Небольшие, 1,5—5-миллиметровые, своеобразные насекомые, внешне напоминающие вшей, по недоразумению прозванные сеноедами, питаются в основном плесенью. Их в мире насчитывается свыше 1000 видов, в том числе 60 видов проживают в нашей стране; все они, вместе взятые, составляют отдельный отряд — сеноеды. Своим неудачным названием они обязаны тому, что часто заводятся в старом залежалом сене, пронизанном плесневыми грибками. Сначала думали, что они — сеноеды, а оказалось, что они — плеснееды. Некоторые сеноеды нередко проникают в помещения, где хранятся продовольственные запасы. Хотя они потребляют немного пищи вместе с плесенью, но временами могут очень сильно размножаться и распространяются тогда по многим складам, заражая плесневыми грибками вполне пригодные пищевые запасы до такой степени, что их приходится ликвидировать в солидных количествах. В библиотеках сеноеды причиняют прямой вред. Так, всемирно распространенный в жилых помещениях крошечный бескрылый сеноед — книжная вошь в поисках плесени выедает крахмальный клейстер из переплетов книг, уродуя их внешний вид, что делает необходимым замену переплета. Личинки комариков-сциариев, развивающиеся в гниющей древесине, употребляют в пищу грибки. А грибные комарики-миастеры — мастера по поеданию грибков под корой погибших деревьев. Грибки поедают некоторые личинки жуков и клопов. Ими питаются многие низшие, первичнобескрылые насекомые — щетинохвостки.
Однако наибольшего совершенства в использовании грибков достигают муравьи-листорезы и термиты. Более 100 видов муравьев, обитающих в Новом Свете, занимаются грибководством. Муравьи-грибководы — заядлые грибкоеды, кроме грибков они ничем не питаются. Хотя муравьи-листорезы и малы, но зато их гнезда огромны. Представьте себе площадь более 100 квадратных метров, имеющую около 1000 входов, где каждый туннель, начиная от входного отверстия, тянется вглубь до 5 метров и заканчивается камерой длиной в метр, шириной и высотой около 30 сантиметров — это и есть муравейник мелких листорезов. Эти крошки могут за одну ночь лишить дерево листьев, но срезанные листья служат им не кормом, а основой для закладки грибковых плантаций. То, что они быстро оголяют деревья, в этом нет ничего удивительного, если иметь в виду, что численность населения крупного муравейника может достигать нескольких миллионов муравьев.
Рабочие муравьи листорезов выходят из гнезда и длинными вереницами направляются к соседнему кусту или дереву. Некоторые из них откусывают листья прямо на дереве, в то время как другие срезают лишь черешки, а упавшие листья разрезаются на мелкие кусочки ждущими внизу муравьями так, чтобы их можно было дотащить до родного гнезда. Как только каждый рабочий обеспечен своим кусочком, муравьи трогаются домой и возвращаются в гнездо, неся перед собой кусочки листьев. Впечатление такое, что муравьи вышли на демонстрацию и несут зеленые знамена.
В муравейнике принесенные кусочки пережевываются более мелкими, чем рабочие-носильщики, муравьями, а затем пережеванная зеленая масса складывается на грядках, расположенных на полу каждой камеры, которых в совокупности около 1000. Грядки заселены грибным мицелием.
Маленькие рабочие, никогда не выходящие из гнезда на поверхность земли, ухаживают за грибными плантациями. Они вовремя откусывают концы нитей грибницы, чтобы на них образовались маленькие шишечки, похожие на крошечные кочанчики капусты-кольраби. В гнезде имеются еще муравьи-няньки, ухаживающие за личинками. Они приносят муравьиных малышей, пускают их питаться на грибные грядки. Самые крупные, отборные особи рабочих становятся солдатами и охраняют входы в муравейник и тропы носильщиков.
Удивляет то, что на плантациях выращивается только тот вид грибка, который характерен для данного вида муравья. Чистота грибковой культуры поддерживается несмотря на то, что гнезда находятся в почве, где везде полным-полно разных грибков и носильщики на кусочках листьев постоянно заносят сорные грибки. Думают, что такая стерильность на плантациях объясняется действием смены рабочих, пережевывающих листья: в слюне содержится химическое вещество, стимулирующее рост нужного грибка, но одновременно тормозящее рост нежелательных грибков. Если удалить муравьев-рабочих, размельчающих листья, плантация начнет чахнуть и зарастает грибками-сорняками.
Так как культура грибков строго индивидуальна для каждого вида муравьев-листорезов, молодым самкам, отправляющимся в брачный полет, приходится захватывать с собой во рту небольшое количество грибковых спор. Основывая новое гнездо, самка-царица в первую очередь закладывает грибную плантацию и только после этого приступает к откладке яиц.
И еще небольшая, но любопытная деталь: муравьи-листорезы культивируют грибки — фузариумы и гипомицесы — миллионы лет, в то время как человек совсем недавно научился использовать близкие виды этих грибков для приготовления антибиотиков, широко применяемых в современной медицине.
Термиты тоже занимаются грибководством, но у них грибное хозяйство более совершенное и сложное, чем у муравьев-листорезов. Семья термитов выращивает обычно не одну культуру грибка, а сразу несколько видов, иногда до 30 видов грибков. Кроме того, грибки, выращиваемые термитами, способны перерабатывать в пищу не столько целлюлозу, сколько более прочный и стойкий продукт древесины — лигнин. Муравьи до этого еще не дошли.
А теперь выполним наказ, заключенный в изречении: «Смотри в корень!», но сначала и впрямь посмотрим на корни, находящиеся в почве и скрытые от нас.
Пока почва не мертва, не отравлена вездесущим человеком, она кишмя кишит живыми организмами, в том числе насекомыми, не безразличными для нее. Так, средняя плотность только одних насекомых в одном квадратном метре достигает 3000 особей в лесах и 4500 — на лугах. Но это мизерная величина, если сравнить их с бактериями, которые преобладают над всеми другими почвенными организмами по численности и массе. Подумайте сами: плотность бактерий колеблется от одного до нескольких миллиардов особей на 1 грамм почвы; в пахотном слое хороших почв на площади в 1 гектар проживает от 300 до 500 килограммов микробов. А реальность именно такова. Тем не менее почвенные насекомые, как увидим дальше, помогают существовать многим микроорганизмам, а пока что внимание обратим на них. Начнем с того, что 95 процентов (не менее миллиона разных видов) насекомых хотя бы какую-то часть жизни проводят в земле. В почве развиваются многие тараканы, почти все термиты, саранчуки, немало кузнечиков, сверчков, уховерток, сеноедов, цикад, некоторые тли, тьма клопов, полчище личинок жуков. Здесь же находят стол и дом детки муравьиных львов, большинства муравьев, отпрыски несметных бабочек, некоторых наездников, многочисленных жалящих перепончатокрылых (осы, пчелы), блох и разнообразных двукрылых. Особенно плотно населена земля комарами и мухами — на одном квадратном метре их можно обнаружить от 250 до 1000 особей в состоянии личинки.
Что же делают насекомые в подземном мраке? Одни из них просто укрываются от разных превратностей судьбы, другие хищничают, как некоторые луки и муравьиные львы, но больше всех в почве обитает насекомых — потребителей опавших листьев, хвои, гниющих стеблей, веток, падали, древесной трухи… Впрочем, среди подземных жильцов — насекомых имеются и настоящие корнееды. Иначе и быть не может. Ведь корни растений значительно более съедобны, чем древесина — в них накапливаются разнообразные питательные вещества.
Корнями питаются, например, личинки некоторых жуков — щелкунов и хрущей. Корни бобовых растений облюбовало молодое поколение клубеньковых долгоносиков. Личинки свекловичного долгоносика объедаются корнеплодами свеклы. Некоторые комары-долгоножки в личиночном возрасте употребляют в пищу корни разных трав. Муравьи-тетрамориусы обгрызают корешки растений.
Виноградная тля ведет двоякий образ жизни. Она внедряется с надземной части виноградной лозы в ее корни, на которых развиваются только девственные самки. Так ведет себя тля в Америке, на своей родине. После проникновения в Европу она стала подземной жительницей и не выходит на надземные части винограда. Незваные гости пируют на корнях злаков, высасывая соки трав. Таково меню деградированных мини-насекомых — некоторых червецов. Личинки певчих цикад, словно миниатюрные кроты, прокладывают под землей ходы к корням листопадных деревьев и питаются их соками.
Кто же занимает первое место среди почвенных насекомых? Оказывается, в подземелье первенствуют и процветают ногохвостки — первичнобескрылые насекомые, представители которых, внешне почти не изменившись, обитают на Земле вот уже на протяжении 300–400 миллионов лет. Их количество колеблется от нескольких тысяч до 700000 на одном квадратном метре почвы, богатой питательными веществами. Эти примитивные насекомые, скорее напоминающие многоножек-симфил, чем крылатых родственников, изобрели немало фирменных блюд. В их рацион входят круглые черви, коловратки и другие микроскопические живые и мертвые беспозвоночные животные. Но среди ногохвосток преобладают не хищники и мертвоеды, а вегетарианцы в широком смысле, предпочитающие водоросли, грибы, бактерии и нежные ткани растений.
Что дают нам почвенные насекомые? Они, как и другие живые организмы, участвуют в образовании почвы, особенно перегноя. Попробуем представить, как это происходит. Известно, что осенью наступает листопад и высыхают травы, образуя подстилку. А подстилка сухая, она не всем едокам «по зубам». Здесь на помощь почвенным живым организмам, утилизирующим подстилку, приходят осенние дожди. Они не столько увлажняют, сколько переувлажняют ее, окружая пленкой воды. Вот теперь такую подстилку заселяют бесчисленные бактерии, амебы, жгутиконосцы, сине-зеленые и зеленые водоросли. Оглянуться не успеешь, как эта смесь живой и неживой массы пронизывается нитями различных грибов и становится желанной пищей беспозвоночных животных, способных разлагать органические вещества.
Пионерами разложения подстилки являются, как правило, членистоногие (в том числе насекомые) и дождевые черви. Они, добывая здесь свой «хлеб насущный», дробят растительные части на все более мелкие обломки, что способствует колоссальному возрастанию их общей поверхности и убыстрению распада органических веществ. Это происходит не произвольно и не по нашему велению, а по одному из общих законов природы: дробление тела ускоряет воздействие на него какого-либо реактива тем больше, тем мельче его частицы.
Теперь на основе этого закона покажем, как успешно дробят подстилку почвенные насекомые, другие членистоногие и дождевые черви, в совокупности образующие живые ступки. Так вот, частицы растений, пройдя через кишечник дождевых червей, оказываются не более 2 миллиметров; они, эти кусочки, совершая «путешествие» по пищеварительному тракту ногохвосток, уменьшаются до 30–50 микрон, а покидая кишечник мелких клещей — до 10 микрон.
Иначе говоря, дождевые черви увеличивают площадь поверхности частиц растительных остатков почти вдвое, а мельчайшие — клещи — в 5000 раз.
Еще одну похвалу заслуживают почвенные животные (включая насекомых) за их активное и эффективное перемещение частей почвы как по вертикали, так и по горизонтали.
Отбросы переваренной пищи — навоз, экскременты и фекалии — кажутся, с нашей точки зрения, несъедобными продуктами. Если бы они не были пищей живых существ, то нас не было бы, как и многих организмов, на Земле. Само собой разумеется, эта еда чуть щекочет наши обонятельные органы, но не беда — ее быстро уничтожают, используя для продолжения жизни, многие насекомые.
Чем же привлекает насекомых такая пикантная пища? Питательностью — вот чем. С одной стороны, она содержит массу органических веществ, ферментов, щелочей, кислот, а с другой — в ней обитают мириады бактерий и грибков, а также своеобразный мир одноклеточных растений и животных.
Непосредственную приманку для ее поедателей представляют собой запахи, отвратительные для нас и приятные для насекомых. Деликатесом она стала в основном для многочисленных мух и жуков, но не для взрослых, а для их малюток-личинок.
Кучи навоза возле ферм, свинарников, конюшен, сельские выгребные ямы и открытые уборные — вот злачные места, собирающие падких личинок мух разных видов, в том числе и домашних. Здесь происходит не столько пир, сколько жестокая драма, поскольку любимой еды не хватает. В схватке за пищу слабые личинки не складывают голову (у личинок ее нет вообще), а съедаются своими сильными сестрами и братьями, так что перенаселения не наступает, сколько ни жди.
Между прочим, за этой едой, особенно навозом, нам нужен глаз да глаз, иначе мы можем оказаться в беде, как Австралия. Но об этом чуть позже, а пока… На свете живут-поживают жуки-навозники, оправдывая свое название. Наверняка их вы видели. Их так много, что с ними вольно или невольно к знакомишься, случайно встретив в сельских местностях на поле или по дороге свежую навозную «лепешку» коров. А тут творится вот что. За короткое время на ней собирается несколько сотен разнообразных жуков-навозников. Проходит какое-то время — от навоза ничего не остается.
Навозников знали еще многие тысячи лет назад древние египтяне. Один вид их, названный священным скарабеем, почитался в Древнем Египте как божество. Его малютки поглощают ежедневно навоз, превышающий в 10–12 раз массу их тела. Население этих жуков, искусно собирая пищу, содержит пастбища в чистом состоянии от навоза и не дает развиваться в нем мухам, не безразличным для человека.
И вот вернемся к беде Австралии. Что же там произошло? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, что в местностях, где навозники работают вяло, переработка навоза замедляется и возникают его скопления.
В Австралии усиленно развивается животноводство. Там появились импортированные из Европы породы крупного скота без специализированных к их навозу жуков. Австралийские навозники оказались не способными к его быстрой переработке. Навоз каждый год стал губить почти десятую часть гектара полезной площади. Пастбища загрязнялись, превращались в пустоши, которые оккупировались мухами и другими насекомыми, обитающими в навозе.
Вся Австралия всколыхнулась. Ее правительство, начиная с 1967 года, указало скотоводческим ведомствам приступить к ввозу жуков-навозников. Прошло 6 лет и один из этих навозников — Онтофаг-газелла — житель Африки акклиматизировался в этой стране. Потом прижились здесь еще несколько навозников Африканского континента. Работа жуков-вселенцев стала ощутимой, она привела к увеличению полезных площадей пастбищ.
Таким образом, мухи и жуки перерабатывают отходы пищеварительного тракта животных, в том числе крупных зверей.
Вот как характеризует грандиозную деятельность мелких истребителей падали великий француз Ж. А. Фабр:
— Привет вам, жуки-могильщики, падальные мухи и все другие гробокопатели и мертвоеды! Вы не только санитары наших полей и лесов. Уничтожая мертвое, вы творите новую жизнь.
Итак, речь пойдет о маленьких блюстителях чистоты в природе — о насекомых, питающихся мертвыми животными, и, казалось бы, их такими несъедобными частями, как высохшая шкура, разбросанные рога и копыта, а также перья вылинявших птиц.
Особое место среди насекомых-трупоедов занимают жуки-мертвоеды, куда относятся и жуки-могильщики. Они составляют целое семейство. Многие его члены являются квалифицированными специалистами в деле поедания мелких мертвых ящериц, змей, лягушек, небольших птиц и зверей. Обладая чрезвычайно чувствительными к запаху усиками-антеннами, они улавливают раньше всех своих коллег запах разложения мяса и опережают их для совершения обряда «погребения» умершего животного. Собравшись вместе, жуки-мертвоеды работают, как по команде, успешно и поспешно — каждый из них старательно вытаскивает из-под трупа крупинки земли. Ушедшее на тот свет животное из-за шевелящихся под ним жуков словно оживает и шевелится.
Жуки-мертвоеды так торопятся потому, что опоздание с таким важным мероприятием подобно потере лакомой пищи. И работа идет интенсивно. Так, 4 жука-могильщика за 7 недель убирают трупы 4 лягушек, 3 маленьких птичек и 2 кротов, а также выброшенные внутренности одной рыбы и кусочки бычьей печени.
Если труп животного «не захвачен» мертвоедами, то он становится достоянием падальных мух. Их личинки жадно поедают гниющее мясо. Питаются они своеобразно: выделяют пищеварительный сок, вернее, секрет, растворяющий тухлое мясо и превращающий его в бульон — единственное излюбленное блюдо личинок. При питье бульона разгорается соревнование на скорость. В этом виде спорта рекордсменами являются личинки мясной мухи, за 24 часа увеличивающие массу своего тела в 200 раз.
Кстати, тут резонно вспомнить о некоторых парадоксах в мире насекомых. Представьте себе: в нефтяных лужах обитают личинки мух-псилоп, притом живут припеваючи.
Что они едят? Как не задыхаются в такой среде, гибельной для остальных насекомых? Как они туда попадают?
Думали: раз личинки облюбовали нефтяные лужи, в которых растительные и животные организмы не могут жить, то малютки псилоп приспособились питаться нефтью и ее составными частями — углеводородами. Эта весть облетела весь свет, попала на страницы научных журналов, книг и газет. Она просуществовала долго — до тех пор, пока энтомологи не доказали, что ни одного насекомого, питающегося нефтью, пока нет. А в рацион личинок мух-псилоп входят лишь насекомые-утопленники, падающие в нефть. Личинки псилоп не задыхаются здесь потому, что их дыхательные трубки всегда покрыты водой, препятствующей прилипанию к ним маслянистой нефти. Для остальных насекомых этот продукт смертелен, так как он закупоривает дыхальца, покрытые восковидным веществом.
Сами взрослые мушки-мамаши хорошо овладели способом бега по поверхности нефти. Вот почему им ничего не стоит устроить яйца для дальнейшего их развития в такую необычную среду.
Другой парадокс связан с сухопутными гусеницами бабочки-трикветреллы. Продолжительное время считали, что они питаются лишайниками на нижних частях стволов деревьев. Ведь их находили только в таких местах. На самом деле их пищей служат обессиленные насекомые, перед смертью нашедшие в лишайниках свой последний приют.
Прах — все тело, в том числе кожа, шкура, чешуя, шерсть, мех, перья и пух — беспризорные остатки погибших позвоночных животных, казалось бы, не имеют ни малейшего шанса стать пищей насекомых. Но не тут-то было: и у них есть свои потребители — личинки жуков-кожеедов и гусеницы бабочек-молей, которые истребляют их в пух и прах.
Кожееды — это целое семейство жуков, объединяющее в нашей стране более 100 видов. Их личинки развиваются в норах зверей, в гнездах птиц,
ос, пчел, пауков и прочих укромных местах, например, в жилых домах и музеях, питаясь сухой пищей животного происхождения. Среди них встречаются настоящие гурманы. Так, личинки мехового кожееда (Аттагенус пеллио) обожают меховые изделия и шерстяные ткани, в то время как для подрастающего поколения музейного кожееда (Антренус музеорум) чрезвычайно вкусными кажутся ценные коллекции животных, особенно чучела. Что ж поделаешь — о вкусах не спорят!
Весною во многих домах и квартирах раздаются то бурные, то жидкие аплодисменты. Не думайте, что жильцы смотрят индивидуальные домашние концерты. Это они так радикально борются с молью! Только вы хлопнули в ладоши — и моль у вас на ладони. Серенькое такое существо, невзрачное. Отомстили моли и рады — спасли от порчи шерстяную одежду. Но убавьте оптимизм. Перед вами мельтешат только самцы, в то время как самки — настоящие затворницы — в недоступных нашему взору уголках откладывают яйца, тем самым вынося шерстяным изделиям суровый приговор. А тот самый индивидуальный террор, стихийно затеянный вами против отдельных особей мужского пола молей, малоэффективен, потому что самцы, раздражая вас, начинают летать перед естественной смертью после удачного свидания с подругами.
На самом деле взрослые моли разучились есть. Вот почему у них хоботок и кишечник недоразвиты, не действуют и не пригодны для приема и переваривания пищи. Несмотря на эти врожденные пороки, моль нисколько не страдает. Когда были гусеницами, крупица за крупицей откладывали резервный жир для поддержания жизни после наступления совершеннолетия. А если и эти запасы исчерпаны, взрослые моли переваривают и усваивают свои мышцы.
В поисках излюбленной пищи малыши молей отправляются в трудные путешествия, если надо, прогрызают себе путь в мешковине, холсте, марле, картоне, бумаге, капроне, вискозе — да мало ли еще где, но питаться всеми этими творениями человека они не могут. Их хлебом не корми, а подавай шерсть, перья, волоски, рога да копыта — все то, что называется роговой тканью, состоящей, между прочим, как и мясо, из белка.
Гусеницы молей от рождения играют с нами в прятки. Кто из нас может похвастаться, что видел их собственными глазами? Единицы. О том, что в наших вещах, порою весьма ценных, паслась молиная молодь, мы обычно узнаем случайно, уже после того, когда след хулиганов простыл, а вот следы их жизнедеятельности — нежелательные дырочки — остались. Напитанные личинки уже спят в коконах, чтобы проснуться бабочками.
Ну вот, нам удалось выяснить, чем насекомые сыты бывают. А кормят ли сами насекомые других животных — позвоночных и беспозвоночных? Ответ утвердительный. Посмотрим, кто же вольготно живет, питаясь насекомыми.