- Сыночек у тебя? Дай, я поцелую его напоследок...
Ванько приблизил к больной сверток с мирно сопящим малышом, дал проститься, затем, поймав за руку сестру, направился к выходу.
- Прощай, мамочка и прости!.. - уже с порога простонала Тамара.
За двором, отпустив ее руку, он спросил:
- С какой стороны восток? Иди следом и не отставай ни на шаг!
- Не отстану, не бойся, - все еще сквозь слезы, пообещала она.
Ванько ступал крупным, размашистым шагом, в то же время стараясь не трясти сверток с крепко спящим малышом, чтоб подольше не разбудить. Тамаре приходилось все время его догонять. Когда позади осталась едва ли не вся станица, на одной из улиц от лая увязавшейся собаки ребенок все-таки проснулся и захныкал. Сестра тут же взяла его к себе.
- Валерочка, не плачь, маленький, я с тобой, - принялась успокаивать.
- Хочу к маме...
- Погуляем трошки на свежем воздухе и пойдем к маме. Слышишь, собака гавкает? Это она хочет укусить того, кто не хочет спать. Быстренько закрой глазки и усни!
Ванько выдернул из плетня кол и запустил в настырного пса; заскулив, тот отвязался. Мальчик затих - видно, уснул опять. Снова взял его к себе на руки.
- А куда мы идем? - спохватилась наконец Тамара. - А то я боюсь... Тут живет одна моя знакомая, может...
- Знакомая не подойдет... А меня не бойся, малышей не ем, девочками не закусываю. А если сурьезно, то идем мы ко мне домой. Хутор Дальний, слыхала про такой? Там у тебя школьных знакомых или родственников не имеется, случайно?
- Про хутор слыхала, только никого из знакомых там нет.
- Это даже к лучшему. Потому - искать вас с Валерой никто не станет. Ты не представляешь, как они там все всполошатся, когда полицаи оклемаются! Однако помолчим: кто-то идет навстречу...
Посреди улицы грузно ступал некий мужчина с какой-то поклажей на плече. Отошли к забору - подождать, пока минет. Но неизвестный, поровнявшись, опустил мешок и направился к ним, бормоча: "Кого це тут носыть по ночах?".
- Хто таки, га?! - грозно повысил голос, приблизившись.
- Дядя, топал бы ты своей дорогой, - миролюбиво предложил Ванько, передавая мальчика спутнице. - Тебя это колышет?
- Ты гля! - завелся тот, снимая с плеча винтовку. - Ще й одгавкуеться... А аусвайс е? - Клацнул затвором, ткнул стволом. - А ну-ка уперед!
- Документы, что ли? Щас покажу.
Схватив ниже мушки, отвел ствол кверху и с силой рванул на себя. Винтовка выскользнула из рук полицая, сам он сделал несколько неуклюжих шагов, будто его сильно толкнули сзади, и растянулся во всю длину. Но еще раньше тишину ночи вспорол резкий хлопок выстрела. Разом в нескольких местах всплошно залились собаки, заплакал испуганно Валерка.
Опрокинув пытавшегося подняться, матерящегося мужчину на спину, Ванько тюкнул его затылком об дорогу; тот затих. Скомкал упавшую с головы мягкую фуражку и на всякий случай затолкал ему в рот. Его же брючным ремнем туго стянул ноги. С мешка (в нем оказался еще теплый подсвинок) сдернул завязку и скрутил ею руки незадачливому блюстителю "нового порядка". В кармане пиджака случайно нащупал две обоймы патронов, сунул в свой. Поднялся, огляделся ничего подозрительного. Ударом о дорогу отшиб приклад и швырнул винтовку в огород. На все ушло не более пяти минут. Затем пересадил вусмерть перепуганную Тамару со все еще плачущим Валеркой через забор, перемахнул сам.
Огород оказался запущенным, поросшим бурьяном и мелкой акацией. Помня, что она забыла либо просто не успела обуться, предложил, забрав малыша:
- Цепляйся на меня сзади, перенесу, а то назагоняешь в ноги колючек. Хватайся за шею.
То ли не придя еще в себя после испуга, то ли не решаясь "хвататься", но та медлила. Чтоб не терять времени на уговоры, он подцепил и ее под мышку и отпустил только у прорехи в противоположной стороне забора. Очутившись на параллельной улице, долго бежали, пока не наткнулись на лавочку. Присели перевести дух, успокоить малыша, сориентироваться.
Обласканный сестрой, тот вскоре затих. Ущербная луна, выглянув ненадолго из облака, вылоснила стекла хаты, стал различим пустырь в конце улицы. Свисток паровоза помог определиться: они были на выходе из станицы.
Злоключения дня - а для Тамары они начались на полсуток раньше и были неизмеримо более мучительными - под конец измотали даже Ванька. Что же до девчонки, то у нее недоставало уже никаких сил нести снова раскапризничавшегося братца, который ни в какую не желал ни засыпать, ни находиться на руках у незнакомого дяди.
- Слышь, Тамара, давай оставим его у моей тети, - предложил он, уже в который раз передавая ношу сестре для успокоения. - А то как бы он не подвел нас при переходе на ту сторону станции. Тетя живет недалеко отсюда.
- Боюсь, он устроит такое ревище, что она с ним намучается. Разве что и мне с ним остаться.
- Оно бы можно. Но я опасаюсь, и за вас, и за тетю: полицай уже, небось, очухался, утром его развяжут, он поднимет хай - и весь этот куток наверняка тщательно обыщут. И искать будут не его, а тебя да меня. А насчет реву... ты не знаешь мою тетю Мотрю: она детей больше самой себя любит и найдет подход к любому малышу. Давай-ка его обратно мне - уже вроде успокоился.
Теткин пес (его года три назад сосунком подбросили на территорию элеватора, Ванько выпоил его из бутылочки с соской) встретил их у двора, напугав спутницу.
- Не бойся, не бойся! - успокоил ее Ванько. - Он не укусит. Жучок, эта девочка со мной!
Последнего можно было и не говорить, так как пес давно усвоил: если с его хозяином пожаловал кто-то еще, значит, он тоже свой, и не то что кусать - тявкать не положено. Свою радость он выражал солидным потягиванием и пофыркиванием, словно как раз перед этим в ноздрю ему забралась некая букашка. На стук в ставню послышалось:
- Кого там носит в такую пору! Чего надо?
- Теть, это я, Ванько.
Знакомо скрежетнул засов, скрипнула дверь.
- Батюшки! Пошто так поздно - что-нить случилось? Ой, да ты не один!..
В комнате, засветив семилинейку, взволнованная тетя первым делом подошла к гостье с малышом. Тот настороженно переводил глазки с незнакомых людей на непривычную обстановку. Поняв, что произошло что-то ужасное, она без лишних расспросов тут же взяла его, положила на диван, распеленала. Ребята с жадностью набросились на воду, а она хлопотала:
- Моя ж ты красотулечка! Не хнычь, мой маленький... э, да мы мокренькие!.. Чьи ж мы, такие хорошенькие!..
Утолив жажду, племянник вкратце рассказал о случившемся.
- Звать его Валера. Мог расплакаться и выдать нас при переходе через путя, - этими словами закончил.
- И правильно сделали, что занесли ко мне! Переночевали б и сами, а завтра посветлу оно и безопаснее.
- Можно бы, но я ведь утром как из дому. Мама, небось, переживает.
- С утра?! - ужаснулась тетя, занимаясь малышом. - Да она там, бедная, с ума сходит!.. Томочка, моя ж ты детка! - досмотрелась она, управившись с дитем. - Платьице-то на тебе - совсем порватое. Куда ж в таком-то? Осталась бы у меня.
- Ей, теть, нельзя, - возразил Ванько твердо. - Завтра с утра нас станут искать. - И он рассказал в нескольких словах о стычке с полицаем, оставленным лежать связанным на улице неподалеку.
- За малютку не беспокойтесь, а Тамаре и впрямь лучше пойти с тобой, согласилась тетя. - Но я тебя так не отпущу. Подержи-ка братика, - и она вышла в соседнюю комнату.
Мальчик, оказавшись в домашней обстановке, обихоженный и обласканный пусть и незнакомой тетей, успокоился и повеселел. Заметил на этажерке слоников, показал пальчиком и потребовал:
- Дай цацу!
- Нельзя, братик, это чужие слоники, - начала было отговаривать сестра, но тут как раз вернулась хозяйка с вязанной кофтой и новенькими ботинками в руках.