- Прощай, Беник!
- Прощайте! Удачи, капитан! - Голос его дрогнул.
С этими словами Анрийон ухватился за веревку и, перепрыгнув за борт, заскользил к воде. Устроившись на бочках, подал сигнал Бенику, и тот осторожно спустил вниз таинственный предмет. Больше боцман ничего не слышал. Усевшись на ящик, он рассуждал сам с собой:
- Да-а, положеньице... Что-то будет... При одной мысли об этом я весь дрожу и в горле пересыхает. Эх! Размочить бы, да ничего не прихватил. Еще целый час томиться, а потом... Беник, сын мой, прикуси свой язычок! А впрочем, все равно! Раз уж месье Феликс подстрелил сатанита...
* * *
Пока на "Дораде" разворачивались эти события, самое подробное описание которых не передало бы накала страстей в полной мере, на крейсере происходила трагедия. Героем ее был Феликс Обертен.
Едва прибыв на борт под охраной вооруженных матросов, он оказался запертым в темном чулане. У дверей поставили двух часовых. Полчаса спустя его вывели и препроводили в одну из кают. Там уже собрались штабные. Суровые и непреклонные, они торжественно расселись вокруг стола.
Феликс остановился перед этим импровизированным ареопагом*, прямо напротив тучного старца с седыми бакенбардами, голым, как шар, черепом, угловатым лицом и стальными глазами - командующий собственной персоной возглавлял собрание.
______________
* Ареопаг - орган власти в Древних Афинах, названный по месту заседаний на холме Арея. Здесь: ироническое название группы штабных офицеров.
- Ваше имя Джеймс Бейкер, - произнес он по-английски, - и вы подданный Ее Величества.
Не поняв ни единого слова, бакалейщик продолжал хранить молчание.
- Запишите, - председательствующий обратился к комиссару, исполняющему обязанности секретаря, - обвиняемый не отвечает. - Джеймс Бейкер, - снова начал он, - вы обвиняетесь в преступлении, предусмотренном международным морским правом. Вы снарядили невольничье судно, насильно поместили на нем две сотни негров и были задержаны на вами же оснащенном корабле. Случай, предусмотренный действующим законодательством, декретами и, наконец, Абердинским биллем. Таким образом, вы захвачены на месте преступления и не можете этого отрицать. Есть ли у вас какие-либо объяснения по этому поводу? Что вы можете сказать военному совету?
Произнеси командующий свою пространную тираду* на санскрите**, она не стала бы менее понятной для Феликса Обертена. Из всего услышанного он уловил лишь имя Джеймса Бейкера и слова об Абердинском билле. Ясно было, что недоразумение продолжается и что из него упорно хотят сделать Джеймса Бейкера.
______________
* Тирада - длинная фраза, отдельная пространная реплика, отрывок речи, произнесенный в более или менее приподнятом тоне.
** Санскрит - литературный язык древней и средневековой Индии.
Не дрогнув под взглядом старого офицера, Феликс заговорил на хорошем французском:
- К великому сожалению, сударь, я не говорю по-английски; однако охотно объяснился бы на родном языке, ибо не сомневаюсь, что среди вас найдется кто-то, владеющий французским. Я французский подданный, негоциант из Парижа, еду по делам торговли - вынужден повторяться, хотя уже сообщил эти сведения офицеру, приведшему меня сюда. Я не снаряжал судна: ни невольничьего, ни какого бы то ни было иного. Я не знаком с Джеймсом Бейкером и не имею с ним ничего общего. И если, как утверждает матрос, которого я никогда раньше не видел, у нас и имеется некоторое физическое сходство, это еще не основание, чтобы принимать меня за него.
Председатель, в совершенстве владевший французским, слово в слово перевел все сказанное секретарю, чье перо проворно скользило по бумаге.
Затем сказал по-английски:
- Таким образом, вы полностью отрицаете, что являетесь Джеймсом Бейкером. Прежде чем приступить к допросу свидетеля, я обязан напомнить вам, что чистосердечное признание вины могло бы, возможно, спасти вашу жизнь. Но с того момента, как мы услышим правду из уст другого, когда свидетельство смиренного слуги Ее Величества, честного человека, сделает бессмысленным всякое запирательство, у вас не останется шансов. Предупреждаю: запоздалое признание не спасет вас. Итак, продолжаете ли вы все отрицать?
Устав от бессмысленного разговора, Феликс Обертен не отвечал.
- Введите свидетеля! Знаете ли вы этого человека? - Секретарь тут же записал вопрос, обращенный к старшему матросу Дику.
- Да, ваша честь! Это Джеймс Бейкер.
- Вы подтверждаете свои показания?
- Могу подтвердить под присягой: я его узнал.
- Хорошо, можете идти. А вы, - приказ относился к стоявшим здесь же матросам, - уведите обвиняемого.
Феликса препроводили в соседнюю комнату и оставили там ждать приговора.
В подобных случаях англичане скоры на руку, поэтому неудивительно, что решение было готово уже через четверть часа.
Так называемый Джеймс Бейкер вновь предстал перед судьями, и комиссар по-английски зачитал гнусавым голосом длиннющее обвинительное заключение, представлявшее собой выдержку из Абердинского билля. А затем и приговор.
Феликс нимало не сомневался в содержании прочитанного. Однако он и бровью не повел, хладнокровием своим удивив даже самого председательствующего, не слишком впечатлительного от природы.
- У вас есть два часа, чтобы приготовиться к смерти. Если желаете причаститься, корабельный капеллан* к вашим услугам. Кроме того, можете заказать обед.
______________
* Капеллан - священник.
Поняв, что его наконец отпускают, осужденный вежливо поклонился и как можно спокойнее произнес:
- Господа, имею честь приветствовать вас.
Члены совета были ошеломлены.
- Нужно признать, - говорил позже командующий, - что этот негодяй выказал редкое самообладание. Конечно же он англичанин! Жаль, что такие люди не умеют обратить во благо свои способности. Однако, джентльмены, вечером у нас казнь!
Вновь оказавшись в заточении, бакалейщик, потерявший счет причудам англичан, вскоре вынужден был принимать у себя странную процессию. Впереди шествовал человек с фонарем в руке, а за ним другой - краснощекий, свежевыбритый, с красным носом и широкой улыбкой на губах. Он запросто уселся рядом с осужденным и принялся что-то весело рассказывать... по-английски.
На этот раз парижанин не знал, смеяться ли ему или сердиться.
Но раблезианская физиономия* посетителя, его радушие, приятные манеры, даже его костюм - сгубоштатский, состоявший из редингота**, жилета и черных панталон, - так разительно контрастировали с надменными, бесстрастными лицами офицеров, что узник вдруг повеселел.
______________
* Раблезианская физиономия - здесь: добродушная, даже комическая. Французский писатель Франсуа Рабле (ок. 1494 - 1553 гг.) создал галерею персонажей такого рода в романе "Гаргантюа и Пантагрюэль".
** Редингот - длинный сюртук особого покроя, первоначально созданный для верховой езды.
- Вы, вероятно, - спросил он, - явились, чтобы уладить дело? Говорите ли вы по-французски?
- No! No! My boy*. Впрочем, перейдем к делу, мой дорогой. Доверьтесь мне, откройте правду. Мой сан гарантирует вам соблюдение тайны.
______________
* Нет нет, мой мальчик! (англ.)