А ведь Сидорка-от умно рассудил,- молвил парень, что знаком был с линьками самарскими, казанскими и макарьевскими.- Чего в самом деле?.. Айда, ребята, сбежим гуртом... Веселее!.. Пущай Маркушка лопнет с досады!
- А расчет-от? А деньги-то? - заговорили рабочие.
- Мне всего три целковых получки... А как засадят, так в самом деле накладно будет... Дороже обойдется... Я сбегу.
- А пачпорт-от как же?.. Васька Фадеев нешто отдаст? - спрашивали у него.
- Я из слепых, да и Сидорка-от тоже никак. Эй, ребята!.. Кто слепой да у кого денег много забрано - айда!..
И полез в мурью снаряжаться. С ним сбежало еще десятеро слепых. Те слепые, у которых мало денег было в заборе, не пошли за Сидоркой, остались. Он крикнул им из лодки:
- Дурни!.. Хоть бы и вовсе заборов не было, и задатков ежели бы вы не взяли, все же сходнее сбежать. Ярманке еще целый месяц стоять - плохо-плохо четвертную заработаешь, а без пачпорта-то тебя водяной в острог засадит да по этапу оттуда. Разве к зиме до домов-то доплететесь... Плюнуть бы нам, братцы слепые!.. Эй помянете мое слово!..
- А ведь он дело сказал,- заговорили рабочие.
- Сбежать точно что будет сходнее,- тосковала они.
- Что ж, ребята?.. Айда, что ли?..- почти уж у берега закричал отплывший слепой.
- Айда!.. Айда, ребята! - закричали зычные голоса, и много бурлаков кинулись в мурьи сбираться в путь-дорогу.
На шум вышел из казенки заснувший было там Василий Фадеев.
- Что такое? - спросил он.
- Слепые сбежали,- ответили ему. Взглянул приказчик на реку - видит, ото всех баржей плывут к берегу лодки, на каждой человек по семи, по восьми сидит. Слепых в смолокуровском караване было наполовину. На всем Низовье по городам, в Камышах (Камышами называются берега Волги и острова на ней в Астраханской губернии. ) и на рыбных ватагах исстари много народу без глаз (Глаза - паспорт на языке бурлаков, а также на языке московских жуликов, петербургских мазуриков. ) проживает. Про Астрахань, что бурлаками Разгуляй-городок прозвана, в путевой бурлацкой песне поется:
Кому плыть в Камыши
Тот паспорта не пиши,
Кто захочет в Разгуляй
И билет не выправляй.
Рыбные промышленники, судохозяева и всякого другого рода хозяева с большой охотой нанимают слепых: и берут они дешевле, и обсчитывать их сподручней, и своим судом можно с ними расправиться, хоть бы даже и посечь, коли до того доведется. Кому без глаз-то пойдет он жалобиться? Еще вдосталь накланяется, только, батюшки, отпустите. Марко Данилыч слепыми не брезговал - у него и на ловлях и на баржах завсегда их вдоволь бывало... Потому, выгодно.
- Ах, дуй их горой! - вскликнул Василий Фадеев.- Лодки-то подлецы на берегу покинут!.. Ну, так и есть... Осталась ли хоть одна косная? Слава богу, не все захватили... Мироныч, в косную!.. Приплавьте, ребята, лодки-то... Покинули их бестии, и весла по берегу разбросали... Ах, чтоб вас розорвало!.. Ишь что вздумали!.. Поди вот тут - ищи их... Ах, разбойники, разбойники!.. Вот взодрать-то бы всех до единого. Гляка-сь, что наделали!...
Василий Фадеев не горевал: и хозяин не в убытке, и он не в накладе. Притом же хлопот да привязок от водяного за слепых избыли. А то пошла бы переборка рабочих да дознались бы, что на баржах больше шестидесяти человек беспаспортных, может из Сибири беглых да из полков,- тогда бы дешево-то, пожалуй, и не разделались. А теперь, слава богу, всем хорошо, всем выгодно: и хозяину, и приказчику, и слепым. Зрячим только не было выгоды: пригорюнились они, особливо Карп Егоров с племянником. Вместе с Сидором зачинщиками Марко Данилыч их обозвал - им первым отвечать.
- Батюшка, Василий Фадеич, пожалей ты нас, дураков, умоли Марка Данилыча, преклони гнев его на милость!..- вопили они, валяясь в ногах у приказчика.
Другие бурлаки тоже не чаяли добра от водяного. Понадеясь на свои паспорта, они громче других кричали, больше наступали на хозяина, они же и по местам не пошли. Теперь закручинились. Придется, сидя в кутузке, рабочие дни терять.
- Ничего я тут не могу сделать,- говорит Василий Фадеев бурлакам.
- Как же не можешь? Вся сила в тебе... Ты всему каравану голова... Кого же ему, как не тебя, слушать! - кланялись и молили его рабочие.
- Сговоришь с ним!.. Как же!..- молвил Василий Фадеев.- Не в примету разве вам было, как он, ничего не видя, никакого дела не разобравши, за сушь-то меня обругал? И мошенник-от я у него, и разбойник-от! Жиденька!.. Веслом, что ли, небо-то расшевырять, коли солнцов нет... Собака так собака и есть!.. Подойди-ка я теперь к нему да заведи речь про ваши дела, так он и не знай что со мной поделает... Ей-богу!
- Нет, уж ты, Василий Фадеич, яви божеску милость, попечалуйся за нас, беззаступных,- приставали рабочие.- Мы бы тебя вот как уважили!.. Без гостинца, милый человек, не остался бы!.. Ты не думай, чтобы мы на шаромыгу!..
- Полноте-ка, ребята, чепуху-то нести,- молвил отходя от них, приказчик.Да и некогда мне с вами растабарывать, лепортицу велел сготовить, кто сколько денег из вас перебрал, а я грехом проспал маленько... Пойти сготовить поскорее, не то приедет с водяным - разлютуется.
И ушел в свою казенку.