Цикадам принадлежит еще один рекорд среди всех шестиногих — рекорд по длительности индивидуального развития: личинка превращается в половозрелую особь через 17 лет! Это, конечно, не у всех так происходит, у многих весь цикл развития от яйца до взрослого продолжается обычно год-другой, чемпионом является североамериканская 17-летняя цикада. Открыто, у всех на виду, само собой разумеется, лакомым личинкам этой цикады не прожить столь долгое время — кто-нибудь из насекомоядных обязательно схватит и проглотит. Вот почему миллиметровые малыши сразу после вылупления из яиц под корой веточек и в черешках листьев падают и проникают в землю, где в добровольном заточении на местах, не столь глубоких (иногда углубляются до метра), не спят, не музицируют, а усиленно едят, чтобы после долгого заточения выйти на свободу и подышать свежим воздухом. А потом можно уже запеть, вернее, заиграть на скрипучем, как телега, барабане.
Если хорошенько порыться в памяти, то можно вспомнить такую картину. Лето красное, цветущие луга, светлые поляны… Стоп! На стеблях дремы, гвоздики или на других травах выделяются пенистые комочки. Что это такое? В народе говорят, что так травы плачут; нередко их также называют кукушкиными слезками или кукушкиными слюнками. А все-таки происхождением они обязаны не растениям и не кукушкам, а цикадкам-пенницам, вернее, их личинкам. Действительно, если сдуть пену, выясняется, что внутри скопления находится малютка-пенообразователь, овладевший искусством пускать не пыль в глаза, а мыльные пузыри. Это она, личинка, защищаясь от сухости и врагов своих, из пены строит своеобразный замок, почти что воздушный. Для получения строительного материала она использует жидкие выделения — избыток неусвоенного организмом сока растений. В них содержится муцин, поставляемый хозяйке сожителями ее организма — это как раз то, что увеличивает вязкость жидкости. Личинка вспенивает массу, выделяя в нее из дыхалец пузырьки воздуха и взбивая ее энергичными движениями ног. Так она оказывается внутри мокрого жилища. «Плачут» не одни европейские травы (растения льют слезы, как убедились, не свои), плачут всесветно, так как по всему миру разбросанные цикадки-пенницы-слюнявницы представлены не менее 3000 видами, из них лишь малая толика — чуть более 50 видов — обитает в нашей стране. Везде они взбивают на себе пену, да иногда так (например, на Мадагаскаре), что деревья «обливаются слезами» — капли падают с их веток, словно идет дождь, но не небесный, а цикадочный.
Взрослым цикадкам-пенницам такой дом не нужен. Ведь их покров не так нежен, как у личинок. К тому же они непоседы, от жгучих солнечных лучей Укрываются в траве, а при опасности прыгают и ускользают подальше от нарушителя покоя.
Все цикады (их в мире около 30 000 видов, в СССР их не менее 2300 видов) — сосуны, но пьют они не что попало, а исключительно сок растений, правда, самых разнообразных — от низших мхов до высших цветковых. Притом они принимают жидкость не для утоления жажды, а для того, чтобы вдоволь наесться. Прямо скажем, еда эта, хотя и добывается из многочисленных растений, но по составу очень однообразная, в основном углеводная — много сахара, но в ней почти нет белков, без которых немыслима жизнь (со школьной скамьи мы знаем, что жизнь — это способ существования белковых тел). Но цикады не вымирают. Значит, откуда-то они получают необходимые белки? Оказывается, поставщиками белковой пищи являются микроскопические плантации мизерных грибков, развивающихся внутри цикад.
А теперь представьте себе живую крошечную капельку, заключенную в полупрозрачную непрочную оболочку, на шести тоненьких ногах. Это и есть тля — символ самого непрочного сложно устроенного насекомого. Тли такие мелкие (чаще всего 1–3 миллиметра), такие хилые, будто больные, чахлые, что любое соприкосновение с чем-либо для них смерти подобно и может оставить от них лишь мокрый след. Казалось бы, они должны прозябать в жизни, вести жалкое существование на грани краха на подступах в мир иной; ан нет, они процветают, чувствуют вольготно в загрязненном, агонизирующем мире, где проблемы очищения природы, как и очищения нашего духа, вышли на второе место после попытки спасти мир от ядерного апокалипсиса. У тлей продовольственная программа решена давным-давно, миллионы лет назад, они едят, сколько хотят, даже объедаются, пища не успевает перевариваться и микрофонтаном бьет из другого конца через особые сопла; словом, они наращивают численность своего населения до беспредела. Причина подобной массовости — это фантастический потенциал размножения. За примерами далеко не надо ходить. Численность потомства одной-единственной тли может покрыть нашу планету толщиной не менее трех метров. Потомки одной капустной тли, если бы выжили, за один летний сезон достигли бы 800 миллионов тонн — приблизительно в 40 раз больше, чем масса всего народонаселения планеты. Вот каковы производительные возможности и мощности этих хилых существ. Конечно, это теоретически, в жизни так не бывает. Численность тлей, как и других животных, да и всех живых существ вообще, регулируется разными рычагами неживой и живой природы. Тлей губят неблагоприятная погода, болезнетворные микробы и их естественные враги, так что, как полагают, ни одна тля не умирает иначе, как насильственной смертью. И все-таки тлей в природе сколько угодно. Они обитают чуть ли не на всех растениях и почти в неисчислимых количествах, сплошной сыпью покрывая деревья и кустарники, многолетние и однолетние травянистые растения, даже те из них, которые ядовиты, а также малосъедобные мхи и папоротники. Хотите знать не их численность, а количество видов? Пожалуйста. Тлей на земле известно 40 000 видов, из них в наших необъятных просторах не менее 1500 видов.
Смотришь на тлей и думаешь: боже ты мой, какая это мелочь и бестолочь! А вот размножаться-то умеют, да еще как — проходят очень сложный цикл развития. Основная схема такова. Осенью оплодотворенные самки откладывают яйца, которые зимуют. Из них весной вылупляются бескрылые самки, девственно рождающие тлей, размножающихся снова без участия самцов. Так за лето может появиться до 17 поколений, но во всех них бывают только самки, то бескрылые, то крылатые. Бескрылые остаются на том же растении а крылатые перелетают и оккупируют другие зеленые насаждения природы, в том числе и нами выращиваемые. Одни тли не могут обходиться без смены разных видов растений, а другие всю жизнь проводят на растениях одного вида — их единственного кормильца. С наступлением осени появляются крылатые кавалеры, которые оплодотворяют девственниц, в результате чего те откладывают зимующие яйца. Так завершается жизненный цикл тлей, чтобы повторяться из года в год, чтобы начать следующей весной сначала. Как видим, сложным путем появляется весь живой ассортимент тлей: сосновых, еловых, березовых, липовых, дубовых, вязовых, ивовых, можжевеловых, розанных, акациевых, черемуховых, тополевых, вишневых, крыжовниковых, малинных, капустных, картофельных, гороховых, злаковых…
Тлей часто называют растительными вшами и не без основания, за то, что они сосут сок растений. То, что они сосуны, это неудивительно. Ведь они вместе с цикадами одного поля ягоды, принадлежат к отряду равнокрылых, связанных родственными узами. Притом сосут они чересчур много. Дело в том, что тли в большинстве случаев не покрыты восковым или лаковым слоем, поэтому вода почти все время испаряется через их тонкие покровы. Вот почему для поддержания нормального водного баланса они поглощают сок растений гораздо больше, чем требуется в качестве пищи. При таком сокопотреблении образуются избыточные сахаристые соединения, которые выделяются вместе с экскрементами. Приподнятыми задними ногами, совершая лягающие движения, тля отбрасывает эти выделения каплю за каплей подальше от себя или дает слизывать их муравьям. Так надо. Иначе, оставаясь долго на одном месте, будучи приколотой сосущим хоботком к растениям, можно утонуть в собственных отходах. Сладкие выделения тлей падают на листья растений, постепенно покрывая их сплошным липким блестящим слоем. Это и есть падь, или медвяная роса, содержащая расщепленный сахар, — «молоко» для муравьев, взяток для пчел, еда для ос и мух.
Своей безмозглой головой тли усвоили, что муравьи — большие сластены. Вот они и играют на этой слабости, втягивая неутомимых шестиногих тружеников в процесс ухода за собой и охраны собственной жизни. Тли на пастбищах находятся под пристальным присмотром надежных телохранителей — муравьев. Вот почему поселения тлей, где муравьи собирают падь, процветают, бывают в гораздо лучшем состоянии, чем поселения тех же видов, но не связанных с муравьями. Более того муравьи способствуют увеличению продуктивности и скорости развития своих «коров» — тлей. Такие результаты они достигают тем, что переносят «скот» на более питательные, молодые, сочные части растений, а также тем, что строят над ними галереи, защищающие дойных коров от врагов и прямых солнечных лучей. Не удивительно, что итоги такого труда вполне ощутимы. Даже одна семья рыжих лесных муравьев собирает за сезон около 450–500 килограммов пади (90—100 килограммов сухого сахара), а семья малых рыжих муравьев — 290–300 килограммов пади (60–65 килограммов сухого сахара). А ведь другие муравьи тоже не сидят сложа лапки. Они тоже активно занимаются заготовкой пади. Но не только муравьи сыты падью, заготавливают ее и пчелы, как медоносные, так и дикие, притом объедаются так, что маются животом, страдая поносом.
Получается так, что тли поставляют солидный корм муравьям — нашим союзникам по борьбе с вредителями полей, садов и лесов, а также пчелам и другим насекомым — незаменимым опылителям цветковых растений. Вдобавок, падь, падая на землю, способствует развитию бактерий, фиксирующих азот, тем самым косвенно повышает плодородие почвы. С другой стороны, среди тлей имеются вредители. Они, высасывая сок, угнетают растения, вызывают скрючивание листьев и образование выростов, а также переносят вирусы — возбудителей опасных болезней культурных растений. Кроме того, на сахаристых соединениях тлей растут грибки, которые ослабляют растения. Чуть не забыл упомянуть еще одну любопытную особенность. Мы уже говорили о том, что тли — физически слабые создания, неизвестно, в чем душа держится, но и они оказывают сопротивление врагам. Они обстреливают хищников — личинок златоглазок, мух-журчалок и жуков — божьих коровок липкими выделениями, вытекающими из трубочек на конце брюшка, тем самым залепляя их рты. И еще не менее важная деталь: выделения тлей содержат летучие вещества, которыми тли, заметившие первыми недругов, предупреждают своих соседей по поселению о нападении врагов. Почуяв тревогу, тли просто-напросто падают с растений и исчезают, будто сквозь землю проваливаются.
А вот кого невозможно вложить в прокрустово ложе представлений о насекомых, так это щитовок и червецов — этаких переродившихся насекомых вообще, равнокрылых — в частности. Особенно сильно деградировали щитовки — они превратились в нарост на здоровом организме деревьев, кустарников и трав, потеряв облик насекомого. У них нет глаз, ног, усиков, но зато у самок раздулись органы размножения. В сущности такая самка — это набитый яйцами мешок. О том, что она, покрытая восковым щитком, не мертва, показывает то, что беспрестанно сосет сок, вонзив хоботок в растения. Человек, не знающий, что среди насекомых возможны такие перерождения, на растениях не принимает их за живые существа. Ведь они так похожи на наросты, чешуйки и кусочки коры! А растениям от этого не легче, они, бедные, больше всего страдают от перерожденцев. Особенно достается плодово-ягодным культурам, больше всего — цитрусовым: высыхают целые сады, плантации — плодо- и ягодоносители умирают стоя.
Ближайшие родственники щитовок — червецы (вернее, их самки) хоть ползать не разучились — ползут, пусть медленно, но верно, в сторону сельскохозяйственных растений, чтобы отнять у нас часть урожая, притом немалую, словно собирают продовольственный налог.
А где же самцы щитовок и червецов? Они существуют, но в противоположность самкам — крылатые, усатые, глазастые. Для неосведомленных это не что иное, как мелкие мушки и комарики.
Ради справедливости надо сказать, что некоторые щитовки и червецы поставляют нам кармин — дорогой краситель, воскоподобные продукты, высококачественные лаки и ценный шеллак — незаменимый природный изолятор в радио-электротехнике. Эти вещества в организме щитовок и червецов вырабатываются от избытка сахаров.
«Я не думаю, — рассуждал уже известный нам Карл Фриш более 40 лет назад, — возносить хвалу постельному клопу. Нельзя только, чтобы из-за него одного проклятию и осуждению подверглись все 22 тысячи других известных сегодня видов клопов». Так вот, к этому заявлению пояснения не будут излишни. Дело в том, что изменились наши представления о видовом составе этих существ. К настоящему времени отряд клопов насчитывает в своих рядах почти вдвое больше членов — около 40 000 видов, из них в когорту наших врагов входит меньше одного процента.
Если бы всех клопов Земли построить в одну шеренгу, то мы обнаружили бы постепенный переход от пигмеев длиною меньше миллиметра до гигантов, превышающих своих меньших сородичей в 100 раз. По выбору среды обитания здесь были бы водные и наземные клопы; по отношению к пище — вегетарианцы, хищники, полувегетарианцы-полухищники и вампиры; по форме тела — палочковидные, овальные, шаровидные, напоминающие причудливые семена, подражающие муравьям; по окраске — невзрачные, ничем не привлекающие наш взгляд и ярко окрашенные, как бы крикливо одетые щеголи; по отношению к нам — враги, друзья и нейтралы.
Клопов — наших недругов — возглавил бы, между прочим, не постельный клоп, а вредная черепашка — опасный вредитель. Этот клоп одним уколом снижает всхожесть семян вдвое. Зерна, высосанные клопами-черепашками, теряют те качества, за которые мы их ценим. Мука, полученная из поврежденных ими зерен, непригодна для выпечки ароматного хлеба. К вредителям мы можем отнести остроголовых клопов, повреждающих зерновые злаки, рапсовых клопов — вредящих культурным крестоцветным, люцернового клопа, нападающего на люцерну, соснового подкорника, от которого страдают молодые сосны… Как своих друзей мы приветствовали бы многих хищников, неутомимо уничтожающих причиняющих нам ущерб насекомых. Среди них клоп-периллиус, которого мы специально завезли из Америки для подавления колорадского жука — признанного врага номер один всех сортов картофеля.
В нашей стране выявлено около 2000 видов из 40 семейств клопов, в Европейской части СССР — свыше 1200 видов, относящихся к 430 родам.
Что объединяет всех клопов?
Во-первых, об их родстве свидетельствует строение крыльев. Про клопов говорят, что они полужесткокрылые. И не зря. У них передние крылья особые, такие, каких нет у других насекомых: спереди (чуть больше чем на половину длины) они плотные, напоминают надкрылья жуков, а сзади мягкие, перепончатые. Правда, среди клопов, как и среди остальных крылатых насекомых, встречаются бескрылые, к числу которых относится и постельный клоп. Случается и так, что одно поколение насекомых — крылатое, а другое — короткокрылое. Иногда у одного и того же вида самки имеют крылья, а самцы их лишены, или наоборот.
Во-вторых, о кровных родственных связях клопов говорит однотипное строение ротового аппарата. Он называется колюще-сосущим и считается производным грызущего рта насекомых. Это хоботок — своеобразный клювообразный орган. Насколько он миниатюрен, судите сами: диаметр прокола, сделанного верхними челюстями постельного клопа, в 500 раз меньше диаметра самой тонкой медицинской иглы.
В голове под основаниями усиков расположена «насосная станция» — сосательная камера. Она имеется также у цикад и тлей и действует по принципу медицинской пипетки. Ее то сжимают, то расширяют многочисленные мышцы. При сжатии камеры из нее по хоботку вытекает слюна, а при расширении — втягивается жидкая пища в силу создающегося в насосной станции вакуума.
Все знают, что клопы пахнут, но не все неприятно и дурно. Есть клопы, которые пахнут коньяком, с которыми гармонируют их сородичи, имеющие лимонный запах. Клопиный запах выделяют особые железы, расположенные в груди перед местом причленения задних ног. Они вырабатывают и поставляют бесцветную прозрачную жидкость — клопиную кислоту, легко испаряющуюся в воздухе, которая не только пахнет, но к тому же едкая на вкус. Это может подтвердить каждый, кому летом в лесу, вместе с душистой земляникой или малиной в рот случайно попал малюсенький ягодный клоп.
У живых существ ничего зря не возникает. Поэтому вполне определенную роль играют и пахучие железы клопов. Но какую? Чтобы ответить на этот вопрос, совершим небольшое путешествие в царство животных вообще, обращая особое внимание на насекомых. Дурно пахнут не одни клопы. Некоторые жуки-жужелицы бомбардируют врагов едкой жидкостью, которая шокирует преследователей. Божьи коровки, если их тронуть, выделяют противно пахнущую маслянистую жидкость янтарного цвета. Это каждому хорошо знакомо с детства. Не манят нас своим запахом личинки пилильщиков, выделяющие пахучий секрет из выворачивающихся желез на брюшке. Кузнечик-диктиофорус выпускает из грудных дыхалец резко пахнущую жидкость с таким шипящим звуком, словно кто-то рядом открыл перегазированную бутылку теплого шампанского или лимонада. Лишенные жала пчелы-мелипонины брызгаются едкой пахнущей жидкостью. Гусеницы павлиньего глаза, крапивницы, молочайного бражника и коровяковой совки, если нарушить их покой, выплевывают жидкость, которую никак не назовешь приятной. Некоторые бабочки, особенно данаиды, отравляют окружающую среду выделениями из жилок крыльев, сочленений ног и усиков. Гусеницы гарпии-валохвоста с силой выбрасывают струю едкого секрета, если, вы попытаетесь их потревожить.
Пожалуй, самое вонючее в мире животное — это млекопитающее скунс-мефитис, о запахе которого говорят, что после него «растертый чеснок кажется лавандой; он терзает обонятельные нервы и, кажется, распространяется на весь организм, вызывая такую тошноту, в сравнении с которой морская болезнь может показаться приятным ощущением». Этот запах ощутим даже тогда, когда вдохнешь всего несколько молекул — только 0,000000000002 грамма! А в больших дозах запах «шибает в нос, словно таран»!
Биологи долго наблюдали за образом жизни животных-вонючек и пришли к выводу: у них в дикой природе мало врагов — все они по причине исключительной пахучести опознаются хищниками, особенно птицами и зверями, обладающим незаурядной памятью, на расстоянии. Ведь применяя химическое оружие, они не только активно обороняются от врагов, но и предупреждают, что с ними шутки плохи, что они неприятны не только на цвет, но и на вкус. Как правило, вонючие животные ярко, контрастно окрашены; их наряд, режущий глаз, носит явно предостерегающий характер. Внешним обликом они еще издали как бы оповещают хищников, если те хорошо видят: «Не троньте нас, мы несъедобны». Теперь понятно, почему многие клопы дурно пахнут.
Откуда берутся клопы, каждый знает: клопов рождают клопы, и они считаются потенциальным резервом все новых и новых их разновидностей. Но когда клопы возникли? Во всяком случае их полным-полно было в мезозойскую эру, в так называемую среднюю эру развития Земли — в век пресмыкающихся, то есть 120–190 миллионов лет назад. Клопы далекого прошлого — это современники динозавров, достигавших в среднем массы 50 тонн и длины 25 метров. Они были свидетелями появления на Земле голосемянных растений, таких, например, как тисы, кипарисы и гигантские секвойи.
Спрашивается, как узнали, что в столь отдаленные времена жили клопы? Ответ таков: об этом свидетельствуют отпечатки клопов на сланцах, найденные в Южном Казахстане (их более 1200 экземпляров) и хранящиеся в Палеонтологическом институте Академии наук СССР. Я видел эти отпечатки, а также других насекомых (жуков, бабочек, перепончатокрылых, мух, комаров, стрекоз, веснянок и прочих). Некоторые настолько хорошо сохранились, что выглядят снимками, сделанными ультрасовременными фотоаппаратами. Мне удалось исследовать наездников и описать два новых для науки семейства, много, доселе не известных миру их родов и видов.
Настала пора завести разговор о постельном клопе — дармоеде-кровопийце. Приведу краткую историческую справку о нем. Международное его название — Цимекс лектулариус. Предполагают, что его родиной были страны, расположенные вокруг Средиземного моря. В Древней Греции о постельных клопах знали задолго до нашей эры. Аристотель (он жил в 389–322 годах до нашей эры) полагал, что клопы возникают из пота животных. Диоскорид из Килика — военный врач греческой армии времен Нерона (54–68 годы нашей эры) считал клопов нейтрализаторами яда змей. Древние греки пили настойку из клопов при кровотечениях. В те времена высушенные и размолотые постельные клопы составляли важный компонент глазной мази.
А вот наш пролетарский поэт В. Маяковский использует образ клопа в иных целях. Вспомните: «Их двое — разных размеров, но одинаковых по существу: это знаменитые «клопус нормалис» и… «обывателиус вульгарис». Оба водятся в затхлых матрацах времени. «Клопус нормалис», разжирев и упившись на теле одного человека, падает под кровать. «Обывателиус вульгарис», разжирев и упившись на теле всего человечества, падает на кровать. Вся разница!» Это из «Клопа». Остается добавить: и первый, и второй живут до сих пор, вольготно себя чувствуют и не собираются сдавать свои позиции. Среднюю Европу клопиная напасть поразила в XI веке. На американский континент клоп пожаловал в XVI столетии вслед за завоевателями Нового Света. В Среднюю Азию он проник в 60-х годах XIX века и за дальнейшие 20 лет дал о себе знать во всех городах и населенных пунктах.
Ныне постельный клоп — всемирно известная «личность», космополит, появление которого в жилых домах — почти что катастрофа для его обитателей. По образу жизни он вампир — сосет кровь не только человека, но и тех, кто живет рядом с нами: кошек, собак, комнатных птиц, мышей, крыс, а также скворцов, воробьев, голубей и ласточек. На охоту выходит ночью.
Л. Н. Толстой в своей «Азбуке» в 1872 году (между прочим, Ученый комитет не одобрил ее позже, в 1891 году, ввиду таких слов, как вши, блохи, клоп… и в наши недалекие, застойные времена о них нельзя было писать, они у нас просто «отсутствовали») наделяет клопов хитростью. Он рассказывает, что человек вступает с ними в бесполезное единоборство. Толстой ставит кровать на постоялом дворе посредине комнаты и под каждую ножку кровати — деревянную чашку с водой и думает про клопов: «Перехитрил я вас». Но клопы прыгают на него с потолка. Граф надевает шубу и уходит во двор, решив: «Вас не перехитрить». Между тем, у клопов ума не палата — в каких бы лабиринтах не блуждали, они рано или поздно за ночь найдут хозяина, не ломая голову, а ориентируясь, как и комары, по его запаху.
Если бы люди всей Земли договорились в один и тот же день ликвидировать в своих домах всех клопов и, допустим, осуществили это грандиозное мероприятие, то и тогда постельные клопы через некоторое время опять бы завелись в жилых помещениях. В чем тут дело? Не самозарождаются ли клопы? Отнюдь нет! Просто в природе вне жилищ человека остались очаги клопов в норах грызунов, гнездах пернатых, дуплах деревьев и пещерах. Предполагают, что первобытный человек, поселившись в пещерах в поисках крыши над головой, сам «разыскал» своего паразита — клопа и стал его кормильцем. «Весь последующий прогресс, связанный с переходом человека в хижины, а затем в современные дома, — говорит К. Фриш, — представляется с клопиной точки зрения, только модернизацией пещер. Что главное для клопов? Сухость и более или менее равномерное тепло. Этому они по сей день «верны». Не исключено также, что первые клопы попали в дом человека из гнезд птиц. Ведь они встречаются и там. Осенью пернатые улетают в теплые края. Куда деться клопам? Они направляются в сторону жилища человека.
Клопы, если они заселили хоть одну квартиру, рано или поздно оккупируют весь дом, используя все лазейки, проникая из одной комнаты в другую через дымоходы, трещины в стенах, вентиляционные отверстия.
Постельные клопы — нежелательные, незваные «гости». Беру интервью об их вреде у всемирно известного клоповеда, ведущего научного сотрудника Зоологического института Академии наук СССР, с которым в поисках насекомых я исколесил просторы Монголии и работаю в одном институте, И. М. Кержнера:
— Постельные клопы наносят большой вред здоровью человека. Ущерб от сосания крови сравнительно невелик. За один прием личинка высасывает максимум 11 миллиграммов, самец — 2,5 миллиграмма, самка — 14 миллиграммов крови. Значительно серьезнее действие слюны. Она ядовита, но степень ее влияния сильно зависит от восприимчивости и самочувствия человека, а также от места укуса. Приблизительно у 20 процентов людей укусы не вызывают раздражения кожи, у остальных образуются белые пятнышки, окруженные розово-красным кольцом, через некоторое время они исчезают. У особенно восприимчивых людей могут возникнуть волдыри и долго не исчезающие темно-красные пятна. Ночное беспокойство, вызываемое укусами клопов, приводит к недосыпанию, нервозности, ухудшению здоровья и снижает работоспособность. Если укушенные места сильно чешутся, рекомендуется обмывать их уксусом лимонной кислотой, протирать этиловым или нашатырным спиртом, втирать вазелин или масло. Расчесывание мест укуса может привести к внесению инфекции.
— Не являются ли клопы переносчиками болезней?
— В отличие от других кровососущих паразитов человека, клопы не переносят инфекционных заболеваний, хотя возбудители многих болезней могут долгое время жить в их организме.
— А как бороться с этой напастью?
— Несомненно, химия помогает сдерживать натиск клопов. В магазинах продают яды против этих паразитов. Ассортимент их меняется. Кроме ядохимикатов, в войне против них можно использовать испытанные веками дедовские способы — крутой кипяток и жгучий пар.
Дилижанс тронулся, и среди героев рассказа «Зверь дяди Бельома» Ги де Мопассана потекла оживленная беседа. Неожиданно разговор между пассажирами потух и заменился стонами дяди Бельома. Кто-то шевелился в его ухе. Некоторое время людьми властвовала суматоха, но и она иссякла потому что выяснилось, что из уха выгнали «зверя», — кого бы вы думали? — обыкновенную блоху. Ну и «зверь» — черный скачет, черный пляшет — черной пятки не видать…
Подождите, не отворачивайте нос, не говорите: «Ха-ха, блоха!» Послушайте интервью К. Валери:
— Да, речь пойдет о блохе. Благодаря широкому распространению гигиены, современных инсектицидов и прекрасных моющих средств которых были лишены предыдущие века, мы практически избавились от нее. Институты с трудом достают отдельные экземпляры человеческой блохи для демонстрации студентам-медикам и биологам.
— Извините, вы говорите только об одном виде блох — человеческой? Блох, как известно, в мире много, примерно 2000 видов, в том числе в СССР их около 500.
Да, о человеческой. Раньше это насекомое было в моде и не раз. В последний раз мода на блоху возникла в первой половине XIX века, но известны и более ранние вспышки.
— Откуда мы это знаем?
— Краткая история такова. Сейчас мы усмехаемся, читая рассуждения Вольтера в «Диалогах» о том, что в блохе есть нечто божественное потому, что она прыгает в высоту в 50 раз выше своего роста; с улыбкой пролистаем мадригалы на французском, греческом, испанском, итальянском… языках — все комплименты блохе, пожмем плечами, узнав, что существовала целая школа поэтов, бардов и менестрелей, которые, видите ли, завидовали блохам лишь потому, что вследствие отсутствия мыла и привычки часто мыться те были ближе к дамам, чем эти несчастные влюбленные…
— Неужели это отразилось даже в произведениях литературы и искусства?
— Да, великие литераторы, начиная с Эзопа, почти все отдали дань блохе. Вспомним «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле — там Панург в правое ухо вдел золотое кольцо, а в кольцо вставил черную блоху. Многие, очень многие писали о ней… Жерар де Нерваль, Лафонтен, Буало, Альфред де Виньи, Жорж Санд, Гофман, Золя, Беранже — всех и не перечислишь. А художники! В 1866 году Сезанн пишет «Женщину с блохой». Упомянем Гарднера, который в 1830 году выпустил фарфоровую статуэтку под таким же названием. В XVII веке был даже такой контрданс (бальный танец) под названием «Блоха».
— Разрешите сделать вставку. Блоха прочно вошла в народное творчество. У каждого народа о ней что-нибудь да говорится, тем более в таком могучем языке, как русский, даже поговорок и пословиц о ней столько, что только успевай выуживать. Вот примеры.