Командующим войсками Киевского военного округа в то время был энергичный генерал Квицинский, его верными сотрудниками и душою дела были два украинца: Комиссар при военном округе И. Кириенко и Комиссар города Киева, К. Василенко, оба - члены общероссийских партий и заклятые враги Центральной Рады.
Генерал Квицинский, "Краевой Комитет для защиты революции", не признал, на том основании, что в него входят и большевики (Пятаков, Затопский), и поставил караул около всех правительственных и общественных учреждений, а верные части, начал собирать вокруг своего штаба. Городская Дума резко осудила выступление большевиков и постановила создать свой "Комитет защиты революции". 3-й Украинский Военный Съезд решил из своих делегатов сформировать, под командой полк. Капкана, "Первый Украинский Полк Защиты Революции" и подчинить его Украинскому Правительству. Казачий Съезд заявил, что казаки-"государственники" и вынес решение, что они должны "бороться с многовластием в Киеве, взять власть в свои руки и координировать свои силы со штабом округа и комиссаром Кириенко".
Большевики срочно приводили в готовность боевые дружины, обильно снабженные оружием еще в дни Корниловского выступления и усилено вели пропаганду.
Центральная Рада "нащупывала пульс настроений" и открыто против большевиков не выступала. Настроения эти определились, когда на "3-м Украинском Военном Съезде" во время дебатов (10 ноября) один из ораторов сказал: "нам надо определить, с кем мы" - зал разразился криками: "с Лениным! с Лениным!"... А, накануне (9 ноября) Киевский совет рабочих и солдатских депутатов, большинством 489, против 187, при 17 воздержавшихся, вынес благожелательную к большевикам и их действиям резолюцию. В частях же "Украинской Армии" открыто велась большевистская пропаганда и рассчитывать на них в случае столкновения с большевиками не приходилось.
Еще днем раньше (8 ноября) в заседание "Комитета по защите революции" явились делегаты казачьего съезда и попросили "недвусмысленно определить позицию украинцев, чтобы, в зависимости от этого, определить позицию казаков".
Присутствие казачьей делегации привело в волнение украинцев - членов комитета и они начали или оправдываться, критикуя деятельность Военного Округа, и сваливать вину за отсутствие сотрудничества с ними на Квинциского, Кириенка и Василенка, или выступать против всякого сотрудничества с большевиками.
В ответ на это, слово взял член Комитета, большевик-украинец Затонский. Содержание его выступления приводит в своей "Истории Украины" (т. I, стр. 162), украинский историк Д. Дорошенко. Вот что, по его словам, сказал Затонский: "еще вчера, на закрытом заседании Малой Рады, где выбирали Краевой Комитет, не только по было осуждения выступления большевиков, но, наоборот, говорилось о его идейности и революционном характере, отмечалось, что оно является противопоставлением контрреволюционности Временного Правительства"... "он поставил ребром вопрос: есть ли Центральная Рада противник выступления или его друг?" Казачья делегация с недоумением выслушала речь Затонского, ожидая, что она будет, если не опровергнута, то, хотя бы исправлена. Но члены Малой Рады молчали. Надо полагать потому, что слова Затонского были правдой.
Вместо этого, приступили к обсуждению конкретного вопроса, поставленного Затонским и, в конце концов, вынесли резолюцию, осуждающую выступление большевиков. Большевики вышли из состава "Комитета по защите революции". Об этом выходе, украинский историк, Дорошенко, пишет: "Но, разрыв был только формальный: фактически, украинцы в вооруженном конфликте большевиков со "штабовцами" держали дружественный к первым нейтралитет и, в решительную минуту, помогли им вооруженной силой" (Ист. Укр., стр. 163).
В эти бурные дни большое влияние на поведение Центральной Рады оказали евреи-меньшевики, объединенные в партии "Бунд". Их лидер - Рафес - был членом Президиума Рады и настроен определенно пробольшевистски.
Впоследствии Рефес издал в Москве (в 1920 г.) книгу "Два года на Украине", в которой описана помощь "Бунда" большевикам в Киеве, равно как и сотрудничество украинских социалистов Центральной Рады с большевиками.
Вооруженная борьба
Киев постепенно превращался в вооруженный лагерь, в котором каждая сторона концентрировала свои силы около своих центров: Штаба Округа, Центральной Рады и Арсенала - цитадели большевиков. По городу ходили патрули: украинские, "штабовские" и большевистские, иногда арестовывая друг друга, но в большие бои не вступая.
Миллионный город - Киев притаился и со страхом ждал чем это кончится.
Матросская секция "3-го Украинского Военного Съезда", недовольная деятельностью Краевого комитета, арестовала его в полном составе, но вскоре выпустила. Казаки вызвали подкрепления. Большевики постановили взять всю власть в свои руки. Кириенко арестовал 9 представителей Краевого Комитета, высланных к нему для переговоров и выпустил их только тогда, когда ему была доставлена резолюция Комитета об осуждении выступления большевиков. "Краевой комитет для защиты революции", никого и ничего не защитивши, самораспустился, а свои функции передал Генеральному Секретариату. Атмосфера накалялась...
Первыми перешли в наступление сторонники Временного Правительства "штабовцы". Вечером 10 ноября отряд в 1.000 человек, составленный из участников казачьего съезда, юнкеров и офицеров - членов Союза Георгиевских Кавалеров, окружила большевистский Революционный Комитет, который находился во дворце (на Печерске) и целый день принимал делегации от отдельных украинских частей, которые заявляли, что, в случае столкновения, они поддержат большевиков, вопреки запрещению Центральной Рады. Наступление "штабовцев" было неожиданным, и большевики его заметили только, когда дворец был окружен и на него наведены орудия и пулеметы. Украинские части не успели прибыть на подмогу. Прибыли только несколько членов Рады, но не для активной поддержки, а для защиты и для уговоров сдаться, каковое требование было предъявлено "штабовцами". Видя, что сопротивление невозможно, Революционный Комитет сдался, получивши обещание личной неприкосновенности. Эту сдачу подробно описывает "Рабiтнича Газета" (орган эсдеков, под редакцией Винниченко) в №172 за 1917 г.: "раздраженные казаки и офицеры кинулись на большевистских вождей и чуть их не разорвали на месте. Присутствовавшие делегаты Центральной Рады, своими грудями защитили их от неминуемой гибели"... Как рассказывал впоследствии в Центральной Раде свидетель происшедшего, М. Ткаченко, "Пятакова застали в маленькой комнатке и мы своими телами, спасли его от зверской расправы".
Большевистский Революционный Комитет был спасен заступничеством членов Рады, но оставался под арестом. Однако, большевики не считали себя побежденными и, уже через один день, подняли в Киеве общее восстание.
Три дня длились бои в разных частях города. Сражались сторонники Временного Правительства и большевики. Центральная Рада заняла позицию, определенно дружественную большевикам, хотя официально это не декларировала, а действовала исподтишка или косвенно.
Отдельные же части, так называемой "Украинской Армии" совершенно открыто сражались на стороне большевиков. Так, например, в боях за цитадель большевиков - Арсенал, самое активное участие принимали: 1-ый Запасный Украинский Полк и Полк Богдана Хмельницкого, вмешательство которых спасло, уже окруженный и отрезанный, Арсенал от падения. Украинские части неожиданно напали (на Фундуклеевской улице) на чехословаков, шедши на подмогу Штабу и, после столкновения, в котором несколько чехов было убито, отряд был разоружен. На Шулявке отряд "вольных казаков" все время сражался на стороне красных. А, в то же самое время, когда в Киеве шла эта борьба, 7-я сессия Центральной Рады вынесла резолюцию с требованием немедленного освобождения арестованного большевистского Революционного Комитета, мотивируя, как сказано в резолюции, "полным отсутствием, с их стороны, попыток восстания". Генеральный Секретарь Порш, вступил в непосредственный контакт с руководителем восстания, украинским большевиком Затонским и, совместно с ним и чешским социалистом Муной, выпустил к чехам обращение с просьбой быть нейтральными. Чехи согласились не сразу, а послали делегацию в Центральную Раду, которая сумела чехов уговорить - и они вышли из борьбы, не предупредивши даже Штаб.
Обо всем этом, кратко и сжато, сообщает украинский сепаратистический историк, Д. Дорошенко (Ист. Укр., стр. 168-170), в правдивости которого, нет никаких оснований сомневаться.
Более же подробно, описывает все эти события, редактировавшаяся тогда Винниченком "Рабiтнича Газета", в №№172-174 за 1917 г. Надо полагать, что Винниченко, как марксист, считал нормальным, чтобы "Украинская армия" и Рада не боролись против большевиков.
Сотрудничество с большевиками
Случаев активного вооруженного участия украинских частей на стороне большевиков, в их борьбе с Временным Правительством, можно привести множество. Не только в Киеве и в других городах Украины, но даже в Великороссии. Так, например, полк. С. Раевский, командир 1-ой Гайдамацкой гаубичной батареи, в своих воспоминаниях, напечатанных в украинском самостийническом журнале "Украинский Комбатант" (№1, 1947 г.), рассказывает о том, как украинский артиллерийский дивизион, проезжавший (на пути из Москвы на Украину) через Тулу, помог большевикам захватить там власть: "эшелон, утром 1-го ноября, прибыл в Тулу и выгрузил батарею гаубиц. Мои артиллеристы делали это очень охотно. Было выпущено до сотни артиллерийских снарядов: бомбы, тротиловые, мелинитовые, а также шрапнели - сделали свое дело. Через полчаса Тула горела, а представители правительства Керенского прибыли на станцию и сдались красным комиссарам".
Подобные же случаи имели место в Казани и Воронеже, а также некоторых других городах Великороссии, где украинские ("украинизированные") части к дни захвата власти большевиками неизменно или объявляли нейтралитет, или выступали на их стороне. И, нигде, ни на Украине, ни в остальной России, не было и одного случал, чтобы украинские части, те "четыре миллиона", от имени которых выносил резолюции 2-ой Украинский Военный Съезд, выступили против большевиков. Подтвержденные сепаратистическими историками и мемуаристами эти совершенно неопровержимые факты, дают основание утверждать, что, или Центральная Рада не имела никакой власти над "четырехмиллионной" украинской армией, или она сама была на стороне большевиков, и части, боровшиеся на их стороне, делали это, по инструкциям или с согласия Центральной Рады. Как при первом, так и при втором допущении, опровергается утверждение самостийников о том, что "вся Украина была против большевиков" и что она ими "завоевана".
* * *
Выход из борьбы чехов и активное выступление украинских частей на стороне большевиков подорвал дух защитников Киева.
Ни казаки, ни юнкера не видели смысла в дальнейшей борьбе, а потому решили ее прекратить и уйти на Дон, куда перенес свои заседания Казачий Съезд и пригласил всех защитников Киева.
В результате переговоров между борющимися сторонами, в которых принимала активное участие Центральная Рада, большевистский Революционный Комитет был выпущен, в обмен на пленных юнкеров, а защитники Киева уехали на Дон.
17 ноября вождь киевских большевиков, Пятаков, телеграфировал Совету Народных Комиссаров: "дружными усилиями большевистских и украинских солдат и вооруженных красногвардейцев Штаб был вынужден сдаться".
центральная рада и большевики
После ликвидации сопротивления сторонников Временного Правительства, с половины ноября, в Киеве и на всей, Украине осталось две силы: большевиков и Центральной Рады.
Было совершенно очевидно и логически неизбежно, что долго сосуществовать, обе эти силы не будут и, рано или поздно, начнется борьба между ними.
Большевики это отлично поняли, учли обстановку и сразу же, после Киевской борьбы всю свою энергию направили на большевизацию Украины, старательно избегая открытых конфликтов с Центральной Радой. В большинстве крупных городов Украины еще во время киевских событий были созданы "революционные комитеты", в которых преобладали пробольшевистские элементы. Такие же "ревкомы" начали создаваться также и в малых городах, даже местечках и селах. Являясь но существу большевистскими ячейками, они в течении ноября-декабря 1917 г. густой сетью покрыли всю Украину и вели энергичную пропаганду, все больше и больше завоевывая симпатии малограмотной крестьянской и солдатской массы, радикальными большевистскими лозунгами. В этот период уже отчетливо выявился отход левых крыльев украинских эсеров и эсдеков, составлявших Центральную Раду, на большевистские позиции.
"Независимые" эсдеки и эсеры - "боротьбисты" всегда были на стороне большевиков, во всех случаях их споров с Центральной Радой.
Что же делала в это время Центральная Рада? - Прежде всего, вероятно искренно, она поверила, что в борьбе Временного Правительства с большевиками, она "перехитрила" и одних, и других и вышла победительницей и хозяином положения на Украине. Эту уверенность укрепляла дальновидная политика большевиков, которые, тихой сапой, захватили Украину, но, до поры до времени, старательно избегали конфликтов с Центральной Радой и ее органами, постепенно просачиваясь в последние.
Когда в Киеве несли караульную службу части тех самых украинских полков, которые в ноябрьские дни выступили с оружием на стороне большевиков, Центральная Рада наивно считала (во всяком случае, говорила), что это "украинское войско". Большевики знали, чье это войско, но Центральную Раду не разубеждали и мудро молчали, а киевляне считали дни Центральной Рады, не веря в ее долговечность.
Упоенные же своим "успехом", социалистические юнцы и полуинтеллигенция, составлявшие Центральную Раду, со всем пылом юности, и самоуверенностью невежества, бросились в законодательство и "государственные дела". Воззвания, обращения, декларации, мелодекламации, чередовались с реконструкциями правительства (Ген. Секр.), обсуждениями внешней политики и международных дел, вынесением законов, предписаний, приказов и распоряжений, которых никто не выполнял. Всем, кроме самой Рады, было ясно, что она существует только благодаря неактивности большевиков.
третий Универсал
В такой атмосфере, 19 ноября, Малой Радой, без решения пленума Центральной Рады, был принят "3-й Универсал" - "Народу Украинскому и всем народам Украины". Три дня спустя, он был, по установившейся уже традиции, торжественно оглашен на Софийской площади.
"3-й Универсал" объявлял, что с 19 ноября 1917 г. Украина называется "Украинская Народная Республика", но, сразу же после этого, говорит: "не отделяясь от Российской Республики и сберегая ее единство, мы твердо станем на нашей земле, чтобы нашими силами помочь всей России; чтобы вся Русская Республика стала федерацией равных и свободных народов".
Дальше, Универсал оповещает: об упразднении права собственности на все земли нетрудовых хозяйств; о всеобщей амнистии; о принятии мер к немедленному началу мирных переговоров; о национально-персональной автономии для меньшинств; о демократических свободах; о восьмичасовом рабочем дне; о выборах в Украинское Учредительное Собрание 27 декабря и о его созыве 9 января 1918 г.
Универсал был принят в заседании Малой Рады, на котором присутствовало 44 ее члена. За Универсал голосовало 37, воздержалось - 5 (2 российских эсера, 2 российских эсдека и поляк). Против - 2.
Авторы 3-го Универсала сочли нужным подчеркнуть в нем неделимость России, а за три дня до этого, Генеральный Секретариат, по этому же вопросу, в воззвании, подписанном Винниченком и всеми членами Генерального Секретариата, говорил: "Все слухи и разговоры о сепаратизме, об отделении от России - или контрреволюционная провокация, или обычная обывательская неосведомленность. Центральная Рада и Генеральный Секретариат твердо и выразительно заявили, что Украина имеет быть в составе Российской Федеративной Республики, как равноправное государственное тело. Нынешняя политическая обстановка этого постановления нисколько не меняет". (Цитируется по "Ист. Укр.", Д. Дорошенка. стр. 177).
Из приведенных выше цитат вытекает, что тогда "национально-сознательные" украинские социалисты (из них состояла Ц. Р.), были в тоже время и российские "единонеделимцы".
"Третий Универсал уже не произвел на население такого сильного впечатления, как первый, хотя достижения, оповещенные в нем, были несравненно большие" - пишет Винниченко.
И, действительно, население отнеслось к нему так же равнодушно, как относилось к бесчисленным воззваниям и обращениям, которыми Центральная Рада его развлекала уже больше полугода. А все партии, кроме украинских социалистов - его авторов, к Универсалу отнеслись резко отрицательно. Гораздо больше интересовалось население своеобразным сосуществованием Центральной Рады с большевиками и оживленной полемикой между ними на страницах газет и на постоянных митингах.
Это была настоящая "холодная война", горячая и страстная, создававшая психологические предпосылки для настоящей войны. Опасаясь, больше всего, обвинения в "правизне" или недостаточной революционности и полемизируя с большевиками, которые были за передачу всей власти "Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов", Винниченко (Председатель Генерального Секретариата), в своем органе - "Робiтнича Газета" (№ 178) защищается. Он доказывает, что Центральная Рада есть ничто иное, как совдеп, а потому нечего ее перевыбирать, на чем настаивали большевики; "из 792 членов", говорит Роб. Газ., "всего 20 представителей буржуазной демократии, а все остальные - что представители революционно-социалистических организаций".
На это большевистская "Пролетарская Мысль" (№ 4) отвечает: "последние события ясно показали, кто является вождем революционных рабочих, солдат и крестьян на Украине. Они показали, что народные массы далеки от национализма "Робiт. Газеты" и, если они и идут за украинскими социал-демократами, то лишь постольку, поскольку они поддерживают общие лозунги социалистов, а массам говорят: "мы такие же самые большевики, только украинцы". "Что же касается гордого заявления Центральной Рады о миллионах штыков, которые будто бы ее поддерживают" - писала "Пролететарская Мысль" - "то это носит забавный характер; похоже на бумажное золото и никого в действительности не может ни испугать, ни обмануть".
Нельзя не признать, что и одни, и другие были правы. Прав был Винниченко, утверждавший, что Центральная Рада - это Украинский Совдеп. Не ошибались и большевики, говоря, что "миллионы штыков" Центральной Рады - это "бумажное золото".
Ближайшие события показали силу "национальной сознательности" украинцев, которую Центральная Рада противопоставляла общероссийским лозунгам большевиков, копируя в то же время их социальную программу, обычно с запозданием на несколько недель, и выражаясь более туманно, чем делали это большевики, давая краткие, ясные и четкие лозунги. "Грабь награбленное" было для народа ясно, а Рада, делал то же самое, боялась сказать эти слова.