- Да пош-шел ты! - окрысился "шалопай". - Упустить такой случай!..
Грохот состава постепенно стих, и грузовик тронулся. Ни офицер, ни водитель ничего, видно, не заметили. Переезд оказался нерегулируемым, безлюдным; виднелся населенный пункт, но далеко в стороне. Соскочивших видно не было.
- И куда они теперь - без денег, без знания языка, в этой полуарестантской одяге... - Гриша посмотрел в глаза земляка, все еще злые и недовольные вмешательством.
- Зато на свободе! - буркнул он.
- Поздно ты о ней вспомнил, - заметил Андрей. - О свободе нужно было думать в Краснодаре.
- То-то ты и подумал!..
- Вот он как раз подумал, - вступился Ленька. - И нас надоумил, да жаль - не получилось.
- Больше, Игорь, не партизань, - предупредил Гриша. - Мы должны держаться все вместе и быть заодно. А ты, не зная броду, кидаешься в воду.
Длилась поездка в неизвестное довольно долго. Трудно сказать, сколько сот километров осталось позади, но если судить по высокой скорости и по тому, что трижды дозаправлялись горючим, - немало; пассажиров порядком растрясло и укачало. Наконец, остановились на каком-то аэродроме: казарменного вида строение, выкрашенные под серебро емкости, антенны, взлетно-посадочная полоса; несколько одно- и двухмоторных самолетов.
Не заглянув в кузов, сопровождающий прошел в здание и вскоре появился в сопровождении двух летчиков. Один из них нес голубую пластмассовую канистру ("Шнапс, наверно", - подумал Андрей); второй - объемистую кожаную сумку. Оба при оружии, причем у одного на ремне, кроме пистолета, болтался еще и кортик, какие носят морские офицеры. "Морская авиация, что ли? - удивился он. - Зачем в самолете нож? Впрочем, может, это подарок друга- моряка".
Офицер дал знак шоферу следовать за ними, и машина подрулила к двухмоторному самолету, скорее пассажирского, чем военного, типа. Вслед за взрослыми ребята поднялись в салон. Андрей с Мартой успели занять места вблизи кабины пилотов - на мягких сидениях; остальные шестеро разместились в полужестких креслах у окошек-иллюминаторов.
Завертелись винты, то увеличивая, то сбавляя обороты; рокот перешел в рев, машина тронулась с места, вырулила на бетонную полосу. Пацаны, впервые в жизни оказавшиеся в самолете, прилипли к иллюминаторам. После короткого разбега и отрыва от полосы Андрей - он тоже приник к стеклу - почувствовал тяжесть в теле и легкий звон в ушах; земля стала быстро удаляться, обзор увеличиваться. Вскоре деревья стали напоминать кустарник, дома - спичечные коробки, люди и животные - букашек. Затем оказались над облаками, похожими теперь на яркие хлопья ваты.
Сопровождающий сел спереди, спиной к кабинной части самолета. Какое-то время он разглядывал сидящих поблизости, потом устало смежил веки и, казалось, задремал. Теперь пристальней присмотрелись к нему и Андрей с Мартой. Высокий лоб, холеное лицо, довольно красивое, чисто выбритое. Безукоризненная, словно с иголочки, гестаповская форма; при оружии пистолет в кобуре из коричневой кожи. Рядом - увеличенного размера кожаный чемоданчик на защелках.
- Он тебе никого не напоминает? - наклонившись к самому уху, шепотом спросила Марта.
- Н-нет... А что?
- Мне кажется, это тот, что сидел тогда за столом в классе.
- Я не старался их запоминать. Но если тот, то он должен говорить по-нашему. Надо это проверить...
Подошел, тронул за колено:
- Пан офицер, не знаете, где тут можно отлить?
Тот кивнул, поднялся и знаком велел следовать за ним. В конце салона открыл дверь в каморку с унитазом, подождал.
- Тебя звать Андреем, не так ли? - спросил по-русски.
- Да, это так... А вы тот, кто был в школе в день нашего прибытия.
- Похвальная наблюдательность! Покажешь остальным, где находится туалет. И еще: предупреди, чтобы вели себя тихо и спокойно, если кое-что произойдет на борту; возможно, понадобится и твоя помощь.
- По-онял... А когда это произойдет?
- Еще нескоро. Сперва дозаправимся на африканской базе. Возможно, там переночуем. Словом, когда будем лететь над Атлантикой.
Вернулись на свои места, и Андрей, уже без предосторожностей, рассказал Марте о случившемся. Затем, пройдя к Леониду, предложил:
- Идем, покажу, где тут туалет.
- 0, и мне невтерпеж, - схватился сидевший с ним Гриша.
- Братцы, у меня важные новости, - сообщил, когда те справили нужду. Мне только что сказал офицер - он хоть и в гестаповской форме, но, видать, наш... разведчик или сторонник... говорил со мной по- русски... Так вот он сообщил, будто на борту что-то произойдет.
- Когда? А что - не знаешь? Это опасно? - заволновались пацаны.
- Думаю, что не опасно, хотя и не знаю, что именно. Это произойдет, когда будем лететь над Атлантическим океаном. А до этого самолет сделает дозаправку на какой-то ихней базе аж на африканском побережье.
- 0г-го, куда нас несет! Вот это да!..
- Остальным пока не говорите, чтоб не переживали. А про туалет объявите всем.
В салоне стало прохладно - видно, шли на приличной высоте. В редких просветах между облаками виднелись какие-то города, иногда - речки или озера, на которые смотреть было неинтересно.
И вот самолет пошел на снижение. Земля стала стремительно приближаться - желтая, бедная растительностью. Опять бетонная полоса, торможение, остановка. Офицер с одним из летчиков спустились по откидному трапу вниз. В распахнутую дверь ворвался горячий воздух, и в салоне стало так тепло, что пришлось снять фуфайки. Подъехала заправочная цистерна и довольно долго наполняла баки - видать, очень вместительные. Впрочем, и без того было ясно, что их самолет - специальный и рассчитан на дальние рейсы.
Военный аэродром с несколькими бомбардировщиками отстоял от какого-то селения примерно в километре. За ним во все стороны простиралась песчаная пустыня с редкими растениями, лишенными листвы. Солнце тонуло в темно-оранжевой дымке; близилась ночь. Сопровождающий сказал Андрею, что ночевать им придется в самолете; спустился вниз и через непродолжительное время принес поужинать - хлеб, мясные консервы и сладкий чай. Пилот со штурманом сошли раньше, сам он остался с ребятами.
За иллюминаторами темно хоть глаз выколи, но в салоне белели матово несколько плафонов. Поужинав, уставшие от тряски и длительного перелета юные пассажиры уснули кто где устроился; Андрею с Мартой партизанские фуфайки помогли скоротать ночь даже с некоторым комфортом.
И вот они снова в воздухе. Когда взошло солнце, внизу стали видны редкие оазисы с диковинными деревьями, хижинами, похожими на копны соломы; попался караван верблюдов, единственный на огромной безжизненной площади. Когда, через время, Андрей подошел к иллюминатору снова, под ними от горизонта до горизонта голубел океан. Атлантика? Значит, скоро должно что-то произойти...
Знали уже и ждали этого "чего-то" и другие ребята. Тоже волновались, однако внешне выглядели спокойными: они много уже успели повидать на своем веку и стали привыкать ко всякого рода приключениям.
Сопровождающий тоже вел себя невозмутимо. Правда, несколько раз поглядывал на часы, а однажды, достав из чемоданчика карту, внимательно разглядывал западное побережье африканского континента и прилегающую акваторию; достал и положил в карман тонкую, типа бельевой, веревку
Полет длился уже достаточно долго, когда открылась дверь пилотской кабины и один из летчиков, выйдя, направился в глубь салона. Офицер поднялся и, расстегнув кобуру, пошел следом. Андрей, жестом призвав товарищей сидеть спокойно, последовал за ним. "Вот, кажись, и долгожданная неожиданность!" подумал он. И оказался прав: только штурман показался из двери туалета, как получил удар рукояткой пистолета по темени, после чего рухнул без звука, как подкошенный. Затолкав в рот кляп, так как пострадавший продолжал дышать, офицер связал ему руки и ноги. Затем направился в пилотскую.
Андрей, помощь которого не понадобилась, подал знак Марте подойти к двери, чтобы слышать, о чем здесь будут говорить. Пилот, не поворачивая головы, поинтересовался:
- У тебя что, расстройство кишечника?
Не дождавшись ответа, оглянулся - и лицо его побелело: у самого виска торчало дуло пистолета. Неожиданный террорист сдернул с него шлем, с наушниками и микрофоном у рта, хладнокровно предупредив:
- Сидеть тихо и не дергаться; руки - за голову, быстро!
Снял висевший сзади кресла ремень с пистолетом и кортиком, передал Андрею: "Это- тебе"; ремень штурмана лежал на парашютной сумке за пустым креслом - его Андрей передал Леониду.
- Что все это значит? - выдавил наконец из себя все еще бледный, как мел, командир воздушного корабля.
- Это значит, что с этой минуты вы будете беспрекословно выполнять все мои приказания.
- А если откажусь?