Переписка того времени между Комитетом Помощи и анархистами, сосланными на Север, раскрывает весь физический и нравственный кошмар «жизни» этих жертв. Прибыв на место назначения, они оказывались в полной изоляции от остального мира. Во многие места — забытые Богом деревни и поселки, население которых жило охотой и рыболовством — почта приходила два или даже один раз в год. Некоторые из этих поселений представляли собой лишь 4–5 хижин, затерянных в снежной и ледяной пустыне.
Ссыльные страдали от всевозможных болезней, вызываемых недоеданием, холодом, бездействием: цинги, туберкулеза, сердечных и желудочных заболеваний. Жизнь становилась пыткой, а смерть представлялась избавлением от мук.
Тюрьмы, куда бросали анархистов, синдикалистов, «оппозиционеров», простых рабочих, крестьян и других граждан, несогласных с властями или только подозреваемых в этом, никогда не посещались «иностранными делегациями». Делегатам, как правило, показывали Сокольники, Лефортово, отдельные пристройки Бутырок, где содержались контрреволюционеры, спекулянты и уголовники. Иногда последних заставляли говорить, что они «политические заключенные», и хвалить тюремные порядки, за что обещали сократить срок заключения. Некоторые делегации смогли посетить тюрьму в Тифлисе, где содержались социал-демократы. Но есть тюрьмы, куда никогда не ступала нога зарубежных делегатов или путешественников. Это Соловецкий лагерь, часто упоминаемый иностранной печатью; Суздальская тюрьма (в перестроенном здании бывшего монастыря); «политические изоляторы» в Верхнеуральске, Тобольске, Ярославле. К этому списку можно добавить еще множество тюрем и лагерей, построенных по всей стране. Они совершенно неизвестны людям наивным или пристрастным, которые, возвратившись из «первой в мире социалистической страны» и «изучив» ее, осмеливаются восхвалять «новый пенитенциарный режим, созданный в СССР».
Подумать только, Ромен Роллан утверждал, что не обнаружил в России никаких признаков административного произвола!..
Насилие, репрессии, развязанные против народа, террор — вот что венчает дело большевиков, их так называемый «советский» режим.
Чтобы оправдать эти ужасные вещи, они ссылаются на интересы Революции. Нет ничего лживее и лицемернее этой попытки самооправдания.
Анархисты в России были уничтожены; они не могут больше жить в ней лишь потому, что отстаивают принципы Социальной Революции, борются за подлинную экономическую, политическую и социальную свободу народа.
Революционеры и сотни тысяч простых российских трудящихся были уничтожены новой Властью и новым привилегированным слоем, которые, как все власти и привилегированные слои мира, лишены революционного духа и удерживают бразды правления лишь благодаря своей жажде господства и эксплуатации. Их система опирается на хитрость и насилие, как и любая другая авторитарная и государственная система, непременно господствующая, эксплуатирующая и угнетающая.
Государственно-коммунистический режим является лишь разновидностью режима фашистского. Сейчас как никогда необходимо, чтобы трудящиеся всех стран осознали это, задумались и извлекли уроки из этого чудовищного отрицательного опыта.
Впрочем, такому пониманию с большой вероятностью будут способствовать происходящие и назревающие в мире события.
Сейчас, в декабре 1939 года, когда я пишу эти строки, большевизм выходит наконец из своей российской «клетки». И мы увидим, на что он способен. В окончательных результатах его экспансии у меня нет никаких сомнений.
Развитие событий позволит также, надеюсь, глубже понять дух этой книги и ее новизну.
И наоборот (я также надеюсь), моя книга поможет лучше осмыслить некоторые факты.
В числе прочего станет понятнее приход к власти такого человека, как Сталин.
Действительно, Сталин «не с луны свалился». Сталин и «сталинизм» — всего лишь логические последствия определенной эволюции, явившейся результатом ужасного заблуждения, гибельного отклонения Революции с ее пути.
Именно Ленин и Троцкий — то есть созданная ими система — подготовили почву для этого и взрастили Сталина.
Верно, что не все способны мыслить логически.
Но пусть они прозреют, пока не стало слишком поздно!
«Вот факты, которые демонстрируют извечную чудовищность власти. Пусть они заставят в ужасе отступить тех, кто слепо бросается на путь Диктатуры, будь то во имя высшего идеала или же следуя самым логичным формулам социологии. Пусть они накануне событий, могущих привести к революционной ситуации, заставят принять все необходимые предосторожности, не только чтобы избежать ловушек, в которых были разбиты и погибли русские анархисты, но и чтобы в час революции суметь противопоставить свои практические концепции производства и распределения благ проектам коммунистических диктаторов».
Эти слова — прекрасные, сильные и верные — были написаны одним анархистом более пятнадцати лет назад, в разгар событий. Позднее, незадолго до смерти, его анархические убеждения оказались поколеблены. В минуту заблуждения он принял большевизм.
К счастью, если люди — существа в целом слабые и непоследовательные — отрекаются, изменяются и уходят, истины, провозглашенные ими в свое время, остаются!
В конце 1921 года коммунисты окончательно почувствовали себя хозяевами положения. По крайней мере, им не угрожала никакая непосредственная опасность. Их враги и противники, внешние и внутренние, справа и слева, отныне не оказывали сопротивления.
Начиная с 1922 года большевики могли полностью посвятить себя упрочению собственного государства.
И упрочение это продолжается до сих пор.
Говоря здесь о большевистском государстве после 1921 года, я, на первый взгляд, нарушаю хронологический порядок повествования и предвосхищаю ход событий. Действительно, окончательному формированию этого государства предшествовали Кронштадтское выступление (март 1921 года) и события на Украине (1919–1921 гг.).
Но только на первый взгляд. Это отступление не нарушает последовательности изложения. Напротив, наша книга только выигрывает от этого, поскольку такие пояснения носят скорее аналитический, нежели чисто исторический характер.
С одной стороны, современное российское государство в своих характерных особенностях является лишь логическим продолжением того, что было создано и утвердилось в 1918–1921 гг. Последующие изменения представляли собой незначительные исправления и дополнения. В дальнейшем мы это отметим.
С другой стороны, и это самое важное, читатель не сможет понять сути, причин, масштаба, развития таких событий, как Кронштадтское выступление и движения на Украине, если не ознакомится предварительно с тем, что свидетельствует о подлинном характере этого государства.
Вот почему мы вынуждены, в интересах наших читателей, сначала дать целостную картину сложившегося государства, а затем рассказать о Кронштадте и Украине.
Большевистское государство, основы которого были заложены в 1918–1921 гг., существует уже два десятка лет.
Что же оно собой представляет?
Оно называется Союз Советских Социалистических Республик (СССР). Оно называет себя «пролетарским» или «рабоче-крестьянским». Оно заявляет, что осуществляет «диктатуру пролетариата». С гордостью считает оно себя «отечеством трудящихся», опорой революции и социализма.
Где здесь правда? Подкрепляются ли подобные заявления и утверждения конкретными фактами и делами?
На эти вопросы нам позволит ответить краткий анализ.
Я сказал: краткий анализ. Действительно, подробное и достаточно полное исследование современного российского государства — отдельная тема, выходящая за рамки нашей книги. С другой стороны, после всего вышеизложенного достаточно представить себе его общую картину. Дополним и проанализируем то, о чем уже говорилось.
Пользуюсь случаем, сообщу неискушенному читателю, что во Франции к настоящему времени появилось большое количество книг, брошюр, газетных и журнальных статей, позволяющих составить довольно точное представление о структуре, функционировании и духе «советского» государства. Многочисленные работы, выходящие в последние годы, прекрасно раскрывают подлинный характер этого государства: особенности правления, положение трудящихся масс, состояние экономики, культуры и др. В этих книгах показана скрытая «изнанка» режима, его просчеты и «тайные болезни».
Естественно, авторы этих работ не стремятся углубиться в проблему, установить причины и следствия вырождения. Тем более ни слова не говорят они об «ином пламени»[85] — либертарной идее, ее роли и судьбе в русской Революции. Для них, как и для многих других, все это остается терра инкогнита. Они не видят выхода, лишь искренне констатируют факты. А также показывают, что Революция пошла по неверному пути, на котором ее ожидает неминуемый крах. В целом эти исследования содержат богатую и ценную фактографию.
Мы же здесь ограничимся «общей картиной», которой для нас вполне достаточно. Ибо нас интересует именно общий характер этого государства в той мере, в какой он способствует пониманию хода событий.
Выше мы говорили о том, что первоочередной заботой пришедшей к власти партии большевиков было огосударствление всякой деятельности, всей жизни в стране: всего, что только можно было огосударствить. Речь шла о создании такого режима, который в современной терминологии принято называть «тоталитарным».
Владея достаточными силами принуждения, партия и правительство большевиков наилучшим образом использовали их для выполнения этой задачи.
Именно в процессе ее выполнения коммунистическая Власть создала огромный бюрократический аппарат. Она сформировала многочисленную и мощную касту «ответственных работников», которая составляет сегодня наиболее привилегированный слой населения и насчитывает приблизительно два миллиона человек. Подлинная хозяйка страны, армии и полиции, она защищает, почитает и восхваляет Сталина — своего кумира, «царя», единственного человека, которого считает способным поддерживать «порядок» и сохранять ее привилегии.
Большевики легко и быстро огосударствили, монополизировали, «тотализировали» всю администрацию; рабочие, крестьянские и другие организации; финансы; средства транспорта и сообщения; недра и горнодобывающую промышленность; внешнюю и в значительной степени внутреннюю торговлю; крупную промышленность; землю и сельское хозяйство; культуру, просвещение и образование; печать и литературу; искусство, науку, спорт, развлечения, даже мышление, во всяком случае, все его внешние проявления.
Легче и быстрее всего было огосударствить рабочие организации — Советы, профсоюзы, заводские комитеты и др. Они лишились своей независимости и стали просто административными и исполнительными придатками партии и правительства.
Все было проделано очень ловко. Рабочие даже не заметили, как оказались связанными по рукам и ногам. Поскольку государство и правительство теперь были «их собственными», это казалось им естественным. Они сочли нормальным, что в«рабочем» государстве их организации лишь выполняют решения «товарищей комиссаров».
Вскоре эти организации лишились права на какую бы то ни было самостоятельную деятельность.
В итоге они осознали свою ошибку. Но было слишком поздно! Когда некоторые рабочие организации, обеспокоенные отсутствием свободы в своих действиях и чувствовавшие, что «не все в порядке в царстве Советов», выразили недовольство и захотели вернуть себе определенную независимость, правительство воспротивилось этому со всей энергией и хитростью. С одной стороны, оно немедленно приняло принудительные меры. С другой, попыталось действовать убеждением. «Поскольку, — на голубом глазу заявляло оно рабочим, — у нас теперь рабочее государство, где трудящиеся осуществляют свою диктатуру и владеют всем, это государство и его органы — ваши. Тогда о какой «независимости» может идти речь? Подобные требования бессмысленны. Независимость от чего? От кого? От вас самих? Ведь теперь государство — это вы!.. Не понимать этого — значит не понимать свершившейся революции. Выступать против такого положения вещей — значит выступать против самой Революции. Подобные идеи недопустимы, ибо они могут вдохновляться лишь врагами Революции, рабочего класса, его государства, его диктатуры и власти рабочих. Те из вас, кто еще настолько несознателен, что прислушивается к нашептываниям врагов и их вредным советам (ибо в вашем юном государстве пока не все наладилось), ведут себя как настоящие контрреволюционеры».
Само собой разумеется, все, кто упорствовал в своих протестах и требованиях, подверглись беспощадному разгрому.
Труднее всего было окончательно огосударствить землю, сельское хозяйство, искоренить индивидуального сельского труженика. Как известно, это осуществил Сталин. Но с тех пор ситуация время от времени серьезно обостряется. Борьба между государством и крестьянскими массами возобновляется, принимая различные формы.
Поскольку все, необходимое для труда и деятельности людей — иначе говоря то, что в широком смысле слова является капиталом — в России принадлежит государству, в этой стране существует настоящий государственный капитализм.