Однако вскоре наступило время крутых перемен. Фантастически успешный поход Эрнандо Кортеса в Мексику (1519- 1521 гг.), открытие и завоевание им обширного и процветающего государства астеков, экспедиции Педро де Альварадо на тихоокеанское побережье Мексики и в Гватемалу, вторжение конкистадоров на Юкатан и в другие районы Центральной Америки подорвали значение Антильских островов.
Становилось ясно, что Антилы всего лишь ничтожный аванпост огромного и до той поры неведомого материка. Иначе откуда бы взяться могучей Ориноко? Где истоки Магдалены, или, как называли ее в те времена испанцы, Великой реки? И действительно, как не удивиться неуемной мощи этого потока, несущего свои воды в просторы Карибского моря. Не там ли, у далеких ее верховьев, таятся сказочные богатства, которых так и не удалось отыскать на Антильских островах?
И вот, наконец, ничейная земля приобретает хозяина. Им становится уже известный нам знаток этого края Родриго де Бастидас. В 1524 г. он подписывает с испанской короной договор на завоевание северных берегов Южной Америки.
Условия договора обязывали нового губернатора построить в тех местах крепость и поселить в ней 50 испанских колонистов. 15 из них должны были обосноваться там вместе со своими женами. Бастидас дал обещание привезти с собой 200 коров, 300 свиней, 25 лошадей. В 1525 г. близ устья Магдалены была заложена новая испанская колония из нескольких соломенных хижин, которую Бастидас назвал Санта-Мартой. Чтобы освоить окрестные земли, требовались люди. Бастидасу пришлось обратиться к тем солдатам, которые с пустым кошельком рыскали по антильским портам.
Пожалуй, выбирать было действительно не из кого. О тех, кого он нанял на Эспаньоле для осуществления своих планов, документы той эпохи красноречиво свидетельствуют: "Люди, отправленные на помощь южным провинциям, были бесполезны на острове... скандалы и бесчинства, каковые каждый день совершались ими, плодили лишь хаос и анархию, которые суть враги любого порядка".
Ну а последствия не заставили себя долго ждать. Прибыв к месту назначения, "помощники" первым делом пустились грабить. Правда, благоразумный и проницательный Бастидас со всей настойчивостью противился этому. Он не разрешал мародерствовать, запрещал наезды на селения индейцев, терпеливо разъяснял причину своей осторожной политики: смерть надвигается отовсюду - или мы умрем с голоду, или нас уничтожат индейцы, а мы им ненавистны.
Однако попробуй останови этих испанских рыцарей! Из девяти капитанов Бастидаса шестеро восстали. С возгласами "Да здравствует император и свобода! Не хотим умирать рабами презренного старца!" они ворвались в хижину губернатора и жестоко избили его. Затем Бастидаса насильно перетащили на корабль и отправили на Кубу. Там он вскоре и скончался от ран и побоев. Так печально закончились две попытки Родриго де Бастидаса освоить северные берега Южной Америки.
Расправившись с неугодным губернатором, конкистадоры избрали достойных себя главарей. Ими поочередно были Родриго Паломино, участник похода Кортеса в Мексике, а затем Педро де Вадильо, бывалый вояка. Под их началом "колонисты" грабили и уничтожали индейские поля и селения. Вот почему ненавистью к христианам дышала в этих краях каждая индейская хижина.
В 1529 г. здесь появился новый губернатор - Гарсиа де Лерма. Он предпочитал не рисковать жизнью в грабительских рейдах: рассылая солдат по далеким и близким окрестностям, Лерма требовал положенной ему доли добычи. А она была немалой. Вскоре вокруг Санта-Марты все вымерло, обезлюдели леса и поля. После смерти Лермы в конце 1534 г. на карибском побережье Южной Америки не осталось ни одного индейского племени, которое поддерживало бы мирные отношения с завоевателями. Как огня боялись конкистадоры отравленных стрел индейцев. Бесшумная "летучая" смерть настигала солдат не только на поле боя, но и много дней спустя: яд, попадавший в кровь раненого индейской стрелой, иногда убивал через сутки, а случалось и на пятый день.
Угроза голода неумолимо надвигалась на Санта-Марту. Продовольствие, вернее, жалкие его крохи, что изредка перепадали от индейцев, перестали поступать вовсе. Прекратилась доставка провизии с Антильских островов. Многие испанцы, пытаясь спастись от голодной, смерти, разбегались по соседним землям и даже бросались в море в надежде, что их подберет корабль, покидающий эти безрадостные места.
Как раз в это время произошло событие, которое вновь всколыхнуло надежды испанской короны и конкистадоров. Оно изменило судьбу и забытой Санта-Марты. В 1532 г. Франсиско Писарро вторгся в Перу, страну великих инков, где "города и селения полны золота, где посуда и убранство, одежда и оружие - все золотое". Теперь королевскому двору всюду мерещились сокровища инков. Как из рога изобилия посыпались капитуляции на открытие и освоение неведомых американских земель. Карл I почти одновременно заключает договоры с Франсиско Писарро и Диего де Альмагро на завоевание Новой Кастилии (Перу) и Нового Толедо (Чили), с Педро де Мендоса подписывает контракт на "присоединение" Рио-де-ла-Платы и, наконец, Педро Фернандесу де Луго, старому и опытному губернатору Канарских островов, торжественно даруется право на освоение провинции Санта-Марты.
По договору, подписанному с Луго в январе 1535 г., границы его владений определялись так: на востоке - меридиан мыса Ла-Велы, на западе река Магдалена, на севере - карибское побережье Южной Америки, а на юге неведомые берега Южного моря, то есть Тихого океана. Тогда еще большинство испанцев наивно полагало, что Южное море было не так уж далеко от Северного, то есть Карибского. Да и сам континент представлялся им вытянутым не с севера на юг, а с востока на запад7.
Наконец улажены все формальности. Витиеватым росчерком скреплено обещание монарха Карла I озолотить открывателя новых земель, если тот в свою очередь озолотит корону. Сын губернатора молодой Алонсо Луис де Луго срочно отправился в Испанию искать охотников для заморской экспедиции. Предпочтение отдавалось потомственным идальго, имеющим опыт заморских завоевательных кампаний. Список завербованных рос. В мае 1535 г. Алонсо появился в Севилье.
Севилья - морские ворота Испании, город, куда стекалось великое множество людей со всех концов страны. Бывалые моряки и солдаты, торговцы и лавочники, переписчики бумаг и корабельные мастера селились в плебейском предместье Севильи - знаменитом квартале Триана, на левом берегу реки Гвадалквивира. Отсюда начинался далекий путь в желанные Западные Индии. Именно здесь Алонсо де Луго получил по 30 дукатов из рук Диего де Урбины, Педро де Португаля, Ан-тонио де Олайя. Это был их "гарантийный взнос" за право принять участие в экспедиции в ранге боевых капитанов - "capitanes de arma".
И вот в один солнечный день на улице оружейников судьба столкнула Алонсо де Луго с высоким и статным незнакомцем, который назвался Гонсало Хименесом де Кесадой, юристом из Гранады. Кесада был не речист и на вид суров. Тяжело нависшие брови, орлиный нос, цепкий, пронзительный взгляд все выдавало в нем властную натуру, все говорило о человеке, не привыкшем отступать.
Встрече этих двух таких разных людей суждено было стать исторической. Чтобы убедиться в этом, стоит поближе присмотреться к новому знакомому Алонсо, которому и посвящается вся следующая история.
История третья
СЛУГА ПЕРА И ШПАГИ
Гонсало Хименес де Кесада не только не уступал другим сыновьям своей отчизны ни в учености, ни в доблести, но превосходил их настолько, что, казалось, соединились в нем в тесном содружестве бог Марс и богиня Минерва,
союз столь же счастливый, сколь и редкостный.
Хронист Педро Симон. Исторические известия о завоеваниях Материковой
Земли в Западных Индиях. Куэнка, 1667
История не сохранила нам особых подробностей из жизни Кесады. До самого последнего времени многое в его биографии оставалось неясным, в частности неизвестны были время и место его рождения. Несколько городов Испании долгое время соперничали за право называться его родиной. Лишь благодаря усилиям колумбийского историка - академика Хуана Фриде - а он изучил множество архивных документов в разных хранилищах Испании и Нового Света - мы теперь знаем, что Кесада родился в 1509 г. в городе Кордове и начал свою заморскую карьеру в 27 лет.
Таким образом, наш герой не был исключением из общего правила: подобно многим другим конкистадорам он вырос на юге Испании - колыбели многих завоевателей. Знаменитые Писарро и Кортес, Эрнандо де Сото и Кавеса де Вака, Белаль-касар и Бальбоа родились в Эстремадуре, Педро де Мендоса - в Альмерии. Именно здесь укоренился дух реконкисты, прочно утвердились ее традиции, а традиции, как известно, взывают к действию.
Но вернемся к Кесаде. Уроженец Кордовы, он происходил из семьи марранов - насильственно крещенных евреев. Впоследствии, когда он пожелал получить возмещение за свершенные в Америке подвиги, коронные чиновники не раз отметали эти просьбы, ссылаясь на его "нечистых предков".
Отец Кесады Бернардо Хименес был канцеляристом. В Испании лиц этой профессии называли "папелистами" - бумажными людьми. Круг их деятельности был весьма обширным - они вершили дела в судебных присутствиях, выступали в качестве нотариусов, адвокатов, не чуждались и торговых операций. Жена Бернардо Хименеса Исабель де Кесада, женщина весьма скромного происхождения, подарила мужу четырех сыновей. Гонсало был первенцем, за ним последовали Эрнан - живая тень старшего брата, затем Франсиско, ставший ближайшим помощником Диего Альмагро, покорителя Перу и Чили, и, наконец, младший - Мельчор стал монахом.
Предки, деды Кесады, вышли из ремесленного сословия и держали красильное и ткацкое дело в Кордове. Они поставляли на рынок льняные и шерстяные ткани и нажили немалое состояние. Преуспевающий Бернардо Хименес дал старшему сыну прекрасное образование. Он отправил его учиться на север, в знаменитую Саламанку, "родоначальницу всех доблестей и наук". Там, на правом берегу реки Тормес, располагался Саламанкский университет, крупнейший в средневековой Европе. Современники считали, что он затмевал не только парижскую Сорбонну, но мог сравниться в славе и с древними Афинами. Передовые гуманистические традиции пронизывали здесь всю систему преподавания. Главное место в ней занимали юридические науки, впрочем серьезно изучались также медицина, древние языки, география и искусство навигации.
Гонсало провел в Саламанке около десяти лет. Известно, что он получил степень лиценциата прав. Во всех жизнеописаниях это звание ("licenciado") постоянно сопутствовало имени Кесады. Чтобы добиться его, требовалось сначала пройти пятилетний университетский курс и стать бакалавром, а затем окончить лиценциатуру. Можно утверждать с полным основанием - Гонсало Хименес де Кесада был весьма образованным человеком.
После возвращения Гонсало на родину семья его по неизвестным причинам покинула Кордову и переехала в Гранаду. В королевском суде города Гранады и началась служба старшего Кесады. Очевидно, семейные традиции и связи отца помогли ему сразу войти в курс дела. И хоть немногое мы знаем об этих годах его жизни, Гранада так полюбилась молодому адвокату, что он признал ее своей второй родиной.
Но как ни удачно и спокойно протекала поначалу юридическая деятельность Гонсало, а час испытаний наступил и для него. В 1533 г. он взялся за хлопотливое, если не сказать щекотливое, дело - выступил защитником колдовских красильщиков, на которых была подана жалоба в гранадский суд.
Суть же этого дела состояла в том, что дядя Кесады по матери дон Херонимо де Сория основал нечто вроде маленькой компании, желая навязать свои цены кордовским ткачам. Предприимчивый дон Сория использовал недоброкачественную, дешевую краску для обработки тканей. Однако вскоре об этом стало известно. Разразился скандал, интересам кордовских ткачей был нанесен чувствительный ущерб. А нужно сказать, Кордова издавна славилась расписными платками и шалями.
Против Херонимо де Сории и его компаньонов городские власти возбудили дело. Как утверждал один из обвинителей, даже ценой головы своей дон Херонимо не мог возместить урона, нанесенного Кордове! Тщетно Кесада пытался помочь своим близким. Процесс был проигран. По решению суда конфискации подлежало все состояние не только дяди Кесады, но и его отца, бывшего поручителем дона Сории. Это означало разорение всей семьи - полную катастрофу. Материальный и моральный ущерб, причиненный семейству Кесада, был так велик, что желание вычеркнуть из памяти сие печальное событие, возможно, и вынудило Гонсало навсегда отказаться от Кордовы, города своего детства и юности. Не исключено, что именно поэтому три брата - старший Гонсало и двое младших, Эрнандо и Франсиско,- отправились искать счастья в Индии.
Впрочем, семейное увлечение этими Индиями было знамением времени. Вместе с Христофором Колумбом заморские земли открывали его братья Бартоломе и Диего, с ним плавал младший сын Фернандо; "квинтет" братьев Писарро во главе с Франсиско, в составе Эрнандо, Хуана, Гонсало и сводного брата Мартина дружно, "по-родственному" прошелся огнем и мечом по землям великого Перу. Им помогали в этом "святом" деле соратник и соперник Диего Альмагро и его сын Диего-младший. И так до бесконечности. Но вернемся к Кесаде и его братьям.
Гонсало, Эрнандо и Франсиско Кесада приехали в Севилью в январе 1535 г. Они прибыли туда как нельзя кстати. В это время капитан Хуан де Хунко набирал добровольцев в экспедицию на берега Новой Андалузии8. Ходили слухи, что там в несметном количестве объявилось золото. Братья Кесада записались в отряд и стали ждать отъезда. Предусмотрительный Гонсало сумел даже запастись рекомендательным письмом к губернатору тех мест Педро де Эредии. Однако отправление экспедиции все время откладывалось. А между тем деньги у братьев были на исходе.
В один из последних майских дней в Севилью нагрянул Алонсо де Луго. Подходил к концу срок, данный ему отцом для набора участников похода, а вакантных мест оставалось еще много. Знакомство со старшим Кесадой обернулось для Алонсо редкой удачей. Ему не стоило труда переманить к себе Гонсало и двух его братьев. Те в свою очередь уговорили капитана Хунко. И вскоре добрая сотня завербованных Хунко людей, уже четыре месяца ждавших отправки за океан, оказалась в списке экспедиции Луго. Роль, сыгранная Гонсало во всей этой истории, была, очевидно, решающей. Он получил назначение на должность старшего судьи - "alcalde mayor" - экспедиции.
Современников немало удивляло, как мог Гонсало Хименес де Кесада, человек сугубо мирной профессии, проявить впоследствии такую сноровку в военном деле и стать покорителем целой страны. Думается так произошло потому, что конкиста бродила в крови уроженцев испанского юга. Меч, пика, аркебуз - все южане отлично владели этими видами оружия и к тому же были лихими наездниками.
Однако счастливая встреча с Алонсо де Луго сама по себе не могла открыть путь в Индии. Надо было еще преодолеть рогатки всесильной Торговой палаты, ведомства, угнездившегося возле стен севильского кремля Алькасара. Без ее дозволения ни один корабль не мог выйти в плавание к берегам Индий, ни один человек не мог покинуть севильскую пристань.
Первым делом предстояло запастись свидетелями; они должны были удостоверить, что желающий отправиться по ту сторону океана не относится к числу "запрещенных лиц". Согласно многочисленным королевским постановлениям, доступ в Индии заказан был маврам, евреям и их потомкам до четвертого колена, рабам - как белым, так и черным, сыновьям и внукам погибших на кострах инквизиции и, наконец, иностранцам, которые не жили во владениях императора Карла V.
Чиновники, выслушав показания свидетелей, заносили имена счастливцев в толстую регистрационную книгу. Удостоились этой чести трое братьев Кесада. Когда было покончено с этими томительными формальностями, будущие конкистадоры не спеша перешли по мосту шумный Гвадалквивир и остановились перед воротами монастыря св. Франсиска. Отслужили праздничный молебен, освятили знамена, однако до желанного дня отправки было еще далеко. Корабли стояли на мертвых якорях, их готовили к дальнему плаванию в аванпорте Севильи, гавани Сан-Лукар-де-Баррамеде, лежащей в устье Гвадалквивира. Наконец, в октябре 1535 г. наступил долгожданный день, многим он казался началом новой жизни.
Проводы каждой экспедиции справлялись пышно и торжественно. Парадное шествие открывали шесть музыкантов с флейтами и свирелями, за ними следовали шесть монахов с горящими свечами в руках, затем снова музыканты с тромбонами и трубами и снова шеренга из монахов Ордена проповедников9.
Затем появлялись "виновники торжества" - конкистадоры. Первыми шли одиннадцать рядов всадников, за ними - десять шеренг аркебузиров - помимо шпаг на перевязи они несли подставки для аркебуза и колчаны с острыми стрелами. Заключали колонну шесть рядов щитоносцев с небольшими круглыми щитами в руках.
В голове же шествия вели свирепых псов, натасканных на травлю индейцев. В Новом Свете без них не обходился ни один поход, они выслеживали индейцев и принимали участие в битвах; зубы и когти этих бестий причиняли не меньший урон, чем мечи и пули их хозяев.
Большинство солдат были в "хубонес" - полотняных и меховых куртках. Головы их украшали каски из оленьей кожи, чем-то похожие на древнеримские шлемы, и береты с пышными перьями. На ногах были длинные штаны вельветовые, бархатные, полотняные, кто в чем горазд, и альпаргаты - легкая обувь из пеньки.
Замыкал эту яркую процессию обоз с разными припасами, за ним шли те, кому вверялась забота об удобствах и здоровье сего воинства: лекари, сапожники, портные.
Под восторженными взглядами зевак люди грузились в лодки и плыли вниз по течению Гвадалквивира. В порту Сан-Лукар-де-Баррамеде делалась перекличка. И кто только не отзывался на имена - кастильцы и баски, фламандцы и немцы. Разноязычный гул приводил в смятение капитанов. Попробуй наведи порядок, если все с трудом понимают друг друга.
Но хоть прилив и ветер уже явственно доносили запахи с моря, прощание с испанской землей еще не было окончено. Предстояла последняя церемония: в монастыре "Босых отцов"10 каждый конкистадор приносил присягу верности испанскому королю, губернатору и капитану, которому непосредственно подчинялся.
Пришло время подумать и о хлебе насущном: каждому члену экипажа полагалось взять за свой счет ящик с сухарями, пару запасных альпаргат, две бутыли - одну с вином, другую с водой,- они крепко привязывались к поясу, в широкие рукава куртки прятали головки сыра и хлеб. Теперь кандидат в конкистадоры был готов к морскому переходу.
Через все это пришлось пройти и трем братьям Кесада. 2 декабря 1535 г. каравеллы, зафрахтованные Алонсо де Луго, двинулись на юг, к месту сбора Канарским островам, где их с нетерпением поджидал Луго-старший.
Здесь, в дальнем преддверье Индий, еще раз проверили снаряжение, оснастку кораблей, разбили людей по отрядам. На исходе декабря экспедиция Педро Фернандеса де Луго в составе 1200 человек вышла из Санта-Крус-де-Тенерифе -столицы Канарских островов в направлении Санта-Марты.