- В чем же мое дело?
- Вы прямо тогда не высказали, но я понял, что вам крайне было бы ценно установить участь вашей супруги и, более того, вопрос - родился ли у нее ребенок и существует ли он.
- Так, так, - сказал Рагозин, приостанавливаясь.
- Я тогда не осмелился предложить вам услугу, но дал себе слово употребить все силы, чтобы быть вам полезным.
- И что же?
- И мне удалось, после кропотливых поисков, напасть на документ, который проливает свет, правда, на трагические обстоятельства, но одновременно дает в руки шанс некоторого счастливого оборота. Документ теперь доступен, вы можете его получить.
- Где?
- В архиве.
- Что это такое?
- К несчастью, это подтверждение, что супруга ваша скончалась в тюрьме. Указывается и место погребения.
- Да?
- Да. Но, вместе с тем, документом устанавливается, что она скончалась от родов и, таким образом, что у вас... осторожность требует допустить, во всяком случае, был ребенок.
- Вон что, - сказал Рагозин.
- Так или иначе, но я могу уверенно сказать, что след вашего ребенка мною найден.
- Да что вы?! И куда же след ведет?
- Это требует еще известных усилий, которые я с радостью приложу, если вы окажете мне поддержку.
- Поддержку в чем?
- В дальнейших розысках.
- Но если окажу, вы уж, конечно, наверняка отыщете след?
- Безусловно! - воскликнул Ознобишин почти вдохновенно. - Это для меня прямо-таки дело чести! Я начну с тюремных архивов, с года рождения ребенка.
- А если я скажу вам, что след приведет вас ко мне на квартиру?
- На какую квартиру?
- На которой я проживаю вместе с сыном.
- Вместе... Вы отыскали своего...
Ознобишин даже как будто испугался. Свежих красок лицо его поблекло, он немного вскинул руки, осторожно потер ушибленный локоть, но тут же устремился всем корпусом к Рагозину, освобожденно дохнув на него:
- Поздравляю, поздравляю ото всей души! Неужели возможно? Сын с вами? Тот, который...
- Вот так-то, - прервал Рагозин. - А из каких соображений вы, собственно, стараетесь? Можно спросить?
- То есть... Исключительно из доброго намерения быть вам полезным. Отблагодарить.
- Благодарить меня не за что.
- Я был бы счастлив вам просто услужить.
- Услужить мне не просто. Я услуг не принимаю.
Рагозин приложил руку к виску, откланиваясь, и пошел к подъезду, но на ходу обернулся, сказал с усмешкой:
- Поскользнулись... на корочке!
Он взбегал по лестнице, когда был остановлен одним из сотрудников своего отдела:
- Вы заходили в комитет? За вами присылали.
Не подымаясь к себе в кабинет, он направился коридорами в конец первого этажа.
Тот член бюро комитета, с которым он спорил, разбираясь в толковании письма Ленина, встретил его легким кивком и сказал:
- Ну, твое желание исполнено. Есть решение направить тебя на военную работу. Ты назначен в Волжскую флотилию комиссаром дивизиона. Обстановка на судах тебе немножко знакома.
- Немножко знакома, - ответил Рагозин, опускаясь на стул. - Когда я должен направиться?
- Позвони сейчас военкому. В дивизионе заболел комиссар, ты его заменишь. Выступление, наверно, завтра.
- Завтра?
Рагозин помедлил немного и отвел взгляд в сторону.
- Как же с моим отделом?
- Что тебя заботит? Сдашь дела заместителю.
- За несколько часов?
- Не знаю. Может - за несколько минут. Белые у Лесного Карамыша.
- Ну, счастливо оставаться, - сказал Рагозин, тяжело поднявшись.
- Ты будто недоволен?
- С чего ты взял?