Нанаун сидит в вельботе. Лицо у него побледнело, он плачет от страха.
Все дальше, дальше от берега - уже не видно поселка, не видно бухты Роджерса. Выстрел из пушки - это трескается льдина. Иерок направляет вельбот к старому крепкому льду. "Прыгайте! - кричит он. - Надо сидеть там. На вельботе утонем".
День прошел или два? Или три? Холодно, нечего есть. Ушаков находит в кармане пачку галет. Он делит галеты поровну. Все боятся уронить хоть крошку. Ушаков замечает голодный взгляд подростка. Он отдает свою галету Нанауну. И Иерок отдает.
Льдину носит по морю. Не видно ни берега, ни моржей. Иерок встает, начинает раздеваться. Вот он уже голый - на морозном ветру. Иерок придвигает свою одежду к Нанауну. "Одевайся, - тихо произносит он. - И помоги мне попасть к богу. Я попрошу его, чтобы он вас спас. Я уже старый. Вы должны жить. Я помогу".
Ушаков набрасывает на него одежду. Он знает страшный обычай: когда старик чувствует, что становится в тягость сородичам, то просит убить его. Человек, умерший не своей смертью, - верят эскимосы, - попадет к богу. Иерок хочет их спасти, а его одежда согреет Нанауна.
Ушаков кричит:
- Я сам спасу вас!
"Тебя эскимосский бог не знает. Он тебя не послушает. Я пойду".
- У меня другой бог. Его зовут Миловзоров. Он сейчас будет здесь.
На горизонте показывается пароход. Пароход лавирует между льдинами. Он все ближе, ближе. На мостике капитан. Иерок одевается, подмигивает Нанауну и говорит: "Умилек, хороша компани"...
Больной открывает глаза. Рядом с постелью сидит Иерок. Он смотрит на Ушакова.
- Болеть кончай надо. Смотри, я не лежу. Дела много. Нанук ходит, его стреляй надо.
Трудно Ушакову чуть-чуть раздвинуть в улыбке сухие губы. Входит доктор, сердится. Он недоволен, что с больным разговаривают.
Иерок уходит, доктор берет руку Ушакова, слушает пульс, морщится.
- Что со мной? - спрашивает Ушаков.
- Воспаление почек. Очень серьезная болезнь. Это результат купания в море со льдом. Вам надо лежать и делать все, что я скажу.
- Как... Что в поселке?
- Все завалено снегом. Уже зима.
- А Таян, Кивъяна... Они переселились на север?
- Ждут вас. Без вас не хотят ехать. И пожалуйста, не разговаривайте.
- Хорошо. Последнее. Какое сегодня число?
- Двадцать девятое.
- Октября?
Доктор молчит. Потом говорит нехотя:
- Двадцать девятое ноября. Больше ни слова. Дверь в вашу комнату оставляю открытой. В случае чего позовите меня. Лежите молча и спите.
Ушаков отворачивается. Острое воспаление почек...
Он знает, чем это может кончиться. Все может быть...
Боится он смерти? Нет. Нет страха.
В конце концов, смерть такое же обычное дело, как и рождение, как вой пурги, скрежет льдов, восход и заход солнца. Необъятная и холодная Арктика погребла в своих просторах не одного человека, пришедшего завоевать ее, разгадать ее тайны.
Но не хочется, не хочется умирать. И не только в том дело, что жизнь, настоящая жизнь лишь начинается. Что не исполнено задуманное. Эскимосы... Иерок, Таян, Кивъяна, Анъялык, Нанаун... Что будет с ними в такое трудное время?
До него доносятся чьи-то голоса. Детские голоса. Откуда тут дети и что делают? Он прислушивается.
- Атасик. Малгук. Пинают. Стамат...
Павлов учит детей считать по-эскимосски.
Ушаков забывается, потом вздрагивает от пронзительной боли. Приступ болезни терзает его. Суетится доктор, заставляет пить горькую жидкость. Через какое-то время боль отпускает. Ушаков погружается в сны, в обрывки воспоминаний...
"Атасик... Стамат..."
Он не так учился счету и грамоте. Никаких учителей в его родном селе не было. Мать и бабушка неграмотные, только отец умеет читать. И только одна в их селе книга - на восемнадцать рубленных из толстых бревен изб. "Руслан и Людмила" Пушкина.
Эта книга принадлежит отцу. Правда, в деревянной часовенке хранится еще несколько книг - церковных. Но их читает лишь поп, когда наезжает для службы в село. Редко это бывает, один-два раза в год. Да и что интересного в тех книгах Егорке? Вот "Руслан и Людмила"...
Дело к вечеру. Шестилетний Егорка лежит на печи, слушает рассказы прихворнувшего отца. Открывается дверь, морозное облако врывается в избу. Старый казак снимает шапку, крестится на икону. Вытирает оттаявшие в тепле усы.
- Алексей, - говорит он отцу Егора. - Это самое... Сидим мы, значит, ввечеру, заскучавши... Почитал бы твой Егорка Еруслана. Отпусти мальчонку.
- Слышь, Егор? - с напускной строгостью спрашивает отец. - Уважь казаков.
Егорка слезает с печи, сует ноги в валенки, набрасывает шубенку. Под нее прячет заветную книгу. И семенит рядом со старым казаком, стараясь не попасть в сугроб. Валенки у него худые.
В избе уже собрались односельчане. Горит огонь, вполголоса переговариваются казаки. Они сразу умолкают, как только Егор открывает книгу. В ней не хватает нескольких страниц, но это не беда - "Руслана и Людмилу" он знает наизусть.
Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской;
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея