- Выгрузка! - звучит команда.
Шлюпка за шлюпкой торопятся к острову. Первые пассажиры - эскимосы и их собаки. На берег летят части яранг, свернутые шкуры.
Собаки с радостным лаем рассыпались по берегу, а потом сцепились в огромный яростный клубок. Иерок длинной палкой с трудом разогнал их.
Быстрее, быстрее, быстрее! Миловзоров все чаще посматривает на льды.
В шлюпке плывет бык, он протяжно мычит.
Эскимосы собрали яранги, над ними вьются дымки.
Розовая свинья пытается выпрыгнуть из шлюпки, ее хватают сразу трое матросов.
Взмыл в небо гидроплан. За штурвалом - Кальвица, пассажиром летит Ушаков. Надо глянуть с воздуха на землю, которую предстоит обживать.
Поднимаются стены дома, на берегу - целая гора продуктов, снаряжения. Матросы помогают строителям закончить крышу.
- Пора, - говорит озабоченный Миловзоров. - Больше задерживаться нам нельзя.
Ушаков прекрасно понимает его. Зачем рисковать пароходом? Ничего, остальное они сделают сами. И печи сложат, и окна, двери сделают, и склад соберут.
- Да, вам пора, капитан, - с грустью отвечает Ушаков.
Они спускаются в кают-компанию. Белые скатерти, несколько бутылок вина. Тост за удачную жизнь на острове, тост за благополучное возвращение "Ставрополя" во Владивосток. Последние рукопожатия. Не хочется покидать пароход. Ведь скоро эти люди будут в родных краях, увидят близких, друзей, вернутся к привычной жизни...
Нет, не стоит об этом думать. До свидания!
"Ставрополь" медленно разворачивается и выходит из бухты. Гудки, гудки... С берега отвечают выстрелами.
Все. Пароход скрылся из глаз.
Вечером на берегу долго горит костер.
О чем-то вздыхают женщины. Искры танцуют в сумеречном небе. Мужчины молча смотрят в огонь. Тихонько взвизгивает во сне лайка. Набегает на берег волна.
- "Ставрополь" скоро подойдет к Чукотке, - негромко говорит Савенко.
- Давайте забудем о пароходе, - предлагает Ушаков. - Его нет и не было. Есть только остров Врангеля и пропасть работы.
Ночью в палатках очень холодно. Могут замерзнуть продукты, для них нужно построить склад. Но пока главное - дом. Достраивают его все, даже эскимосы.
Дело продвигается быстро, и двадцать пятого августа, ровно через десять дней после ухода "Ставрополя", в доме затоплены печи. Пора распаковывать вещи.
Ушаков не ожидал, что распаковка его вещей вызовет такой интерес у эскимосов. На книги они почти не обратили внимания. Зато поразились фотоаппарату. Внимательно рассматривали его, заглядывали в кружочек объектива.
Ушаков пожалел, что фотоаппарат не заряжен. Но он все-таки взвел затвор, направил аппарат на Нноко и щелкнул. Тот отскочил в сторону.
- Ты стреляешь, умилек?
- Как ты мог подумать, что я выстрелю в тебя?
- А что ты делаешь?
- Фотографирую. Вот через эту дырку ты попадешь внутрь ящика. Потом окажешься на бумаге.
Все недоверчиво покачали головами.
- Умилек. Мы тебе верим, когда ты говоришь про другое. Нноко не может пролезть в эту дырку.
- Позже вы увидите, что я говорю правду. В ящик попадет не сам Нноко, а его изображение. Ивась, объясни им, пожалуйста, что такое фотография.
Павлов долго говорит что-то по-эскимосски. Наверное, обсуждение фотоаппарата продолжалось бы еще час или два, если бы Ушаков не вынул из чемодана игрушку - гуттаперчевого пупса.
- Кай! - удивились эскимосы. - Кай! Кай!
Игрушка переходит из рук в руки. Нанаун, стройный подросток, даже попробовал ее на зуб.
Новая вспышка удивления - глобус. Ушаков сказал:
- Это земля.
- Какая земля? - спросил Кивъяна. - Оттуда, где ты жил?
- Наша. Общая. Мы живем на круглой земле. Она вот такая. Только очень-очень большая. Видите, какая маленькая Чукотка? А это остров Врангеля.
Все молчат. Дружно достают трубки, табак.
- Умилек! - нарушил молчание Аналько. - Если бы земля была круглая, мы упали бы с нее.
- Да, да, - подтвердили остальные.
- Ты говоришь, это земля, - опять важно сказал Аналько. - Хорошо. Пусть мы поверили тебе. Ты много знаешь. Тогда скажи, как люди ходят вот здесь? - Аналько ткнул трубкой под низ глобуса. - А? Там что, ходят вверх ногами?
Эскимосы весело засмеялись. Аналько был очень доволен своим вопросом.
- Нет, вверх ногами никто не ходит. Земля большая, мы не замечаем, что она круглая. Здесь, здесь и здесь, - Ушаков дотрагивается до разных точек глобуса, - ходят нормально.
- Ты умный, умилек, - дипломатично говорит Аналько. - Пусть земля будет шаром, если тебе нравится.
- Пусть, - соглашаются остальные. Никто не хочет обижать своего начальника.
Эскимосы расходятся. Ушаков сидит среди груды вещей.
Он думает о детях эскимосов. Их будет учить Павлов. Они научатся писать, узнают о других планетах, они уже не станут верить в бога и черта. Иерок, Кивъяна, Аналько, Инкали - это сегодняшний день острова Врангеля. Таким, как подросток Нанаун, принадлежит будущее.
В одиночестве Ушаков сидит долго. Потом встает и выходит на улицу.