Примолк Петр Степаныч, молчал и Патап Максимыч. Спустя немного времени Чапурин сказал:
- Чего таиться-то? Дело задумано нехудое. Груне я так и говорил: она ведь мне все рассказала.
- Ежели Аграфена Петровна вам рассказала, так мне таиться не приходится. Да, Патап Максимыч, сдается мне, что попал я на добрую стезю.
- Справедливо. Дай бог совет да любовь, а при них и счастье придет,молвил Патап Максимыч.- Как насчет свадьбы располагаешь? Когда думаете делом-то совсем покончить? - Хотелось бы тотчас после Крещенья, только не знаю, управимся ли,- отвечал Петр Степаныч.- Домик в городе присмотрел, надо купить его да убрать как следует, запасы по хозяйству тоже надо сделать, прислугу нанять, лошадей завести, экипажи купить. Мало ль сколько дела, а на все время требуется.
- Свадьбу-то где думаете играть? - помолчав немного, спросил Патап Максимыч.
- В городе. Стану Сергея Андреича и Марфу Михайловну просить, чтоб они из своего дома невесту к венцу отпустили,- сказал Петр Степаныч.
- Та-а-к,- протянул Патап Максимыч.- Ладно придумано, лучше не надо. Завтра поутру надо будет мне с Груней покалякать, а потом повидать невесту. Хоть не родная, а все-таки не чужая. Долго ль здесь располагаешь прожить?
- Надо будет Ивана Григорьича дождаться,- ответил Петр Степаныч.
- Что ждать-то его? Не скоро воротится, до самого Николы, может, проездит, а тем временем дело-то у тебя будет ни взад, ни вперед,- сказал Чапурин.По-моему бы, вот как: помилуйся денька три-четыре с невестой, да и поезжай за дела приниматься. Скучно станет, сюда дорога не запала, опять же и близко хоть каждо воскресенье к невесте приезжай. Таков мой совет. Опять же и то надо сказать, что в добрых людях не водится, чтобы жених с невестой долго под одной кровлей жили. Видеться хоть каждый божий день видайтесь, а жить в доме не приходится. Осудят, а попадешь кумушкам на язычок, того наплетут, что тошно станет и слушать-то.
Тяжело вздохнул Самоквасов, но согласился с Патапом Максимычем. А уж как бы не хотелось ему разлучаться с невестой. Весь бы день с утра до вечера сидел с ней да любовался на ее голубые глаза, стройный стан а девственные перси.
- Однако, парень, не пора ли спать? Пойдем-ка, друг, опочив держать,сказал Чапурин, отходя к воротам. Самоквасов следом за ним пошел.
На другой день Патап Максимыч долго беседовал с Аграфеной Петровной. Обо всем переговорили насчет Дуниной свадьбы. Груня согласилась на все, кроме одного только.
- Как это можно отпускать под венец невесту от Сергея Андреича? - сказала она.- Конечно, дом у него большой, а все-таки всем нам не поместиться. Смекни-ка, сколько на свадьбу-то наедет гостей. Стесним только Сергея Андреича.
- Как же быть-то? - в раздумье спросил Патап Максимыч.- Ты ведь у меня разумница, скажи, как, по-твоему, это дело поглаже обладить?
- По-моему, вот бы как,- ответила Аграфена Петровна.- Нанять в городе большую, просторную квартиру на месяц либо на два и перед свадьбой туда всем переехать. Оттуда отпустим и невесту.
- Ладно-то оно ладно,- покачивая головой, сказал Чапурин.- Только по скорости вряд ли такую квартиру найдешь. Да и сдерут же за нее.
- Насчет денег нечего думать. Дуня за все заплатит,- сказала Аграфена Петровна.- А ежель подходящей квартиры в городе не найдется, в гостинице остановимся. Только зараньше надо нанять сколько надо горниц.
- И то правда,- молвил Патап Максимыч.- Теперь как насчет приданого?
- О приданом еще не говорила я с Дуней,- ответила Аграфена Петровна.- Одна себе обсудила.
- Как же решила ты, разумница? Это дело бабье, я тут ни при чем. Ни советовать, ни отсоветовать не смогу,- сказал Патап Максимыч.
- Я вот как придумала,- молвила Аграфена Петровна.- Ведь Дуня станет ходить по-городскому, поэтому и я тут ни при чем; надо будет Марфу Михайловну попросить, она в этом знает толк. Съезжу к ней, попрошу, авось не откажет.
- Не откажет, об этом нечего и говорить. Что только сумеет, все сделает,сказал Чапурин.- Она добрая, услужливая.- Да особенных-то хлопот, кажется, ей и не будет,- сказала Аграфена Петровна.- Вон у меня в кладовой Дунины сундуки стоят, ломятся от приданого, что покойник Марко Данилыч ей заготовил. Как сбирались мы сюда, пособляла я укладываться. Чего только там нет - белья носильного и столового видимо-невидимо, и все-то новенькое, ни разу не надеванное; три шубы чернобурой лисы, одну только что привез покойник с ярманки: серебра пуда три, коли не больше, а шелковых да шерстяных материй на платья целая пропасть... Бриллиантов также множество н других разных дорогих вещей.
Марфу Михайловну не очень затруднит приданое, потому и хочу просить ее.
- Что ж?.. Дело хорошее,- молвил Патап Максимыч.- Съезди в самом деле, попроси. И от меня попроси, она самым лучшим порядком уладит все... Да что невеста не кажется?.. Неужто до сей поры нежит в постели белое тело свое?
- В светелке наверху сидит. Сейчас кликну ее. Сама еще не видала сегодня ее,- сказала Аграфена Петровна, выходя из горницы.- Только будь ты с ней, тятенька, осторожней, да опасливей, шуточки-то не больно распускай. Она такая стыдливая, совестливая. И с женихом даже стыдится словом перекинуться. Говорила я ей, что так нельзя,- не слушается.
"Прыгает, видно, девка по-козьему, а как косу-то под повойник подберут, станет ходить серой утицей,- подумал Чапурин, когда вышла из горницы Аграфена Петровна.- Девичьих прихотей не перечесть, и на девкин норов нет угодника и не бывало".
* * *
Скоро воротилась Аграфена Петровна, а вместе с ней и Дуня пришла. Была она до крайности взволнована, лицо алым румянцем подернулось, от усиленного перерывчатого дыханья высоко подымались девственные ее груди. С потупленными взорами, несмелой поступью подошла она к названному отцу и смутилась, ровно грех какой совершила, либо постыдный поступок.
- Здравствуй, дочка, подходи ближе,- весело и приветливо сказал, увидавши ее, Чапурин. Подошла Дуня, поздоровалась с ним.
- Сядь-ка рядком, покалякаем,- сказал Патап Максимыч, указывая на стоявший возле стул.
Ни слова не молвив, Дуня села возле названного отца.
- Каково поживаешь? Не соскучилась ли? - немного помедливши, спросил Патап Максимыч.
- Нет,- тихонько ответила Дуня.
- Ну, и слава богу. Это лучше всего. А ко мне в Осиповку когда сбираешься? - спросил Чапурин.
- Не знаю,- прошептала она.- Вот как Груня.
- А я было у себя на усаде домик для твоего житья хотел ставить, чтобы, значит, жить тебе на своей полной воле, отдельно от моей семьи. Да чуть ли не опоздал,- с ласковой улыбкой проговорил Патап Максимыч.
- Покорно благодарю вас за ваши попечения,- тихо молвила Дуня.
- Какие тут благодарности?.. Что между нами за счеты? - вскликнул Патап Максимыч.- Доброй волей, без твоей просьбы привелось мне взять попеченье о тебе и делах твоих... На то была воля божья. Так я рассуждаю. Какие ж тут благодарности? А, кстати, оренбургский татарин письмо прислал.
- Что ж он пишет? - с оживленьем спросила Дуня.- Есть ли надежда выручить дядюшку?
- Есть,- отвечал Патап Максимыч.- Обрадовался некрещеный лоб другой тысяче, что ты обещала ему. Беспременно, пишет, выкуплю, а не выкуплю, так выкраду, и ежели только он в живых, к лету вывезу его на русскую землю.
- Слава богу,- сказала Дуня.- Как только вспомню я, что у меня дядя родной в полону, сердце кровью так и обольется... Поскорее бы уж вынес его господь... Дарья Сергевна как у вас поживает?
- Ничего, здорова. С самого приезда в Осиповку не выходит почти из моленной. С канонницей чередуется - службу правит. Только скучает, очень даже скучает,- проговорил Чапурин.
- Жаль мне ее,- молвила Дуня.- Вот я и молода еще, а куда тяжело менять жизнь, а ей-то на старости лет каково?..
- Тебе-то, Дунюшка, от перемены в жизни тяготы не будет,- сказал, улыбаясь, Патап Максимыч.- Да что ж ты все молчишь, что не поделишься со мной своей радостью? Можно, что ли, поздравить тебя с женихом?..
Вспыхнула вся Дуня и с укором взглянула на Аграфену Петровну. "Это она рассказала",- подумала она.
- Чего еще таиться? - молвила Аграфена Петровна.- Еще не долго - и все будут знать, как же тятеньке-то наперед не сказать? Дуня молчала.
- Так можно, что ли, поздравить-то? - ласково улыбаясь, спросил Чапурин.
- Можно,- чуть слышно промолвила Дуня.
Обнял ее Патап Максимыч и трижды поцеловал в горевшие ланиты.