- Куда послали?
Витя переглянулся с Павликом.
- Сюда послали, - сказал Павлик.
Старик допил воду и налил еще в блюдце.
- Здесь есть Волжско-Камский коммерческий банк, - сказал он и посмотрел мальчикам в ноги. - Надо пыль с башмаков смахивать, а не лезть, как в сарай. Никакого Рагозина тут сроду не было.
- Где ж он? - спросил Павлик.
- А кто он, ваш Рагозин?
Мальчики помолчали.
- Он начальство, - сказал Витя.
Старик надвинулся на них бородатой грудью, широко расставив руки с чайником и блюдцем.
- Ошпарю вот, чтоб не шмыняли, где не следует.
Витя и Павлик попятились к выходу.
- Начальство! - сказал старик, наступая. - Теперь все стали начальством. Ну и ищите его там, где начальство.
- А где? - спросил Павлик, уже с порога.
- В Совете начальство! Пошли отсюда!
- Вот ехидна! - сказал Павлик, когда, словно нехотя, затворилась тяжелая дверь. - Я знаю, где Совет.
- И я знаю. Бежим, а?
И они побежали.
Рагозин уже привык, что перед ним возникали самые невероятные посетители, но все-таки никак не ожидал увидеть у себя в кабинете детей. Он был уверен, что они пришли по ошибке, и повеселел, разглядывая их раскрасневшиеся лица с открытыми ртами. Он встал и смотрел на мальчиков молча, с улыбкой пощипывая ус.
- Вы - товарищ Рагозин? - спросил как можно тише Павлик.
- Ну, допустим.
- Нет, вы скажите, правда, потому что вон в той комнате нам сказали, что вы в этой комнате.
- Я и правда в этой комнате. Вы что, своим глазам не верите?
- А вы - товарищ Рагозин?
- А разве я не похож?
- Мы не знаем, - сказал Витя, - потому что мы вас не видели.
- Ну, а теперь-то видите? Похож я на Рагозина?
Павлик смерил его с головы до ног не допускающим шуток взором и признал убежденно:
- Похожи.
Он немного отступил и шепнул Вите в затылок:
- Ну, говори ты.
- Мы к вам, товарищ Рагозин, от Арсения Романыча.
- Не от Арсения Романыча, - опять выступил вперед Павлик, - потому что Арсений Романыч не знает, что мы к вам пошли.
- Ну да, - сказал Витя, - Арсений Романыч, правда, не знает. Но ведь мы насчет Арсения Романыча...
- Кто это - Арсений Романыч?
Оба мальчика глядели на Рагозина удивленно.
- Кто он такой? Почему вы от него утаили, что пошли ко мне?
- Разве вы не знаете Арсения Романыча? - чуть слышно выговорил Витя.
- А кто он?
- Арсений Романыч? Он Дорогомилов.
Рагозин выскочил из-за стола и остановился посередине кабинета.
- Дорогомилов? - повторил он, крепко растирая лысину ладонью. Арсений Романович Дорогомилов? Он здесь?
- Нет, не здесь, - вдруг заспешил Павлик, - он у себя на службе. Мы ему ничего не говорили, потому что он ни за что не хочет идти к вам, и мы пошли одни, вот Витя и я.
- Не хочет ко мне? Что с ним случилось?
- С ним еще не случилось. А мы боимся. Потому что к нему приходил военный и грозился выселить из квартиры. И с библиотекой, и со всем.
- С библиотекой? - почти крикнул Рагозин. - Что за история! Значит, он жив? И все там же, со своей библиотекой? Ну, скажи пожалуйста! Ах, черт!
Он схватил стул, потом другой, третий, составил их в ряд, взял мальчиков за руки, посадил на крайние стулья и сел посередине.
- Ну, ребята, рассказывайте все по порядку.
Рассказывать мальчикам было нечего - они уже все выложили. Они не хотели дать в обиду Арсения Романовича - в этом состояло дело. Зато они знали решительно каждый гвоздик в старом жилище Дорогомилова и о каждом шаге его могли повествовать сколько угодно. И чем дольше они говорили, тем явственнее видел себя Рагозин на диване между книжных полок перелистывающим, в безмолвии, потрепанные страницы или помогающим мыть посуду косматому, всегда слегка возбужденному человеку, который надевал на сюртук клеенчатый фартук и, орудуя мочалкой, критиковал французские социальные утопии с таким пылом, будто они давно осуществились на земле и нанесли ему личный вред. В памяти Рагозина встала отчетливо эта странная фигура в шляпе и несменяемом сюртуке, какой она высилась на берегу в предрассветном лиловом мраке. Рагозин, сидя в лодке, перебирал руками борты скученных дощаников и шлюпок, чтобы неслышно выйти на свободную воду, и уже когда провел лодку под пристанные мостки и обошел липкий от смолы борт пристани, снова последний раз приметил на берегу черный силуэт и над ним прощально размахиваемое круглое пятно шляпы, похожее на живую мишень в ночи. В неведомый путь уносила тогда Рагозина Волга, и он оставлял на произвол неизвестности все родное - Ксану, ожидавшую мальчика, старых друзей, опоясанный подковой холмов незримый спящий город.