Международная обстановка в то время была крайне сложная и бурная: в Англии шла революция, во Франции - внутренние неурядицы, так называемая "фронда"; Германия и центральная Европа были истощены и обессилены тридцатилетней войной. Москва же незадолго перед начатом восстания заключила с Польшей невыгодный для себя "вечный мир". Рассчитывать на нарушение этого мира и вступление Москвы в новую войну, которая была бы неизбежна, если бы Москва активно выступила на стороне восставшей польской колонии - Украины, было трудно.
И тем не менее Хмельницкий начал войну: терпение народное истощилось. Организовывая для похода на "волость" (заселенную часть Украины) прибывший к нему народ, Хмельницкий отправил посольство к Крымскому хану с просьбой о помощи. Момент для просьбы был удачный. Крым был недоволен Польшей, так как она неаккуратно платила ежегодный "подарок", которым она откупалась от набегов; а кроме того вследствие недорода и падежа скота татары были очень склонны пополнить свои недочеты грабежом во время войны. Хан согласился помочь Хмельницкому и послал в его распоряжение отряд в 4.000 человек под командой Тугай-бея.
Татарская помощь вначале была Хмельницкому необходима и он вынужден был на нее пойти, хотя и знал отлично, что в походе татар ничто не удержит от грабежей и насилий. Даже своего сына Тимофея Хмельницкий вынужден был послать хану в качестве заложника, ибо без этого хан Ислам Гирей III не хотел послать свое войско. К тому же наличие ханских войск у Хмельницкого гарантировало его от возможности подкупа татар Польшей и удара в тыл.
К концу апреля 1648 года Хмельницкий уже имел в своем распоряжении 10.000 войска (включая и татар), с которым и готовился двинуться на "волость", отклонивши все попытки к примирению, которые ему сделали поляки.
Прежде всего он изгнал с Запорожья польский отряд, а запорожцы провозгласили его гетманом и присоединились к его войску.
Весть о восстании и о захвате повстанцами Запорожья встревожила польскую администрацию и она решила задушить восстание в зародыше. Делая вид, что хотят помириться с Хмельницким и суля ему золотые горы, поляки быстро стягивали свои силы для борьбы с ним. А в это время вся Украина, откликнувшись на призывы Хмельницкого, готовилась к борьбе... Польский гетман Потоцкий писал королю: "пагубное пламя так уж разгорелось, что не было того села, того города, где не звучали бы призывы к своеволию и, где не готовили бы покушений на жизнь и имущество своих панов и владельцев"...
Коронный гетман Н. Потоцкий, не дожидаясь сосредоточения всех своих сил, отправил авангард в 4.000 под командой своего сына Стефана, а реестровым казакам приказал плыть вниз по Днепру, в районе Кодака встретиться с польским авангардом и совместно двигаться на Запорожье. Главные же польские силы под командой самого коронного гетмана и его помощника польного гетмана Калиновского не спеша продвигались за авангардом.
Желтые воды
Хмельницкий не стал дожидаться соединения всех польских сил. Он вышел им навстречу и 19 апреля напал на передовые польские части. Поляки не выдержали боя, отступили и построили укрепленный лагерь в урочище Желтые Воды, чтобы в нем ожидать подкреплений от плывших по Днепру к ним на соединение реестровых казаков. Но казаки взбунтовались, перебили свою, верную полякам, старшину: генерального есаула Барабаша, полковника Караимовича и других, и, выбравши своим наказным гетманом друга Хмельницкого Филона Джалалия, присоединились не к полякам, а к Хмельницкому и приняли участие в начавшемся сражении, которое закончилось полным разгромом поляков. Стефан Потоцкий и бывший с ним комиссар реестровых казаков Шемберг попали в плен. Спасся из всего польского войска только один солдат, успевший убежать и принести коронному гетману Потоцкому в Черкассы известие о поражении под Желтыми Водами и о пленении его сына.
Потоцкий решил "примерно наказать бунтовщиков" и, не сомневаясь в победе, двинулся навстречу Хмельницкому, с войском которого (около 15.000 казаков и 4.000 татар) встретился в урочище Гороховая Дубрава около Корсуня.
Корсунь
Благодаря военному таланту Хмельницкого и отлично поставленной разведке повстанцев, котоым сочувствовало население, поляки вынуждены были принять бой на невыгодных позициях, а путй возможного отступлений поляков заранее перерезали казаки и сделали их непроходимыми: перекопали глубокими рвами, завалили срубленными деревьями, запрудили речку. В результате, в бою 16 мая казаки, как и под Желтыми Водами, полностью разгромли поляков и взяли в плен самого коронного гетмана Потоцкого и его заместителя, польного гетмана Калиновского. Лишь одиночным участникам Корсунской битвы - полякам удалось спастись бегством. Вся польская артиллерия и огромные обозы достались казакам, как военная добыча, Пленных же польских гетманов казаки отдали татарам, которые рассчитывали получить за них богатый выкуп.
Известия о двух поражениях поляков быстро облетели всю Украину и, как пишет в своих мемуарах шляхтич Банковский, "ни один шляхтич не остался в своем поместьи в Поднепровьи". Крестьяне же и мещане начали массами устремляться к Хмельницкому, или, образовывая партизанские отряды, захватывать города и замки с польскими гарнизонами.
Литовский канцлер Радзивилл так описывает положение на Украине в начале лета 1648-го года: "не только казаки подняли бунт, но и все наши подданные на Руси к ним пристали и увеличили войска казаков до 70 тысяч и чем далее, тем все больше к ним прибывает русских хлопов"....
Очищение Левобережья
Крупнейший магнат Левобережья Вишневецкий, узнавши о восстании Хмельницкого, собрал большое войско, чтобы двинуться на помощь Потоцкому усмирять восстание. Но, подойдя к Днепру, нашел все поромы уничтоженными и, не решаясь задерживаться на Днепре для переправы своего войска, двинулся на север, на Черниговщину и только севернее Любеча ему удалось переправиться через Днепр и повести свое войско на Волынь, куда он прибыл уже после разгрома под Желтыми Водами и Корсунем. Его резиденция Лубны, была захвачена повстанцами, которые вырезали всех находившихся там католиков и евреев, не успевших уйти своевременно с Вишневецким.
Об отступлении Вишневецкого с Левобережья, где он, будучи отрезан Днепром от Польши, чувствовал себя, по мемуарам современника, "как в клетке", сохранилось много документов, из которых видно, что это было не только отступление войска, но и эвакуация всего Левобережья. Все, что так или иначе было связано с Польшей и ее социальным строем спасалось от повстанцев и уходило с Вишневецким: шляхта, арендаторы-евреи, католики, униаты. Они знали, что если только попадут в руки повстанцев, то им пощады не будет.
Весьма подробно, красочным библейским стилем, описывает современник событий раввин Ганновер этот "исход" евреев с Левобережья совместно с поляками, которые к евреям относились очень хорошо и всячески оберегали и защищали, чтобы они не попали в руки казаков.
О судьбе же тех, которые не успели присоединиться к Вишневецкому Ганновер пишет: "много общин, которые лежали за Днепром, близь мест войны, как Переяслав, Барышевка, Пирятин, Лубны, Лохвица, не успели бежать и были уничтожены во имя Божие и погибли среди мук страшных и горьких. С одних содрана кожа, а тело выкинуто на съедение псам; другим отрублены руки и ноги, а тела брошены на дорогу и через них проходили возы и топтали их кони...
Не иначе поступали и с поляками, особенно с ксендзами. Поубивали на Заднепровъи тысячи еврейских душ"...
Сведения, которые дает Ганновер полностью совпадают с описаниями событий другими современниками, которые дают и число погибших. Грушевский в своей книге "Хмелниччина в розквити" говорит о двух тысячах евреев убитых в Чернигове, 800 в Гомеле, нескольких сотнях в Соснице, Батурине, Носовке и в других городах и местечках. Сохранилось и, приводимое Грушевским, описание, как производились эти погромы: "одних порубили, другим приказали выкопать ямы и потом туда побросали еврейских жен и детей и засыпали землей, а потом евреям дали мушкеты и приказали одним убивать других"...
В результате этого стихийного погрома, на Левобережьи в несколько недель лета 1648 года исчезли все поляки, евреи, католики а также и те из немногочисленной православной шляхты, которые симпатизировали полякам и сотрудничали с ними.
А народ сложил песню, которая сохранилась до последнего времени:
"Нема краще як у нас на Украини
Нема ляха, нема пана, нема жида
Нема ни проклятои унии"...
Из православной шляхты уцелели только те, кто присоединился к восстанию, забывши (правда, временно) и о своих поместьях и о правах над "хлопами", или те, кто бежал и укрылся в Киеве, единственным из городов Поднепровья, где в то время сохранилась власть короля.
Один из таких, укрывшихся в Киеве, православный шляхтич и ярый сторонник Польши, Ерлич, оставил интереснейшие описания событий того времени. В частности, он подробно описывает восстание жителей Киева, во время которого в Киеве было вырезано все, что так или иначе имело отношение к Польше и были разрушены костелы и католические монастыри. Уцелели только те, кто скрылись в православных монастырях или были в составе польского Киевского гарнизона, который хотя подавить восстания и не смог, но все же не был захвачен повстанцами, возглавляемыми киевским мещанином Полегеньким.
Организация власти
На Правобережьи, главным образом в приднепровских районах, произошло то же самое, что и на Левобережьи. В результате этого, обширная область осталась без администрации и единственной в ней силой и властью было, возглавляемое Хмельницким, повстанческое войско.
Учитывая это, Хмельницкий немедленно приступил к созданию своего военно-административного аппарата. Гетману принадлежала высшая военная, судебная и административная власть на всей территории, освобожденной от поляков, которая была поделена на "полки". "Полком" называлась определенная территория, которая, в свою очередь, была поделена на "сотни".
При гетмане была совещательная "рада" (совет) из высшей казацкой старшины: генерального судьи, генерального обозного (начальника артиллерии), генерального подскарбия (ведавшего финансами), генерального писаря (административно-политические дела), двух генеральных есаулов (непосредственных помощников гетмана), генерального бунчужного (хранителя бунчука) и генерального хорунжего (хранителя знамени).
Полком управлял, выбранный казаками данного полка, полковник с полковым есаулом, судьей, писарем, хорунжим и обозным, которых также выбирали казаки.
Сотней управлял выборный сотник с сотенной старшиной: есаулом, писарем, хорунжим, обозным.
В городах, как полковых, так и сотенных, был выборный городовой атаман - представитель казацкой администрации, управлявший всеми делами города, а кроме того было и городское самоуправление - магистраты и ратуши, состоявшие из выборных от городского населения.
В селах, которые обычно были смешанного состава из крестьян и казаков, было свое сельское самоуправление, отдельно для крестьян и отдельно для казаков. Крестьяне выбирали "войта", а казаки "атамана".
Любопытно, что это отдельное самоуправление крестьян и казаков в селах Левобережной Украины сохранилось до самой революции 1917-го года, хотя звания "войт" и "атаман" были заменены "старостами". Но старосты были, отдельные: для казаков - казачий, для крестьян - крестьянский.
Организовав таким образом аппарат власти на освобожденной территории, Хмельницкий в особо важных случаях собирал "широкую старшинскую раду", в которой кроме генеральной старшины принимали участие также полковники и сотники. В архивах сохранились данные о созыве таких рад в 1649, 1653 и 1654 годах.
Проводя свои административные организационные мероприятия, Хмельницкий отлично понимал, что борьба еще не кончилась, а только начинается. А потому лихорадочно готовился к ее продолжению, собирал силы и создавал из них дисциплинированную армию. Рассчитывать на скорое открытое вмешательство Москвы было трудно. Татары же были союзники и ненадежные, и нежелательные: во всякое время они могли изменить, а кроме того они неизменно занимались грабежами и насилиями даже тогда, когда приходили как союзники.
Не теряла времени и Польша. Несколько оправившись после поражений под Желтыми Водами и Корсунем, она начала собирать свои силы для подавления восстания.
В это время в Польше после смерти короля Владислава был период безкоролевья и польская шляхта была всецело поглощена предвыборной борьбой. Но, несмотря на это, поляки все же собрали 40-тысячное войско, которое и двинулось из Польши на Волынь, где к нему присоединился со своим войском бежавший с Левобережья Вишневецкий.
Во главе войска было поставлено коллективное руководство - триумвират, состоящий из польских магнатов: изнеженного, толстого князя Заславского, книжника и ученого Остророга и 19-летнего князя Конецпольского. Хмельницкий иронически говорил об этом триумвирате, что ,,Заславский - перина, Остророг-латина, а Конецпольский - дитина" (дитя).
В начале сентября это войско, со многочисленными обозами и слугами появилось на Волыни. Поляки шли в этот поход, как на увеселительную прогулку, заранее уверенные в легкой победе над "взбунтовавшимися рабами", как они называли повстанцев.
Хмельницкий двинулся им навстречу из Чигирина, где он провел летние месяцы, лихорадочно работая над созданием административного аппарата и армии. С ним вместе и отряд татар.
Пилявский разгром
Под небольшим замком Пилявка (близь верхнего Буга) обе армии вошли в соприкосновение и началось сражение, закончившееся 13 сентября полным разгромом поляков. Разрозненные остатки польской армии, бросив всю артиллерию и обозы, бежали в направлении Львова. Заславский потерял свою булаву, доставшуюся казакам, а Конецпольский спасся, переодевшись крестьянским парнем. Длинный путь от Пилявцев до Львова поляки пробежали в 43 часа, по словам летописца, "быстрее самых быстрых скороходов и вверяя свою жизнь своим ногам". Беглецы не долго задержались во Львове. Собрали возможно больше денег и ценностей с монастырей, церквей и горожан "для усмирения бунта" и двинулись дальше к Замостью.
Не спеша двигалось войско Хмельницкого за бежавшими поляками. Подошедши ко Львову, в котором был польский гарнизон, Хмельницкий не стал брать Львов, который он мог взять без труда, а ограничился наложением большой контрибуции (выкупа) и двинулся дальше к Замостью.
Настроение в Польше после Пилявицкого разгрома было близко к паническому. Летописец Грабинка так описывает эти настроения: ,,аще много ляхов у Варшаве собрася, обаче все заячий уши имеяху, тако бо их страх од Хмельницкого обийде, яко едва суха древа треск услышат, то без души ко Гданску бежаху и через сон не един рек: "ото Хмельницкий!"
Новый Король Ян-Казимир