- Да никакой нужды... Просто ребята курили, ну, и я. Надоело выглядеть умником.
- Да, не зря говорится: с кем поведешься, от того и наберешься... - В замечании угадывалось сожаление пополам с осуждением.
- А что в этом такого? Многие пацаны курят.
- Это ж где? Про хуторских, не говоря уже про нас, я бы этого не сказал.
- В Ивановке, например... Ничего страшного не вижу!
- Ну и дурак. Вань, а ты чего молчишь? - не стерпел Федя. - Одобряешь, что ли?
- Он, Хветь, теперь все равно не бросит, одобряй не одобряй. Даже если б снова захотел выглядеть умником.
- Ты так думаешь? Захочу - и брошу! - заявил бывший "умник".
- Зарекалась свинья дерьмо жрать, да никто не верил... А вообще -твое личное дело! - Ванько спрыгнул. - Схожу за возком, а то земля уже обратно в яму скатывается. Эй, клопики, кто со мной на тележке покататься? - Забрав малышат, ушел.
- А я б советовал бросить, - опять взялся за Рудика Федя. - Хотя бы из-за спичек: такое добро переводишь зря! У людей по утрам нечем печку разжечь.
Рудик затянулся дважды кряду, закашлялся, на глазах выступили слезы. Развернул цигарку и высыпал содержимое.
- Сильно крепкий, гад... - сказал с придыханием. - Самардак называется. Один курит - кхе, кхе! - двое в обморок падают.
- Смотри сам не свались, куряка!.. - Помолчав осуждающе, поинтересовался: - Чем в Ивановке прикуривал, тоже спички переводил?
- Откуда? Тоже кресалом огонь добывал.
Кресала прочно вошли в быт на хуторе. Ребята научились делать их сами. Надломленный в тисах сегмент от сенокосилки в домашних условиях нагревался докрасна, окунался в холодную воду - и вся недолга. Закаленная, пластинка высекала искры из особого вида кремня (находили в гравии железнодорожного полотна), называемого "мыльным" - по цветовому сходству с хозяйственным мылом. От искр легко затлевалась ватка, заготовленная из подсолнуховых корзинок.
- Ты что на кремень ложил? - поинтересовался Федя.
- Одно время пользовался ватой, смоченной в крутом растворе марганцовки. Но марганец большая редкость. Кто-то додумался прокипятить вату в подсолнуховой золе - это более доступно.
- И что, вата хорошо загорается? - Это для него была новость.
- А то! Как кресь, так и есть!
- Проверю, такой золы у нас навалом. А ты кончай вредительством заниматься - не трать больше спичек на курево. Если, конешно, есть.
- Несколько коробков есть. Тоже у тети разжились. Могу пару штук уделить.
- Мы-то обходимся и без спичек. А вот у Веры, говорила, кончаются. Из экономии к соседям за угольком бегает.
- Отдай ей пока эти, - вернул он красноголовую гребенку. - Потом еще принесу. А я постараюсь завязать.
- Правильно! Пока не втянулся. Иначе поздно будет.
- А вы чем огня добываете?
- Есть и кресала, но пока - при помощи зажигательной пули. Как? Ванько как-то раздобыл две обоймы немецких винтовочных патронов, а Мишка обратил внимание на цветные метки. Предположил, что пули либо разрывные, либо трассирующие. А когда надпилил у одной кончик, оказалось - зажигательная. Оболочка начинена каким-то веществом, которое на воздухе слабо горит. Окисляется. Ну, мы это дело...
Досказать мысль помешало появление Володьки.
- Идите на зайцев смотреть! - крикнул он возбужденно и тут же убежал.
Ребята спрыгнули наземь и тоже заспешили во двор. Здесь, окруженные зрителями, горделиво позировали охотники. У Бориса через плечо, схваченные за лапы брючным ремнем, висело два здоровенных русака. У ног лежала рыжая, с длинным пушистым хвостом, лисица. Не спешил освобождаться от ноши и Михаил: его, усталого и взмокшего, отягощали три таких же зайца.
Затем добыча была представлена на разглядывание и ощупывание детворе, а сами добытчики стали отвечать на многочисленные вопросы. По их рассказам выходило, что из двадцати петель, установленных вчера между кладбищем и лиманом, только шесть оказались "нестронутыми". В такое же количество попались куцехвостые, причем, один был еще живой. Он, или только-только попался, или оказался поумней других: не стал толочь бурьян вокруг колышка, как это сделали другие, и рваться из петли. Когда к нему подошли, сидел, прижав уши. Немного покричал, пока его освобождали, будто просил помиловать; пожалев, его отпустили на волю: живи! В одну из петель угодила лиса и хоть считается зверем хитрым, задушилась. Хотели не брать, но Борис передумал: если вычинить шкуру, то будет классный воротник для "пальта" - разумеется, Вере-Мегере. От одной петли осталось "токо кружало" - унесена вместе с колышком. Остальные просто сбиты в сторону.
Такой удачи не ожидали даже сами добытчики: в пяти "зайчуганах"-матерых, тяжеленных - было около пуда, если не больше (взвесить возможности не имелось). А поскольку привалила она именно сегодня, в день томкиных именин, то и решили все принести сюда.
Исчерпав богатый запас впечатлений, охотники принялись за обработку улова. Борис, которому приходилось иметь дело с кроликами, взял на себя свежевание. Миша готовил для шкурок рогатки-пяльцы. Вера, Клава и Тамара потрошили, мыли, смалили и резали на части тушки.
Тем временем землекопы вывезли из-под груши чернозем. Только за полдень, управившись, разошлись ребята до вечера по домам, обещав не опаздывать к торжеству. И еще - не наедаться, потому как, обещали девчата, "предстоит чудненькое жаркое".
Забежав на несколько минут домой - показаться матери на глаза, Борис снова явился к Мише готовить снасти на завтра.
Первый успех - да еще какой! - зайчатников, что называется, окрылил. Слыханное ли дело, радовались они: без ружья, без особых трудов, можно сказать - играючи раздобыть столько классного мяса! Какового они уже и не помнят, когда едали вволю. А ведь их, зайцев, ловить не переловить, только не ленись!
Правда, с проволокой небогато: десятка на три-четыре еще, может, хватит, а там... Покрышки - они ведь штука редкая. Удастся ли найти еще хотя бы одну? Петли, в которых побывал косой, становятся ненадежными: гнутые, с заворотами. Удержит такая еще хотя бы одного? И с каждым днем запас их будет убывать.
- Не рано ли ты заунывал? - заметил Борис. - Обшарим территорию МТС, поищем на станции, на элеваторе - неужели ни одной покрышки не найдем!
- Что-то они мне на глаза не попадались.
- Найдем, быть того не может! И давай уже заканчивать, скоро начнет смеркаться.
- И правда. А то нагорит от твоей Мегеры.
Вера и в самом деле уже вышла было их выглядывать. Встретила у плетня выговором:
- Попозже явиться не могли? Я ведь просила не опаздывать!
- А вы, гражданочка, хто такие будете? Мы вас чтой-то не припоминаем, смерил Борис ее пристальным взглядом. Одетая в коричневое, с иголочки, ладно сидящее платье, надетое впервые, она и впрямь была неузнаваема. - Миш, неужели это наш Верчик-Мегерчик? Ты токо глянь, какая она красивая в этом платье!
Подбоченясь, красавица обернулась вокруг, хвастаясь обновкой и довольная похвалой.
- А без него, выходит, была уродина? - На радостях допустила она некоторую оплошность.
- Почему ж? Без платья выглядишь еще красивше! - не замедлил воспользоваться ею острый на язычок ухажер. - Случалось видеть на ерике.
- Бол-тун ты, Борька!.. А где ж Рудик?
- Разве его еще нет? Он ушел из дому раньше нас.
- Ну, морда, воще! - Не иначе махнул к своей бывшей полюбовнице, догадался Миша.