Не сговариваясь, Ушаков с Иероком подхватывают винчестеры и бросаются по молодому льду к медведям. Будь что будет!
Ух! Ушаков погружается в море. Сильное течение тянет под лед, ледяная вода обжигает тело. Рукавиц уже нет, пальцы судорожно вцепились в кромку льда.
Жжет, жжет мороз мокрые руки. Течение тащит за ноги в глубину.
- Умилек! - слышит Ушаков голос Иерока. - Нож! Нож!
Да, он забыл о ноже. Одной рукой Ушаков держится, другой находит на поясе нож и втыкает его в рыхлый лед. Это уже точка опоры.
- Лови! - снова кричит Иерок.
Эскимос достает тонкий ремень, к одному концу привязывает точильный брусок. Бросает ремень Ушакову.
Георгий Алексеевич пропускает ремень под мышки.
Иерок осторожно вытягивает его из воды. И тут же проваливается сам. Тоже втыкает в лед нож, держится.
Теперь Ушаков тащит эскимоса на ремне.
Они ползут по льду, но стоит встать на ноги - проваливаются.
Сколько уже раз искупались они? Тело не чувствует холода. Сводит судорогой ноги. Пальцы с трудом удерживают ремень.
Вот и берег. Ушаков валится на снег.
- Беги! Беги! - кричит Иерок. - Нельзя лежать.
Мокрая одежда быстро заледенела, хрустит на ходу. Зубы выбивают дрожь.
- Беги!
Острая боль пронзает Ушакова. Он останавливается; Боль не утихает.
- Иди! Плохо будет! - толкает в спину эскимос.
Под одеждой хлюпает вода. Скоро она превратится в лед.
До дома семьдесят километров.
Что за мальчишество - гоняться по молодому льду за медведями?! Начальник острова... Эскимосы без мяса...
Они забираются на нарты, погоняют собак. Темно, мороз. Уже, кажется, нет ни рук, ни ног - Ушаков не чувствует их.
Трясутся на кочках нарты. Каждая кочка отдает болью.
Не заболеть бы серьезно. Тогда - конец всем планам, надеждам.
Час, второй, третий... Сколько они едут?
- Умилек! Умилек! - едва слышит он голос Иерока. - Упадешь. Надо держаться за нарты.
Десять часов пути. В глазах какой-то туман. Ушаков и Иерок - две ледяные глыбы. Их снимают с нарт, вносят одного в дом, другого в ярангу. Острыми ножами разрезают одежду.
ЗЛОЙ ВОЛШЕБНИК И АЗБУКА
...Ушаков идет по тайге.
На высоких кедрах зреют шишки с орехами - он чувствует во рту маслянистый вкус этих орешков.
Под ногами кустики голубики, сизые ягоды с темным отливом висят на веточках. С дерева на дерево скачет рыжая белка. Она хитро посматривает сверху.
Запах смолы кружит голову. Родные леса... Таежный ручей булькает у корней могучей ели, в нем мелькают тени рыб. Рыбы вяло плавают в холодной торфяной воде...
Командир партизанского отряда сидит у костра. Острым ножом он режет из чурбачка деревянную ложку. Командир вынимает из рыжей бороды залетевшую туда белую стружку, говорит: "Товарищ Ушаков, мы плутаем по тайге седьмой день. Все устали, разбита обувь. У нас раненые, больные, нет еды. Вы родились в таежных местах. Я приказываю вам, прошу вас: выведите отряд к какому-нибудь селу".
За плечами винтовка, на кожаном ремне подсумок с десятком патронов. Ушаков почему-то один в тайге. Поваленное сгнившее дерево преграждает ему путь. Резко кричит какая-то птица.
Надвигаются сумерки. Под ногами чавкает болотная жижа. Еще шаг - и Ушаков проваливается в трясину. Схватиться не за что. Его засасывает, он уже погрузился по грудь.
Страшно. Тяжело дышать. Скоро трясина подберется ко рту и...
"Ты что делаешь здесь? - спрашивает Дерсу Узала. Он сидит на корточках напротив и не проваливается в трясину. - Зачем лезешь в грязь? Глаза есть? Тебя по всему тайга Арсеньев ищет. Долго будешь сидеть здесь?"
- Тону, погибаю, - шепчет сдавленно Ушаков. - Спаси, Дерсу...
"А-а..." - Дерсу поднимается, хватает Ушакова за волосы и резко дергает вверх...
Ух, как быстро несутся нарты. От лихой езды и морозного воздуха перехватывает дыхание. Собаки не знают удержу. Впереди обрыв, под ним скалистый берег моря. У края обрыва сидят розовые свиньи.
Надо навалиться на остол, попытаться затормозить нарты. Остол вылетает из рук. Все ближе обрыв. Свиньи визжат и показывают клыки. Первая собака срывается вниз. Нарты соскальзывают в пропасть и... они плавно парят в воздухе.
Ушаков вытирает пот с разгоряченного лица. Собаки летят рядом с ним, свиньи сидят на облаке и злорадно хрюкают. Далеко-далеко виден лед в торосах, по нему бродят белые медведи.
Сколько медведей! Сколько мяса! Кивъяна ловит их, запрягает в упряжку. У него медвежья голова. "Я гость! - говорит он. - Устройте в мою честь праздник. А то больше меня не увидите".
Наплывает медленная и унылая музыка, потом раздается громкий удар в бубен...
Начальник острова открывает глаза. Он лежит в своей постели. В тумане какие-то фигуры рядом. Холодная рука на горячем лбу. Приятно. Голос доктора:
- Острое воспаление... Тридцать девять температура. Он бредит.
Георгий Алексеевич снова куда-то проваливается...
Теперь он с эскимосами на берегу. Далеко в море видна "черная" льдина. Он уговаривает эскимосов поплыть за моржами. Они не хотят. Не хочет и Иерок.
- А я так надеялся на твою помощь, - говорит Ушаков. - Ты был моим самым надежным помощником.