— Подсвечивайте, — говорю, — я их уложу «эфкой». Так и сделали. Находившиеся во дворе автобазы бойцы, человек десять-пятнадцать, поползли за нами. Никогда не забуду их глаз. У одного, такого маленького и тщедушного паренька, ужас смешался с безысходностью. У другого, высокого и стройного, в душе тоже присутствовал страх за собственную жизнь. В общем, как говорится, полная морально-психологическая неподготовленность людей к боевым действиям. Да и откуда ей было взяться, если нас не готовили к такой войне, толком не объяснили, что и зачем. Тогда, во время коротких передышек между обстрелами, первое, что приходило в голову: опять нас подставили. Настолько все это было обидно и неприятно. В общем, кинули мы гранаты. Но пройти дальше не удалось. Боевики-ополченцы, засевшие на пожарных боксах, дружно открыли огонь. Меня зацепило в плечо. Одному из рядовых пуля попала в голову, и он навсегда остался лежать там. Пришлось опять отползти за угол. Ну, думаю, все — не выбраться отсюда.
Сел на фундамент здания, прислонился к выщербленной от пуль стене. Комбриг расположился рядом, положив голову на мое плечо. Он был очень слаб. Выругавшись, сказал: «Если выживу, я этим сволочам скажу все, что о них думаю…» Это были его последние слова. Из-за угла донеслось: «С Новым годом! Получите подарочек…» — и… прилетела граната. Крутясь и шурша по щебню, вплотную подкатилась к нам. Взрыв! Я почти ничего не почувствовал — только шею обожгло. А комбриг уронил голову. Через некоторое время к нам пробились остатки одного из взводов третьей роты во главе с начальником артиллерии бригады полковником Савченко. Они пригнали с собой «Волгу», в багажник которой и погрузили тело мертвого комбрига. Я же с группой бойцов остался прикрывать их отход. В салоне «Волги» пассажиров было, как сельдей в бочке. Медленно двинулась она в сторону Дома печати. Метров через сто остановилась — лопнула шина. И тут уж боевики никому живым из машины не дали выйти… К Дому печати, где держал оборону второй батальон 81-го полка, я пробился с несколькими бойцами глубокой ночью. И, оказавшись среди своих, почувствовал такую дикую усталость, что, найдя укромное местечко, тотчас заснул…» С 1 января 1994 г. бои шли в различных районах Грозного.
Постепенно федеральные войска были втянуты в центр Грозного. Там им была устроена настоящая бойня. Со всех сторон, занявшие прекрасно оборудованные позиции, бандиты в упор расстреливали из орудий и гранатометов бронетехнику, вновь оказавшуюся в ловушке в узких улицах города. 5 января в Грозном продолжались бои в районе Бароновского моста, ипподрома и железнодорожного вокзала. Несмотря на тяжелейшие потери при новогоднем штурме, российская армия вовсе не была «разгромлена», как об этом непрерывно вещали СМИ. Проявив традиционные для нее упорство и быструю обучаемость в самых тяжелых боевых условиях, отсеченные в Грозном части уже к концу первой недели сумели перейти к круговой обороне и возродить классическую «сталинградскую» тактику уличных боев с созданием опорных пунктов в многоэтажных зданиях, использованием небольших мобильных штурмовьгх групп и снайперов. Эффективно и умело стала применяться тяжелая артиллерия, огонь которой — и это очень важно — корректировался непосредственно частями, ведущими уличный бой. Уже 6 января штурмовые отряды мотострелков и десантников генерала И. Бабичева начали постепенно продвигаться к центру города (основные бои шли в центре Грозного, в районе «президентского дворца», железнодорожного вокзала, 1-й городской больницы), а 8 января центр был практически локализован, так как российские снайперы и артиллерия практически почти полностью перекрыли движение по мостам через Сунжу. С 7 по 9 января была предпринята новая попытка штурма Грозного с севера и запада по направлению к центру города. Были заняты аэропорт и здание нефтяного института.
На этом этапе опять заметно отличился корпус генерала Рохлина, который, после трагедии Майкопской бригады, на какое-то время оставался один на один с основными силами дудаевской армии. Тем не менее ему удалось удержаться, а затем начать продвижение к дворцу. Подвергаясь постоянным контратакам со стороны основных сил Дудаева, 8-й корпус Рохлина, которому были переподчинены также остатки разбитых в новогоднюю ночь частей ударной группировки, по словам самого генерала, «не сдал ни одной занятой позиции, не потерял ни одного пленного, не оставил врагу ни одного трупа». 7 января федеральные войска в Грозном провели перегруппировку и были переподчинены генералам Л.Я. Рохлину (группировка «Север») и И.И. Бабичеву (группировка «Запад»). По данным зарубежных источников, на 10 января потери федеральных войск составляли около 1100 человек и более половины из введенных в Грозный 250 единиц бронетехники.
18 января группировки ФС «Север» и «Запад» соединились в центре Грозного. Штурм центра города продолжался до 19 января. Группы генералов Рохлина и Бабичева двигались навстречу друг другу, методично перемалывая дудаевскую армию и овладевая центральным районом Грозного. В ночь с 18 на 19 января чеченские отряды покинули президентский дворец. Утром 19 января разведбатальон 20-й гвардейской Волгоградской дивизии (авангардной и, по оценке экспертов, лучшей части корпуса Рохлина) проник в президентский Тактика действий незаконных вооруженных формирований в Грозном была элементарно проста, но эффективна.[11] Основным преимуществом чеченцев являлось отличное знание города, относительно легкое вооружение (автомат, гранатомет с запасом гранат, противотанковые гранаты). Это позволяло им легко и оперативно маневрировать.
Среди чеченских боевиков были, несомненно, хорошо подготовленные снайперы-гранатометчики, которые для остановки движения колонны и блокирования бронетехники федеральных войск на узких улицах поджигали головную и замыкающую машины кумулятивными гранатами. Лишившись маневра, другие машины становились хорошими целями для боевиков. Снайперы-гранатометчики тем временем перемещались на другие позиции, а танки, БТРы и БМП расстреливались интенсивным многоуровневым (поэтажным) гранатометным огнем из близлежащих домов. Боевики прекрасно знали, что дополнительные топливные баки у БМП расположены в дверях десантного отделения, а броня БМП не выдерживала удара кумулятивной гранаты. Уцелевший десант либо покидал горящую машину, попадая под прицельный огонь стрелкового оружия, либо оставался внутри нее. При недостаточном количестве боевиков на некоторых участках использовались так называемые ловушки. Специально оборудованная огневая точка в здании внезапно открывала огонь по головной машине колонны. Танк или БМП останавливался (экипажи не были подготовлены к ведению стрельбы с ходу), чтобы навести пушку и уничтожить ее. В это время рассредоточенные в домах боевики начинали обстрел из РПГ всей остановившейся колонны бронетехники. Артиллеристам очень трудно было засечь чеченские огневые позиции, Минометные расчеты не оставались на огневых позициях и действовали как «кочующие» подразделения.
Установленные на «Нивах», КамАЗах, трамвайных и железнодорожных платформах минометы занимали заранее выбранные позиции с привязкой на местности и, произведя 3–4 выстрела, уходили в укрытие. Аналогичным образом действовали и мобильные группы гранатометчиков, располагавшиеся на специально оборудованных легковых автомашинах со снятыми крышами и задними сиденьями. Наличие подобных мобильных групп давало возможность оперативно организовывать противотанковые заслоны на наиболее угрожаемых направлениях и обеспечивало маневр снайперам-гранатометчикам. Минометные обстрелы, как и точный снайперский огонь, явились основной причиной больших потерь федеральных войск.
Действиями артиллеристов и минометчиков чеченских формирований лично руководил начальник штаба ВС Чечни А. Масхадов. В свое время он служил в Южной группе войск, неоднократно побеждал на артиллерийских состязаниях. Используя имеющиеся танки, чеченцы старались вести скоротечную стрельбу из них в центре города, находясь под прикрытием многоэтажных домов. После нескольких выстрелов танк быстро менял огневую позицию, а ответный огонь федеральных войск наносился, как правило, по жилому дому, был неэффективным и приводил к потерям среди мирного населения. Чеченцы научились ловко дезориентировать корректировщиков огня, нередко создавая ситуации, когда «наши бьют по нашим». Так, в ночь накануне взятия президентского дворца российская установка «Град» накрыла свою же разведроту в районе аэропорта. Чеченские снайперы при ведении огня старались попасть в ноги выбранной цели. Когда к раненому подбегали другие российские солдаты, чтобы забрать его, то и тем тоже старались попасть в ноги. Так «отстреливали» человека три, а потом методично добивали. Только после больших потерь был получен приказ о выносе раненых российских военнослужащих в темное время суток. По заявлению самих боевиков, недостатка в вооружении и боеприпасах в течение декабря — января они не испытывали.
Вооружение и боеприпасы поступали к ним с юго-запада в размерах не меньших, чем получала федеральная армия. По некоторым источникам, снабжение шло через Ингушетию из самой России. В жилых домах боевики в дверных проемах устанавливали на растяжке гранаты, прикрепляя к ним тротиловые шашки. Заметить тонкую нить при штурме здания было непросто, а в ночное время практически невозможно. Применялось минирование и тел погибших российских солдат. Минировались также и наиболее опасные участки возможного прорыва федеральных войск. Главным недостатком в действиях чеченских формирований (по мнению начальника штаба вооруженных сил Чечни А. Масхадова) являлось то, что они не умели окапываться. Только после больших понесенных потерь полевым командирам удалось заставить окапываться чеченских бойцов, хотя делали они это крайне неохотно. Согласно свидетельству командовавшего 8-й армией Льва Рохлина, дудаевские «воины аллаха» зверски убивали, насиловали, пытали пленных и раненых солдат. Зверье глумилось и над сочувствовавшими федеральным войскам мирными жителями и просто попавшими под руку с не меньшим удовольствием, чем над трупами убитых.
Дудаевцы пошли на самый коварный и подлый шаг, — вспоминал Рохлин. — Накануне штурма они вывесили в окнах Совмина трупы наших солдат. На это было трудно смотреть. Но к тому времени мы уже не первый раз сталкивались с жестокостью боевиков. Еще в первые дни штурма мы обнаружили захоронение десантников, трупы которых были обезглавлены. Потом находили трупы наших солдат со вспоротыми животами, набитыми соломой, с отрезанными конечностями и следами иных издевательств. Врачи, обследуя трупы, утверждали, что издевались над еще живыми людьми. А вот «демократическая» пресса признавалась бандитами за «своих». Во время наибольшего накала боевых действий «министр пропаганды Ичкерии» Удугов по радио передал, чтобы «независимые журналисты» вывесили на дверях тех помещений, где они находятся, таблички со словами «Пресса», а боевики тогда будут убивать только солдат. При штурме Грозного основные бои разворачивались в центре города, который представлял собой застройку из многоэтажных домов и в которых большую часть населения составляли русские. В то же время одноэтажные строения пригорода, где в основном проживало чеченское население и откуда постоянно шла подпитка передовой, практически не обстреливались, т. е. «материальная» база среднего чеченского ополченца сил самообороны не была затронута при практически полном уничтожении многоэтажных домов в центре города и нанесении существенных потерь русскоязычному мирному населению.
Находясь в своем городе, ополченцы вели бои с российскими войсками как бы «на чужой» территории. 16 января в 5.20, когда Совмин был почти полностью занят подразделениями группировки генерала Рохлина, один из бандитских командиров (позывной Ангел-1) передал Масхадову (позывной Циклон):
«Появились трусы. Они не пошли в Дом парламента. Их надо расстрелять». В 5.45 Циклон передал: «ЭТО НАШ ПЕРВЫЙ ПРОИГРАННЫЙ БОЙ».
В тот же день в 14.30 в «Журнале боевых действий» была сделана следующая запись:
«Из источника, бывшего в президентском дворце e: в нем находится 100–120 боевиков, которыми руководит Басаев — командир абхазского батальона. Чтобы избежать исчезновения Дудаева, Басаев заменил его охрану на своих людей…»
Если бы в тот момент удалось перекрыть отход бандитов из дворца, война в Чечне была бы окончена, так как ни один из главных дудаевских командиров не ушел бы. Однако эта война была кому-то очень нужна. В частности, вызывают вопросы не только подобные «исчезновения», но и те случаи, когда армия действовала с наибольшим успехом и минимальными жертвами, а на нее оказывалось давление с целью принудить изменить этот оправдывавший себя тип действий. По словам К. Мяло, так было и тогда, когда генерал Лев Рохлин, задачей которого было войти в Грозный с севера по Петропавловскому шоссе, изменил первоначальный план, ибо проведенная им разведка показала, что здесь его части поджидают засады боевиков. (Это говорит и о том, что для дудаевцев не были тайной ни сроки начала операции, ни маршруты движения войск.) Рохлин сымитировал движение по шоссе силами одного батальона, основные же силы корпуса провел «огородами». Именно благодаря этой военной хитрости ему удалось застать врасплох и уничтожить значительную чеченскую группировку, почти без потерь войти в город через аэропорт «Северный» и закрепиться на консервном заводе. Однако ему пришлось выдержать большое давление «сверху» и даже угрозы «снять погоны», если он не вернется на Петропавловское шоссе, к поджидающим корпус засадам.
К началу февраля тактика ведения боевых действий в городе несколько изменилась: чеченские формирования пытались разбивать подразделения федеральных войск на небольшие группы и уничтожать их поодиночке. Центральные улицы Грозного удалось очистить от бандитов лишь к 6 февраля, когда организованное сопротивление дудаевских боевиков в центральных регионах Грозного было сломлено. 9 февраля отступившие из Грозного на юг чеченские отряды остановили продвижение федеральных войск в пригородах Грозного на рубеже шоссе Ростов-Баку. Отряды НВФ под командованием Шамиля Басаева остались в южном районе Грозного — Черноречье.
С 16 по 19 февраля по приказу из Москвы была достигнута «договоренность о прекращении огня для обмена ранеными и военнопленными». Она дала боевикам небольшую передышку и позволила покинуть город основной части НВФ. 19 февраля передышка закончилась — Д. Дудаев заявил «о переносе войны в российские города». Тем не менее правительство России заявило о «готовности к политическому урегулированию», одновременно предупредив об «адекватных мерах против вооруженных провокаций» только 20 февраля. К 21 февраля Грозный был окончательно блокирован со всех направлений. В то же время ОМОН и ВВ МВД РФ прочесывали контролируемые федеральными силами районы Грозного. К 22 февраля 1995 года столица Чечни была в основном очищена от немногочисленных дудаевцев, остатки которых ушли через предусмотрительно оставленную кем-то «форточку» на южной окраине города. Основные боевые действия из Грозного стали перемещаться в южные районы Чечни (Гудермес, Самашки, Бамут).
Хотя основные боевые действия января-февраля 1995 г. велись в Грозном, боестолкновения имели место и вне чеченской столицы. 4 января ОМОН и внутренние войска МВД России провели операции по изъятию оружия и проверке паспортного режима в н/п Гвардейское и Беной-Юрт в Надтеречном районе, а также в Шелковском районе. 5–6 января бои шли в районе станицы Ассиновская. Были также проведены операции ОМОНа и внутренних войск МВД России в населенных пунктах Червленная, Ассиновская, Ищерская, Николаевская, Новый Шарой. 8 января в 30 км южнее Грозного в плен были захвачены 47 военнослужащих 22-й обр-сн. 26 января в районе Хасавюрта (Дагестан) прошел обмен 41 военнослужащего 22-й обр-сн на задержанных чеченцев. Это был первый случай обмена пленными. 31 января федеральные войска провели первую операцию по очистке от чеченских подразделений села Самашки. 1 февраля граница Чечни и Ингушетии была перекрыта блок-постами. Состав федеральных войск в начале февраля 1995 г. выглядел следующим образом: «Юго-Восток»: 245-й мсп; 324-й мсп; 506-й мсп; пдп 104-й вдд. «Север»: 255-й мсп (20-й мед); 33-й мсп (20-й мед); 68-я орб (20-й мед); 74-я омсбр; 276-й мсп; 129-й мсп; пдб 7-й вдд; 876-й одшб СФ; 166-я омсбр; пдб 56-й овдбр. «Запад»: 693-й мсп (19-й мед); 503-й мсп (19-й мед); пдп 76-й вдд; пдп 106-й вдд; пдб 21-й овдбр; 879-й одшб БФ; 165-й пмп. ТОФ.
13 февраля в станице Слепцовской на переговорах командующего ОГ генерал-полковника А.С. Куликова и начальника ГШ ВС ЧРИ А. Масхадова удалось достичь соглашения о перемирии. В Грозном произошел обмен списками военнопленных; обеим сторонам была предоставлена возможность найти и вывезти из города тела погибших. Перемирие должно было продолжаться до 18 часов 19 февраля.
18 февраля обеими сторонами были предприняты действия, нарушающие его. С первой половины дня федеральные войска возобновили обстрел чеченских позиций по линии Шали-Аргун-Гудермес. Группа чеченских боевиков количеством до 80 человек, используя гранатометы и минометы, напала на позицию федеральных войск в южной части Грозного. В результате многочасового боя отряд чеченцев был блокирован и уничтожен. В ночь на 21 февраля федеральные силы атаковали чеченские позиции южнее Грозного. С конца февраля-начала марта 1995 г. группировка внутренних войск МВД РФ (развернутая на базе 100-й дивизии оперативного назначения) перешла к активным действиям на западе Чечни.
6 марта внутренние войска МВД РФ заняли Черноречье (южный район Грозного) — последний удерживавшийся чеченскими отрядами район Грозного. То, что плохо обученные и экипированные войска, которым к началу штурма противостояли троекратно превосходящие силы, сумели-таки добиться выполнения поставленной задачи по взятию чеченской столицы, можно объяснить лишь нечеловеческой стойкостью и выносливостью русского солдата. Здесь так и напрашивается параллель с Финской войной 1939–1940 гг. Тогда русские солдаты также штурмом в лоб взяли линию Маннергейма, которую, по оценкам европейских специалистов по фортификационным сооружениям, взять было практически не возможно. 16 марта 100-я дивизия внутренних войск атаковала западную группу чеченских боевиков, занимавших район Самашки-Бамут-Ассиновская (граница Чечни и Ингушетии). (Штурм непосредственно Бамута начался за неделю до этого — 10 марта.) С 15 по 23 марта была проведена операция по взятию г. Аргун. В результате ее контроль федеральных войск над Аргуном был установлен без штурма 24 марта.
28 марта А. Масхадов попытался вступить в переговоры о перемирии с командованием федеральных сил. В ответ командующий Объединенной группировкой федеральных войск в Чечне генерал-полковник А. Куликов заявил, что не намерен вести переговоры о перемирии с Дудаевекими боевиками, а предметом встречи с руководством боевиков может быть «только полная сдача оружия и роспуск незаконных вооруженных формирований». 30 марта при огневой поддержке армии части внутренних войск вошли в Гудермес, где бои продолжались в течение всего дня. По словам К. Мяло, по сути дела, именно в Гудермесе впервые была применена тактика боевиков, ставшая затем основной. Причем это была именно продуманная тактика, а не хаотические действия разрозненных и разбитых группировок. Есть также данные, говорящие о том, что Дудаев сознательно готовился к этому типу войны и что у него были опытные советники. При практическом отсутствии четкой линии фронта, которая превратилась, по оценке экспертов, в «совокупность несоприкасающихся друг с другом дуг, охватывающих населенные пункты», боевики, при угрозе замыкания этих дуг в кольцо, выходили из окружения и рассредоточивались в ближайших окрестностях. После входа федеральных войск в населенные пункты боевики отсекали части войск друг от друга, старались окружить их и вели огонь на поражение, артиллерия федеральных войск в таких условиях действовать не могла, и потому эта тактика боевиков оказалась весьма успешной
В результате ряд городов и поселков (в том числе тот же Гудермес) федеральным войскам пришлось окружать и брать под контроль неоднократно. Начальник разведгруппы «Эдельвейс» Александр Березовский вспоминает: «Одна из особенностей этой странной войны, которая доводила нас буквально до бешенства, это то, что одни и те же села мы проходили и зачищали по нескольку раз. В конце концов, я настолько изучил местность, что мог воевать там с завязанными глазами». Легкость, с какой боевикам удавалось выходить из окружения, из якобы абсолютно глухих блокад, не получила внятного объяснения поныне. По мере того как с падением Аргуна, Гудермеса и Шали военные действия перемещались теперь в горную часть Чечни, то есть собственно Ичкерию, и война утрачивала даже подобие классических черт (четкая линия фронта, определенные контуры противостоящих друг другу группировок и т. д.), значение этой тактики возрастало, и армия теряла возможность использовать опыт, накопленный при взятии Грозного, Аргуна и Гудермеса. Из-под Грозного, Мескер-Юрта, Чечен-Аула, Комсомольска и Атагов около двух тысяч бандитов пришли в самое крупное чеченское село Шали. На тот момент его собственное население составляло около 40 тысяч человек, к которым добавилось порядка 60 тысяч беженцев. Пока российские войска воевали на окраинах Грозного, дудаевцы расправлялись с мирным населением Шали, ставшим практически сплошь русским. Свидетели рассказывают, что специальные подразделения боевиков громили жилые здания русских кварталов. В результате отданного кем-то приказа по этому населенному пункту 22-го марта был нанесен мощный артиллерийский и авиационный удар. Практически весь центр был снесен с лица земли. Кроме бандитов погибло значительное количество мирных жителей, в большинстве русских. Гражданская война на юге России разгоралась все сильнее и сильнее. Шали был взят 31 марта. В тылу воюющей армии находились «гуманисты» и «пацифисты».
Согласно данным проходившей в марте 1995 года в Главном управлении кадров Министерства обороны РФ пресс-конференции, только в первые три месяца войны в Чечню отказались ехать 554 военнослужащих, как правило, офицеров и прапорщиков. Почти все они были уволены из армии. За антивоенную позицию также были уволены первый зам. Главкома Сухопутных войск генерал-полковник Э. Воробьев, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник А. Митюхин, командир дивизии полковник Г Кандалин и др. Даже ближайшее окружение министра обороны начало выражать недовольство «странной» войной в Чечне и еще более «странными» действиями ее «дирижеров». Паше Грачеву пришлось срочно «убрать» троих своих наконец-то «прозревших» заместителей Громова, Миронова и Кондратьева. Все они «внезапно» получили назначения на новые должности. К началу апреля, по официальным данным, потери российской армии составили около 2 тысяч убитыми и 6 тысяч ранеными. По прошествии первых четырех месяцев боев в Чечне, согласно данным, полученным от пресс-бюро внутренних войск МВД, бандитская армия потеряла: 74 танка, 111 БТРов и БМП, 146 орудий, 19 установок «Град», 15 зенитных установок, 226 самолетов, 5 вертолетов, 8 противотанковых ракетных установок, 47 противотанковых гранатометов, 18 складов боеприпасов, 7 складов стрелкового оружия, 15 опорных пунктов, 2 командных пункта, 462 автомобиля, 60 дотов. Ко всему этому у боевиков было захвачено 18 танков, 71 БМП и БТР, 10 зенитных установок, 5 противотанковых ракетных установок, 629 противотанковых гранатометов, 3 артсистемы «Пламя-17», 86 огнеметов, 1587 единиц стрелкового орулсия, 2 склада вооружений, 13 складов боеприпасов, 2050 ручных гранат, 3560 мин, 3,6 млн. патронов, 1003 кг взрывчатых веществ, станция космической связи, 1 радиостанция, 55 автомобилей, полевой госпиталь, склад стрелкового оружия (32). А сколько еще осталось…
По словам С. Монетчикова, после лобового поражения чеченской армии зимой-весной 1995 г. и трансформации ее в самостоятельные партизанские отряды и группы, война уже к лету перешла в конфликт низкой интенсивности, который характеризуется со стороны дудаевцев малой насыщенностью поля боя огневыми средствами, что существенно повысило роль стрелкового оружия. Несмотря на всю разнотипность стрелкового оружия их подразделения обладали наиболее современными образцами оружия отечественного производства. Как правило, они были вооружены 7,62-мм автоматами АК-47/ АКМ или 5,45-мм автоматами АК/АКС-74,7,62-мм снайперскими винтовками СВД, пулеметами Калашникова РПК-63; РПК-74, 7,62-мм ПКМ или же демонтированными с подбитой бронетехники танковыми пулеметами ПКТ. Основным отличием НВФ от федеральных войск была их более высокая насыщенность таким эффективным средством вооруженной борьбы, как ручные противотанковые гранатометы разных моделей и 40-мм подствольные гранатометы ГП-25.
Новые формы вооруженной борьбы заставили чеченцев выработать и новую тактику боя. Отсутствие, как правило, тяжелого вооружения в частях НВФ ограничивало в течение долгого времени действия боевиков засадами, короткими огневыми налетами с последующим их быстрым отходом, диверсионными актами и практически полным отказом от штурмовых боев. Поэтому переход огневого контакта с федеральными войсками с расстояний выстрела в упор, характерных для боев начального периода чеченской войны, на дистанцию 300–500 м стал для боевиков основным. Именно с этого расстояния возможно огневое поражение противника, безопасное для самих чеченцев. В связи с этим основной приоритет получили 7,62-мм автоматы АК-47/АКМ, обладающие более высоким поражающим действием пули по сравнению с 5,45-мм автоматами АК-74.
Одновременно для боевиков существенно возросло значение дальнобойного оружия, рассчитанного под 7,62-мм винтовочный патрон, позволяющего вести сосредоточенный огонь по точечным целям на дистанции 400–600 (снайперские винтовки Драгунова СВД) и дистанции 600–800 м (пулеметы Калашникова ПК/ПКМ). Помимо активного применения штатного оружия в ходе боевых действий, неоднократно отмечались и факты использования разведывательно-диверсионными группами противника специальных образцов оружия, имеющегося только в спецподразделениях федеральных войск: 7,62-мм автоматов Калашникова АКМ с приборами бесшумно-беспламенной стрельбы (глушителями) ПБС-1, пистолетов ПБ и АПБ, доставшихся дудаевцам при разгроме КГБ Чечено-Ингушской АССР. Однако наибольшей популярностью пользовались последние образцы отечественного бесшумного оружия: 9-мм снайперская винтовка ВСС и 9-мм снайперский автомат АС. Поскольку это оружие используется в федеральных войсках только частями специального назначения (ротах глубинной разведки спецназа ГРУ ГШ; спецназе внутренних войск и т. д.), то можно предположить, что какое-то их количество попало к боевикам в качестве трофеев в ходе боевых действий или же, что по всей вероятности более похоже на правду, было похищено со складов, тем более что их использование предполагает наличие достаточного количества очень дорогостоящих специальных боеприпасов, постоянное пополнение которых возможно только в одном случае — при периодических хищениях со складов. Причем не из стационарных, на территории России, где ужесточен учет и контроль за хранением подобного оружия и боеприпасов, а из полевых пунктов обеспечения, находящихся в непосредственной близости от боевых порядков войск, где сами условия затрудняют полный контроль за обращением боеприпасов и дают множество возможностей для незаконного обогащения нечистых на руку военнослужащих. Это оружие положительно зарекомендовало себя, принимая участие в боевых действиях с обеих противоположных сторон. Так, во время рейда одного из подразделений спецназа федеральных войск 2.01.1995 г. в район базы чеченских диверсантов в окрестностях Сержень-Юрта российские спецназовцы, используя комплексы ВСС/АС, уничтожили в общей сложности более 60 боевиков.
Наряду с этим и дудаевцы получили в свои руки самое современное отечественное бесшумное оружие, позволяющее эффективно проводить специальные операции, скрытно поражая любую заранее выбранную жертву. Использование снайперских винтовок СВД и ВСС мобильными профессиональными группами чеченских боевиков, придерживающихся тактики действий диверсионно-разведывательных действий спецназа: удар-отход, очень дорого стоило солдатам. В ходе боев за Грозный чеченскими снайперами была выработана специфическая тактика. Сначала снайперы стремились попасть в ноги выбранной цели. Когда к раненому добирались другие солдаты, чтобы эвакуировать его с поля боя, то и им также стремились попасть в ноги. Таким образом отстреливали трех-четырех человек, а потом снайпер или гранатометчик методично их добивал. Если в прежних войнах соотношение убитых и раненых колебалось от 1:3 до 1:4, то применение новейшего российского оружия чеченскими снайперами резко сдвинуло это соотношение в сторону убитых. Так, более 26 % ранений военнослужащих федеральных войск в боевых действиях в Чечне составляли пулевые ранения. Большинство смертных случаев в госпиталях — это результаты проникающих ранений черепа (от снайперского огня) и грудной клетки от осколков. По утверждению военных, в боях за Грозный только в 8-м армейском корпусе по состоянию на начало января 1995 г. в звене взвод — рота практически все офицеры были выбиты снайперским огнем. В частности, в 81-м мотострелковом полку после боев в первых числах января остались в строю всего 1 офицер и 10 солдат. Эти показатели в достаточной степени характеризуют эффективность не только снайперских винтовок СВД, но и комплексов Винторез/Вал, поскольку большая часть личного состава российской армии, принимающая участие в боевых действиях, экипирована в бронежилеты. Созданный в ЦНИИТочМаше (г. Климовск Московской области) в середине 1980-х гг. по заказу КГБ и войск специального назначения ГРУ ГШ Советской Армии специальный комплекс бесшумного оружия, более известный под условным наименованием Винторез, предназначался для ведения бесшумно-беспламенной стрельбы по защищенной живой силе противника, а также по небронированной технике. Этот комплекс помимо 9-мм специальной снайперской винтовки (ВСС) конструкции П. Сердюкова включал в себя и специальный патрон СП-5 с тяжелой пулей, созданный Н. Забелиным и Л. Дворяниновой на основе гильзы автоматного патрона обр. 1943 г., а также оптический и ночной прицелы. Его ударно-спусковой механизм обеспечивает высокую точность стрельбы как при одиночной стрельбе, так и при автоматической. Для уменьшения звука выстрела (до 130 Дб на расстоянии 3 метров от дульного среза), одновременно со специальным надульным глушителем интегрированного типа с сепаратором потока пороховых газов и абсорбирующей сеткой-наполнителем, был применен новый патрон СП-5 с оптимальными баллистическими характеристиками.
Самые лестные отзывы у специалистов получил патрон СП-5 с пулей со стальным сердечником массой 16 г, обеспечивающий на дозвуковых скоростях 100 % пробитие 2- мм стального листа на дистанции до 500 м при сохранении достаточного убойного действия и после пробития. Использование нового патрона в винтовке ВСС сделало возможным поражение живой силы противника, в том числе на 100 м — в бронежилетах IV–V классов защиты, что поставило ее в один ряд с самыми грозными видами пехотного стрелкового оружия. Помимо этого, возможности ВСС существенно расширила целая гамма прицелов, как оптических (ПСО-1; ПО 4x34), так и ночных бесподсветочных (1ПН51; НСПУ-3), позволяющих вести прицельную стрельбу на 400 и 300 м соответственно. Для обеспечения скрытой переноски винтовка может разбираться на три узла (ствол с глушителем, ствольная коробка с ударно-спусковым механизмом и приклад) и вместе с прицелом и магазинами упакована в чемоданчик типа «дипломат» размерами 450x370x140 мм, причем время, необходимое для перевода оружия из транспортного положения в боевое, составляет не более 1 минуты. Несмотря на блестящую репутацию этого оружия, все-таки и у винтовки ВСС нашлись определенные недостатки. Так, судя по отзывам снайперов, использовавших это оружие в боевых условиях в Чечне, интенсивный автоматический огонь из ВСС быстро приводил к резкому снижению глушения звука выстрела и винтовка теряла свои бесшумные качества. Несмотря на это, винтовка оказалась настолько удачным оружием, что на ёе основе был создан еще один комплеке бесшумного оружия — Вал, включающий в себя: автомат АС, являющийся модернизированным вариантом Винтореза, однако отличающийся от него складывающимся металлическим прикладом и более мощным, 9-мм патроном СП-6 с бронебойной пулей конструкции Ю. Фролова. Разработчики этого оружия писали: 9-мм патрон, обладающий уникальным пробивным и поражающим действием, достигнет вашего врага везде, где достанет его ваше зрение, попутно пробивая любой бронежилет из тех, которые реальный человек может носить без посторонней помощи. А не слишком длинная очередь может нанести достаточно повреждений, чтобы вывести из строя грузовик, пусковую установку или радиолокатор. Новый патрон рассчитан на поражение живой силы, защищенной бронежилетами IV–V классов защиты или 5- мм стальными пластинами, а также небронированной техники на расстоянии до 400 м, что равноценно пробивному действию американской 5,56-мм автоматической винтовки М16А1, 7,62-мм автомата АКМ и 5,45-мм АК-74. Конструкция автомата АС на 70 % унифицирована с винтовкой ВСС, в том числе и по используемым типам прицелов. Их боеприпасы также взаимозаменяемы. Однако автомат АС более приспособлен для ведения автоматического огня, чем винтовка. По надежности работы автоматики, в том числе и в самых затрудненных условиях, он не уступает легендарному автомату Калашникова, а весит на целый килограмм меньше, что является крайне немаловажным в бою.
В боях 1995–1996 гг. отмечались неоднократные факты использования чеченскими НВФ одного из новейших отечественных образцов пехотного оружия — 93-мм реактивных пехотных огнеметов РПО-А однократного применения, чей термобарический выстрел (объемного взрыва) по эффективности фугасного действия сравним со 122-мм гаубичным снарядом. В руки боевиков попало исключительно мощное и эффективное пехотное оружие, созданное в середине 1980-х гг. тульскими конструкторами для поражения живой силы противника, расположенной в укрытиях, огневых точках, строениях, легкобронированной и автотранспортной техники, а также для создания очагов пожара на этих объектах и на местности. Высокие боевые характеристики этого мощнейшего оружия вкупе с массовым использованием ручных противотанковых гранатометов как одноразовых гранат (РПГ-18, РПГ-22, РПГ-26, РПГ-27), так и многоразового действия (РПГ-7) способствовали уничтожению или выводу из строя значительного количества бронетехники федеральных войск и более тяжелым поражениям личного состава. Большие потери несли танкисты и мотострелки от новейших отечественных гранатометов: 72,5-мм РПГ-26 (бро-непробиваемость до 500 мм), 105-мм РПГ-27 (бронепроби-ваемость до 750 мм), а также от появившихся летом этого года в руках боевиков выстрелов к РПГ-7: 93/40-мм гранаты ПГ-7ВЛ (бронепробивемость до 600 мм), и 105/40-мм гранаты ПГ-7ВР с тандемной боевой частью (бронепроби-ваемость до 750 мм), поскольку из этого оружия возможно поражение всех без исключения танков, состоящих на вооружении российской армии, в том числе и усиленных динамической защитой. Так, применение в Грозном всех средств противотанковой обороны, включая РПГ, ПТУРы и огнеметы РПО-А, позволило дудаевцам всего за полтора месяца боев (конец декабря 1994- февраль 1995 г.) уничтожить 225 единиц бронетехники, в том числе 62 танка, причем эта цифра только безвозвратных потерь, а общее количество подбитой бронетехники было существенно выше: одних только БТРов и БМП было более 450 единиц. Характер их поражения говорит о том, что в большинстве случаев огонь по федеральной бронетехнике из РПГ и РПО велся практически в упор с наиболее выгодных ракурсов с применением НВФ многоярусной (поэтажной) системы огня. В корпусах почти каждого пораженного танка или БМП имелись многочисленные пробоины (от 3 до 6), что говорит о высокой плотности ведения огня на поражение в уличных боях. Снайперы-гранатометчики расстреливали головные и замыкающие машины, чем блокировалось продвижение колонн бронетехники на узких улицах. Лишившись маневра, другие машины становились хорошей мишенью для боевиков, которые вели одновременный огонь по танкам из 6–7 гранатометов из полуподвальных помещений цокольных этажей (поражая нижнюю полусферу), с уровня земли (поражая механика-водителя и кормовую проекцию) и с верхних этажей зданий (поражая верхнюю полусферу). При стрельбе по БМП и БТРам гранатометчики били преимущественно в корпуса машин, места расположения стационарных топливных баков поражались из ПТУРов, гранатометов и огнеметов, а навесные топливные баки поражались автоматным огнем. К исходу марта 1995 года в Самашках, одном из наиболее мощных опорных пунктов Дудаева, была блокирована крупная группировка бандитов. Российская авиация и артиллерия непрерывно наносили удары по этому населенному пункту. Часть «мирных жителей», поддерживающих боевиков, ни за что не хотела покидать Самашки и гибла там от разрывов бомб и снарядов. Утром 7 апреля 1995 года началась операция федеральных сил и МВД, которой командовал генерал А. Романов, по очистке города от бандформирований; прологом ее стали подрывы на подходах к Самашкам 7 танков и БТРов на минных полях. Во время начавшихся в девять часов утра переговоров представителей федеральных войск со старейшинами мирному населению города было предложено покинуть его территорию до 18.00. Вышедшая около 16.00 мирная колонна была обстреляна бандитами. Лишь часть ее добралась до КПП федеральных войск, которые в тот момент не открывали ответного огня. В тот момент в Самашках находилась группировка дудаевцев численностью около 250–300 человек. Бандиты были вооружены гранатометами, крупнокалиберным пулеметом, автоматами и снайперскими винтовками. Вошедший в город около 18.00 отряд федеральных войск, приблизительно равный по количеству боевикам, попал в засаду. Попавшие в капкан российские солдаты в начале боя были расчленены на несколько групп, а затем всю ночь были вынуждены отбиваться от имевших более выгодное стратегическое положение бандитов. Утром 8 апреля, вынося убитых и раненых, войска вышли под непрерывным обстрелом из Самашек. С их стороны потери составляли 16 человек убитыми, 52 ранеными, были подбиты два российских БТРа и один танк, сгоревший вместе с экипажем. Весь бой, продолжавшийся сутки, стоил федеральным силам 26 погибших и 90 раненых военнослужащих. В плен было взято около 120 боевиков, около сотни было уничтожено.
Тем не менее в тылу «очевидцы», журналисты и «просто гуманисты», задыхаясь от ненависти, кричали о «500 погибших мирных жителях Самашек», которых солдаты «пытали, жгли из огнеметов, насиловали, травили собаками, отрезали головы». Одна из «очевидцев» даже заявила, что видела, «как у молодого жителя села вырвали сердце»?! Но, видимо, и этого им оказалось мало, для вящего «правдоподобия» пошли гулять по всему миру «подробные» описания уничтожения то ли 200, то ли 400 домов, рассказец о «повешенных на краю села детях от 10 до 15 лет» и «описания» разграбления домов (к сожалению, не уточнялось-оно «произошло» до или после «уничтожения») и последующего «вывоза на БТРах награбленного имущества». В качестве апофеоза «правдолюбцы» сообщили, что «над Самашками на куполе мусульманской мечети был водружен красный флаг СССР» Веселые истории об «отрезанных головах» и «повешенных детях» с некрофильским восторгом подхватили «независимые» журналисты. Начавшие выплывать из-под их пера все более и более леденящие душу подробности заставили, наконец, официальные власти провести расследование.
Оказалось, что все «очевидцы» зверств российских войск «не могли вспомнить», были ли они в Самашках в момент событий! В «мирных Самашках», бывших укрепленной базой боевиков, в условиях боя было разрушено лишь от 30 до 40 домов. Ложь о «солдатах, сжигавших все огнеметами», раскрыли очень просто. Все дело в том, что струйные огнеметы сняты с вооружения армии еще в 1960-х годах, а современные огнеметы обладают не зажигательным, а взрывным действием (а вот у бандитов были и струйные огнеметы). Что же касается погибших мирных жителей, то по спискам, поданным «Меморандумом» в комиссию Говорухина, их численность равна 96. В этом списке нет ни одного ребенка! (Да еще следует проверить принадлежность части этих фамилий к жителям Самашек.) Еще один факт, на который комиссия Говорухина обратила внимание. Обычно в таких случаях раненых намного больше, чем убитых. Но списков раненых не было! Объясняется это очень просто — ранеными «мирные жители» не были — они ушли с бандитами. И напоследок: в условиях боя имущество на БТР не погрузишь, а «свидетельства» о пытках были без труда опровергнуты данными медицинской комиссии.
Параллельно с взятием Самашек, 7–8 апреля ОМОН и ВВ МВД РФ штурмом взяли села Давыденко и Новый Шарой. Вечером 10 апреля с минимальными потерями были взяты села Ачхой-Мартан и Закан-Юрт. Правозащитники отнесли это на счет «устрашающего эффекта» Самашек, категорически отказываясь признать боевые качества российского солдата, настойчиво изображаемого завшивленным, запуганным и голодным мальчиком. Боевые качества «мальчиков», однако, как это ни парадоксально, получили весьма высокую оценку из уст жестокого противника — одного из лидеров унсовцев (воевавшего на стороне НВФ) Богдана Коваленко, который подчеркнул, что Ачхой-Мартан брали «шестимесячники» и что, на его взгляд, воевали они лучше боевиков. Последние, однако, все активнее переходили к диверсионно-террористическим действиям мелкими группами, которые в ночное время поджигали здания, обстреливали позиции и посты федеральных войск, в том числе в Гудермесе и Грозном, где были обнаружены многочисленные тайники с оружием и боеприпасами. Одновременно, 14–18 апреля, развернулись тяжелейшие бои в районе Бамута, комендант которого, по словам того же унсовца, «располагал для оплаты наемников суммой миллиарда два российских рублей». Расположенный в узкой лощине среди лесистых сопок Бамут требовал специально подготовленных горных частей, каковых в российской армии вообще не было. Между тем к этому времени боевики уже очень хорошо освоили тактику арабских моджахедов, которую морские пехотинцы описывают так:
«На штурм горы арабы идут, как правило, группой из 20 человек. С собой — три миномета. Обстрел вершины начинают со всех сторон. Под прикрытием минометов поднимаются по склону. Причем с какой-нибудь соседней высоты их может поддерживать еще и снайпер. К моменту завершения минометного обстрела арабы, кстати, достаточно тренированные бегать по горам, «выныривают» уже перед самым носом у обороняющихся бойцов. И начинается сплошной автоматный огонь. Да такой, что головы не поднять… Если вовремя не «просчитать» их действия, то 15–20 подготовленных наемников могут взять взводный опорный пункт на горе буквально за 30–40 минут, так что с нами воюют не дилетанты». В районе Бамута боевики действовали мелкими группами по 5-10 человек, при входе федеральных войск в поселок тут же поднимавшихся на окрестные, поросшие густым лесом сопки и ведших оттуда прицельный огонь. 18 апреля федеральные войска предприняли очередную попытку штурма Бамута, но не смогли в нем закрепиться и снова были вынуждены отойти на исходные позиции. По словам К. Мяло, как бы ни был тяжел опыт Бамута (по оценке А. Куликова, потери внутренних войск в боях за Самашки и Бамут составили половину их общих потерь), он был усвоен, и в дальнейшем, действуя в горной Чечне, войска не шли сразу на лобовой штурм, но старались прежде всего взять под свой контроль все господствующие высоты, обеспечив полную их блокаду. (Этой новой тактике предстояло быть примененной в Веденском, Ножай-Юртовском и Шатойском районах, где, по оперативным данным, на 18 апреля в распоряжении Дудаева имелось около 7 тысяч боевиков. Тем не менее к концу апреля федеральные войска, практически уже полностью контролировавшие равнинную часть Чечни, сумели также глубоко вклиниться в горные регионы, оттесняя боевиков в изолированные и невыгодные в военном отношении анклавы
. У дудаевцев, по оперативным данным, к середине апреля 1995 года стала ощущаться нехватка боеприпасов и даже продовольствия, и стратегическая инициатива полностью перешла к армии. Как раз в это время ей и был нанесен жестокий предательский удар в спину. 27 апреля Б.Н. Ельцин указом «О дополнительных мерах по нормализации обстановки в ЧР» объявил мораторий на ведение боевых действий в Чечне с 00 часов 28 апреля до 00 часов 12 мая — на время празднования 50-летия Победы во второй мировой войне. Одновременно была объявлена (без необходимого утверждения парламентом) своего рода амнистия для всех лиц, не причастных к тяжким «преступлениям против жизни и здоровья граждан и добровольно сложивших оружие до 12 мая 1995 года». А в селе Новые Атаги прошли переговоры по блоку военных аспектов перемирия между генералами Г. Трошевым и А. Масхадовым.
Однако перестрелки между воюющими сторонами велись и в период «прекращения огня». 4 мая боевики напали на тыловую колонну топливозаправщиков, но были отбиты охранением. 5 мая у Сержень-Юрта сбит самолет Су-25, летчик погиб. 9 мая Б. Ельцин заявил на встрече с Г. Колем что «классическая военная доктрина в Чечне завершена» и теперь «восстановлением конституционного порядка там будут заниматься подразделения МВД». В ответ в тот же день Шамиль Басаев заявил о том, что делает упор на диверсионно-подрывную деятельность, так как только такая тактика вынудит российское руководство сесть за стол переговоров. 10 мая состоялось заседание Главного штаба вооруженных сил дудаевцев, после которого Д. Дудаев выразил «готовность рассмотреть реальные предложения российского правительства и выдвинуть собственные инициативы по прекращению вооруженного конфликта». 18 мая перемирие окончилось. За время перемирия федеральные силы потеряли 38 человек убитыми и 233 ранеными. 18–20 мая федеральные войска начали наступление, чтобы овладеть предгорными селами Бамут, Орехово на западе Чечни, а также Сержень-Юрт и Чири-Юрт на юге, чтобы затем выйти в Веденский и Шатойский горные районы. Началось наступление на Шатойском направлении, федеральные войска заняли позиции на цементном заводе в селе Чири-Юрт. Обстрелы и позиционные бои шли в районах сел Агишты и Сержень-Юрт — на востоке и Бамута — на западе Чечни. 24 мая федеральные войска начали наступление на Ве-денском и Шатойском направлениях.
25 мая в Грозном начались переговоры российской и чеченской делегаций и была достигнута договоренность о прекращении огня. 27 мая боевые действия возобновились. Командующий юго-западным фронтом дудаевцев Руслан Гелаев заявил, что, если к исходу дня авиация федеральных сил не прекратит бомбардировки сел, будут казнены пять пленных российских солдат. В тот же день в контролируемом отрядами Гелаева селе Харсеной были расстреляны пленные офицеры — подполковник Владимир Иванович Зрядний и старший лейтенант Юрий Анатольевич Галкин. 28 мая федеральные войска продолжали атаковать позиции вооруженных формирований боевиков в Шатойском ущелье и в районе сел Бачи-Юрт, Агишты, Сержень-Юрт, Махкеты, Орехово и Бамут. 29 мая массированной бомбардировке подверглись Шатой и Ведено. Федеральные войска продвинулись в горы на 12–15 км на Агиштинском и Шатойском направлениях, где заняли села Дуба-Юрт, Чишки, Большие и Малые Варанды. 30 мая Совет полевых командиров потребовал от Д. Дудаева принять решение о переносе военных действий на территорию России; в вооруженных формированиях Чечни были сформированы подразделения для проведения диверсионно-террористических операций. 31 мая федеральные войска вели наступление в районе сел Агишты, Улус-Керт и Сержень-Юрт, а также в ущелье реки Аргун.
К началу июня большая часть территории Чечни была очищена российской армией от формирований Дудаева. 3 июня федеральные войска овладели стратегически важным пунктом Ведено, где на протяжении нескольких последних месяцев располагались различные структуры военного командования чеченских НВФ: комендатуры, особый отдел, главный штаб, а также находился дом командующего Южным фронтом боевиков Шамиля Басаева. Боевые действия велись также у сел Аллерой, Махкеты, Агишты. После падения Ведено чеченская группировка оказалась разрезанной на две — Шатойскую и Ножай-Юртовс-кую. На этих направления и развернулись последние ожесточенные бои первой чеченской войны. 4 июня Б.Н. Ельцин подписал указ о формировании постоянно дислоцирующейся на территории Чечни 58-й общевойсковой армии (формирование которой завершилось 1 июня). 5 июня ожесточенные бои велись в окрестностях районных центров Шатой и Ножай-Юрт, а также села Бамут. Вечером 11 июня командование федеральными войсками высадило северо-восточнее Шатоя тактический воздушный десант, перекрывший возможные пути подхода боевиков. К вечеру 13 июня Шатой был полностью блокирован выдвинувшимися к нему подразделениями 324-го и 245-го мотострелковых полков. 13 июня федеральные войска заняли райцентры Шатой и Ножай-Юрт. Боевики, как пишут эксперты, «оставили населенный пункт». Это «оставление» представляется довольно загадочным (ведь подходы к Шатою, а стало быть, и выходы из него были блокированы). Шатой пал 14 июня, и с поднятием над ним российского флага, как сообщали официальные инстанции, «завершилась последняя фаза горной войны в Чечне». По словам А Квашнина, «в горах остались разрозненные группы наемников». Утром 14 июня 1995 года война в Чечне казалась оконченной.
В тот же день, 14 июня 1995 года, когда над Шатоем был поднят российский флаг, а война казалась оконченной, в городке Буденновск, находящемся в 220 километрах юго-восточнее Ставрополя, сотрудники Буденновской ГАИ препроводили к зданию местной милиции два подозрительных КамАЗа. Вместо заявленного «груза-200» в кузовах оказались около 50 чеченских боевиков из «абхазского батальона» во главе с Шамилем Басаевым, оружие и ящики боеприпасов. В городе их уже ждали «неизвестно как попавшие туда» свои люди. В совокупности под началом у Басаева оказалось более 150 боевиков.
В прачечной городской больницы их ждал склад боеприпасов и вооружения. До сих пор неизвестно, почему все сведения российской разведки сообщали, что именно в тот момент Шамиль Басаев и его люди «были блокированы в непроходимом ущелье Дарко на юге Чечни» и только мечтали о том, как спасти свою шкуру, смывшись в Азербайджан через территорию Дагестана. Тем более неизвестно, как вооруженным до зубов бандитам в камуфляже удалось проехать 150 километров по Ставропольскому краю, пройдя 70 российских блокпостов?! Выскочившие из машин бандиты начали стрельбу по безоружным людям. Операция была тщательно спланирована и осуществлена.
От расстреливавших безоружных сотрудников милиции (у которых был обеденный перерыв, поэтому, не говоря об автоматах, под рукой не было даже табельного оружия) боевиков отделилась группа, которая, расстреливая автоматическими очередями мирных жителей, отправилась к зданию местной администрации. Над его крышей бандиты подняли зеленый флаг «республики Ичкерия». Среди трупов, отмечавших путь следования убийц, были женщины и дети. Группа российских вертолетчиков из находящегося рядом авиагородка, бросившаяся в Буденновск, была уничтожена из гранатомета, оставшихся в живых добили из автоматов. После этого обе части басаевцев соединились.
Они вели с собой захваченных на улицах города людей, которыми прикрывались как живыми щитами. За полтора часа до этого в Буденновск зашел с юга зеленокумский оперативный полк, а с северо-запада высадился спецназ. Но приказа действовать они так и не получили. Наконец, не дожидаясь приказа, они сами начали зачистку города. Но было уже поздно. Организованно отступив, бандиты уже сосредоточились в городской больнице, которая сразу же превратилась в опорный пункт, а все больные и приведенные из города люди — в заложников. Вместе с врачами и больными под дулами автоматов оказались около 3000 человек. Над зданием больницы тоже взвился зеленый флаг «Ичкерии».
Укрепившись в больнице, бандиты выдвинули свои требования, состоявшие в немедленном прекращении огня, выводе российских войск из Чечни и начале переговоров. Для большей «вескости» своих требований они расстреляли пятерых заложников и сожгли живьем из огнемета заложницу Галину Гаранжу. Вечером того же дня направленные в Буденновск российские воинские части взяли территорию больницы в кольцо. Наутро, 15 июня 1995 года, в Буденновск прибыли сотрудники спецгрупп «Альфа» и «Вега». Оказалось, что Басаев уже знал об их прибытии! Он заявил, что в случае штурма за каждого своего раненого он будет расстреливать по пять заложников, а за убитого — по десять, и добавил, что конечным пунктом его рейда была Москва. По словам Басаева, в результате бомбежек федеральной авиации он потерял в горах Чечни близких родственников и теперь хотел захватить в российской столице несколько жилых многоэтажек, предоставив возможность авиации побомбить москвичей. Осуществить замысел, с точки зрения Басаева, помешала жадность милиционеров, требовавших с его людей на постах крупные взятки.
Свои требования к федеральным властям Басаев свел к одному пункту: прекращение военных действий в Чечне. В это время готовившиеся к штурму «альфовцы» насчитали пять точек крупнокалиберных пулеметов ДШК и более десяти снайперских постов. Все они замаскированы по всем правилам военного искусства. В здании больницы была профессионально организована круговая оборона. Кроме того, разведка установила, что у басаевцев имелось несколько тяжелых станковых пулеметов и даже станковые гранатометы, способные уничтожить крейсер; они пользовались биноклями и прицелами ночного видения и японскими средствами связи с шифраторами. У «Альфы» подобного оснащения не было и близко.
На наиболее вероятные участки атаки Басаев установил взрывчатку — тротил и кислородные баллоны из больничных запасов, а также мины направленного действия МОН-50, которые даже еще не поступили на вооружение российской армии! Кроме того, разведка показала, что бандитов больше, чем бойцов «Альфы» и «Беги» вместе взятых (одних только «альфовцев» было 130 человек).
Пока лично возглавлявшие «операцию по освобождению заложников» Егоров, Степашин и Ерии уверяли, что «никакого штурма больницы не будет», в Буденновск прибыл родной брат Шамиля Басаева Шеврани и был беспрепятственно пропущен в больницу. К этому времени в заложниках у бандитов находилось около полутора тысяч человек, в основном женщины и дети. Весь день 16 июня боевики оборудовали огневые точки на крыше больничного здания, готовясь к штурму.
На утро следующего дня, 17 июня, начался штурм здания городской больницы Буденновска спецподразделениями МВД и ФСБ. (В этот же день, 17 июня, было синхронно совершено нападение на Грозный чеченскими формированиями в количестве до 800 (!) боевиков с западного и юго-западного направлений.[12]) В 4.50 на больницу обрушился шквал огня. Бандиты выставили в проемах окон заложников и, прикрываясь ими, открыли ответный огонь. После пяти часов осады командование боевиков предложило прекратить атаку, чтобы эвакуировать всех женщин. Руководители операции согласились, но террористы позволили покинуть больницу лишь немногим. Через два часа штурм возобновился.
Нищая, уступавшая боевикам в вооружении и оснащении «Альфа» все же сумела и в этот раз доказать свой высокий профессиональный уровень подготовки. Только двое или трое бойцов получили легкие ранения к тому времени, когда «альфовцы», уничтожив часть бандитов, захватили почти весь первый этаж. Именно в этот момент из Москвы (!) раздался звонок «неизвестного», приказавшего остановить штурм и отвести «Альфу» на исходные позиции. (Позднее В.Черномыр-дин утверждал, что «ничего не знает» по этому поводу.) Отходить «альфовцам» пришлось через триста метров пустынной площади под шквальным огнем. Именно тогда группа и понесла свои потери. Причем один из бойцов был убит выстрелами собственной группы прикрытия: в результате устроенной «непонятно кем» неразберихи со связью.
Идея штурма больницы была предельно глупа. Отдавший решение о штурме так и остался «неизвестным». Дело в том, что еще с самого начала басаевцы требовали автобусы, чтобы выехать из города вместе с заложниками. Специалисты-аналитики из «Альфы» и «Беги» заранее говорили, что штурмовать колонну намного легче, чем больницу с сотнями и даже тысячами заложников. Но опять кто-то» их «не услышал».