- Следишь за мной? - переспросила та, опешив. -Да. - Всю жизнь напролет? -Да.
-Даже когда... Когда я моюсь под душем^ -Да.
Огромное лицо, недвижимо висевшее в небе, выглядело, по утверждению Хмариной, более чем странно. Резко растянутое по вертикали, оно имело сильно зауженный подбородок - "треугольный". Кожа на лице была коричневой, словно бы покрытой слоем ровного загара. Совершенно поразили Людмилу лоб и глаза. Лоб был в три раза больше лица; он значительно расширялся в своей верхней части. А глаза
были миндалевидными по форме, необычайно большими. Они располагались на лице наискось - как у насекомых. Зрачков в этих черных глазах не имелось.
Перед мысленным взором Хмариной возникла пикантная картинка: она моется под душем, трет мочалкой самое интимное место на своем теле, а лобастый урод с глазами как у насекомых украдкой подглядывает за ней.
Медленно стервенея, Людмила проговорила со злостью шипящим шепотом:
- Ну, а когда я сижу на унитазе... Ты и тогда следишь за мною? - Да. И тогда тоже. - И тебе не стыдно?!
- А что такое стыд? - вопросом на вопрос ответил голос. Затем вдруг сообщил: - Когда ты будешь погибать, я помогу тебе. - Поможешь? Каким образом? - Заберу тебя с собой. Заберу к нам.- Немного помолчав, голос пояснил туманно: - В тот момент ты будешь одна, но в центре. Все будут смотреть на тебя.
Лицо в небе исчезло. Следом за ним исчезло и само небо. Потолок неторопливо задвинулся на свое исконное место, подобно крышке пенала...
Другая ростовчанка Татьяна Сурина в беседе со мной тоже поделилась воспоминаниями о двух удивительных происшествиях.
Как и Галина Рожкова, о необычных переживаниях которой рассказывалось ранее, Сурина проснулась однажды ночью в октябре 1982 года, разбуженная сильным толчком в бок. Возле ее постели, увидела Татьяна, стояли двое - юная женщина с золотистыми волосами и мужчина средних лет. Они были окружены слабым голубоватым сиянием. Мужчина держал руку Татьяны за запястье - "наверное, измерял у меня пульс", по ее словам. Послышалось сильное гудение, похожее на гул работающего трансформатора. И оба незваных визитера куда-то сгинули.
Их таинственный визит произвел на Сурину незабываемое впечатление. Она рассказывала о нем всем
подряд подругам и своим родственникам, С некоторыми из них я встретился, и они подтвердили, что слышали из ее уст этот рассказ.
Прошло девять лет. Весной 1991 года глубокой ночью Татьяну Сурину навестил... домовой. Во всяком случае гость сам назвал себя так.
- Я всегда сплю с включенной лампой-ночником. Боюсь темноты,- говорит Сурина.- Так вот, просыпаюсь как-то раз среди ночи, а волосы на голове встают дыбом. Вижу - над моим лицом застыла в воздухе маленькая тонкая рука с длинными когтями, покрытая короткой коричневой шерстью. В страхе отшатнулась я от той руки. Огляделась по сторонам. О, ужас! Стоит передо мной щуплый голый коротышка ростом не выше одного метра. Тело покрыто шерстью. Голова у него была очень большая, не соответствующая по размерам худосочному тельцу. Я сложила три пальца правой руки щепотью и в испуге поднесла их ко лбу, чтобы перекреститься.
Коротышка живо шагнул вперед и ухватил руку, вознесенную ко лбу, за запястье. - Отпусти руку,- взмолилась шепотом Сурина. - Ни за что! писклявым голосом на чистом русском языке отчеканил волосатый карлик.Если отпущу, ты перекрестишься. - А что? Нельзя? - Нельзя. - Ладно. Не буду креститься. - Правда, не будешь? - Честное слово.
- Хорошо,- и коротышка, отпустив женскую руку, сделал шаг назад в сторону от кровати.
- Ты кто такой? - сдавленным перепуганным шепотом выдавила Татьяна из себя. - Я - домовой. - Настоящий домовой? - Самый что ни на есть настоящий! Татьяна обдумала услышанное. Потом, прижимая в отчаянии руки к груди, возопила: - Откуда ты только взялся на мою голову, а? Из пространства четырнадцати измерений,- таким дословно был ответ того, кто назвался
вым.- Я все время живу рядом с тобой. Надзираю за твоими поступками. Постоянно вижу все, что ты делаешь.
Татьяне Суриной стало дурно. Она потеряла сознание.
А теперь приведу длинную выписку из письма с замечательно прорисованными диалогами, присланного из города Новочебоксарск, что в Чувашии. Письмо показалось мне настолько очаровательным по своему колориту и стилю, что я решил не вносить в его "вкусный" текст почти никакой редакторской правки. Автору послания Олегу Михайловичу Стозубу - 80 лет.
В свойственной ему, совершенно, по-моему, прелестной манере О. М. Стозуб сообщает:
- За долгие годы проживания в кругу моей уважаемой семьи числом в два человека - я да законная супруга моя Ирина - ничего бесовского, необычного мною никогда не наблюдалось. Но вот в ранние утренние часы недели третьей месяца декабря года 1990-го Ирина удивила меня невозвышенными психическими речами. Она брякнула:
- Проснулась я среди ночи в великом страхе. Гляжу, стоит посередине комнаты высокий человек в скафандре. Пожелала я тотчас же пробудить тебя, горячо любимого мною мужа, да не смогла. Руки и ноги стали деревянными. Работал исправно только мой слуховой орган. Пользуясь им, я услышала, как человек в скафандре прорычал, обращаясь ко мне: "Не трогай Олега. Это наш человек. Я еще приду". И чудище растаяло в воздухе, как тают все мечты или деньги из пенсии.
В ответ на этот типичный глупый бабский бред моей глубокоуважаемой и высокочтимой супруги я лишь сурово покачал головой. Молча встал с постели и принялся одеваться. Одеваясь, узрел на своем чистом красивом теле некрасивые синяки числом пять штук ровно. Два - на левой руке, по одному - на каждой из ног, а пятый - на груди.
Я почувствовал себя сильно обиженным бестактным поведением супруги Ирины, этой легкомысленной шалуньи. Оборотившись к ней, я сказал с упреком:
- Ты перестала уважать меня как мужчину и при этом верного спутника жизни, между прочим. Ты неуважительно щипала меня ночью, кипя половой страстью, за сокровенные места.
На что супруга Ирина возразила с низким поклоном, без дерзости в голосе:
- Да разве же я могу позволить себе такое? Разве посмею щипать за сокровенные места глубокоуважаемого супруга, которого я вообще никогда не щипала?
К вечеру того окаянного дня синяки неким умонепостижимым образом истаяли с моего родного чистого и красивого тела.
А спустя три дня законная супруга сказала мне поутру - опять же с почтительным поклоном:
- Горячо любимый муж! Вижу я диво. Снова синие кляксы сияют на твоем уважаемом теле.
- Где? - обиделся я, оглядывая свои бедра и прочие сокровенные места.
- На сей раз они воссияли на умном твоем лбу,- вскричала Ирина в сердечном волнении.- С таким неприличным лбом нельзя выходить на улицу.
Я подошел к зеркалу и в упор посмотрел в него. Три синяка - тоже в упор - глядели на меня из зеркала, будто три глаза на моем высоком белом лбу. Зеркало показало реальный факт их наличия в природе моего высокого лба.
Еще через несколько пустых и скучных дней я проинформировал утром мою уважаемую супругу:
- Дорогая жена Ирина! Приношу извинения за мои неучтивые подозрения в том, что ты щипала меня за разные места в неуемной плотской страсти. Нынче ночью я сам узрел мужчину высокого роста в скафандре.
- Ах, вот как! - вскричала моя супруга.- Господи, спаси и помилуй!
- Да, так,- сказал я, вежливо кланяясь любимой жене Ирине.- Мужчина в скафандре бестактно вошел в нашу интимную супружескую спальню прямо сквозь стену. Нахальная рожа, он стал щипать мое белое тело своими металлическими пальцами. Я воспылал желанием достойно отчитать его, но не успел совершить этот смелый и правильный поступок.
Мужчина, нащипавшись вволю, -вдруг взмыл в воздух. Трусливо покинул он спальню, уйдя в потолок и тем самым избегнув смелой моральной нотации с моей уважаемой стороны...
Не знаю, пришелся ли вам, читатель, по вкусу рассказ О. М. Стозуба. Лично же я все время улыбался, когда в первый раз читал его. По мере чтения улыбка становилась все шире и шире. Экий же колоритный персонаж в комедии жизни - этот восьмидесятилетний пенсионер, этот наш велеречивый Олег Михайлович, столь глубоко уважающий себя! Дай Бог ему здоровья и еще хотя бы нескольких лет жизни бок о бок с его глубокоуважаемой и высокочтимой супругой Ириной.
"ТОРЧИТ ЕРУНДОВИНА КАКАЯ-ТА..."
- Дело было примерно в три часа ночи в марте 1990 года,- сообщает двадцатилетний Андрей Машин из города Октябрьский.- Я спал на диване, лежа лицом к стене. Вдруг проснулся, ощутив сильнейшее давление сверху на все мое тело. Чувствую, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Попробовал закричать, позвать на помощь маму, спавшую в соседней комнате. Однако из горла вырвался лишь слабый хриплый стон. Голосовые связки оказались полностью парализованными... Боковым зрением я увидел какое-то гигантское существо, похожее на человека, но не человека. Оно было таким высоким, что не умещалось в полный рост в комнате. Стояло полусогнувшись, склонив голову и плечи вниз и подпирая спиной потолок. Я не успел толком разглядеть его, ибо потерял сознание, придушенный чудовищной тяжестью, навалившейся на меня.
Спустя некоторое неопределенное время Андрей Машин пришел в себя. Он бросил взгляд влево, вправо. И убедился в том, что гигант, подпиравший спиной потолок, исчез куда-то. Зато за окном появилось странное свечение, которое, по словам Машина, никогда ранее не наблюдалось по ту сторону оконной рамы.
Юноша встал с постели и быстрым шагом подошел к окну.
- Меня ошеломило то, что я увидел за ним,- говорит он.- Обычно на нашей тихой окраинной улочке бывает по ночам такая темень, что в ней ничего не разглядишь. А тут, вижу, вся улица залита светом -Х глистым каким-то, ирреально-зеленоватым. Причем совершенно непонятно, откуда исходит свет. И дома, стоящие вдоль улицы, и мостовая светятся как бы сами собой, будто обмазанные фосфором. Смотрю, по улице неторопливо идут два человекообразных существа огромнейшего роста. Оба одеты в комбинезоны, облегающие тела в обтяжку. Комбинезоны ярко, очень ярко светятся, переливаясь всеми цветами радуги. Отшатнулся я от окна, присел в страхе на корточки и побежал на четвереньках к дивану. Юркнул под одеяло, спрятался под ним с головой. Минут через пять выглянул одним глазом из-под одеяла. Вижу, никакого свечения за окном больше нет. Это меня как-то сразу успокоило, и я вскоре заснул.
- Значит, так. Докладываю по пунктам,- информирует матрос рыболовецкого сейнера Евгений Мерейко из Севастополя.- Дважды в жизни я сталкивался с нечистой силой. В мае 1989 года вышел однажды вечером на балкон. Там стоял узкий диванчик. Я прилег на него. Лежу себе, покуриваю папироску. Вдруг вижу - невесть откуда появилась на балконе какая-та пакость передо мной. Торчит ерундовина какая-та!.. Тварь ростом метра полтора, не выше!.. Вся она была черного цвета и блестела как лакированная. Руки, ноги, туловище более-менее похожи на человеческие. А вот зато голова... Бр-р-р! Вместо нормальной головы высится над плечами гладкий высокий колпак, похожий на огурец. А в руках у этого уродца - некий крохотный ящичек, непонятный предмет, тоже весь черный и блестящий. Тварюга направляет предмет на меня и давай водить им из стороны в сторону. Ну, тут я с ходу сообразил: облучает она меня! Вскинулся я на диванчике и в полный голос от всей души послал матом тварюгу куда подальше. Тварь сгинула.
Е. Мерейко продолжает свой рассказ: - Или еще один случай. На сей раз - в августе 1991 года. Оттарабанив одиннадцать месяцев подряд на
борту сейнера, вернулся я на берег с моря сильно утомленный им. Вернувшись же, для начала насмерть переругался, как и положено, со своей очередной возлюбленной, миловавшейся в мое отсутствие с другим хахалем. Прогнал ее из дома. Включил телевизор, прилег на тахту. Лежу, курю, заново прокручиваю в голове все этапы скандала с этой сучкой... Вдруг работающий телевизор принялся издавать какой-то неприятный писк. Ну и черт с тобой, думаю. Пищи. . Мне сейчас не до тебя... Тут что-то сверкнуло под потолком. Я пригляделся и ахнул. Болтается в воздухе рядом с люстрой какая-та летающая хреновина. Бестолково мечется под потолком туда-сюда штуковина неопределенной формы, сияющая голубым светом. Отдаленно она походила на початок кукурузы. Хотел я вскочить с тахты и, сорвав с тела рубашку, поймать хреновину рубашкой как сачком. Легко было захотеть - оказалось невозможным сделать это. Не могу пошевелиться! Лежу дурак дураком как колода. А тем временем голубая светящаяся нечисть безнаказанно порхает в свое удовольствие под потолком. Ну, а телевизор уже не пищит, а истошно воет, точно поросенок, которого собираются резать. И вдруг "початок" исчез. Телевизор в ту же секунду перестал завывать.