Год 412 от воцарения династии Алантаров. Начало июня
Место действия: леса Южной Эльфары, граничащие с Мингром и Драурой
Бегу. Бегу по лесу. Бегу с мешком на голове, не видя дороги. Бегу обливаясь потом без возможности перевести дух и просто утереть связанными руками мокрое лицо. Бегу, подгоняемый пинками и тычками. Бегу уже не первый час. Всё это было бы ерундой, но во мне сейчас магической энергии — на самом донышке источника. Всё остальное высасывает надетый на меня ридитовый ошейник особо продвинутой конструкции, с плетением, подобным тому, что я сам встраивал в кандалы для эльфов. Когда разбуженный, скрученный и закованный, начал немного соображать и осознавать всю глубину задницы, в которую меня только что засосало, то сначала подумал, что они целенаправленно ловили по лесам именно меня. Но, как я понял из случайных разговоров, всё не так безнадёжно. Мне просто феноменально не повезло столкнуться с залётными эльфийскими разведчиками, совершающими рейд по сопредельной территории. Этот отряд светлых эльфов в окрестностях Коура искал следы какого-то загадочного монстра, переполошившего всю страну и даже кого-то пожравшего. Обычно встреченных людей они просто убивали, чтоб исключить и без того минимальную возможность, что те успеют донести властям об обнаружении отряда. Но в моём случае "в их светлые головы пришла гениальная мысль", не убивать, а прихватить с собой, "вдруг я что-то интересное знаю". Похоже, такие бредовые идеи им успешно внедрил в подсознание давящий на мозги артефакт-карабинчик, который не позволил привычно-бездумно перерезать мне глотку.
Через несколько часов сумасшедшего марафона мы переправились вплавь через какую-то достаточно широкую, глубокую и холодную реку. Плавать в одежде и обуви, со связанными руками и мешком на голове — это самое то, что я теперь от всей души буду желать всем тем, кому пожелать долгой мучительной смерти "не позволяет религия". Когда с меня стянули наконец мешок, я почти с благодарностью воспринял прилетевший в морду кулак.
Мне сложно понять эльфийскую эстетику, но мой внешний вид, даже после всего уже имевшего место в этот день, казался им не слишком помятым и не недостаточно унылым. Поэтому над приведением меня к минимально приемлемому уровню внешней забитости и угрюмости решили поработать все диверсанты, которые всё это время мучились вопросом, почему я до сих пор жив? Как они допускают такое вопиющее нарушение правил, традиций и устава? Передохнув минут пять, за которые каждый диверсант успел пнуть меня хотя бы по разу, группа двинулась дальше, уже не прячась и не пытаясь соблюдать тишину. Это могло означать только одно: мы находились на территории Эльфары. Значит за спиной — пограничная река Эдра, отделяющая Эльфару от Мингра, Гренудии и Драуры.
Вопрос: "Нафига они меня куда-то тащат?" интересовал не только эльфов, но и меня. Надо будет, если жив останусь, добавить в карабинчик ещё плетение, которое будет заставлять всех, кто мне нафиг не сдался, тут же забывать о моём существовании… Эх, жаль такая хорошая мысль не пришла в голову, когда я его делал… Главное, чтоб карабинчик у меня не отобрали раньше времени… Вот почему этим ушастым уродам совершенно не лень меня тащить с собой? Нет, я понимаю, что в их голове есть только две допустимые альтернативы: обливаться потом, материться, но волочь меня с собой или же не говоря дурного слова полоснуть ножом по горлу и закинуть в ближайшие буераки. Вариант "отпустить на все четыре стороны", эти деятели даже гипотетически не готовы были рассматривать, как психически здоровый человек не рассматривает варианты прохождения сквозь бетонные стены.
Через час после того, как с моей головы сняли мешок, разведгруппа втянулась в окружённый частоколом лагерь, кишащий вооружёнными светлыми эльфами. Тут я начал изрядно волноваться, дёргаться и мандражировать. Для меня было совершенно очевидно, что если хочу остаться в живых, то надо срочно как-то выкручиваться и бежать. Иначе мои шансы на выживание резко пойдут вниз. Но сделать это, когда ты лишён магии и закован в кандалы, а тебя всё время куда-то волокут и постоянно пинают, оказалось несколько затруднительно. Сейчас моя жизнь целиком и полностью зависела от работоспособности маленького кусочка железа с его мизерным накопителем, прицепленного в кармане. Делая его из совершенно неподходящего материала и без какого-то запаса прочности, я даже в страшном сне не мог представить, что на этой малюсенькой финтифлюшке, фактически, зависнет над бездной моя собственная жизнь. Пока ещё он меня прекрасно защищает от скотского отношения эльфов к смертным. Но я как-то очень сомневаюсь, что он долго выдержит такую толпу, что ошивается в лагере. А ведь любой из них может полоснуть меня по горлу просто потому, что у него окажется под рукой нож и будет минутка свободного времени. Жизнь человека, а тем более пленного, у светлых идёт по цене грязи на сапогах, то есть стоит чуть меньше, чем ничего.
То, что возвращающаяся с задания разведгруппа пёрла с собой закованного в ридитовый ошейник пленника, у всех окружающих вызывало очень сильное уважение и острейшую зависть. Все встречные-поперечные эльфы были абсолютно уверены, что бравые диверсанты смогли выцепить носителя каких-то мегаважных сведений, за которые их, естественно, ждёт награда и благодарность начальства. Никому и в голову не могла придти совершенно бредовая идея, что благородные светлоликие станут с такими сложностями напрягаться и тащить через леса и реки какого-то непонятного смертного. Причём настолько непонятного, что о нём известно лишь то, что он оказался способен несколько часов бежать наравне с разведчиками. Когда встречные узнавали, что "я — никто и звать — никак", настроение менялось сначала на "и на хрена вы ЭТО до сих пор не прикопали?" в сторону "ну пристройте куда-нибудь, может и сгодится на что-то дельное…".
Пока меня дотащили до центрального строения лагеря, мою морду украсило минимум десяток новых синяков и ссадин. Ох уж это знаменитое эльфийское гостеприимство! Каждый встречный остроухий считал своим долгом, если вступал в разговор с командиром разведчиков, хоть разок мне врезать, чтоб просто так без дела рядом не стоял. Если раньше полагал, что светлые эльфы — гнилая отрыжка мироздания, то теперь я в этом абсолютно точно уверен. Если останусь в живых, то к светлым гарантировано придёт "большой, резкий и очень полный полярный лис".
В итоге меня приковали у крыльца самого главного тутошнего начальника, где непрерывно толкаются посетители и стоит два караульных. Приковали с большой любовью к садо-мазо-играм, практически подвесили, перебросив цепь через балку и зацепив за недоступный мне крюк. Так что руками манипулировать я никак не мог. Как выкручиваться — идей не было совершенно. Будь у меня возможность хоть ненадолго войти в состояние медитации, я бы вызвал десяток своих монстров на подмогу. Но не судьба, когда тебя непрерывно пинают — не больно-то помедитируешь.
И ведь, гады, как-будто специально нашли место, где я буду являть собой максимально соблазнительное зрелище, как подвешенная в проходе боксёрская груша, мимо которой сложно пройти и не врезать. Именно так и вышло со мной. Каждый мимо-сцуко-проходящий считал себя просто обязанным или дать мне подж. ник, или засадить в печень, или ещё как то выразить своё хорошее отношение. Нет, кроме шуток, это реально было выражением хорошего, просто феноменально-нереально-гуманного отношения со стороны светлых. Я бы даже сказал — искренней симпатией к человеку в её светло-эльфийском проявлении. Мой карабинчик работал просто безупречно, до небес улучшая намерения светлых в мой адрес. Любого другого на моём месте уже давно забили бы до смерти, превратив в окровавленный кусок мяса. Либо просто зарезали-закололи. А меня только слегка попинывали, чтоб не чувствовал себя брошенным, потерянным и всеми забытым.
Через пару часов кто-то всё же решил, что раз я тут все равно болтаюсь без дела, то неплохо бы меня допросить на предмет различных тайн мироздания. В частности, вдруг я знаю что-то полезное по поводу того, что они тут так безнадёжно ищут всем кагалом. Видимо эту мысль даже донесли до большого начальника, который хоть и не находился в прямой видимости, но воздействию моего карабинчика на свои мозги исправно подвергался. Поэтому в какой-то момент мою цепь отцепили от крючка и потащили пред светлы очи местного наполеончика. Тот восседал в той самой избе, рядом которой я сушился с момента появления в этой юдоли скорби.
Комната, куда меня втолкнули представляла собой довольно просторный зал, где-то в пятьдесят квадратных метров, всё убранство которого состояло из громадного Т-образного стола для совещаний, рядом с которым стояли простые табуретки и огромное, массивное кресло во главе стола, в котором восседало местечковое остроухое божество.
— Назовись, — устало сказал "великий эльф".
Помня, что ушастым абсолютно пофиг на человеческие титулы и принадлежность к аристократии, решил слегка обезопасить себя на случай, если у светлых появились вопросы к мерлу Рисленту:
— Владимир Шумил, простолюдин. — назвался я так, как меня звали в прошлой жизни.
— Странное у тебя имя. Откуда ты?
Ещё бы не странное. Русские имена и фамилии в этом мире вообще не слишком популярны. Но ответил я так, что можно было понимать как знаешь:
— Я с северо-востока, у нас такие имена тоже встречаются.
— Как оказался в Коуре?
— Ездил по делам в Гренудийское пограничье, в форт Сбар. На обратном пути с крупной суммой денег был захвачен вашими воинами.
— Крупной, это сколько? — лицо эльфа исказила презрительная гримаса.
— Около тридцати тысяч золотых. — поскольку я не знал, копались ли эльфы в моих вещах, поэтому отвечал максимально честно.
— Сколько?! — подскочил на месте начальничек, для которого, по всей видимости, это была колоссальная сумма. Что не удивительно, ведь такая куча денег была равна доходу офицера за шестьдесят лет службы.
— Тридцать тысяч золотых. Были уложены рядом с конями.
Злой, немигающий взгляд офицера упёрся в моего сопровождающего. Если бы взглядом можно было наносить физические повреждения, то у меня за спиной остались бы одни кровавые ошмётки:
— Вы забрали найденные деньги?
— М-м-ы н-не с-с-м-отрели в-в м-мешки, промычал мой конвоир, который в тысячный раз за сегодня проклял тот миг, когда не удавил меня лично.
Посверлив ещё немного его взглядом, резко осунувшийся офицер обратил свой взор снова на меня:
— Откуда у тебя взялась такая сумма?
— Эти деньги мне передали за крупную партию целительских артефактов.
— Торговец?
— Предприниматель, можно сказать, что и торговец тоже.
— Что делал в Сбаре?
— Отвозил востребованные там защитные артефакты.
— Что знаешь про монстроптицу? — эйр смотрел на меня окончательно утрачивая интерес. Вероятно, у него был артефакт, диагностирующий ложь. И тот пока молчал, поскольку я и не думал врать. Умалчивать, искажать, запутывать, смещать акценты — это пожалуйста. А врать — ни-ни.
— Ничего не знаю.
— Что, совсем ничего не слышал про летающую нежить чудовищных размеров, которая наделала жуткий переполох на юге Эльфары, и, как полагают, сожрала нескольких орков? — светлый пристально посмотрел на меня. Но поскольку про этого монстра я знать ничего не знал и вообще о наличии такой нежити никогда раньше не слышал, то честно так и сказал. Вернее у меня были догадки о том, что на счёт съеденных сведения несколько преувеличены, но делится своими соображениями, разумеется, не стал.
— Ясно. Толку от вашей находки — никакой, — обратился ушастый к конвоиру. — Не знаю, с чего вы решили, что он на что-то сгодится! Отдай этого дармоеда сержанту Лигореллу, который сегодня едет в Оэсол. Пусть сдадут его на рудники, нечего добру пропадать, — сказал местный начальник, сам удивляясь своей нереальной доброте, справедливости и гуманизму.
Меня взашей, но без какой-то излишней жестокости вытолкали сначала из кабинета, потом и из избы наружу. И погнали на другой конец лагеря, где грузились две телеги для отправки в названный город. Сдав мою тушку хмурому сержанту Лигореллу и, в качестве пожелания добро пути, съездив ещё разок по печени, конвоир сплюнул и отправился по своим делам. А меня привязали к телеге в ожидании отправления в путь. Только передохнуть-помедитировать-позвать подмогу опять не вышло. Полчаса меня, как и раньше, пинали все мимо проходящие, а потом мы стартовали. Присесть на телегу мне, естественно, никто не предложил, так что пришлось и дальше трусить на своих двоих.
Любой непредвзятый наблюдатель должен был бы отметить грубейшее нарушение принятых в Эльфаре норм обращения с временно задержанными смертными: меня опять не прибили, а куда-то потащили. Причём внятно ответить на вопрос "зачем?" не смог бы никто. Но всем это казалось совершенно естественным и в чём-то даже оправданным. Единственный, кто теоретически мог возразить, был я. Только лишний раз отсвечивать в данной ситуации было себе дороже.
В десяти верстах от Оэсола, когда наш отряд занырнул в дубовую рощицу, тянущуюся до самой границы, все четыре сидящих на телегах эльфа внезапно обзавелся множеством дополнительных дырок, понаделанных слаженным залпом из арбалетов почти в упор. А в следующий момент я погрузился в блаженное небытие так и не узнав, "что за нафиг опять вокруг происходит?
***
В тот самый миг, когда невидимые воительницы разрядили по четвёрке эльфов свои арбалеты, ещё одна молнией метнулась за спину к привязанному за телегой человеческому юноше и коснулась тонким серебристым стиком-артефактом его шеи. Тот беззвучно завалился, но не успел упасть, так как обездвижившая его воительница вовремя подхватила падающее тело. Вместе с подоспевшей ещё одной дроу они обрезали верёвку, которой он был привязан к подводе и проворно унесли бессознательного юношу в кусты.
— Ну что, это он? — просила вторая.
Первая внимательно смотрела на спокойное молодое лицо, всё покрытое синяками и ссадинами.
— Да, это он, — подтвердила эйра Лорейн. — Нам очень повезло, что светлые его не убили. Даже не могу предположить, что и как о нём они успели узнать, что с одной стороны не причинили вреда, а с другой — охраняли из рук вон плохо. Ладно, уходим.
Вдвоём они споро навьючили своего бессознательного пленника на лошадь и крепко привязали к седлу кожаными ремнями. Теперь предстояло как можно быстрее дойти до точки встречи с силами прикрытия, а затем незаметно, без лишнего шума переправится на драурский берег. Проворно спрятав в кустах две подводы со свежими трупами и замаскировав пятна крови, отряд в быстром темпе и практически бесшумно двинулся вглубь леса. Относительно скоро разведчицы вышли на вполне приличную тропу, ведущую к пограничной реке. Для дроу эльфарское приграничье — настолько же хорошо знакомо, как и эльфам — драурское. Диверсионно-разведывательные группы с обеих сторон ходят друг к другу "в гости" постоянно на протяжении всех пяти тысяч лет этого соседства. Поэтому дойти до границы маленькому, но очень серьёзному отряду труда не составило. Переправа через реку Эдру на свой берег также прошла без сучка и без задоринки. И не успело ещё зайти солнце, как усталые, но довольные собой воительницы расположились на ночлег в гостевых комнатах цитадели пограничного городка Ллагар.
Эйра Лорейн всё время не отходила далеко от своего пленника, ещё разок приложив к его шее серебристый стик, чтоб пленник не вздумал очнуться. Несмотря на то, что него бессознательного надели самый надёжный ридитовый размагичивающий ошейник древних, рисковать ей в этот раз совершенно не хотелось. Пусть лучше до Драфура побудет в беспамятстве. Ей так точно будет спокойнее. А то предыдущие разы она его уже дважды недооценила и проверять, что он выкинет в этот раз совершенно не горела желанием. Нет уж, пусть Повелительница теперь сама с ним мучается.
Пока эйра с наслаждением любовалась лицом своего пленника, столь успешно помотавшего ей нервы в предыдущие встречи, в комнату вошла ещё одна дроу, выглядевшая заметно старше эйры Лорейн.
— Это он? — полуутвердительно спросила вошедшая.
— Да, Бинелла, это он.
— Через шестнадцать-семнадцать дней мы должны быть в Драфуре, причин для задержек я не вижу.
— Что ж, в артефактном оцепенении человека можно держать до месяца, так что пусть лучше этот мозгодёр прокатится до столицы в беспамятстве.
— Я тоже так думаю. Если он будет в сознании, мы его не довезём.