- Аналько, - говорит после танца Ушаков. - Завтра мы поедем в бухту Роджерса. Соберем всех эскимосов. Ты расскажешь, что нет никакого черта.
Аналько курит трубку, глаза его полузакрыты. Чуть-чуть дрожат пальцы. Такого позора в его жизни еще не было. Как сказать людям, что ты обманываешь? Если бы не умилек, он что-нибудь придумал бы, вывернулся... Умилек все знает.
- Я расскажу, - глухо произносит шаман. - Ты так хочешь?
- Я хочу, - твердо отвечает Ушаков. - Утром поедем.
Шесть упряжек несутся к бухте Роджерса. Собак подгонять не надо. Они помнят дорогу, видят прошлый свой след. Снежная пыль оседает на шапках. Седоки молчат. Но на остановках каждый считает своим долгом побеседовать с Аналько.
- Ох, спина болит, - притворно жалуется Кивъяна и показывает, что не может разогнуться. - Режь спину, Аналько.
Потом подпрыгивает, хохочет.
- Умилек, смотри, есть шрам? Разрезал меня шаман?
В комнате Ушакова не протолкнуться. Эскимосы хотят послушать Аналько. У него они "лечились", он говорил, что может вызвать духов. Они верили...
Ушаков поднимает руку. Прекращаются разговоры.
- Почему ты решил, Аналько, что ты - шаман? Когда это было?
- У меня отец был шаманом. Отец меня учил. Он говорил, что каждый шаман может властвовать над несколькими духами. И чем лучше шаман, тем больше духов ему подчиняется.
- Тебе они подчинялись?
Аналько молчит. Очень уж трудно отказаться от почетного прошлого.
- А как духи приходили к тебе? - спрашивает Кивъяна.
- Дух превращается в мышь, в песца, в моржа.
- Вот ты лечил. Ты верил, что лечил? - это не выдерживает доктор.
- Немного верил. Ведь одни умирают, а другие выздоравливают. Думал, что лечу.
- А где мой шрам, если резал спину? - опять наседает Кивъяна.
- Это игра. Вы думали, я отрезаю себе язык, глотаю камни, ухожу из закрытой яранги. Я ничего этого не делал, только играл на бубне и пел.
Кивъяна хмурится. Ему не нравится, что его обманывали. И остальные эскимосы сердито смотрят на Аналько.
- Будете еще лечиться у него? - спрашивает Ушаков.
- Нет. Плохой человек. К доктору пойдем.
- А черт? Есть черт?
- Наверное, нет. Если есть, Аналько не умеет говорить с ним.
Что ж, спасибо и на этом. Веру в черта сразу не истребишь. Зато к шаману они теперь ездить не станут.
- Умилек, - Аналько поднимается с пола. - Я скажу. Говорю всем: не просите меня камлать. Кончил.
Он подходит к столу, берет ножницы. Передает их Ушакову.
- Отрежь волосы. Это значит, я сказал правду.
Ушаков отрезает прядь волос Аналько. Она падает на пол.
Конец козням черта! Конец сильному шаману на острове! Теперь эскимосы займутся делом - самое время сейчас охотиться на белых медведей, добывать мясо.
Без свежего мяса трудно будет переждать зиму.
НА ПОМОЩЬ!
Как раз в те дни, когда воевал Георгий Алексеевич Ушаков с чертом и шаманом Аналько, в нашей стране и даже за рубежом очень были обеспокоены его судьбой, судьбой поселенцев.
Слухи, один страшнее другого, поползли по страницам иностранных газет.
"Ужасное положение жителей острова Врангеля", - писала одна.
"Большевики бросили шестьдесят человек на произвол судьбы", - писала другая.
"Есть ли кто живой на острове, кроме песцов и белых медведей?" вопрошала третья газета, выходившая в Берлине.
На этот вопрос нетрудно было бы ответить, если бы на берегу бухты Роджерса стояла радиостанция.
Но радиосвязи с Ушаковым не существовало.
Никто не знал, здоровы ли островитяне, достаточно ли у них продуктов.
Как это узнать? А вдруг... Что происходит на острове, до которого не долетел самолет "Советский Север", не дошел Миловзоров? И если люди, отрезанные от всего мира, нуждаются в помощи, то как помочь?
В Москве тревожное настроение. Многие убеждены: надо спасать людей. А как?
Пароход? Нет на Дальнем Востоке ледокола, который мог бы сразиться с тяжелыми зимними льдами.
Самолет? "Возможно ли, - пишут "Известия", - оказать помощь населению острова Врангеля путем посылки аэроплана с грузом медикаментов и противоцинговых средств?"
В Осоавиахиме ответили: сейчас такой перелет невозможен, надо дождаться весны.
Что же еще предпринять?
"Остается пока, по-видимому, лишь один путь - сделать попытку отправить на остров экспедицию на собаках или, быть может, на оленях; из ближайших к острову населенных пунктов. Но и эта экспедиция, как полагают в Совторгфлоте, сопряжена с колоссальными трудностями и вообще представляется проблематичной. Все же владивостокским организациям предложено срочно этот вопрос выяснить".
Эта заметка была опубликована в "Известиях" 11 октября. На следующий день появилась другая. Называлась она: "Б. Г. Чухновский - о полете на остров Врангеля".