- Отовсюду купцы дочерей да племянниц сюда привозят,- шутливо продолжал Смолокуров.- И господа тоже; вот и я тебя привез... Товар у меня без обману, первый сорт!.. Глянь-ка в зеркало - правду ль я говорю?..
Кто-то кашлянул в соседней горнице. Выглянул туда Марко Данилыч.
- Добро пожаловать,- весело сказал он.- А мы еще за чаем. С дороги, должно быть, долгонько, признаться, проспали... Милости просим, пожалуйте сюда!
И ввел Петра Степаныча в ту комнату, где Дуня с Дарьей Сергевной за чаем сидели.Обе встали, поклонились. Дуня вспыхнула, но глаза просияли. Дарья Сергевна зорко на нее посмотрела.
- Садитесь-ка к столику, Дарья Сергевна, да чайку плесните дорогому гостю. Подвинь-ка, Дунюшка, крендельки-то сюда и баранки сюда же. Аль, может быть, московского калача желаете? - ласково говорил Смолокуров, усаживая Петра Степаныча.
- Напрасно беспокоитесь,- отвечал Самоквасов,- я уж давно отпил.
- От чаю, сударь, не отказываются,- молвил Марко Данилыч,- особенно здесь, у Макарья. Здесь весь самый главный чайный торг. Ну как дела? Расторговались ли?
- Да ведь я без дела здесь. Марко Данилыч, так попусту проживаю. Покамест не отделен, делов своих у меня нет, и за чужими напоследях что-то неохота и время-то терять.
- Не чужие, кажись бы, дела-то? - молвил Марко Данилыч.
- В Ярославле последнюю дядину порученность выполнил,- такой у нас уговор был,- ответил Самоквасов.
- Раздел-от скоро ли? - немножко помолчав, спросил Марко Данилыч.
- Да вот после Макарья,- ответил Петр Степаныч.- Сведет дядя годовые счета, тогда и разделимся.
- Тимофей-от Гордеич приедет на ярманку?
- Ко второму спасу,- нехотя ответил Петр Степаныч.- Нельзя ему не приехать, расчеты тоже надо свести, долги кой-какие собрать.
- Платежи-то, говорят, ноне будут тугоньки,- заметил Смолокуров.
- Толкуют, что не больно подходящие,- рассеянно отозвался Самоквасов.
- А покончивши с дяденькой, как располагаете?.. Рыбкой не займетесь ли? с улыбкой спросил гостя Марко Данилыч.
- Не знаю еще как вам сказать... Больно уж вы меня тогда напугали, в Комарове-то,- ответил Петр Степаныч.- Не совладать, кажись, с таким делом... Непривычно...
- Напрасно так говорите,- покачивая головой, сказал Смолокуров.- По нонешнему времени эта коммерция самая прибыльная - цены, что ни год, все выше да выше, особливо на икру. За границу, слышь, много ее пошло, потому и дорожает.
- Рыбы-то, сказывают, меньше стало,- заметил Петр Степаныч.- Переводится. Пароходы, что ли, ее, слышь, распугали.
- Как на это сказать? - раздумчиво отозвался Марко Данилыч.- Красной рыбы точно что меньше стало. От пароходов ли это, от другого ли чего - бог ее знает. А частиковой не выловишь. От Царицына по воложкам да по ильменям (Воложка - рукав Волги. Ильмень - озеро, образующееся от разлива вешней воды, с берегами, поросшими камышом, тростником и мокрою порослью. Озером на низовье Волги зовут только соленое, пресноводному имя - ильмень. ) страсть ее что, а ниже Астрахани и того больше. У меня хоть на ватагах взять - ловы имею большие, а разве с осетра аль с белужины главную пользу получаю? Не было бы частику, все бы рыбное дело хоть брось. Первое дело судак, да еще вот бешенка пошла теперь в ход (Рыба Cyprinus cultratus, иначе "волжская сельдь". Ее множество. Прежде считали рыбу эту вредною, стали ловить не больше сорока лет тому назад. ). Вечор справлялся, красной рыбы: осетра, белуги, севрюги, да икры с балыками все-то сот на шесть тысяч на Гребновской наберется, а частику больше трех миллионов.
- Все это так... Однако ж для меня все-таки рыбная часть не к руке, Марко Данилыч,- сказал Самоквасов. - Нет, как, бог даст, отделюсь, так прежним торгом займусь. С чего прадедушка зачинал, того и я придержусь - сальцом да кожицей промышлять стану.
- Заводы-то как поделите? Ведь их в разны руки нельзя,- спросил Смолокуров.
- Как-нибудь да поделим,- молвил Петр Степаныч.- Я и на то, пожалуй, буду согласен, чтоб деньгами за свою часть в заводах получить... Новы бы тогда построил...
- В Казани же?
- Нет, по нонешним обстоятельствам, с салом сходней будет в Самаре устроиться... Кожей, пожалуй, можно на старом пепелище,- ответил Самоквасов.
- Давай бог, давай бог!- радушно промолвил Марко Данилыч.- А по-моему, чего бы лучше рыбная часть... Коммерция эта завсегда с барышом! Право.
- Нет уж увольте, Марко Данилыч,- с улыбкой ответил Петр Степаныч.- По моим обстоятельствам, это дело совсем не подходящее. Ни привычки нет, ни сноровки. Как всего, что по Волге плывет, не переймешь, так и торгов всех в одни руки не заберешь. Чего доброго, зачавши нового искать, старое, пожалуй, потеряешь. Что тогда будет хорошего?
- Ну, как знаете,- с небольшой досадой молвил Смолокуров и, встав со стула, к окну подошел.
- Батюшки светы! Никак Зиновий Алексеич?..- вскрикнул он, чуть не до половины высунувшись из окошка.- Он и есть! Вот не чаял-то! И, подойдя к двери, кликнул коридорного:
- Слушай-ка, друг любезный, добеги, пожалуйста, до крыльца - тут сейчас купец подъехал, высокий такой, широкоплечий, синий сюртук, седа борода. Узнай, голубчик, не Доронин ли это Зиновий Алексеич. Пожалуйста, сбегай поскорее... Ежели Доронин, молви ему: Марко, мол, Данилыч Смолокуров зовет его к себе.
- Да они у нас в гостинице стоят,- сказал коридорный.- Другу неделю здесь проживают. В двадцать первом и в двадцать втором номере, от вас через три номера. С семейством приехали.
- Как? И с семейством? - вскликнул Марко Данилыч.- И с женой и с дочками?
- Так точно-с, и с супругой с ихней и с двумя барышнями.
- Спасибо, любезный. На-ка тебе. И, вынув из кармана какую-то мелочь, сунул ее коридорному; тот молча поклонился и тотчас спросил:
- Еще чего не потребуется ли вашему степенству?
- Нет, покамест, кажись, ничего... А вот что: зайди-ка ты к Зиновью-то Алексеичу, молви ему, что и я у вас же пристал.
- Слушаю-с,- сказал коридорный и полетел вон из горницы, ухарски размахивая руками.
- Вот тебе, Дунюшка, и подруги,- молвил Марко Данилыч, весело обращаясь к дочери.- Зиновий Алексеич великий мне приятель. Хозяюшка его, Татьяна Андревна, женщина стоющая, дочки распрекрасные, скромные, разумные, меньшая-то ровесница тебе никак будет, а большенькая годом либо двумя постарше... Вот уж ознакомитесь... Сегодня же надо будет повидаться с ними.
- Какой это Доронин? - спросил Петр Степаныч.- Не из Волжска ли?
- Волжской,- подтвердил Смолокуров.- Пшеном торгует. А нешто вы его знаете?
- Большого знакомства не имел, а кой у кого встречались,- ответил Петр Степаныч.- Мельница еще у него на Иргизе, как раз возле немецких колоний.
- Самый он и есть,- молвил Марко Данилыч.- Зиновий Алексеич допреж и сам-от на той мельнице жил, да вот годов уж с пяток в городу дом себе поставил. Важный дом, настоящий дворец. А уж в доме - так чего-чего нет...
- С большим, значит, капиталом?- спросил Самоквасов.
- С порядочным,- кивнув вбок головой, слегка наморщив верхнюю губу, сказал Смолокуров.- По тамошним местам он будет из первых. До Сапожниковых далёко, а деньги тоже водятся. Этто как-то они, человек с десяток, складчину было сделали да на складочны деньги стеариновый завод завели. Не пошло. Одни только пустые затеи. Другие-то, что с Зиновьем Алексеичем в долях были, хошь кошель через плечо вешай, а он ничего, ровно блоха его укусила.
- Много в Волжске-то таких богачей?- спросил Самоквасов.
- Есть,- ответил Марко Данилыч.- Супротив таких, каков был Злобин аль теперь Сапожников, нет, а вот хоть бы Зиновья Алексеича взять - человек состоятельный, по всей Волге известен.
Такие разговоры вели меж собой Марко Данилыч с Самоквасовым часа два, если не больше. Убрали чай, Дарья Сергевна куда-то вышла. Дуня села в сторонке и принялась вязать шелковый кошелек, изредка вскидывая глазами на Петра Степаныча. В мужские разговоры девице вступать не след, оттого она и молчала. Петр Степаныч и рад бы словечком перекинуться с ней, да тоже нельзя - не водится.
Зато его карие очи были речисты. Каждый украдкою брошенный на Дунюшку взор приводил ее в смущенье. От каждого взгляда сердце у ней ровно вздрагивало, а потом сладостно так трепетало.