- Послушайте, что я скажу вам, Петр Степаныч. В прошлом году, еще прежде того как мы гостили в Комарове, великим постом мне восьмнадцать лет исполнилось. На мои именины покойник тятенька подарил меня разными вещами. Тут было и обручальное колечко. И сказал он мне тогда: "Восьмнадцать лет тебе сегодня минуло - может статься, скоро замуж пойдешь. Слушай же отца: наши родители ни меня, ни мать твою венцом не неволили, и я не стану неволить тебя,- вот кольцо, отдай его кому знаешь, кто тебе по мыслям придется. Только смотри, помни отцовский завет, чтобы это кольцо не распаялось, значит изволь с мужем жить довеку в любви и совете, как мы с твоей матерью жили". И заплакал он тут, горько заплакал, ровно знал, что в круглом сиротстве придется мне замуж идти... Возьмите. И со слезами на глазах подала ему кольцо.
Взволнованный Петр Степаныч стал целовать невесту. Слов у него недоставало, зато радостные слезы красно говорили.
Поехал он. И только что съехал со двора, Дуне стало тоскливо и скучно.
Когда Патап Максимыч воротился в Осиповку, у крыльца своего дома увидал он Василья Борисыча. Сидя на нижней ступеньке лестницы, строгал он какую-то палочку и вполголоса напевал тропарь наступавшему празднику казанской богородицы. Патап Максимыч сказал зятю:
- Видно, все еще настоящего дела не нашел себе. Палочку строгает да напевает что-то себе под нос. Беспутный ты этакой!..
- Ох, искушение! - с глубоким вздохом вымолвил Василий Борисыч, бросил палку и пошел вслед за тестем в горницы. На полдороге остановил его Чапурин:
- Кликни Пантелея.
Пантелей был на дворе, слышал приказ и тотчас подошел к хозяину.
- Здорово, Пантелеюшка,- ласково молвил ему Патап Максимыч.- Все ли без меня было благополучно.
- Слава богу, батюшка Патап Максимыч, слава богу, все было благополучно,отвечал Пантелей.- Посуду красить зачали...
- А токарни что?
- В ходу, батюшка, все до единой.
- Вот что, Пантелеюшка,- сказал Чапурин.- У тебя, что ли, ключи от каменной палатки?
- Надо быть, у Аксиньи Захаровны,- отвечал Пантелей.
- А что в ней сложено?
- Да так, всякий хлам. Разное старье,-- отвечал Пантелей.
- Надо ее опростать,- молвил Патап Максимыч.- Сегодня подводы с сундуками придут из Вихорева. Их туда поставить.
- Не случилось ли чего у Ивана Григорьича? - тревожно спросил Пантелей.
Вспало на ум старику, не пожар ли был в Вихореве и не к себе ль перевозит Патап Максимыч уцелевшие пожитки погоревшего кума.
- Ничего не случилось,- сказал Патап Максимыч.- Смолокуровой Авдотьи Марковны пожитки привезут. Ради сохранности от пожарного случая хочу в палатке поставить их. Надо сейчас же очистить ее от хлама.
Взойдя наверх, Патап Максимыч прошел в горенку Аксиньи Захаровны, в ту самую горенку, где жила и померла покойница Настя. Василий Борисыч туда же вошел и молча стал у притолоки. У Аксиньи Захаровны сидели Параша и Дарья Сергевна.
- Что, Захаровна? Как можешь, сударыня? - спросил Патап Максимыч у жены, лежавшей в постели.
- Так же все, Максимыч, ни лучше, ни хуже,- отвечала Аксинья Захаровна.- С места подняться не могу, все бока перележала. Один бы уж конец,- а то и сама измаялась и других измучила.
- Чепуху не городи! Бог даст, встанешь, оправишься, и еще поживем с тобой хоть не столько, сколько прожили, а все-таки годы...- сказал Патап Максимыч, садясь возле больной.
- Ты наскажешь, тебя только послушай,- с ясной, довольной улыбкой тихим голосом промолвила Аксинья Захаровна.
- Вы каково, Дарья Сергевна, без меня поживали? - обратился к ней Патап Максимыч.- Авдотья Марковна вам кланяется и Груня также.
- Благодарю покорно,- молвила Дарья Сергевна.- Что Дунюшка-то, здорова ли, сердечная?
- Слава богу, здорова,- отвечал Чапурин.
- Не скучает ли? - спросила Дарья Сергевна.
- В мою бытность не скучала, а скоро, надо думать, приведется ей скучать,с загадочной улыбкой ответил Патап Максимыч.- Захаровна, у тебя, что ли, ключи от каменной палатки?
- У меня,- сказала Аксинья Захаровна.- А что?
- Что там лежит у тебя? - спросил Чапурин.
- Прежде приданое дочерей лежало, а теперь нет ничего,- ответила Аксинья Захаровна.- Хлам всякий навален - старые хомуты, гнилые кожи.
- Подай-ка мне ключи,- сказал Патап Максимыч. По приказу Аксиньи Захаровны Параша вынула ключи и подала их отцу.
- Авдотьи Марковны сундуки хочу там поставить.
Груня говорит, что в них добра тысяч на сотню,- сказал Чапурин.
- По-моему, больше,- заметила Дарья Сергевна.
- Ну вот, видите! Груня поставила сундуки в кладовой, да ведь строенье у кума Ивана Григорьича тесное, случись грех - малости не вытащишь. Потому и решил я сундуки-то сюда перевезти да в палатке их поставить. Не в пример сохраннее будут,- сказал Патап Максимыч.
- Конечно, сохраннее,- примолвила Аксинья Захаровна.- Это ты хорошо вздумал, Максимыч.
- Сама-то скоро ли Дунюшка приедет? - спросила Дарья Сергевна.
- Этого не знаю,- отвечал Патап Максимыч.- Покамест у Груни остается, а потом вместе с ней в город поедет, к Колышкиным. И не раз еще придется ей до Рождества съездить туда.
- Зачем же ей так разъезжать? - спросила Дарья Сергевна.
- Да самого-то главного я ведь еще и не сказал,- молвил Патап Максимыч.Замуж выходит Авдотья-то Марковна. После филипповок свадьба.
Все удивились, особенно Дарья Сергевна. Аксинья Захаровна перекрестилась и пожелала счастья Дуне, Прасковья Патаповна по обычаю равнодушно поковыряла в носу, а Василий Борисыч вздохнул и чуть слышно промолвил:
- Ох, искушение!
"Так вот оно какое вышло положение-то! - думал он сам про себя. - Тогда на Китеже, как впервые ее увидал я, светолепна была - очи голубые, власы янтарные волны, уста - червленные ленты, ланиты - розовый шипок. Не то что моя колода Парашка. А в Комарове какова была! Ангелам подобна!.. Но вертоград для меня заключен, источник радостей запечатлен. Миллион, опричь приданого во сто тысяч!.. То-то бы зажили... Бог суди Фленушку с Самоквасовым да с Сенькой саратовцем - окрутили, проклятые, меня, бедного - валандайся теперь век свой с этой дурищей Парашкой".
Больше и больше зло разбирало бывшего посла рогожского. Всех клял, всем просил помсты у бога, кроме себя одного.
- За кого ж это выходит Дунюшка? - чуть слышно спросила у Патапа Максимыча Дарья Сергевна.- Неужто она в лесах могла найти судьбу свою?
- Жених не лесной, а из города Казани. Теперь он с большим наследственным капиталом в Нижнем поселился. Да вы его знаете, у Колышкиных каждый божий день бывал, как мы у них останавливались... Петр Степаныч Самоквасов,- сказал Патап Максимыч.- Груня, кажись, и сосватала их.- Не пара, не пара,- со слезами на глазах промолвила Дарья Сергевна.