- Убрать грот!* Убрать фок!**
______________
* Грот - самый нижний прямой парус на второй мачте от носа.
** Фок - нижний прямой парус на передней мачте судна.
Когда капитан впопыхах выскочил на палубу, корабль уже стоял.
Кто-то снова страшно закричал: "Человек за бортом!" - и бросился в воду.
Это был Феликс. В мгновение ока стащив с себя куртку, он вскарабкался вверх по сетке и, не думая об опасности, кинулся в бурлящие волны, в которых бился незадачливый паренек.
К несчастью, если бесстрашный спасатель плавал как рыба, то юнга вовсе не умел плавать. Он судорожно барахтался, то и дело шел ко дну, но тут же, подхватываемый волной, на мгновение вновь появлялся над водой. И все это на глазах экипажа. Затем волна опускалась, и мальчишка опять уходил ко дну, простирая руки и испуганно вскрикивая:
- Помогите!
На этот жалобный крик отозвался Феликс:
- Держись, малыш! Я с тобой!
Измученный Ивон заметил спасательный круг, хотел было ухватиться, но промахнулся и в который уже раз ушел под воду. Следующий круг тоже пропал зря, волны тут же унесли его.
Когда Феликс увидел мальчика в третий раз, тот был недвижим, словно мертвый.
"Бог мой! Неужто поздно?" - подумал Обертен.
В два приема он подплыл к безжизненному телу, что есть силы вцепился в тельняшку и, работая свободной рукой, попытался добраться до корабля. "Дорада" благодаря усилиям второго помощника отошла не слишком далеко. Однако в море опасность подстерегает даже такого смельчака, как Феликс Обертен. Он запутался в собственных штанах, к тому же юнга, которого спасатель пытался поддерживать под голову, тянул вниз. Бакалейщик плыл все медленнее, не хватало дыхания. Силы оставляли его, и Феликс начал сомневаться, что сможет догнать корабль.
Беник от бессилия топал ногами, ругался как извозчик, проклинал сатанита - несомненную причину катастрофы, и хотел броситься в воду. Дважды капитан и два матроса силой удерживали его.
- Несчастный! Разве ты не видишь, что пропадешь в волнах?
- Гафель* за борт! - скомандовал Анрийон, увидев своего друга метрах в двадцати от "Дорады".
______________
* Гафель - деталь корабельной оснастки, полурей.
Гафель прикрепили к якорной цепи и бросили в воду. Феликс заметил кусок дерева, собрал последние силы, проплыл еще немного, ухватился за него и, слабея, прошептал:
- Тащите!.. Скорее... Иначе я утону.
В результате всех перипетий "Дорада" оказалась развернута против ветра. К счастью, он немного успокоился. Этого было достаточно, чтобы матросы могли отдохнуть, растянувшись на палубе.
Но как вытащить полумертвого ребенка и мужчину, который уже совсем выбился из сил?
Феликс, изнуренный, с глазами, полными ужаса, чувствовал, что теряет сознание. Еще несколько минут, и будет поздно.
Дело наконец дошло и до Беника. Он сбросил куртку и прыгнул в воду. Привязав мальчика к цепи, боцман крикнул матросам:
- Тяните!
- Теперь ваша очередь, месье, - обратился он к Феликсу, торопливо обвязывая его веревкой.
- Уф! - прошептал тот. - Самое время...
За борт выбросили третью якорную цепь. Это позволило выровнять судно.
Когда Беник взобрался на борт, капитан перехватил у него из рук Ивона и отнес на кухню. Там он раздел парнишку и принялся приводить в чувство. Опомнившись, к нему присоединился и Феликс. Подошли еще два матроса. Потрясенные, они молча окружили мальчика, не подававшего признаков жизни.
Потекли бесконечные, томительные минуты ожидания. Но вдруг юнга открыл глаза. Все облегченно вздохнули.
- Спасен! - торжествовал капитан. - Кок! Чашку горячего вина! Я заверну его в одеяло и отнесу поближе к печке. А ты-то как, Феликс? Ну и плаваешь же ты, старик! Что-нибудь нужно?..
- Лучшее лекарство для меня видеть, как малыш возвращается к жизни.
Мало-помалу придя в себя, боцман ухватил своими ручищами руку Обертена, сжал ее так, что кости затрещали, и проговорил осипшим голосом:
- Месье, у вас золотое сердце - слово Беника, я знаю, что говорю. Это настоящий поступок! Видите ли, малыш - старший из шестерых детей моей бедной сестры, она вдова, муж пропал в море... Вы спасли нас обоих. Поверьте, без него я не вернулся бы в Роскоф. Располагайте мной, как вам будет угодно.
Произнеся столь пространную речь, обычно немногословный моряк смутился. Грудь его тяжело вздымалась, глаза наполнились слезами, он вот-вот готов был разрыдаться и без конца тряс руку Обертена.
- Ну-ну, боцман, я сделал лишь то, что должен был сделать. Не будем больше об этом. А тебе, Ивон, - улыбнулся он мальчугану, - придется, пожалуй, подучиться у меня плаванию, чтобы впредь ничего подобного не повторилось.
И так как Ивон, в свою очередь, начал быстро бормотать слова благодарности, Обертен перебил его:
- Выпей-ка лучше вина, поспи хорошенько, и через два часа все как рукой снимет.
- Позволь и мне поблагодарить тебя, дорогой мой Феликс, - произнес капитан, - без тебя...
- Как? И ты туда же? Да вы сговорились свести меня с ума. Не надеть ли мне по такому случаю фрачную пару? К тому же я, по-моему, уже схватил насморк.
Но напрасно парижанин пытался остановить поток благодарных речей. Как только он появлялся на палубе, его тут же обступали и устраивали настоящую овацию. Чем немногословнее были матросы, тем больше смущала Феликса их искренняя признательность.
- Друзья мои, прошу вас, не надо преувеличивать мою заслугу в этом деле.
- А знаете ли вы, месье, - начал один из матросов, - в какой компании оказались?
- Да уж!.. - подхватил другой.
- В компании? Не понимаю...
- Видите ли, тот кусок дерева, что мы бросили вам, был в двух местах будто топором подрублен...
- Рядом с вами сновала огромная акула...