- Почему так решила? - обеспокоился не на шутку Андрей.
- "А вон та, в платье с синими полосками, - настоящая конфетка! " Так, если слово в слово, сказал обо мне один из них. И добавил: жаль, мол, что старшой заберет это лакомство себе...
- Что ты говоришь! - ужаснулся Андрей.
Вот я и подумала: нужно поскорее убрать с платья это украшение - буду не так приметна.
- Полоски убрать нетрудно. Но ты больше приметна другими своими украшениями. Как быть с ними?
- Ты о чем? - не поняла она.
- Будто не знаешь: привлекательная мордочка, стройная фигурка. А особую похоть вызвали у них, мне думается, твои выпуклости спереди. Их тоже надо бы убрать.
- Груди что ли? Но как же их уберешь...
- Придумать надо. Ленты в темноте спороть не получится, но мы отчекмарим их вместе с подолом. Платье длинное, и три сантиметра его почти не укоротят. Как и рукава.
- И зачем только я его напялила, такое приметное! - пожалела она.
- Лучше б ты родилась не такой красивой, - в свою очередь пожалел и он. - Но я тебе помогу. Лицо мы обезобразим, с помощью слюны и пыли. Косы расплетем, волосы перепутаем. Будешь выглядеть, как полоумная идиотка, на которую и смотреть-то противно. Не возражаешь?
- Конечно, нет! Спасибо, что додумался.
- А вот сиськи... их надо примотать туго-туго, чтоб стали, как лепешки Наверно, больно будет, они ведь у тебя еще твердые.
- Потерплю. Только чем примотаем?
- На мне новая майка. Сделаем из нее широкий бинт, но чтоб хватило обмотать тебя раза два-три. А закрепим примотку лентами.
- Ты у меня такой сообразительный! - Исполненная благодарности, она обняла его и приникла щекой к лицу.
Через некоторое время состав сделал остановку на какой-то станции. Взобравшись на плечи высокорослого крепыша по имени Серега, Андрей через зарешеченное окошко хотел сориентироваться, куда их завезли. Но не удалось: никаких построек видно не было; похоже, что стоят в тупике. Оставив вагон здесь, паровоз куда-то укатил.
Еще засветло (если можно так сказать про полутемный вагон) они с Мартой успели управиться со всем, что намечали. Переделывая "выпуклости" в "лепешки", он поинтересовался:
- А что это твердое под левой сиськой?
- Твой вчерашний подарок, - пояснила бывшая именинница. - Я догадалась прихватить его утром с собой.
- Нашла место! Давай мне в карман. А то потеряешь.
- Не потеряю. Низ лифчика двойной, я, когда ты сидел отвернувшись, сделала прорезь в чашечке, и наш талисман там, как в кармашке.
- Ты сурьезно веришь в талисманы? А по-моему, это такая же выдумка, как про бога или этих, как их, аллаха, будду и прочих.
- А я в талисман верю. И он отведет от нас всякие беды.
- Пока что этого не вижу... Вот теперь ты похожа на пацана, - проведя ладонью по спине, а затем спереди, сказал Андрей, довольный своей работой.
В темноте и неизвестности время тянулось томительно медленно... Хотелось есть, а еще больше - пить. Дневная духота стала несколько спадать, но воздух в вагоне становился все более спертым, поскольку кое-кто "сходил" в угол. Разговоры стихли, все стали укладываться на ночь. В отличие от ребят, улегшихся покотом, девочки решили коротать ночь сидя, плотно прижавшись друг к дружке, чтоб не мерзнуть: почти все они были одеты в легкие платьица или кофточки. Марта примостилась рядом с "братом". Андрей укрыл ее пиджаком, а голову она пристроила ему на грудь.
Но уснуть не успели. Снаружи послышался веселый, похоже - пьяный, смех, клацнул засов, и дверь со скрежетом отошла. В узком проеме блеснул свет, в вагон поднялись двое. Кое-кто вскочил.
- Лешаит! фсем лешайт! - приказал, задвинув дверь до упора, офицер.
Неожиданные посетители, раздвигая ногами лежащих, направились в угол к девчонкам. Те сидели, опустив книзу лица, так как свет от электрического фонарика слепил глаза. Один из охранявших, беря за волосы, поворачивал их к свету, разглядывал каждую, пока не осмотрел всех семерых. Кончился осмотр тем, что отобрали троих: Лену. Нелю и малявку с вьющимися кудряшками. Их подняли и стали подталкивадь к выходу:
- Пошоль, пошоль!
Чувствуя недоброе, старшие упирались, плача навзрыд. Меньшая визжала, как резаная, вырывалась из рук охранника, пока тот не передал ее поджидавшему внизу напарнику.
Когда снова клацнул снаружи запор и стих плач уводимых, в притихшем вагоне послышались голоса:
- А нашо их забралы?
- Ты чо, идоси не знаешь?
- Невже ж совисти хватэ? Светки ж ще и трынадцяты нема.
- От же гады! Хрицы прокляти!
Андрей расслышал, что Марта всхлипывает. Обнял, принялся успокаивать:
- Не плачь, слышишь? . . Что ж теперь... теперь уже ничем не поможешь. Ты из-за девочек?
- И за них, и за себя страшно. Они ведь долго искали меня. По полоскам на рукавах платья. Я чуть не умерла от ужаса: ну как найдут здесь... - И она опять залилась слезами.
- Не переживай так, - заходился он уговаривать. - Видишь, все обошлось. Первый раз сработал талисман. Да ежли б и нашли... офицер увидел бы, какая ты страхолюдная и заехал бы в морду этому черту. За то, что хотел подшутить над своим начальством.
- Ты так думаешь? - перестала она всхлипывать.
- Уверен. Ты сейчас похожа не на конфетку, а на эту, как ее, на кикимору болотную. Да и платье-то оказалось бы без приметных полосок.
- Ночью-то, может, и пронесет, но днем...
- Да, надо что-то предпринимать... Поговорю с братвой, придумаем, как обезопаситься. Безвыходных положений не бывает.
Уговоры несколько успокоили ее и приободрили. Вскоре она задремала, но и во сне изредка судорожно всхлипывала.
Андрей уснуть больше не смог. Размышлял, что бы такое придумать для спасения не только своей ненаглядной, но и оставшихся четырех малолеток.
К утру все продрогли и потому проснулись раньше, чем в вагоне начало сереть. Послышались приглушенные разговоры. Находившиеся поблизости Сергей Попченко со станичниками о чем-то совещались. Андрей шепнул Марте, что хочет принять участие.
- Об чем разговор, пацаны? - подключился и он.
- Думаем как бы сбежать, - сказал Серега. - Хочем надрезать доски в полу, чтобы в подходящий момент проломить дыру и смыться.