- Говоришь, дело ко мне? - напомнила Вера, сев на завалинку между ребятами.
- Если точней, то просьба. Ты не будешь против, чтоб Тамара с брательником пожили пока у тебя? Покуда все утихомирится, и мы...
- Можешь причину не объяснять: я с удовольствием! - охотно согласилась она, недослушав. - И веселей будет, и помощь мне, и ночью не боязно.
- А хочешь, седни переночую я? - предложил Борис. - Чтоб не так боязно.
- Один раз как-нито обойдусь!
- А если б не Тамара, как бы обходилась? - полюбопытствовал он.
- Если б да кабы... там бы видно было! Клаву бы попросила, - нашлась она.
- И еще, - продолжил Ванько. - У вас, кажись, есть швейная машинка?
- Есть. Мама хотела променять ее на что-нибудь дорогое, чтоб попытаться выкупить папу из концлагеря. Да токо ничего не вышло...
- А ты умеешь на ней шить?
- Так там и уметь нечего. Меня мама и кроить научила, да вот не из чего. А тебе что-то пошить надо?
Борис смекнул, куда клонится разговор: ребята об этом уже как-то толковали.
- А ты хотела б иметь шелковое платье? - задал он вопрос, показавшийся ей неуместным.
- Охота тебе языком ляскать! - отмахнулась она.
- Я сурьезно спрашиваю.
- Поиздеваться захотелось!..
- Ты ведь знаешь, как я тебя уважаю! И издеваться никогда не позволю, не отставал Борис.
- Вот и подари, если уважаешь. У меня шелкового сроду не было.
- Готового платья, конешно, нет. Но ты сама сошьешь не хуже, чем...
- Отстань! Нашел, морда, чем шутить!.. - явно обиделась Вера.
- Да нет, он говорит правду, - вступился Ванько. - Я почему и начал об этом разговор. У нас действительно имеется большой кусок шелка. Целый парашют. Хватит обшить и пацанов, и тебе на платье, и еще останется.
- Ой, так это Борька не трепится?! - переспросила она обрадованно. Вот бы мама удивилась и обрадовалась! Наши голопузики совсем обносились.
- И у Тамары платье - сама видела...
- У нее же в этом месяце день рождения! Пятнадцать стукнет. Мы ей первой и сошьем - вот будет подарочек! - словно дитя малое радовалась Вера.
- Ну, значит, договорились, - подвел итог Ванько. - Иди отдыхай. Ты и вправду не боишься одна?
- А кого? Вора - так у нас красть нечего. Кроме того, на дверях крючки, а ставни на прогонычах.
- Тогда - счастливо оставаться!
Д в е р ь заперта не была, и Ванько зашел в хату с уверенностью, что здесь уже легли. Но ошибся: из спальни матери через щелку неплотно прикрытой двери пробивался слабый свет и слышался говор. Проходя к себе, несколько задержался, увидев обеих сидящими на неразобранной кровати. Тамара судорожно, по-детски всхлипывала, а мать, обняв ее за плечи и пригорнув, говорила, задумчиво и проникновенно:
- На веку, дочка, всего доводится хлебнуть. А в жизни, к сожалению, больше горя, чем радости. И все нужно перебороть, пересилить... Тебя вот рано постигло несчастье, но разве тебя одну? Скольким людям принес горя проклятый германец!.. Слава богу, хоть вы с братиком в живых остались.
- Богу? - гневно вскинула она глаза. - Мама тоже все ему молилась, а он... Нет никакого бога! Ваш Ваня - вот кому за это спасибо.
- Ну хорошо, пусть будет Ваня... не плачь. Его-то бог вам и послал.
- Нет! - решительно отвергла Тамара вмешательство бога.
- Нет так нет... Успокойся, детка...
Не дослушав, прошел к себе, разделся и лег.
Последнее время перед сном думалось о Варе. Скоро сорок дней, как ее не стало, - вспомнилось и в этот раз. Старые люди, которые верят еще и в бога, и в загробную жизнь, в этот день поминают покойников. Считается, будто их души прилетают, чтобы проститься с теми, кого любили и с кем расстались. Чушь, конешно. Суеверие. А вот хотелось бы, чтоб ее душа прилетела... Повидаться бы, поговорить еще хотя бы разок, пусть и во сне.
От Вари мысли перекинулись на Тамару. Представил, что творилось в ее душе, когда узнала страшную весть... Верно подметил Федя: не позавидуешь. Хотя он, возможно, имел в виду не столько ее, сколько того, кто должен будет сказать ей об этом. Но куда ж денешься!.. И у нее боль постепенно утихнет. После самой ненастной ночи обязательно ведь приходит день.
На таких вот мыслях и поборол его сон.
Утром проснулся от прикосновения к лицу и расслышал шепот:
- Потрепай дядю за ушко, ему пора вставать.
Заметив, что он проснулся, Тамара выпрямилась - на руках у нее был Валера -, говоря извинительно:
- Там тебя Федя спрашивает. У него какое-то важное дело. Хочет, чтоб ты вышел во двор.
- Да? Ну, я щас. Токо оденусь.
Со словами "идем еще посмотрим, какие у кошечки красивые котятки" они удалились. Вчерашней угнетенности видно не было; в обращении к брату Ванько отметил нежность и спокойную ласковость.
Федя поджидал на лавочке.
- Привет. Что случилось? - обеспокоенно спросил Ванько.
- Важная новость! Только что полицайша жутко голосила, дергала на себе волосы. И с какой-то теткой подалась в станицу. О причине догадываешься?
- Тут и гадать нечего! - не удивился приятель. - Насмерть или только ранен?
- Если б был еще живой, она бы так не убивалась. Аж до нас было слышно. Но я о другом: теперь она вернется к себе в станицу и может прихватить с собой и Жданку!..
- Ну уж это - дудки!