В самом деле, эти два положения очень важны. Речь идёт о вере, которая отделяет детей Божьих от отверженных, верующих от неверующих. Если кто-либо не верит, что все Божьи повеления праведны и нет ни одной неосновательной угрозы, то можно ли такого человека назвать верующим? Каждый ответит, что нельзя. Не может быть никакой твёрдости в вере, если она не уповает на милосердие Бога.
С другой стороны, с какой целью мы рассуждаем о вере? Не для того ли, чтобы узнать путь к спасению? Но как спасает нас вера, если не благодаря тому, что через неё мы становимся членами тела Христова? Следовательно, давая определение веры, мы с полным основанием настаиваем на её основном действии и лишь затем добавляем признак, отделяющий верующих от неверующих. Короче, злобствующие люди могут лишь язвить по поводу нашего учения, если они не желают вместе с нами обвинить св. Павла, который называет Евангелие учением веры (Рим 10:8) и особо подчёркивает такое именование.
Здесь уместно повторить сказанное нами ранее0: Слово так же необходимо вере, как необходим живой корень дереву, чтобы оно плодо-
аАльберт Пигий (Pighius, 1490—1542) — голландский католический теолог, защитник идеи свободы воли. Написал большой труд «Десять книг о свободной воле людей и божественной благодати, против Лютера, Кальвина и других» (De liberi hominis arbitrio et divina gratia libri X, adversus Lutherum, Calvinum et alios). Кальвин ответил ему также весьма объёмистым трактатом на латинском языке «Защита здравого и истинного учения о рабстве и освобождении человеческого решения, против клеветы Альберта Пигия Кам-пенса» (Defensio sanae et orthodoxae doctrinae de Servitute et liberatione humani arbitrii adversus calumnias Alberti Pighii Campensis), который был издан в Женеве в 1543 г. (ОС, VI, 229-404.) Этот трактат был посвящен Меланхтону. — Прим. франц. изд.
ьРаздел 7 настоящей главы.
сРаздел 6 настоящей главы.
носило. Ибо, как сказал Давид, «никто не может уповать на Бога, если не узнает Его имени» (Пс 9:11)*.
Это знание не порождается воображением человека, а возникает от того, что Бог сам свидетельствует о своей доброте. Давид говорит об этом в другом месте: «Да придут ко мне милости Твои, Господи, спасение Твоё по слову Твоему,... ибо уповаю на слово Твоё» (Пс 118/119:41-42). Итак, нужно подчеркнуть соответствие веры Слову, из чего и следует спасение. В то же время я не исключаю из рассмотрения могущество Бога: если оно не поддерживает веру, то Богу никогда не будет воздана подобающая Ему честь. На первый взгляд кажется, что св. Павел выделяет очевидную и даже тривиальную вещь, когда говорит, что Авраам был уверен, что Бог в силах исполнить обещанное (Рим 4:21); и когда говорит о себе: «Я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силён сохранить залог мой на оный день» (2 Тим 1:12). Но если каждый внимательно рассмотрит и взвесит сомнения, непрестанно и без конца проникающие в наши умы, дабы вселить в нас недоверие к силе Божьей, то он увидит, что те, кто прославляли её по достоинству, немало преуспели в вере. Все мы признаём, что Бог делает всё, что пожелает. Но так как нас пугает и сбивает с толку малейшее мирское искушение, то обнаруживается, что мы принижаем Божье могущество и больше верим угрозам Сатаны, хотя и имеем обетования Бога, вооружающие нас для противостояния им.
Вот почему Исайя, стремясь вложить в сердца иудеев веру в спасение, так красочно прославляет могущество Бога. Порой может показаться, что, когда он убеждает их в том, что Бог простит им грехи и помилует, и тут же восхваляет чудесные Божьи дела в управлении небом и землёю, то предаётся преизобильным и пространным описаниям. И всё же он не прибавляет ничего, что в данном случае не пошло бы на пользу. Ибо если сила Божья не будет у нас перед глазами, то едва ли уши воспримут Слово или во всяком случае оно не будет оценено по достоинству. Следует также иметь в виду, что здесь Писание говорит нам о реальном, действенном (ейесШеИе) могуществе Бога. Ибо вера, как мы сказали в другом местеа, всегда пользуется им себе во благо. В особенности она обращается к таким делам Бога, в которых Он являет Себя Отцом. Поэтому иудеям так часто напоминали об искуплении. Из этих напоминаний они могли усвоить, что Бог, будучи Совершителем их спасения, сохранит их До конца. Давид собственным примером убеждает нас, что блага, вручённые Богом каждому человеку, должны служить ему подтверждением веры в то, что касается будущего. И даже если иногда кажется, что Бог нас
^Синодальный перевод: «И будут уповать на Тебя знающие имя Твоё». аКн.1, гл. XVI, 3 сл.
оставил, мы должны устремлять свою мысль дальше, памятуя о его прежних благодеяниях, вселяющих в нас полное доверие. Как сказано в псалме, «вспоминаю дни древние, размышляю о всех делах Твоих» (Пс 142/ 143:5); а также: «Буду вспоминать о делах Господа; буду вспоминать о чудесах Твоих древних» (Пс 76/77:12).
Однако, поскольку всё наше знание о могуществе Бога и о силе его дел остаётся туманным и нетвёрдым вне его Слова, мы имеем основания говорить, что истинной веры не может быть До тех пор, пока Бог не просветит нас свидетельством своей благости. Здесь возникает вопрос о Саре и Ревекке: движимые, казалось бы, ревностью о вере, они тем не менее вышли за пределы, положенные Словом. Сара из-за горячего желания, чтобы продолжился благословенный род, дала мужу в жёны свою служанку (Быт 16:5). Невозможно отрицать, что при этом она совершила несколько грехов. Но сейчас я касаюсь только одного порока: предавшись чрезмерному усердию, она не удержалась в предписанных Словом границах. Тем не менее очевидно, что это усердие произошло от веры. Ревекка после того, как Бог открыл ей, что избрал Иакова, прибегла к злым уловкам и козням для того, чтобы его благословил Исаак, который был свидетелем и служителем Божьей благодати; она заставляет сына лгать. Короче, она извращает Божью истину несколькими подменами и обманами. Подвергая обетование Бога осквернению и насмешке, она уничтожает его, насколько может (Быт 27). И всё-таки этот поступок, каким бы порочным и достойным осуждения он ни был, свидетельствует также и о вере. Ведь Ревекке было необходимо преодолеть множество препятствий, прежде чем она так сильно возжелала того, что было связано с тревогами, борьбой и опасностями и не давало никаких земных надежд и преимуществ. Как можем мы отказать в вере святому патриарху Исааку, хотя, получив от Бога указание на то, что право первородства передано его младшему сыну, он не утратил расположения к своему старшему сыну Исаву?
Эти примеры показывают, что к вере нередко примешиваются заблуждения. Однако при этом вера всегда имеет превосходство, если только она подлинная и искренняя. Как из-за частного заблуждения Ревекки благословение не потеряло действенности и не исчезло, так не исчезла и вера, которая преобладала в её сердце и которая была началом и причиной её поступка. Вместе с тем пример Ревекки показал, насколько человеческое сознание склонно спотыкаться и сходить с верного пути. Так что вряд ли можно ожидать чего-то доброго от его собственных побуждений. Но недомыслие и изъяны, которые всегда присутствуют в нашей вере, не заглушают её, если мы знаем, как внимательлно должны мы слушать Бога — словно припав к его устам. Вместе с тем подтверждается сказанное нами: вера, если она не опирается на Слово, быстро исчезает, подобно тому, как погибли бы Сара, Исаак и Ревекка, чей разум заблудился в уловках и кознях, если бы скрытая узда не удерживала их в послушании Слову.
32. Мы с полным основанием полагаем все обетования в Иисусе Христе, ибо апостол сводит всё Евангелие* к познанию Его (Рим 1:17). А в другом месте он учит, что все обетования Божьи в Иисусе Христе «да» и «аминь» (2 Кор 1:20), то есть подтверждены. Причина этого очевидна: какие бы блага ни обещал Господь, Он свидетельствует этим о своём благоволении, так что нет обетовании, которые бы не были свидетельством его любви. Этому не противоречит то обстоятельство, что чем больше благ получают из его рук нечестивые, тем более суровому суду они подлежат. Ибо, поскольку они не признают, что имеющиеся у них блага получены из рук Бога, или, признавая это, не принимают его доброту в свои сердца, то, значит, они относятся к его доброте как дикие животные, которые соответственно своей природе получают такие же плоды Божьей щедрости, но ничего о ней не знают. Не противоречит нашим словам и то, что, отвергая обращенные к ним обетования, нечестивцы навлекают на свои головы ещё более тяжкое мщение.
Хотя действенность обетовании окончательно проявляется тогда, когда мы их принимаем, их истинность и содержание никак не зависят от нашей неверности или неблагодарности. Своими обетованиями Господь зовёт людей не только принять плоды его великодушия, но также ценить и почитать их, ибо в них Он открывает свою любовь. Поэтому следует ещё раз повторить, что всякое обетование есть свидетельство Божьей любви к нам.
С другой стороны, очевидно, что никто не будет любим Богом вне Христа14, поскольку Он есть Возлюбленный Сын, в котором пребывает благоволение Отца (Мф 3:17; 17:5) и через которого оно распространяется на нас. Как учит св. Павел, мы стали угодны Богу в Возлюбленном (Эф 1:6). Именно при его посредстве до нас достигает дружба Бога. По этой причине апостол и называет Его «мир наш» (Эф 2:14). А в другом месте он характеризует Христа как связь, посредством которой с нами соединяется воля Отца (Рим 8:3). Отсюда следует, что, принимая обетование, мы всегда должны взирать на Иисуса Христа. Св. Павел хорошо сказал, что всё обещанное Богом подтвердилось и исполнилось в Нём (Рим 15:8).
Синодальном переводе — «благовестив».
Иногда кажется, что некоторые примеры из Писания противоречат этому. Невероятно, чтобы Нееман Сириянин, спрашивая у пророка, как ему подобающим образом послужить Богу, был просвещён относительно Посредника. Так же трудно поверить, что Корнилий, римлянин-язычник, понимал то, о чём знали далеко не все иудеи, притом весьма туманно. И однако его милостыни были угодны Богу (Деян 10:31) и была принята жертва Неемана (4 Цар 5:17 сл.). Ни тот ни другой не могли получить этого иначе, как через веру. Евнух, к которому был послан Филипп, человек из далёкой страны, никогда бы не предпринял трудного и дорогостоящего путешествия в Иерусалим для поклонения, если бы в его сердце совсем не было веры (Деян 8:27). Однако, когда Филипп спросил его о Посреднике, он признался в своём неведении (Деян 8:31). Я же полагаю, что их вера была неосознанной не только касательно личности Иисуса Христа, но и касательно его силы и служения, возложенного на Него Богом-Отцом. Очевидно, однако, что они уже восприняли некоторые начала, сделавшие их способными предвкушать Иисуса Христа. В этом нет ничего нового. Евнух никогда бы не пришёл из такой далёкой страны поклониться Богу, неизвестному в Иерусалиме. И Корнилий, долго живший в Иудее и знавший религию иудеев, не мог не воспринять хотя бы отдельные части истинного учения Закона. Что касается Неемана, то вряд ли возможно, чтобы Елисей, указывая ему, как поступать в делах весьма незначительных, забыл о главном. И хотя знание об Иисусе Христе было у них весьма туманным, нет оснований считать, что оно полностью отсутствовало. Хотя бы потому, что они приносили жертвы согласно Закону, а такие жертвоприношения существенно отличались от языческих церемоний своей целью, которой был Иисус Христос.
33. Простого объявления о вере в Слове Божьем должно было бы быть вполне достаточно для того, чтобы она зародилась в нас, если бы этому не мешали ослепление и упрямство. Но поскольку наш ум склонен к суете, он не в состоянии воспринять Божью истину, а из-за своей тупости не может увидеть божественного света. Поэтому одно лишь Слово не приносит какой-либо пользы без просвещения Св. Духом. Таким образом обнаруживается, что вера выше всякого человеческого разумения. Но просвещения ума Св. Духом ещё недостаточно — необходимо, чтобы его силою утвердилось в вере наше сердце. Сорбоннские теологи жестоко заблуждаются, полагая, что вера — это простое согласие со Словом Божьим. Оно совершается в сознании, и, значит, здесь нет речи о доверии и уверенности сердца.
Итак, в том и другом случае вера — это единый Божий дар. Сначала просвещается человеческий разум, благодаря чему он становится способен понять Божью истину; затем в ней укрепляется сердце. Св. Дух не только порождает в нас веру, но и постоянно взращивает её, пока не приведёт нас в Царство Небесное. Вот почему св. Павел увещевает Тимофея хранить «добрый залог Духом Святым, живущим в нас» (2 Тим 1:14). А если кто-то, возражая, сошлётся на слова, что Дух даётся через наставление в вере (Гал 3:2), то это противоречие легко устранить. Поскольку есть только один дар Духа, то неправильно говорить, что Дух приходит от веры, ибо Он — её совершитель и причина. Здесь св. Павел имеет в виду дары, которыми Бог украшает свою Церковь, дабы вести её через приумножение к совершенству, и поэтому не следует удивляться, что апостол относит эти дары к вере, которая готовит нас к их принятию. Верно, этому миру чужд взгляд, согласно которому никто не может уверовать во Христа, если это не будет ему дано особым образом. Отчасти потому, что люди не понимают, насколько это трудно и высоко для нас — постигнуть небесную мудрость, и что они слишком тупы и невежественны, чтобы проникнуть в тайны Бога; отчасти же потому, что они не принимают во внимание убеждённость сердца, которая составляет главное в вере.
34. Это заблуждение легко устранить. Св. Павел сказал: «Кто из чело-веков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём?» (1 Кор 2:11). Так как же творение может быть уверено в том, что касается воли Бога? И если Божья истина для нас сомнительна даже в вещах, которые мы видим своими глазами, то как нам считать её явной и несомненной, когда Господь обещает нам вещи, которых мы не видим глазами и не понимаем умом? Человеческое благоразумие здесь проявляет такую тупость и слепоту, что отказ от него является первым шагом, чтобы преуспеть в школе Господа. Ибо это благоразумие, словно завеса, мешает нам распознать Божьи тайны, которые открыты только младенцам (Мф 11:25; Лк 10:21). Их открывают не плоть и не кровь (Мф 16:17), и естественный человек не способен постигнуть духовные предметы. Наоборот, Божественное учение он считает безумием, «потому что о сём надобно судить духовно» (1 Кор 2:14). Поэтому здесь нам необходима помощь Св. Духа — более того, здесь властвует только его сила. «Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?» (Рим 11:34) Лишь «Дух всё проницает, и глубины Божий» (1 Кор 2:10), и только через Него мы узнаем волю Христа. «Никто не может придти ко Мне, — говорит Господь Иисус, — если не привлечёт его Отец» (Ин 6:44). «Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне. Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, кто есть от Бога» [Ин 6:45-46].
Итак, мы не можем приблизиться ко Христу, если не будем привлечены Духом Божьим, а когда мы привлечены, то оказываемся возвышены над собственным разумом. Душа, просвещённая Духом, как бы получает новое зрение для созерцания небесных тайн, сияние которых прежде её ослепляло. Человеческий разум, озарённый светом Св. Духа, начинает воспринимать вещи, принадлежащие Царству Божьему, о которых раньше он не имел никакого представления. Поэтому Господь наш Иисус Христос, объявив тайны своего Царства двум ученикам, о которых упоминает св. Лука, не достиг результата, пока не «отверз им ум к уразумению Писаний» (Лк 24:27,45). И даже после того, как апостолы были научены его Божественными устами, потребовалось, чтобы им был послан Дух истины, открывший их умы учению, которое прежде было лишь услышано (Ин 16:13). Слово Божье подобно солнцу, ибо сияет для всех, кому оно возвещено, но для слепых это бесполезно. В этом отношении мы все слепы по природе. Поэтому Слово может войти в наши умы, только если Дух Божий, наш внутренний Наставник (Maistre intйrieur), откроет ему доступ туда своим озарением.
35. Когда вышеа мы говорили об испорченности человеческой природы, то показали в деталях, насколько люди сами по себе неспособны веровать. Поэтому я не стану утомлять читателя повторением уже сказанного. Пусть нам будет достаточно того, что св. Павел, говоря о духе веры, подразумевает самоё веру, которая нам дана и которой по природе мы лишены (2 Кор 4:13). Поэтому он молит Бога, чтобы Он совершил в фессалоникийцах «всякое благоволение благости и дело веры в силе» (2 Фес 1:11). Называя веру делом Божьим и присовокупляя к этому слова «благоволение благости», что означает даваемую даром милость, апостол показывает, что она не является делом человека. Более того, не довольствуясь этим, он добавляет, что это такое дело, в котором Бог раскрывает свою силу. Св.Павел вразумляет коринфян, что вера не зависит от человеческой мудрости, но основана на силе Духа [1 Кор 2:4 сл.]. И хотя далее он рассуждает о чудесах внешнего порядка, но, поскольку отверженные не умеют извлечь из них пользу и даже не замечают их, то, значит, он имеет в виду особую, внутреннюю печать, которой в наших сердцах запечатлена истина Божья, как он и высказывается в другом месте.
аКн. II, гл. II, 18.
Дабы ещё более изъяснить и возвысить свою щедрость в отношении столь превосходного дара, Бог не распространяет его без всякого различия на всех людей, но распределяет как особенную привилегию среди тех, кто Ему угоден. Выше мы показали это на убедительных примерах21. Св. Августин даёт верное толкование: «Наш Спаситель показывает, что "веровать" — это дар, а не заслуга: никто, говорит Он, не приходит ко Мне, если не привлечёт его Отец и если это не дано ему Отцом. Не удивительно ли, что слышат двое, но один презирает, а другой возвышается? Презирающий принимает на себя грех; возвышающийся не ставит себе это в заслугу»ь. И в другом месте: «Почему это дано одному и не дано другому? Я не постыжусь сказать, что это сокровенная тайна креста, тайна Божьего суда, которую я не знаю и которую мне непозволительно исследовать. Из неё происходит всё то, что мы можем. Я хорошо вижу, что я могу; и я вижу это только тогда, когда вижу, что это Бог. Но почему Он призвал одного, а не другого? Это слишком высоко для меня, это бездна, это глубины креста. Я могу кричать от восхищения, но не могу доказать этого в споре»с. Итог этих рассуждений сводится к тому, что Иисус Христос, просвещая нас в вере, включает нас в своё тело, чтобы сделать причастниками всех его благ.
| *Раздел 33 настоящей главы. |
| ьАвгустин. Проповеди, 131, II, 3 (MPL, XXXVIII, 730). |
| сАвгустин. Там же, 165, V (MPL, XXXVIII, 905). Сожалея о «словесных ухищрениях», к которым иногда прибегает св. Августин в своей экзегезе, Кальвин тем не менее всегда считал его надёжным и добросовестным толкователем Евангелия. Он воспроизводит аргументацию Августина относительно благодати и предопределения (см., например, гл. XXII, р ah И- m" **'v>1 настоящей книги). В «Трактате о предопределении» (Traictй de la Predestination) Кальвин прямо заявляет об этом: «Что касается св. Августина, то его учение настолько полно и точно совпадает с нашим, что если бы мне потребовалось написать исповедание на эту тему, то было бы достаточно изложить свидетельства, почерпнутые из его книг». (Opusc., 1404. — ОС, VIII, 266.) Ср. тж. суждение Кальвина о св. Августине: Response aux calomnies d'Albert Pighius. Opusc, 366-367. — ОС, VI, 297. — • Фим. франц. изд. |
36. Затем необходимо, чтобы усвоенное разумом укоренилось в сердце. Если слово Бога лишь порхает в голове, оно не воспринимается верой. Подлинное восприятие имеет место тогда, когда слово пускает корни в глубинах сердца, чтобы превратиться в неприступную крепость, которая противостоит нападениям искушений и отбрасывает их прочь. Если верно, что истинное разумение нашего духа — это просвещение Духом Божьим, то его сила с гораздо большей очевидностью проявляется в утверждении сердца. Недоверие сердца опаснее ослепления ума, и утвердить уверенность в сердце труднее, чем научить ум. В силу этого Св. Дух является как бы печатью, запечатлевающей в наших сердцах те обетования, которые прежде были восприняты нашим умом, и одновременно как бы залогом, удостоверяющим и подтверждающим их. Апостол говорит: «Вы, услышавши слово истины... и уверовавши в Него [Христа], запечатлены обетованным Святым Духом» (Эф 1:13). Как видите, св. Павел указывает, что сердца верующих запечатлены Св. Духом, и называет Его обетованным Духом, ибо Он удостоверяет для нас несомненность Евангелия. То же самое апостол возвещает коринфянам: «Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (2 Кор 1:21-22). В другом месте, говоря о доверии и дерзновении нашего упования, св. Павел усматривает его основание в залоге Духа Божьего (2 Кор 5:5).
37. Я не забыл сказанное вышеа. К тому же память об этом непрерывно освежают повседневные впечатления: вера непрестанно подвергается испытаниям от бесчисленных сомнений, тревог и невзгод, так что души верующих никогда не остаются в покое. По меньшей мере они не могут пребывать в мире. Но каким бы ожесточённым нападениям ни подвергались души верующих, они всегда одерживают верх и, преодолев искушения, сохраняют свои неприступные крепости. Одной этой уверенности достаточно, чтобы хранить и питать веру, если только мы преисполнены доброй решимости, как сказано в псалме: «Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах. Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двигнулись в сердце морей» (Пс 45/46:2-3). В другом месте нам показано, насколько этот покой приятен и надёжен: Давид ложится, спокойно спит и встаёт, потому что его охраняет Бог (Пс 3:6). Это не значит, что он постоянно пребывает в радости и покое и не испытывает никаких тревог. Но поскольку он, по мере своей веры, вкушает благодать, он хвалит себя за то, что отважно презирает всё, что может смутить его Дух.
Поэтому, чтобы вдохновить нас на веру, Писание велит нам хранить покой. У Исайи Господь говорит: «В тишине и уповании крепость ваша» (Ис 30:15); в псалме сказано: «Молчи и ожидай Господа» (Пс 36/37:7)*; с этим перекликаются слова авпостола: «Терпение нужно вам» (Евр 10:36) и т.д.
| аРаздел 17 настоящей главы. |
| *Синодальный перевод: «Покорись Господу и надейся на Него». |
35. Имея в виду всё это, легко рассудить, насколько вредоносна доктрина теологов-софистов: якобы мы не в состоянии считать что-либо твёрдо установленным относительно благодати, разве только по предположениям нравственного порядка, в зависимости от того, считает ли человек себя достойным её или нет* 15. Я же уверен, что если воздействие на нас Бога оценивать по делам, то мы не сможем ничего понять, из каких бы предположений мы ни исходили. Но поскольку вера должна отвечать на простое, ясное и данное даром обетование Бога, то не остаётся места ни малейшему сомнению. Каким упованием были бы мы вооружены против дьявола, если бы полагали, что Бог благорасположен к нам лишь при условии, что мы заслуживаем этого? Так как этой теме мы посвятили отдельную главуь, то не будем развивать её здесь. А также и главным образом потому, что это совершенно очевидно: нет ничего более противного вере, чем какие-то предположения или иные мысли и чувства, полные сомнений и двусмысленности.
Для обоснования своей ошибочной точки зрения софисты без конца повторяют отрывок из Экклезиаста, который к тому же злостно искажают: что никто не знает, достоин ли он ненависти или любви (Эккл 9:1). Хотя я допускаю, что эта фраза в общеизвестном переводе передана неточно, тем не менее и ребёнку ясно, что хотел сказать Соломон: что если кто-либо захочет судить, исходя из находящихся перед ним вещей, кого любит Бог, а кого ненавидит, то попытка его будет тщетной. Ибо преуспеяние и несчастье постигают и праведных, и нечестивых; и того, кто служит Богу, и того, кто отворачивается от Него [Эккл 9:2]16. Дарованием кому-либо временных плодов Бог не всегда свидетельствует о своей любви, равно как, если кого-то заставляет страдать, то не объявляет тем самым о своей ненависти. Соломон говорит это с целью обличить суетность человеческого ума, который оказывается беспомощным при рассмотрении столь важных предметов. Несколько раньше он сказал, что невозможно понять, чем отличается душа человека от души животного, потому что и тот и другой умирают одинаково (Эккл 3:19). Если кто-то из этого сделает вывод, что наше мнение относительно бессмертия души основано всего лишь на предположении, то не сочтём ли мы с полным основанием такого человека сумасшедшим? А в здравом ли уме те, кто утверждает, что у людей нет никакой уверенности в Божьей благодати, поскольку её нельзя обнаружить плотским взглядом на реальные вещи?
| *Фома Аквинский. Сумма теологии, II, 1, Q. CXII, art. 5. ьГл. XV настоящей книги. |
39. Однако софисты ссылаются на то, что приписывать себе несомненное знание воли Божьей — безмерное самомнение. Я бы согласился с ними, если бы ничтожеству нашего разума мы пожелали подчинить непостижимый Божий замысел. Но если мы вместе со св. Павлом просто говорим, что приняли Духа, который не от мира сего, а от Бога, и через которого мы познаём дарованное нам Богом (1 Кор 2:12), то что они могут пролепетать в ответ, не оскорбляя тем самым Духа Божьего? Если подозревать, что какое-то исходящее от Него откровение ложно, туманно или двусмысленно, было бы страшным кощунством, то в чём же наша ошибка, когда мы утверждаем непреложность того, что нам открыл Дух?
Но они вновь заявляют, что подобное прославление Духа Христова есть невоздержанность, чем обнаруживают свою крайнюю глупость. Кто бы мог предположить такое невежество у людей, претендующих быть наставниками всех? И тем не менее они жестоко ошибаются в самых главных положениях христианства. Я бы никогда в это не поверил, если бы меня не убеждали их писания. Св. Павел заявляет, что нет иных сынов Божьих, кроме тех, кого водит Дух Божий (Рим 8:14). А они пытаются доказать, что дети Божьи ведомы их собственным духом, и тем самым лишают их Духа Божьего. Св. Павел учит, что мы не можем называть Бога нашим Отцом, если нам не внушит этого Дух, и что Он один свидетельствует нашим душам, что мы — дети Божьи (Рим 8:16); они же, хотя и не запрещают нам призывать Бога, но похищают у нас Духа, под водительством которого только и можно Его призывать. Св. Павел отрицает, что человек, не ведомый духом Христа, может быть его служителем [Рим 8:9]. А софисты воображают себе христианство, в котором нет места Христову Духу. Св. Павел не оставляет нам никакой надежды на блаженное воскресение, если мы не ощущаем, что в нас живёт Св. Дух (Рим 8:11)*. Они же допускают надежду, лишённую этого чувства. Они, возможно, ответят, что не отрицают необходимости для нас Св. Духа, но что ради кротости мы должны думать, будто не обладаем Им17. Если это так, то чего хотел апостол, когда велел коринфянам исследовать самих себя, живёт ли в них Христос, и добавлял, что не знающий этого отвержен (2 Кор 13:5)**?
| *Синодальный перевод: «Если же Дух... живёт в вас, то Воскресивший Христа из мёртвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас». |
| **Синодальный перевод: «Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть». |
Духом, данным нам, мы познаём, что Он пребывает в нас, как и говорил св. Иоанн (1 Ин 3:24). И разве мы не подвергаем сомнению обетования Иисуса Христа, если желаем быть служителями Бога вне Духа Христова, тогда как Он объявил, что изольёт Его на всех своих верных (Ис 44:3)? Не похищаем ли мы у Св. Духа его славу, отделяя от Него веру, которая даётся именно Духом? Поскольку эти вещи суть самые первые уроки, которые мы должны усвоить относительно нашей религии, то не безумная ли слепота — обвинять христиан в гордыне, когда они хвалятся присутствием в них Св. Духа, без которого нет христианства? Безусловно, своим примером они показывают, насколько истинны слова Господа, что мир не знает его Духа, а знают Его только те, в ком Он пребывает (Ин 14:17).
40. С целью полностью опрокинуть основания веры, софисты напа- дают на них ещё с одной стороны. Они утверждают, что, хотя мы можем вынести суждение о благодати Божьей по мере праведности, в которой пребываем в данный момент, тем не менее остаётся открытым вопрос о нашем постоянстве в ней. Хороша была бы уверенность в спасении, если бы мы не были способны ни на что другое, как строить предположения — они это называют «моралью», — что в данный момент мы пребываем в благодати Божьей, не зная, что случится завтра! Апостол говорит со- вершенно иное. Он уверен, что ни Ангелы, ни силы, ни власти, ни смерть, ни жизнь, ни настоящее, ни будущее не могут отлучить нас от любви, которой Бог объемлет нас в Иисусе Христе (Рим 8:38-39). Они пытаются выйти из затруднения с помощью легковесного довода, будто апостол получил это знание в особом откровенииа. Но на этой уловке их очень легко поймать: апостол говорит здесь о благах, которые распространяют- ся на всех верующих, а не о своём сугубо личном опыте.
Но ведь он сам, продолжают они, пытается испугать нас указанием на нашу слабость и непостоянство, когда говорит, чтобы тот, кто стоит, остерегался упасть (1 Кор 10:12). Верно. Однако он говорит так не для того, чтобы нас запугать, а чтобы научить смиряться под крепкой рукой Божьей, как свидетельствует об этом св. Пётр (1 Пет 5:6). Кроме того, не безумная ли фантазия — ограничивать твёрдость веры коротким промежутком времени, когда она выходит за пределы земной жизни и распространяется на будущее бессмертие? Поэтому, когда верующие считают благодатью Божьей то, что, будучи просвещены его Духом, они могут через веру созерцать эту будущую жизнь, то никак невозможно называть эту славу гордыней. И если кто-то стыдится исповедовать это открыто, то тем самым проявляет крайнюю неблагодарность, а не кротость и смирение, потому что извращает и отвергает доброту Бога, которую должен прославлять.
| аФома Аквинский. Цит. соч., II, 1, Q. СХИ, art. 5. |
41. По моему убеждению, природа веры лучше и яснее всего может быть выражена через существо (substance) обетовании, в котором она обретает своё истинное основание и без которого сразу же спотыкается или вообще исчезает. Поэтому приведённое выше определение веры я построил исходя из обетовании. Это определение не расходится с описанием, которое дал апостол соответственно теме, на которую он рассуждал. Он говорит, что вера есть осуществление (soustenement*) ожидаемого и уверенность (demonstrance**) в невидимом (Евр 11:1). Под уверенностью (греч. "ypostasis) он понимает стойкость, на которую опираются души верующих. Он как бы говорит, что вера — это надёжное и уверенное обладание вещами, обещанными нам Богом. Если кто-нибудь слово «hypostase» предпочитает толковать как «доверие», то я ничего не имею против, хотя сам предпочитаю первое толкование «уверенность», которое более распространено. До последнего дня, когда раскроются книги (Дан 7:10), непосредственно связанные с нашим спасением предметы останутся слишком возвышенными для того, чтобы их мог понять наш разум, могли увидеть наши глаза или коснуться наши руки, и поэтому мы не можем обладать подобными вещами иначе, нежели превосходя возможности нашего ума и возводя свой взор поверх всего видимого в этом мире — короче, преодолевая самих себя. Чтобы подчеркнуть это, апостол добавляет, что такая уверенность в обладании относится к вещам, которые даны в надежде и потому не воспринимаются обычным образом. Ибо очевидность, говорит он, не есть надежда, и мы не надеемся на то, что видим (Рим 8:24). Называя надежду «проявлением» (monstre) или «обнаружением» (probation) вещей невидимых, или, как часто её толкует св. Августин, «убеждающим свидетельством», он словно говорит, что это очевидность непроявлённого, видение невидимого, различение неясного, присутствие отсутствующего, проявление скрытого*. Ибо Божественные тайны, в особенности те, которые относятся к нашему спасению, невозможно созерцать сами по себе, и мы видим их только в Слове Божьем, в истинности которого мы должны быть убеждены до такой степени, чтобы воспринимать сказанное в нём как свершившееся.
| *Буквально «опора», «поддержка». "Буквально «явление», «доказательство». |
| аАвгустин. Трактат о Евангелии от Иоанна, 1.ХХ1Х, 1; ХСУ, 2 (МРЦ XXXV, 1837, 1872); О грехе, заслугах и прощении, II, XXXI, 50 (МРЦ ХНУ, 181). |
Как же можно обрести мужество познать и вкусить такую щедрость Бога и не загореться любовью к Нему? Ибо изобилие милости, которое Бог приготовил боящимся Его, невозможно осознать и оценить, если оно не взволнует сердце. Более того, оно не может волновать, не привлекая к себе и не возвышая до себя. Поэтому нет ничего удивительного в том, что подобное чувство никогда не проникает в лживое и злое сердце. Ведь оно открывает нам глаза, чтобы дать доступ ко всем сокровищам Бога и к святым тайнам его Царства, которые не должны быть осквернены нечистым сердцем.
Сорбоннские схоласты учат, что любовь предшествует вере и надеж-деа. Это пустая фантазия, потому что только вера рождает в нас любовь. Св. Бернар говорит лучше: «Я полагаю, что свидетельство совести, которое св. Павел называет похвалой верующих (2 Кор 1:12), заключается в трёх моментах. Во-первых — и прежде всего остального, — необходимо веровать, что ты можешь получить отпущение грехов только как дар Божьей милости. Во-вторых, сознавать, что у тебя не может быть никакого доброго дела, если сам Бог тебе его не даст. В-третьих, что делами ты не можешь заслужить вечной жизни, если она не дана тебе также даром». Немного ниже он добавляет: «Все эти вещи — только начало. Ибо, веруя, что грехи нам может отпустить только Бог, нам нужно решительно держаться того, что Он нам их отпустил, пока посредством свидетельства Св. Духа мы не убедимся, что наше спасение несомненно. Поскольку Бог прощает нам грехи, Сам даёт нам добродетели и вознаграждает за них, то мы не можем останавливаться на этом начале, которое Он положил в нас»ь.
Но этот вопрос и всё с ним связанное мы рассмотрим в другом месте0. Сейчас нам достаточно понять, что такое вера.
| аПётр Ломбардский. Цит. соч., III, dist. XXIII, 9; dist. XXV, 5 (MPL, CXCII, 807, 810-811). ьБернар Клервоский. Проповедь I, на Благовещение, I, 1 (MPL, CLXXXIII, 383ab; 383d-384а). |
| сГл. XVIII, 8 настоящей книги. |
42. Там, где есть живая вера, она всегда несёт с собой упование на вечное спасение или, точнее, она сама порождает его. Если такого упования в нас нет, то нет и веры, как бы цветисто мы ни болтали о ней. Если вера — это, как было сказано раньше, твёрдая убеждённость в Божьей истине, то есть в том, что в этой истине нет ничего лживого, обманчивого, обольстительного, то достигший такой твёрдой убеждённости человек ожидает, что Господь исполнит обетования, которые этот человек принял за истину. В конечном счёте, упование есть не что иное, как ожидание благ, которые вера полагает действительно обещанными Богом. Так, вера полагает, что Бог истинен; упование ожидает, что в назначенное время Он явит свою истину. Вера полагает, что Он — наш Отец; упование надеется, что Он всегда относится к нам по-отечески. Вера полагает, что нам дана вечная жизнь; упование ожидает, что когда-нибудь мы её получим. Вера — это основание, на котором покоится упование. Надежда питает и поддерживает веру.
Никто не может чего-либо ожидать от Бога, кроме тех, кто прежде уверовал в его обетования. С другой стороны, поскольку наша вера немощна, то, чтобы она не ослабела, её следует постоянно подкреплять в терпеливой надежде и уповании. Поэтому св. Павел, полагая наше спасение в надежде (Рим 8:24), очень хорошо говорит, что она, ожидая Бога в молчании, укрепляет веру, чтобы она не спотыкалась в чрезмерной торопливости. Надежда укрепляет веру таким образом, чтобы она не отклонялась от Божьих обетовании, не подвергала их ни малейшему сомнению. Надежда возрождает и оживляет веру, чтобы она никогда не уставала, ведёт её к последней цели, чтобы она не обессилела на середине пути или уже в самый первый день. Наконец, изо дня в день обновляя и восставляя веру, надежда даёт ей неистощимую силу пребыть до конца.
Мы ещё яснее увидим, насколько необходимо утверждать веру в надежде, если рассмотрим, скольким искушениям подвергаются принявшие Слово Божье. Прежде всего, Господь нередко откладывает исполнение своих обетовании на более долгий срок, чем мы бы того хотели. Здесь дело веры — следовать поучению пророка: «хотя бы и замедлило [исполнение обетования], жди его, ибо непременно сбудется» (Abb 2:3). Порою Бог не только оставляет нас в томлении, но и открыто проявляет против нас гнев. Тут нас должна питать вера, чтобы, по слову другого пророка, надеяться на Господа, даже если Он сокрыл Своё лицо от нас (Ис 8:17). Кроме того, появляются насмешники, которые, как говорит св. Пётр, спрашивают, где обетования, где пришествие Иисуса Христа, «ибо... от начала творения всё остается так же» (2 Пет 3:4). Сами плоть и мир вселяют нам в сознание такие мысли. Поэтому необходимо, чтобы вера, опирающаяся на упование и надежду, твёрдо держалась созерцания вечности Царства Божьего, считая тысячу лет за один день (Пс 89/90:5; 2 Пет 3:8).
43. Вследствие их близости и подобия Св. Писание иногда смешивает эти слова — «вера» и «надежда», «упование». Например, когда св. Пётр говорит, что сила Божья верою хранит нас до откровения спасения (1 Пет 1:5), то здесь больше подошло бы слово «упование», нежели «вера». Однако последнее употреблено не без оснований: мы показали, что упование есть не что иное, как стойкость и непоколебимость веры. Эти слова не раз употребляются вместе, как например, в том же Послании: «чтобы вы имели веру и упование на Бога» (1 Пет 1:21). И св. Павел, обращаясь к филиппийцам, выводит терпение в ожидании из надежды (Флп 1:20), так как, терпеливо надеясь, мы держим в узде свои желания, пока не наступит назначенное Богом время (opportunitй de Dieu). Это ещё легче понять из 11-й главы Послания к иудеям, на которую я уже ссылался. В другом месте св. Павел, хотя и не говорит прямо, имеет в виду то же самое: «Мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры» (Гал 5:5)а. То есть, получив свидетельство Евангелия о незаслуживаемой любви Бога, мы ожидаем, что Он сделает очевидным и действенным то, что пока сокрыто в надежде.
В силу этого теперь нетрудно увидеть, насколько глубоко заблуждается Мастер сентенций, утверждая, что надежда имеет двойное основание — благодать Бога и заслуги по деламь.
Разумеется, у надежды не может быть иной цели, кроме веры. Мы убедительно показали также, что единственным объектом веры является милосердие Бога, в котором она утверждается, так сказать, не глядя по сторонам. Но полезно выслушать довод, который он приводит: «Если ты на что-то надеешься, не заслужив этого, то это не надежда, а самомнение». Кто же, спрашиваю я вас, друзья мои, удержится от проклятия в адрес таких животных, которые полагают, что твёрдо веровать в истинность Бога — это невоздержанность и высокомерие? Бог повелел нам ожидать всего от его доброты, а они говорят, что успокаиваться в ней было бы высокомерием. Такой учитель достоин тех учеников, которых он имеет в школах софистов, то есть в Сорбонне0. Мы же, напротив, слыша явное Божье повеление грешникам твёрдо уповать на спасение, дерзновенно принимаем как Божью истину, что благодаря милосердию Бога и без всякого доверия к собственным делам можем с несомненностью ожидать обещанного Им. Поступая так, мы обнаруживаем, что Тот, кто сказал: «по вере вашей да будет вам» (Мф 9:29), — нас не обманет.
Глава III
О НАШЕМ ВОЗРОЖДЕНИИ ЧЕРЕЗ ВЕРУ И О ПОКАЯНИИ18
I. Хотя отчасти я уже показал, каким образом вера обладает Христом как через веру мы пользуемся его благами, эти предметы останутся
аПеревод, приводимый Кальвином, более соответствует его дальнейшему толкова-