В неурожайные и голодные годы (а таких было немало) княжеские да боярские поборы становились совсем непосильными. Заплатить тяжелую дань часто означало отдать жизнь, так как тысячи крестьянских семей, целые погосты, села и деревни оставались на зиму без малых запасов. А грозный голод пощады не знал, казнил старого и малого. Не желая умирать бессловесно и без сопротивления, средневековый труженик превращал орудия труда - топоры, косы, серпы, вилы - в военное оружие.
То там, то здесь вспыхивали на Руси народные восстания.
Ни одной дождинки не выпало на нивы и луга Суздальской земли летом 1071 года. Пересохли болота и ручьи, обнажились берега рек и озер, высохли колодцы. Горячий воздух перехватывал дыхание, гнал к редкой воде скот. Уже много дней горели леса и торфяники. Необычайная жара пришла рука об руку с голодом и эпидемиями. Было неспокойно в городах. Богатей боялись за свои дома и хлебные склады, мечтая нажиться на торговле хлебом, когда цена его станет высокой. Православные священники призывали к терпению и покорности, говоря, что спасение в молитвах. А среди простого люда росло возмущение.
Христианские боги не помогали, и многие вновь стали обращаться к запрещенным, но, как казалось, более надежным языческим идолам. Появились и скрывавшиеся в глухих местах от преследований православной церкви волхвы. Стали ходить среди людей и призывать к возмущению, говорить, что все жито, мясо, рыбу и другие продукты прячут богатые "лучшие жены".
В один из дней мятежная толпа забурлила на торговой площади Ярославля. Волхвы призывали возмущенных людей уходить из города, ибо здесь, кроме углей и золы, скоро ничего не останется, звали всех в Белоозеро, где, по слухам, не было ни тяжкой жары, ни голода.
Богатей и церковники спрятались за укреплениями детинца в надежде переждать смуту. А восставшие ушли из города. 300 человек во главе с двумя волхвами двинулись по Волге из Ярославля в Белоозеро. По дороге захватывали деревни, отбирали у богатых хлеб, раздавали его бедствующим.
Восстание быстро поднимало все новые и новые деревни и городки. Скоро им была охвачена большая область от Ярославля до Белоозера. На подавление восстания спешно двинулся отряд дружинников князя Святослава во главе с воеводой Янем Вышатичем. Они собирали дань в этих местах и не подозревали о бурных ярославских событиях. Но однажды поздно вечером прискакал гонец и сообщил, что смутьяны уже пришли в Белоозеро. Янь принял решение спешить туда, чтобы поймать волхвов и расправиться с другими бунтарями. Путь был недолог, и скоро впереди показалась серебристая гладь озера Белого, а затем укрепления и дома самого города.
По приказу Яня его дружинники согнали белозерцев на центральную площадь города, и он потребовал от жителей выдать волхвов и других восставших, так как они подвластны князю Святославу и являются его смердами. Однако угрозы не помогли, и тогда воевода схитрил, решив пойти на переговоры с волхвами. Янь вместе с 12 дружинниками и священником двинулся к лесу, где укрылись восставшие. Их дозоры издалека заметили воеводу и его охрану, предупредили своих и сказали Яню, чтобы он не шел дальше. Однако воевода продолжал двигаться. Тогда один из дозорных бросился с топором на Яня, но княжеский дружинник был профессиональным воином, - он вырвал оружие из рук нападавшего и ударил его. Тот упал, сраженный насмерть. В завязавшейся короткой схватке был убит священник Яня. Встретив такое сопротивление, княжеские дружинники вынуждены были отступить и вернуться в Белоозеро.
Вновь Янь собирает белозерцев, уговаривает, угрожает, сулит всякие послабления от даней, если они помогут захватить мятежников.
Но в ответ - только молчание. Лишь богатые жители города поддержали Яня. Напоследок Янь приберег самую сильную угрозу: "Если не приведете ко мне волхвов, то не уйду от вас из Белоозера целый год и буду здесь кормиться!" Представился белозерцам год, который станет черным: ведь Янь и его дружинники ограбят край подчистую и будут творить все, что ни пожелают. Долго думали они, судили, рядили, и одержало верх предательское желание спасти себя, победила "старая чадь" - богатей из родовой верхушки. Обманом схватили волхвов и других восставших и выдали их Яню. Дружинники связали пленных, посадили в ладьи и повезли по Шексне.
Янь боялся устроить казнь прямо в Белоозере и поэтому приказал увезти обреченных из города. За Белоозером многих утопили, а волхвов ожидала особенная казнь. Янь решил казнить их руками белозерских богачей, сопровождавших его. Те с готовностью убили волхвов и повесили их на крепких ветвистых дубах.
А воевода с дружиной, собрав богатую дань, отправился восвояси.
Так было подавлено одно из народных возмущений русского средневековья, но не стерлось в памяти народной, несмотря на попытки церкви назвать его "бесовским научением", предать проклятью и забвению.
КИЕВСКИЕ ВИХРИ
В 1054 году умер Ярослав Мудрый. Но не только печалью о князе, правившем на Руси едва ли не 40 лет, стал памятен этот год. Два события, быть может внешне и не связанных меж собой, сделали его переломным, положили начало большим переменам в жизни Древнерусского государства. Во-первых, пробились на поверхность и стали фактом политической жизни уже давно подспудно копившиеся тенденции феодальной раздробленности: умирая, Ярослав был вынужден разделить Русскую землю между сыновьями. Старший, Изяслав, получил стольный Киев, средний, Святослав, - Чернигов, младший, Всеволод, - Переяславль. Стали править на Руси Ярославичи. Раздробленность - закономерное явление в жизни феодального общества. Подобно тому как ком рыхлой руды, разрушаясь в плавильной печи, превращается в слиток железа, слабые феодальные государственные объединения, пройдя через период феодальной раздробленности, становились затем мощными централизованными государствами. Так было не только на Руси, но и во многих других странах средневековья.
Во-вторых, вступление Руси в этот тяжелый период по воле исторической судьбы совпало с началом половецких набегов. В 1054 году на Русь вторгся передовой отряд половцев во главе с Болушем.
Половецкие племена появились в причерноморских степях в середине XI века. Они, как и другие кочевые объединения, состояли из большого числа отдельных родов, именовавшихся вежами, а во главе племен стояли влиятельные князья-ханы. Особенности кочевой жизни, крепкие родоплеменные связи сделали такие объединения сильными в военном отношении. "У кочевых пастушеских племен, писал Карл Маркс, - община всегда собрана вместе; это общество спутников, караван, орда, и формы субординации развиваются у них на основе этого образа жизни".
В середине XI века сильные своей родовой сплоченностью половецкие орды приблизились к русским границам на всем их протяжении и целиком заняли южные степи.
Зимой они отходили к югу - на побережье Черного моря. А с началом теплого времени кочевья начинали медленно двигаться на север, в бескрайние ковыльные степи - прекрасные пастбища для скота... Обычно к началу осени орды вплотную подходили к русским границам. К этому времени уже готовы были к грабительским рейдам откормленные и выезженные кони, и половцы собирались на русские хлеба, дозревавшие на политых крестьянским потом полях.
Осенью и начинались внезапные набеги. "В один миг половец близко - и вот уж нет его! - писал византиец Евстафий Солунский. - Сделал наезд и стремглав, с полными руками хватается за поводья, понукает коня ногами и бичом и вихрем несется далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз!"
Никто, конечно, не подозревал тогда, что эти события - раздел Руси и первое вторжение половцев - знаменуют начало нового трудного времени, что внутренние распри, в которых с готовностью будут участвовать степняки, ослабят страну и поэтому борьба с постоянными набегами будет крайне тяжелой. То переплетаясь, то расходясь, эти две военно-политические линии на полтора века определили судьбу многих русских земель.
Споры из-за земель начались уже вскоре после смерти Ярослава. А в 1067 году вспыхнула открытая война: взбунтовался племянник Ярослава Всеслав Полоцкий и самовольно занял Новгород. На его усмирение, несмотря на жестокие морозы и обильные снега - дело было в феврале, - выступили все три Ярославича. 3 марта сошлись противники на реке Немиге в Западной Руси. Ярославичи одолели, и Всеслав бежал с поля боя.
Летом послали Ярославичи за Всеславом, призывая его прийти в Киев и миром решить все дела. При этом принесли братья крестное целование в том, что не сотворят Всеславу, если он придет, никакого зла.
Крестное целование - клятва из клятв! Явился Всеслав в Киев. Но был он там не с почетом принят, а немедленно схвачен и "всажен" в крепкий "поруб"-темницу. Обычным делом на Руси становилось вероломство и клятвопреступление среди феодалов.
Внутренние столкновения побудили к действиям внешних врагов. Едва справившись с Всеславом, Ярославичи были вынуждены защищать Киевскую землю от половцев, которые вторглись на Русь весной 1068 года. В ночной битве на реке Альте русские дружины под командой Ярославичей и киевского воеводы Коснячка потерпели тяжелое поражение. Остатки войска, рассеявшись по степи, небольшими группами пробирались в родной город. Сюда же прибежали и двое Ярославичей Изяслав и Всеволод, а третий, Святослав, ускакал от греха подальше в свой Чернигов, опасаясь дальнейшего продвижения половецких отрядов.
С этим жестоким поражением связано появление былины о походе на Русь половецкого хана Шарукана:
А закрыло луну до солнышка красного, А не видно ведь злата-светла месяца. От того же ведь от духу половецкого, От того же от пару лошадиного... Ко святой Руси Шурк-всликан Широку дорожку прокладывает, Жгучим огнем уравнивает, Людом христианским речки-озера запруживает...
Известие о поражении взорвало и без того беспокойный из-за притеснений "сильных" людей Киев. Толпы черного люда явились на великокняжеский двор и послали сказать князю: "Вот половцы рассеялись по всей земле! Дай нам, княже, оружие и коней и еще будем биться с ними!"
Простой народ Киева понимал опасность нашествия и выступил за сбор народного ополчения для борьбы с врагом.
А в княжеском дворце царила растерянность, близкая к отчаянию. Не давать оружия простому люду? Тогда кто защитит землю от половцев? Но как дать оружие народу, если совсем недавно случились в Киеве волнения и участники их, схваченные дружиной, еще сидели в холодных погребах - ждали княжеского суда?! Не обернутся ли розданные смердам топоры и копья, после того как будет разгромлен враг, против бояр-притеснителей, душивших ремесленный и торговый люд вирами да продажами и обиравших крестьян до последнего снопа?
"Нет, - решил Изяслав, посоветовавшись с боярством, - не получит "чернь" оружия! Лучше уж половцам предаться, чем вооружить народ!"
Ни с чем ушли возмущенные люди с княжеского двора. В гневе бросились они к терему бездарного воеводы Коснячка - и вмиг разнесли его двор. После этого часть восставших пошла вызволять томившихся в холодных погребах участников предыдущих киевских волнений, а вторая половина вернулась на княжеский двор.
Изяслав с ближней дружиной сидел на сенях - в легкой поднятой на столбы летней постройке, предназначенной для пиров и совещаний. Вел бесконечный совет, решал, что делать. К внешним напастям добавились внутренние - все сплелось в единый клубок! Не мог князь ума приложить, как его распутать. А тут еще вспомнилось, что сидит в дальней тюрьме-"порубе" обманутый Всеслав Полоцкий. А ну как вырвется на свободу! Славен он среди простонародья - вещая душа в отважном теле!
Люд киевский, став у сеней, начал кричать и пререкаться с князем, требовать оружия и наказания виновных в поражении. Князь стоял у окошка, слушал крики и совсем уже не знал, что делать, - так разгулялся буйный смерч восстания.
"Видишь, князь, людье взвыло, - сказал один из бояр. - Пошли слуг, пусть крепче стерегут Всеслава".
Другой возразил: "Пусть лучше, призвав лестью к оконцу, пронзят его мечом!"
Значит, не только преступить крестное целование, но и кровь пролить? На такое не решился Изяслав, не отдал приказа.
А народ, кинув новый клич, пошел к темнице, где уже много месяцев томился Всеслав. Разогнав сторожей и сломав запоры, черный люд освободил полоцкого князя.
Восстание достигло высшего накала, и Изяслав, не выдержав, второй раз за последние дни бежал с поля боя - на этот раз от своей взбунтовавшейся столицы. Освобожденный Всеслав был приведен на княжеский двор и здесь в день 15 сентября 1068 года провозглашен князем Киевским.
Но правил он недолго. Через 7 месяцев, приведя с собой войска польского короля Болеслава Смелого, Изяслав сверг полоцкого князя и снова занял киевский стол. Своих сентябрьских страхов он не забыл: 70 активных участников вызволения Всеслава были казнены, многих - и виноватых, и безвинных- ослепили.
С этого времени стал Киев яблоком раздора, из-за которого то и дело вспыхивали феодальные споры. Обладание Киевом соединялось с понятием "старейшинства" среди всех князей. Кто в Киеве правит, тот и глава всем князьям русским! Изнурительная борьба за киевский стол то и дело выливалась в кровавые столкновения, оплетенные сетью заговоров и обильно сдобренные вероломством. Все это стало тяжким бременем для простых жителей многих русских княжеств - крестьян и ремесленников. Ведь это их жилища горели в огне яростных штурмов, их поля вытаптывались конницей, их дворы грабились "удалыми" воями то одного, то другого правителя.
Иногда, если вконец истощались силы соперников или занимал киевский престол сильный и авторитетный князь, как было, например, при Владимире Мономахе, эта борьба затихала. Но проходило несколько лет - и распря вспыхивала с новой неостановимой силой. Коль не хватало своих войск, князья призывали на помощь то степняков, то варягов, то поляков, то литовцев, и тогда страдания народа от внутренних усобиц умножались на насилие внешних врагов.
А противники Руси не теряли времени, видя разброд и несогласие среди русских княжеств. Одна местность за другой подвергались опустошительным набегам, а то и вовсе отторгались от Русской земли и включались в состав других госу-дарств. К концу XIV века, например, граница Великого княжества Литовского проходила всего в сотне верст от Москвы!
ПОРОЗНЬ ИХ ХОРУГВИ РАЗВЕВАЮТСЯ...
В 1093 году в связи со смертью Всеволода Киевского половцы направили в Киев посольство, чтобы установить отношения с только что пришедшим сюда князем Святополком, потребовать от него покорности.
Святополк поступил с послами крайне неразумно. Не посоветовавшись с отцовской "старшею" дружиной, послов приказал схватить и запереть в темную избу.
Мгновенно вспыхнула война. Степняки вторглись на Русь и осадили город Торческ, прикрывавший подходы к Киеву. Тут одумался Святополк, отпустил послов, да поздно. Отказались половцы от мира. Кинулся новый князь формировать войско, набрал в обедневшей Киевской земле всего несколько сот воинов, но все равно намерился выступить в поход. Киевские мужи, хорошо знавшие Степь, отговаривали князя: "Нс пытайся идти против них, потому что мало у тебя воинов!" - "У меня своих семьсот отроков. - хвалился Святополк, - которые могут им противостать!" - "Если бы ты выставил их и восемь тысяч, - возражали ему, -и то не слишком много. Наша земля оскудела от войны и от продаж. Обратись к брату своему Владимиру Мономаху, чтоб он тебе помог".
Владимир сразу откликнулся на призыв Святополка Киевского и явился с войском к столице. Князья встретились в монастыре под Киевом, но, вместо того чтобы думать об организации отпора, затеяли шумную ссору, обвиняя друг друга в различных грехах.
Насилу уговорили их заняться главным - отражением половецкого натиска. Выступили князья в поход. Тут как раз и третий брат, Ростислав Переяславский, подоспел. Согласованного плана действий не было. Святополк рвался в бой, а Владимир, учитывая силу половцев и явный недостаток войск у русских, предлагал кончить дело миром.