Нечто простодушное, мягкое мелькнуло было и в голосе ее, и в лице, но тут же, должно быть под воздействием сил сопротивления, исчезло.
- Ну зачем это? - спросила она.
- Может, вы позволите мне войти?
- Право, я не знаю, - сказала Кларисса. - Нельзя же вам сидеть у меня просто так.
- Мы могли бы сыграть в карты.
- Я не умею.
- А я вас научу.
- Нет, - сказала она. - Нет, Бакстер. Вы просто-напросто не понимаете, что я за человек. Я сегодня, например, целый день сидела и писала письмо Бобу. Я написала про то, как вы меня вчера поцеловали. Нет, я не могу вас впустить.
И она захлопнула дверь.
По тому, как у нее озарилось лицо, когда он протянул ей коробку конфет, Бакстер понял, что она подарки любит. Золотой браслетик, не слишком дорогой, или, на худой конец, просто букет цветов возымели бы нужное действие. Он прекрасно это понимал, но был до чрезвычайности скуп, и как ни явственна была для него польза подобного подарка, он не мог подвигнуть себя на такую трату. Он решил ждать.
Шторм продолжался еще два дня. Во вторник, к вечеру, прояснилось, а в среду уже просохли теннисные корты, и Бакстер играл в теннис дотемна. Потом, приняв ванну и переодевшись, он зашел к знакомым на коктейль. Одна из соседок, замужняя женщина, мать четверых детей, села рядом с ним и завела беседу о любви и браке.
В подобных разговорах, столь богатых нюансами и намеками, Бакстеру доводилось участвовать не раз, и он примерно знал, что такой разговор может сулить. Его собеседница была одной из тех хорошеньких матерей, которыми он тогда любовался на пляже. У нее были каштановые волосы, тонкие загорелые руки, прекрасные белые зубы. Однако, слушая с преувеличенным вниманием, как она развивает свои взгляды на любовь, он не мог отогнать от себя сверкающего образа Клариссы и, внезапно оборвав разговор, вышел вон и поехал к Райянам.
Издали казалось, что дом заколочен. Всюду было тихо - и в саду, и в доме. Он постучался, потом позвонил в звонок. Кларисса появилась в окне второго этажа и заговорила с ним оттуда.
- А, Бакстер, здравствуйте, - сказала она.
- Я пришел проститься с вами, Кларисса, - сказал Бакстер. Это было все, что он мог придумать.
- Вот как, - сказала Кларисса. - Погодите минуту, я сейчас к вам спущусь.
- Я уезжаю, Кларисса, - сказал Бакстер, когда она открыла ему дверь. Я приехал к вам проститься.
- Куда же вы едете?
- Я и сам не знаю.
Эти слова он произнес печально.
- Ну что ж, - сказала она нерешительно. - Заходите на минутку. Ведь мы, наверное, больше уже не увидимся никогда, правда? Извините, пожалуйста, меня за беспорядок. В понедельник заболел мистер Талбот, и миссис Талбот пришлось везти его в больницу на материк. Так что я без помощницы. Я все это время была совершенно одна.
Он прошел за нею в гостиную и сел. Прекрасней, чем когда-либо, она стала делиться с ним проблемами, которые возникли перед нею в связи с отсутствием миссис Талбот. Огонь в кипятильнике потух. На кухне завелась мышь. Засорилась ванна. Автомобиль не заводился.
В доме, наполненном тишиной, Бакстер слышал, как льется вода из крана, который до конца не завинчивался, и как стучит маятник стенных часов. Меркнущее небо отражалось в застекленных дверцах шкафчика с геологическими реликвиями Райянов. Домик стоял неподалеку от моря, и оттуда доносился гул прибоя. Все эти впечатления Бакстер отмечал бесстрастно, никак их не оценивая. Он дал Клариссе возможность выговориться, потом выдержал паузу в целую минуту и заговорил сам.
- В ваших волосах горит солнце, - сказал он.
- Что?
- В ваших волосах горит солнце. Они прекрасного цвета.
- О, они были лучше когда-то, - сказала она. - Такие волосы, как у меня, обычно темнеют. Но я не собираюсь краситься. Я считаю, что женщине красить волосы ни к чему.
- Вы так умны, - прожурчал он.
- Вы это всерьез?
- Что - всерьез?
- Вы всерьез считаете, что я умна?
- Еще бы! - сказал он. - Вы умны. Вы красивы. Никогда не забуду того вечера, когда увидел вас впервые на пароме. Я ведь не хотел ехать на остров. Я собирался провести лето на Западе.
- Не может быть, чтобы я была умна, - сказала Кларисса печально. Нет, я, должно быть, глупа. Мама Райян говорит, что я глупа, и Боб тоже, и даже миссис Талбот и та считает меня за дурочку, и...
Кларисса расплакалась. Потом взглянула в зеркало и принялась вытирать слезы. Бакстер подошел и обнял ее.
- Не надо, - сказала она, и в голосе ее слышалось больше уныния, чем гнева. - Никто меня не принимает всерьез, все хотят только обнимать меня.
Она снова села, Бакстер - рядом с ней.
- Но вы совсем не глупы, Кларисса, - сказал он. - У вас удивительный ум, я много об этом думал. Я думал о том, что у вас, должно быть, чрезвычайно своеобразные взгляды на жизнь.
- Как это вы догадались? - сказала она. - У меня ведь и в самом деле своя точка зрения на все. Я только не решаюсь высказывать свои взгляды, а Боб и мама Райян не дают мне и рта раскрыть. Они меня всегда перебивают, словно стыдятся меня. Но у меня есть собственные взгляды. Я хочу сказать, что все мы - как бы шестеренки, зубчатые колеса. Вы не считаете, что мы шестеренки?
- Еще бы, - сказал он. - Разумеется, шестеренки.
- Я считаю, что мы - шестеренки, - повторила она. - Или, например, как, по-вашему: должна женщина работать или нет? Я много об этом думала. И пришла к заключению, что женщина, если она замужем, работать не должна. Если у нее куча денег, тогда, конечно, другое дело. Но даже и в этом случае, мне кажется, что заботы о муже должны заполнять все ее время. Или вам кажется, что женщина должна работать?
- А как по-вашему? - спросил он. - Мне очень хочется знать все ваши соображения на этот счет.
- По-моему, - начала она робко, - по-моему, всякий должен полоть свою грядку. Я не считаю, чтобы работа или там церковная деятельность что-либо меняла. Или даже особая диета. Я что-то не очень верю во все эти диеты. У нас есть один знакомый, так он каждый раз, что садится за стол, съедает по фунту мяса. У него и весы тут же на столе, и он взвешивает мясо, прежде чем его съесть. На столе от этого ужасный беспорядок, да и вообще какая от всего этого польза? Когда я прихожу в магазин, я прицениваюсь и покупаю что подешевле. Если ветчина дешевле, покупаю ветчину. Если молодая баранина молодую баранину. Вам не кажется, что это разумно?
- Мне это кажется очень разумным.
- Или взять прогрессивное воспитание, - продолжала она. - Я, знаете, невысокого мнения об этом самом прогрессивном воспитании. Когда Говарды приглашают нас к обеду, дети у них все время катаются вокруг стола на своих трехколесных велосипедах, и я так считаю, что это у них от прогрессивного воспитания, а по-моему, детям надо говорить, что хорошо, а что нет.
Солнце, что недавно еще горело у нее в волосах, уже зашло, но и при оставшемся освещении Бакстер разглядел, что у Клариссы, в то время как она излагала свои взгляды на жизнь, разрумянилось лицо и расширились зрачки. Он уже понимал все: и то, что Клариссе нужно было лишь, чтобы ее принимали за что-то такое, чем она не была, и то, что бедняжка погибла безвозвратно. "Вы очень умны, - время от времени вставлял он, - вы так умны".
Все оказалось чрезвычайно просто.
УЧИТЕЛЬНИЦА МУЗЫКИ
Когда Сэтон возвратился в тот вечер домой и, открыв дверь, прошел через прихожую в гостиную, он было подумал, что его жена тщательно подготовила мизансцену встречи заранее. Каждая деталь была продумана с тем же вниманием, с каким девушки, ожидая гостей (наблюдение это относилось к более раннему периоду жизни Сэтона), расставляют на столах свечи и вазы с цветами и выкладывают пластинки для проигрывателя. Теперешняя сцена, однако, была задумана отнюдь не для того, чтобы доставить ему удовольствие. Но и не в укор - это было бы слишком примитивно.
- Хеллоу! - громко и бодро произнес он, и в ответ на приветствие навстречу ему поднялись душераздирающие рыдания и вопли. Посреди небольшой гостиной стояла гладильная доска, с которой свисали рукава его рубашки. Джессика водила по ней утюгом, время от времени смахивая с ресниц слезу. Обнимая ножку рояля, стояла их младшая дочь Джокелин и что есть мочи рыдала. Возле нее, на стуле, сидела старшая, Милисент, и всхлипывала над обломками куклы, которую она держала в руках. Средняя, Филис, стояла на четвереньках подле кресла, выковыривая из него вату с помощью консервного ножа. Из распахнутой настежь двери кухни в гостиную врывались клубы дыма судя по запаху, горела баранья нога.