Таков тот рай, который взялись построить большевики.
Вместо прежнего режима установился новый режим произвола, грубости, «дружбы», свойства, воровства и спекуляции, ужасный режим, когда за каждым куском хлеба, за каждой пуговицей нужно протягивать руку к власти, когда себе не принадлежишь и распоряжаться собой никак не можешь. Режим рабства и унижения».
В 14-м, последнем номере от 16 марта 1921 года, посвященном главным образом перипетиям ожесточенной вооруженной борьбы и текущим делам, опубликована еще одна ретроспективная статья, дополняющая предыдущую:
«Социализм в кавычках.
Совершая октябрьский переворот, моряки, красноармейцы, рабочие и крестьяне проливали свою кровь за власть Советов, за создание Республики труда.
Коммунистическая партия хорошо учла настроение масс и, написав на свое знамени заманчивые лозунги, волновавшие тружеников, увлекла их за собой и обещала привести в светлое Царство Социализма, которое могут построить лишь одни большевики.
Естественно, безграничная радость объяла рабочих и крестьян. Наконец-то рабство под игом помещиков и капиталистов уйдет в область преданий, думали они. Казалось, настало время свободного труда над землей, на фабриках и заводах. Казалось, вся власть перешла в руки трудящихся.
Хитрой пропагандой вовлекались в ряды партии дети трудового народа и сажались там на цепь суровой дисциплины. Почувствовав силу, коммунисты постепенно устранили от власти сперва социалистов других направлений, а затем оттолкнули от кормила государственного корабля самих рабочих и крестьян, продолжая управлять в то же время страной их именем.
Уворованную власть коммунисты подменили комиссарским попечением и произволом над душой и телом граждан Советской России. Началось, вопреки рассудку и наперекор воле трудящихся, настойчивое строительство казенного социализма с его рабами вместо свободного царства труда.
Дав расхлябаться правительству под «рабочим контролем», большевики провели национализацию заводов и фабрик. Из раба капиталиста рабочий стал рабом казенных предприятий. Стало и этого мало. Собирались ввести потогонную систему труда — систему Тейлора.
Все трудовое крестьянство было объявлено врагом народа, сопричислено к кулакам. Предприимчивые коммунисты приступили к разорению и занялись насаждением Советских хозяйств, усадеб нового помещика — государства. Вот что при большевистском социализме получило крестьянство вместо свободного труда над освобожденной землицей.
Взамен почти начисто реквизированного хлеба, отобранных коров и лошадей — наезды чрезвычаек, расстрелы. Хороший товарообмен в трудовом государстве: вместо хлеба свинец и штык.
Жизнь гражданина стала донельзя скучной, казенной, жизнь по расписанию властей предержащих. Вместо свободного развития личности, свободной трудовой жизни возникло необычайное, невиданное рабство. Всякая свободная мысль, справедливая критика действий преступных правителей сделались преступлением, наказуемым заключением, а нередко и расстрелом.
В «социалистическом отечестве» начала процветать смертная казнь, это поругание человеческого достоинства. Вот оно — светлое царство социализма, в которое ввела нас диктатура коммунистической партии. Мы получили казенный социализм с Советами из чиновников, послушно голосующих по приказу комитета партии с непогрешимыми комиссарами.
Лозунг «не трудящийся да не ест» при новом «советском» порядке повернулся наизнанку: все для комиссаров, для рабочих же, крестьян и трудовой интеллигенции остался упорный беспросветный труд в тюремной обстановке.
Стало невыносимо, и Революционный Кронштадт первый сбил оковы и вышиб железные решетки тюрьмы, борясь за социализм иного рода, за трудовую Советскую Республику, где полновластным хозяином и распорядителем продуктов своего труда станет сам производитель».
В заключением отметим, что большинство номеров «Известий» выходило под шапкой лозунгов, в которых уточнялись требования и настроения восставших. Вот некоторые из них:
ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ, А НЕ ПАРТИЯМ!
ВЛАСТЬ СОВЕТОВ ОСВОБОДИТ ТРУЖЕНИКОВ ПОЛЕЙ ОТ ЯРМА КОММУНИСТОВ.
ЛЕНИН СКАЗАЛ: «КОММУНИЗМ — ЭТО СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ПЛЮС ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ». НО НАРОД ПОНЯЛ, ЧТО БОЛЬШЕВИСТСКИЙ КОММУНИЗМ — ЭТО САМОДЕРЖАВИЕ КОМИССАРОВ ПЛЮС РАССТРЕЛЫ.
ОПОРА ТРУДЯЩИХСЯ — СОВЕТЫ, А НЕ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ КРАСНЫЙ КРОНШТАДТ! ВСЯ ВЛАСТЬ СВОБОДНЫМ СОВЕТАМ!
Нам остается рассмотреть последний акт трагедии: атаку на Кронштадт, его героическую оборону и падение.
В № 5 «Известий» от 7 марта сообщаются подробности переговоров о посылке делегации из Петрограда в Кронштадт для ознакомления с ситуацией. Вот что мы читаем:
«Переговоры о посылке делегатов.
Временный Рев. Ком. получил из Петрограда следующую радиотелеграмму:
«Дайте радио в Петроград, можно ли прислать из Петрограда несколько человек из Совета: беспартийных и партийных, в Кронштадт узнать, в чем дело».
На это радио немедленно последовал следующий ответ Вр. Рев. Комитета:
Радиотелеграмма Петросовету.
«Получив радио Петросовета: «Можно ли прислать из Петрограда несколько человек из Совета: беспартийных и партийных, в Кронштадт узнать, в чем дело», — сообщаем: беспартийности ваших беспартийных не доверяем.
Предлагаем избрать от заводов, красноармейцев и матросов в присутствии наших делегатов представителей от беспартийных. Сверх избранных указанным порядком беспартийных можете прибавить к делегации до пятнадцати процентов коммунистов. Получение ответа, с указанием в нем срока высылки представителей Кронштадта в Петроград и представителей Петрограда в Кронштадт, желательно иметь шестого марта, в 18 часов. В случае невозможности дать ответ в указанный срок просим указать ваш срок и мотивы отсрочки.
Делегатам Кронштадта должны быть обеспечены средства передвижения.
Времен. Рев. Комитет»
Однако в Петрограде ходили упорные слухи, что правительство готовит военную операцию против Кронштадта. Но население не верило им: это казалось слишком чудовищным, невероятным.
Петроградские рабочие ничего не знали о происходящем в Кронштадте. Информацию давала только коммунистическая печать, и в ней говорилось лишь о «царском генерале Козловском, который организовал контрреволюционный мятеж в Кронштадте».
Население с тревогой ожидало сессии Петроградского Совета, которая должна была принять решение о дальнейших действиях.
Совет собрался 4 марта. На нем могли присутствовать лишь специально приглашенные члены, в основном коммунисты.
Вот как анархист Александр Беркман описывает это заседание, на котором смог побывать, в своем прекрасном исследовании, посвященном кронштадтскому восстанию (в этом исследовании он использовал те же источники, что и мы: «Известия» Временного Революционного Комитета, советские документы и проверенные свидетельства)[144]:
«Председатель Петроградского Совета Зиновьев объявил заседание открытым и произнес длинную речь о положении в Кронштадте.
Признаю, что отправился в Совет готовый, скорее, принять сторону Зиновьева: собрание было взволновано сведениями о попытке контрреволюционного мятежа в Кронштадте.
Но речи Зиновьева оказалось достаточно, чтобы убедить меня: коммунистические обвинения матросов оказались чистым вымыслом, совершенно неправдоподобным. Я не раз слышал выступления Зиновьева; он обладал даром убеждения, если только аудитория соглашалась с его первоначальными посылами. Но на этом собрании его поведение, аргументация, тон, манеры — все говорило о лживости и неискренности. Мне показалось, что он говорил, скрепя сердце.
Единственным «письменным свидетельством» против Кронштадта была его знаменитая резолюция от 1 марта. Требования кронштадцев выглядели справедливыми и даже умеренными. Именно этот документ и пылкая, почти истеричная филиппика Калинина против матросов предопределили роковое решение. Собрание одобрило резолюцию против Кронштадта, заранее подготовленную и предложенную Евдокимовым, правой рукой Зиновьева. Делегаты были перевозбуждены, их обуревало нетерпение и какая-то кровожадная жестокость. Принятие воинственного решения сопровождалось всеобщим шумом, в котором потонули протесты нескольких заводских делегатов и представителей матросов. Резолюция возлагала на Кронштадт вину в контрреволюционном мятеже и требовала его немедленной капитуляции.
Это было объявление войны.
Даже многие коммунисты отказывались верить, что такое решение будет выполнено. Им казалось чудовищным бросить войска против «гордости и славы Революции», как в свое время назвал кронштадтских матросов Троцкий. В узком кругу некоторые здравомыслящие коммунисты угрожали выйти из партии, если такой кровавый акт будет совершен».
На следующий день, 5 марта, Троцкий предъявил Кронштадту ультиматум. Он был сообщен населению города по радио и напечатан в № 5 «Известий» от 7 марта, рядом с распечаткой радиопереговоров об отправке делегации. Естественно, все переговоры были прерваны.
Вот текст ультиматума:
«Рабоче-крестьянское правительство постановило:
Вернуть незамедлительно Кронштадт и мятежные суда в распоряжение Советской Республики.
Посему приказываю: