Операция «Редсокс», существенное дополнение к разрабатывавшимся в США планам войны против СССР, в значительной мере скопирована с действий абвера в период Великой Отечественной войны. «Агенты ЦРУ, — отмечал руководящий работник ЦРУ Гарри Розицки, — забрасывались в Россию — сушей, морем или с воздуха — из Скандинавии, Западной Германии, Греции, Турции, Ирана и Японии. Они прорывали фронт противника, прощупывали на месте его оборону, наводняли населенные пункты подрывной пропагандистской литературой, призывали оказывать вооруженное сопротивление существующему режиму». Районы заброски агентов — это в основном Украина, Белоруссия, Прибалтика, Закавказье, Дальний Восток. Возвращение предполагалось через сухопутную границу или морем. Перед агентурными группами, состоявшими из трех-четырех человек, ставились задачи совершать диверсии, корректировать цели для ядерных бомбардировок, вербовать новую агентуру, организовывать «группы сопротивления» и т. п. Засылаемые группы формировались ЦРУ и СИС из числа оказавшихся в Западной Европе перемещенных лиц и перебежчиков из Советского Союза; помогали в этом эмигрантские националистические организации (украинские, белорусские, прибалтийские, НТС и др.). Важная роль в подборе агентов отводилась западногерманской спецслужбе Гелена,[18] снабжавшей американцев информацией из архивов разведорганов фашистской Германии, включая сведения на их агентуру.
Агенты, готовившиеся к нелегальной заброске в Советский Союз, проходили специальную подготовку в американских и английских разведывательных школах, располагавшихся в Западной Германии: изучали военное дело, тактику совершения диверсий и террористических актов, методы добывания разведывательной информации и т. д. Они снабжались приемно-передающей радиоаппаратурой, оружием, картами, взрывчатыми веществами, ядами, фотоаппаратурой, биноклями, компасами, подрывной литературой, крупными суммами денег, продуктами питания, а также фиктивными документами. В некоторых случаях предусматривалось, что личные документы будут добыты агентами непосредственно на территории СССР.
В одной из таких групп оказался молодой парень из Белоруссии, попавший в самом начале войны в окружение и в плен к немцам. Назовем его «Борисов» (не подлинная фамилия), чтобы не напоминать о прошлом: он уже достаточно наказан и своей последующей честной жизнью искупил совершенное преступление.
После многолетних скитаний по лагерям военнопленных и пунктам для перемещенных лиц Борисов попал в разведывательно-диверсионную школу ЦРУ в пригороде Мюнхена. Белорусские националисты привлекли его в одну из своих организаций, а затем передали американской разведке; в школе «Борисов» стал «Карлом».
В августе 1952 года «Борисова» — «Карла» и троих его сокурсников, «Бена», «Джо» и «Фина», привезли на американский военный аэродром, откуда начался роковой для него полет. Конечный пункт ночного воздушного десанта — один из глухих районов Белоруссии. Группу снабдили всем необходимым для выполнения порученной миссии: автоматами, пистолетами, ножами, взрывчаткой, специальными авторучками для впрыскивания смертоносного газа, радиопередатчиками, картами и компасами. При задержании группы советскими контрразведчиками агенты-диверсанты отчаянно отстреливались. «Карла» ожидало бы суровое наказание, если бы не молодость и раскаяние.
В середине 50-х годов энергичные меры советской контрразведки вынудили ЦРУ и СИС отказаться от продолжения операции «Редсокс». Исследователь деятельности американской разведки Ричелсон пишет: «К 1954 году заброска агентов в СССР практически прекратилась. Потери были большими, затраты — значительными, а результаты — минимальными».
Многие годы спустя в ЦРУ узнают, что «Карл» живет в Белоруссии, и московской резидентуре поручат связаться с ним, поблагодарить за прошлое сотрудничество и выразить надежду на дальнейшее. Трудно судить, что побудило «Борисова» — «Карла» сообщить о письме ЦРУ, полученном из Москвы, возможно, желание какого-то возмездия американской разведке, искорежившей ему жизнь.
В письме говорилось: «Мы хорошо помним тебя, помним дорогого Карла. Давай встретимся побыстрее». Назывались и конкретное место, и конкретная дата. Для первого отдела Второго главного управления встреча «Борисова» — «Карла» с разведчиком ЦРУ «в скверике на улице Чайковского» представлялась многообещающей с оперативной точки зрения. Лэнгли в последнее время действовало вызывающе, слишком часты стали вербовочные подходы со стороны американских разведчиков к работникам советских учреждений за границей. Выбить из игры разведчика-агентуриста резидентуры, несколько остудить горячие головы в ЦРУ, а заодно и напомнить о программе «Редсокс», дорого стоившей нашей стране, — об этом думали в контрразведке. Догадывались и о том, кто выйдет на контакт с «Борисовым», и не ошиблись. Люис Томас, атташе посольства, сотрудник резидентуры, жил недалеко от того небольшого сквера вблизи посольства, где в 11 часов вечера наметили встречу. Тем более что предлог для вечернего гулянья у Томаса хороший — вывести на прогулку собаку.
Поздним вечером Люис Томас с черным пуделем вышел из своей квартиры в здании посольства и направился к скверу. «Борисов» уже там, прячется в темноте. Томас видит «Карла» — «Борисова» и, подойдя поближе, со словами: «Это вам, там инструкции» передает ему пачку мятных конфет. В следующий момент Томас — в руках контрразведчиков; черный пудель с удивлением наблюдает, как растерянного, потрясенного хозяина сажают в машину. Его везут в приемную КГБ СССР — привычное место для провалившихся американских разведчиков. Ну а пуделя отведут в посольство.
В упаковке «Холодка» спрятана инструкция о месте закладки тайника для «Карла» — в сквере у Ростокинского проезда. В тайниковом контейнере, замаскированном под булыжник, — шпионские материалы и деньги. И снова Министерство иностранных дел СССР сделает представление посольству США, и снова появится в прессе сообщение: «В Комитете государственной безопасности…»
Блестяще действовали белорусские контрразведчики, участвовавшие в этой непростой оперативной комбинации, — М. А. Анисимов, В. В. Разуменко, К. Р. Романович. Дружная совместная работа контрразведки КГБ Белоруссии, Второго главного управления и Седьмого управления КГБ привела к тому, что советской контрразведке удалось нанести чувствительный удар по Лэнгли. Никто не строил иллюзий насчет того, что выдворение Томаса вызовет резкое снижение активности московской резидентуры. Для этого понадобятся новые потрясения, а в результате резидентура станет, как любят выражаться сами американцы, «хромой уткой» и действительно «захромает на обе ноги».
Связь с агентами призвана обеспечить бесперебойное и эффективное функционирование агентурной сети ЦРУ на территории нашей страны. Истина, хорошо известная профессионалам разведки, которые направляют на эти цели весь арсенал личных и безличных форм связи. Когда разведчиков Лэнгли обучают оперативному ремеслу, их знакомят с разнообразными формами агентурной связи — тайники, личные встречи, сигнальные метки, радиосвязь, телефонный и почтовый каналы. Полученные теоретические знания разведчики резидентуры закрепляют в ходе конкретных операций, при этом с одним и тем же агентом применяются несколько видов связи, в том числе и с использованием различных оперативно-технических средств.
Недаром ахиллесовой пятой разведки считается именно связь с агентом. Однако не все каналы связи безоговорочно уязвимы; наиболее опасны личные встречи разведчиков с агентами, закладка для них тайников и отправка в их адрес писем. Потому-то встречи, броски корреспонденции, закладка тайниковых контейнеров, то есть операции, где есть риск расшифровки агентуры, поручаются разведчикам «глубокого прикрытия» или другим опытным разведчикам резидентуры, применяющим изощренные, многочасовые способы проверки. С некоторыми приемами мы уже познакомились, с другими скоро встретимся.
А вот радиосвязь, активно применявшаяся для связи с агентами на территории СССР, — достаточно безопасный вид контакта, особенно так называемые односторонние передачи для агентов радиоцентров ЦРУ. В 80-х годах их было шесть: в Европе — во Франкфурте-на-Майне и Пирмазенсе (ФРГ), в Афинах (Греция), в Юго-Восточной Азии — в Маниле (Филиппины), в Африке — в Монровии (Либерия) и в самих США — в Лэнгли. Оснащенные мощной радиопередающей аппаратурой, радиоцентры ЦРУ представляли собой глобальную систему радиосвязи в KB и УКВ диапазонах, позволяющую поддерживать надежную связь с агентами практически в любой стране. На европейской части территории нашей страны и даже за Уралом прослушивались передачи Франкфуртского-на-Майне и Афинского радиоцентров ЦРУ; Манильский радиоцентр охватывал дальневосточную зону.
Радиограммы состояли из пятизначных шифрогрупп, от нескольких десятков до нескольких сотен, как правило, передававшихся на немецком или английском языке. Агенты, снабженные шифроблокнотами и подробными инструкциями о приеме и расшифровке радиограмм, принимали радиограммы из ЦРУ на обычные радиоприемники. Односторонние радиопередачи считались в ЦРУ безо-. пасным и надежным каналом связи. Понятно, однако, что они не могли полностью удовлетворить запросы разведки, — ведь агент не мог таким образом связаться с ЦРУ. Мысль, конечно, не стояла на месте, достижения научнотехнической революции властно проникали во все области жизни. В Лэнгли появилась хитроумная радиоаппаратура двусторонней ближней связи, позволяющая осуществлять двустороннюю передачу информации между резидентурой и агентом в режиме быстродействия.
В конце 70-х годов подобной аппаратурой был снабжен один из разоблаченных впоследствии агентов ЦРУ, «Бурбон» — Поляков, сотрудник советской военной разведки. Американцы поддерживали с ним связь в СССР в основном по радиоканалу. Этим операциям московская резидентура уделяла большое внимание; проводились они по графику, составленному на несколько лет вперед, в среднем один радиосеанс в месяц. Некоторые сеансы осуществлялись «Бурбоном» на здание посольства из движущегося троллейбуса, а большая их часть — на жилые дома иностранцев, в которых находились квартиры разведчиков-агентуристов резидентуры, на прием и передачу затрачиваюсь 3–4 секунды.
Приемно-передающее устройство отличалось небольшими габаритами: его размеры 17x7x3 см, а вес не превышает 300 граммов; оно снабжено антенной шириной 6 мм и длиной 20 см. Набор текста осуществляется при помощи букв-кнопок; во время набора автоматически проводится кодирование; объем памяти 640 знаков, или примерно полстраницы рукописного текста. Радиус действия 500 метров. В последующие годы специалисты ЦРУ совершенствовали радиоаппаратуру ближней двусторонней связи, в частности стремились сократить время нахождения в эфире и увеличить объем передаваемой информации. Изменилась и тактика использования аппаратуры. Видимо, американцы отказались от проведения сеансов ближней радиосвязи (на посольство США и жилые дома иностранцев) и перенесли такого рода операции в городские условия — в парки, скверы, магазины, рестораны и т. п. И все-таки этот вид связи не успокоил Лэнгли — он не стопроцентно безопасен. Продолжались поиски новых способов контакта с агентурой, которые выводили бы ее непосредственно на Лэнгли. Так возникла и стала реализовываться идея использовать спутниковые системы.
В конце 70-х годов над планетой на геостационарных орбитах «зависли» спутники системы «Марисат», приспособленные для радиосвязи с земли с помощью специальной быстродействующей аппаратуры: «Марисат-1» — над Атлантикой, «Марисат-2» — над Тихим океаном, «Марисат-3» — над Индийским океаном. По-видимому, ЦРУ уже пользовалось этим способом для контактов со своими агентами в ряде стран мира. Однако в Советском Союзе эксперименты с аппаратурой космической связи московская резидентура начала проводить только с осени 1982 года, причем торопилась — в других местах этот способ связи показал свою эффективность. В нашей стране, вся территория которой входит в зону действия ИСЗ «Марисат», она должна была играть важную роль в системе связи с агентами. В 1982 году и весной 1983 года резидентурой проводилось скрупулезное изучение условий прохождения сигналов из Москвы. Разведчики резидентуры под предлогом прогулок с семьями несколько раз выезжали со спецаппаратурой спутниковой связи, спрятанной в сумках, в различные районы города, где, маскируя свои действия, осуществляли экспериментальные передачи на ИСЗ. В этих операциях принимали активное участие разведчики резидентуры: второй секретарь посольства Планкерт и атташе посольства Рейнолдс, а также резидент ЦРУ Карл Гебхардт.
Испытания, проведенные посольской резидентурой, показали работоспособность и эффективность системы связи из Москвы на Вашингтон через искусственные спутники «Марисат». Еще один-два сеанса — и можно брать ее на вооружение. В советском отделе Оперативного директората ЦРУ и в московской резидентуре, правда, еще не решили, кто из агентов станет первым в ее применении. Впрочем, проблем не возникнет, любой агент наверняка захочет воспользоваться этим удобным средством. Достаточно набрать текст сообщения на клавиатуре (это можно сделать в безопасной обстановке, дома) — и компьютер тут же его зашифрует. Теперь нужно только направить антенну на «Марисат-3», убедиться, что на пути нет какого-нибудь препятствия, и нажать кнопку — последует «беззвучный выстрел» в эфир. Просто, конспиративно и надежно: радиопередатчик можно спрятать в портфель или в атташе-кейс, которые вошли в моду в Москве, а тросик, которым он приводится в действие, легко вывести наружу.
В американском отделе Второго главного управления, в службе радиоконтрразведки (от нее операцией руководил Н. А. Ермаков), в Седьмом управлении терпеливо ждали очередного сеанса связи на «Марисат» из Москвы. Он последовал в воскресенье; непосредственный исполнитель нового испытания космической аппаратуры — уже известный заместитель резидента ЦРУ в Москве Ричард Осборн, четвертый, и последний, «полевой» участник операции.
Захват с поличным Ричарда Осборна, имевшего прикрытие первого секретаря посольства, нарушил планы ЦРУ по использованию этой системы спутниковой агентурной связи в Советском Союзе, а изъятый комплект спецаппаратуры дал возможность детально определить ее технические характеристики и тактику применения. Аппаратура состояла из четырех блоков: круговой антенны, вделанной в корпус электронного шифратора-накопителя с 33 микрокнопками, соответствующими буквам латинского алфавита (для автоматического шифрования текста сообщения; легко заменялись на буквы русского алфавита), с объемом памяти 1600 знаков и длительностью радиопередачи около 20 секунд при максимальном объеме передаваемой информации; блока питания из десяти аккумуляторов с общим напряжением 12 вольт.
Все свидетельствовало о том, что эта спецаппаратура обладает высокой степенью безопасности, отличается надежностью и простотой в обращении. Радиосвязь проводится в удобное для агента время, с открытой местности или даже из помещения. Небольшие размеры (310x310x48 мм) и вес (2,3 кг) позволяют разместить ее в бытовых предметах, например в хозяйственной сумке или атташе-кейсе, с учетом того, что запуск аппаратуры производится при помощи выведенного тросика. Антенну следует сориентировать на юг, то есть на ИСЗ «Марисат-3», и в этом направлении не должно быть мешающих сооружений, густых лесных массивов и других препятствий.
В советских газетах, в ставшей в 80-х годах обычной для читателя рубрике «В Комитете государственной безопасности СССР», сообщалось: «7 марта 1983 года во время работы с шпионской радиоаппаратурой задержан с поличным первый секретарь посольства США Ричард Осборн. У него изъят комплект портативной разведывательной аппаратуры специального назначения для передачи шпионских сообщений через американские спутники связи «Марисат» и собственноручные записи, исполненные в блокноте из быстро растворимой в воде бумаги, изобличающие Р. Осборна в шпионской деятельности. За действия, несовместимые со статусом дипломата, Ричард Осборн объявлен персоной нон грата».
Как видим, Карл Гебхардт, Уильям Планкерт и Филипп Рейнолдс в этом сообщении Комитета не упомянуты, и не потому, что неизвестны контрразведке как исполнители экспериментов с космической аппаратурой. С Планкертом мы уже встречались — как с разведчиком-агентуристом, проводившим встречи с агентом «Сферой». О Рейнолдсе тоже поговорим — как об участнике операции резидентуры по связи с этим же агентом. Кстати говоря, с Планкертом приключилась странная история, связанная с работавшей в его московской квартире гувернанткой Памелой Сью Карне. Дело в том, что наряду со своими обязанностями гувернантки Памела Карне занималась и другой деятельностью, не заявленной, так сказать, официально при устройстве на работу в посольство. Ярая приверженка Единой христианской организации (ЕХО) небезызвестного корейца Муна, крупнейшей секты в США, да и в мире, Памела Карне выполняла поручения этой секты в Советском Союзе: вела активную миссионерскую работу, тайно выезжала по делам секты в другие города СССР, вербовала в секту советских людей, нанимала помещения для сектантов, снабжала их литературой («Советский Союз — страна антихристов и исчадие зла» и т. п.), а также видеотехникой и видеофильмами аналогичного содержания. В конце концов Памеле Карне пришлось покинуть Советский Союз. Загадочная история; если не знать, что ЕХО Муна связана с южнокорейской разведкой и сам Уильям Планкерт — кадровый сотрудник ЦРУ США, можно задать ему несколько вопросов, например, таких: неужели он не ведал о связи Памелы Карне с ЕХО, когда нанимал ее в гувернантки? Как могли остаться не замеченными им ее поездки в другие города страны — в нарушение строгого порядка оповещения иностранцами советских властей о таких поездках? Каким образом Памела Карне ухитрялась получать материалы ЕХО и видеотехнику — не с дипломатической ли почтой при его содействии? И все же, видимо, несмотря на тесные связи двух ЦРУ, американского и южнокорейского, это была несуразная оплошность — ведь Уильям Планкерт принимал участие в важнейших агентурных операциях резидентуры, а действия Памелы Карне могли серьезно помешать в этом деле.
Год 1983-й уже вступил во вторую половину, когда к огорчениям Лэнгли и московской резидентуры прибавилось новое: провалился еще один агент; выдворен из Советского Союза еще один разведчик ЦРУ; советской контрразведкой поставлены на учет в картотеке выявленных сотрудников Лэнгли два разведчика-агентуриста московской резидентуры. Речь идет о московско-ленинградских страстях ЦРУ, известных сегодня как дело «Ролфа Даниэла». В этой детективной истории присутствует почти вся «классическая» атрибутика шпионажа и контршпионажа: предательство и вербовка, встречи завербованного агента с иностранными разведчиками за границей; тайниковые операции в Москве и Ленинграде; радиосвязь с разведкой и условная сигнализация. Но есть три обстоятельства, которые определили специфику дела. Первое — агент завербован за границей, западногерманской разведслужбой Бундеснахрихтендинст (БНД), но для использования в Советском Союзе немцы отдали его американской разведке, так сказать, в порядке дружеского сотрудничества. Последующие события разворачивались в Ленинграде, где он жил и работал, и в Москве, куда он вызван, чтобы забрать заложенный для него московской резидентурой тайник. Третье обстоятельство — в тайниковой операции в Ленинграде участвовала вся семья разведчика оперативной группы: он сам, его жена и малолетняя дочь.
Представитель БНД сообщает своему собеседнику об агенте БНД — научном сотруднике Арктического и Антарктического госкомгидромета СССР. Юрий П. — очень осведомленный человек, говорит немец; физик-ядерщик, работал на объектах военно-морского флота, знаком с проблемами атомных судов, в том числе подводных лодок. Собеседник — сотрудник ЦРУ внимательно слушает, потом просит рассказать, как все началось. Представитель БНД отвечает: «Он регулярно выходит в плавание в научные экспедиции; во время одного из рейсов направил письмо в наше консульство в Норвегии: написал, что в Советском Союзе его не признают — он не может реализовать свой метод получения искусственных алмазов. В контакт с ним наши сотрудники вступили в 1982 году в Гамбурге, а в этом году мы уже провели с ним несколько встреч. Нет сомнений: он хочет заработать, а не просто получить признание как специалист».
Юрий П. для ЦРУ — неплохая находка. Но и БНД тоже нужен советский агент. Немцы уступают его американцам — понимают, что у ЦРУ гораздо больше возможностей использовать агента в Советском Союзе — ведь ему не вечно быть в плавании. К тому же конспиративные встречи в иностранных портах довольно обременительны. Сделка налаживается: Юрия П. передают на связь ЦРУ, а американцы станут делиться с БНД его информацией.
Между ЦРУ и БНД давние и тесные связи. БНД — организация генерала Гелена, созданная на основе возглавлявшегося им еще в гитлеровском рейхе отдела абвера «Иностранные армии Востока», — многим обязана ЦРУ. Но и американские спецслужбы немало поживятся от своих новых друзей и союзников, в прошлом заклятых врагов Соединенных Штатов.
ЦРУ прочно устроится в Западной Германии под защитой американских оккупационных войск и официальных представительств. Резидентуры Лэнгли поселятся в Бонне, Гамбурге, Мюнхене и других городах ФРГ; крупная резидентура откроется в Западном Берлине. Во Франкфурте-на-Майне американцами создан мощный разведывательный центр — фактически региональная база Лэнгли для ФРГ и стран Восточной Европы. На территории ФРГ разместятся многочисленные подразделения радиоэлектронной разведки.
Корни тесного сотрудничества ЦРУи БНД уходят в прошлое, когда еще не кончилась кровопролитная война антигитлеровской коалиции с фашизмом. Дело «Ролфа Даниэла» — одно из многих проявлений такого взаимодействия, основанного, правда, не на полном равноправии сторон, а сцементированного конфронтацией с общим недругом. Дело «Ролфа Даниэла» — разделение труда между двумя разведслужбами; классический пример вербовки, когда кандидат, еще не сознавая полностью, к чему приведут его обида и поиск покровителей, окажется вовлеченным в шпионаж.
Как и ожидали в БНД, передача Юрия П. ЦРУ, состоявшаяся во время захода его судна в Монтевидео, прошла без каких-либо затруднений. По-видимому, и сам он заинтересован в новых хозяевах — рассчитывает, возможно, что его денежные дела пойдут несравненно лучше. Надеждам на солидное вознаграждение так и не суждено сбыться. А о содействии в научной карьере Юрий П., собственно, уже и не помышлял.
Следующие после Монтевидео стоянки «Профессора Зубова», судна, на котором плывет Юрий П., — Порт-Луи (Маврикий) и Копенгаген (Дания). На каждой стоянке происходят моментальные встречи с разведчиками ЦРУ. На последней они вручат агенту «план связи» в Советском Союзе, искусно заделанный в обложку блокнота. Юрий П. вскроет его дома, в Ленинграде. В нем подробная инструкция о тайнике, заложенном в Москве. В ЦРУценят агента — план предусматривает многие способы связи: тайники в Москве и Ленинграде, условные сигнальные метки, радиопередачи, которые предстоит принимать. Юрию П. присваивается оперативный псевдоним «Ролф Даниэл» и сообщается его сигнал, персональный номер, — «2». Этой цифрой он должен помечать в условных пунктах в Ленинграде готовность к изъятию тайников и закладке контейнеров для своих работодателей из ЦРУ.
24 июля 1983 года жена вице-консула США в Ленинграде Дениз Аугустенборг поставит свою машину в условном месте «Влад» (Владимирская площадь в Ленинграде). Автомашина стоит багажником к тротуару, — значит, тайник в Москве и агенту нужно срочно выезжать, чтобы изъять его и получить новые разведывательные задания и другие материалы для ведения шпионской работы. А четырьмя днями раньше разведчик посольской резидентуры Алекс Грищек, которому помогает другой разведчик резидентуры, Филипп Рейнолдс, заложит в кустарнике у Серебряно-Виноградного пруда, в Измайловском парке Москвы, тайниковый контейнер для «Ролфа Даниэла». Алекс Грищек промокнет под проливным дождем, пока доставит и спрячет в условленном месте громоздкий булыжник.
В булыжнике детальные задания ЦРУ по советскому военно-морскому флоту, различные инструкции — о тайниках и радиосвязи, о шифровании и расшифровке сообщений, об использовании тайнописи. Во вместительном контейнере шифровальные таблицы, таблетки для изготовления тайнописи, письма на подставные адреса разведки в США, ловко подстроенные под переписку американских туристов, специальное устройство для приема и записи радиопередач ЦРУ, которое агент подключит к своему бытовому радиоприемнику, и деньги: в ЦРУ знают, как побудить «Ролфа Даниэла» к работе.
Несколько слов об этой ответственной операции московской резидентуры. Поездка двух разведчиков ЦРУ к месту закладки тайника предпринята наспех, без обычной проверки, которую практикуют американцы в подобных случаях. Возможно, это объяснялось тем, что шел сильный дождь. В любом случае самоуверенность подвела Грищека и Рейнолдса.
Между тем Юрий П. уже давно под контролем советской контрразведки; его действия в Ленинграде и Москве под неослабным, но осторожным наблюдением, как и действия тех разведчиков ЦРУ в Москве и Ленинграде, которые причастны к работе с Ролфом Даниэлом. Дальнейшие события развиваются стремительно.
Вернувшись из Москвы, агент на стене старого дома на улице Пестеля поставил свой персональный знак — «2». Разведчики ЦРУ теперь знали: тайниковый контейнер в Измайлове изъят. Оперативная группа ЦРУ в Ленинграде готовилась к приему от агента шпионских материалов, которые он подготовит в соответствии с полученными заданиями. Место закладки тайника с условным названием «Сорок» осмотрено и проверено. Оно находится на сороковой километре Приморского шоссе, и в нескольких километрах от него располагается дача генерального консула США в Ленинграде — удобно и конспиративно. В адрес «Ролфа Даниэла» идут радиограммы — агент ЦРУ должен быть спокоен и уверен в себе и своих партнерах.
Следует еще один элемент разведывательной операции: 10 сентября на проспекте Добролюбова, в условном месте «Добро» (читатель наверняка уже догадался, по какому принципу в ЦРУ называются места операции) появляется очередная цифра «2»: «Ролф Даниэл» готов к закладке тайника Сорок. На следующий день руководитель оперативной группы ЦРУ в Ленинграде проезжает по проспекту Добролюбова и убеждается, что метка поставлена. Теперь он выезжает на дачу генконсульства, чтобы сообщить об этом Аугустенборгу, сотруднику опергруппы и вице-консулу США, который ждет на даче этого известия. Чета Аугустенборг, с двухлетней дочерью, садится в машину и едет к Ленинграду — это решающий этап тайниковой операции. У столбика «40 км» машина тормозит у обочины шоссе, в двух метрах от места тайника; вокруг ни души. Дениз Аугустенборг выскакивает из машины с детским одеяльцем в руках, изображает неловкость — одеяльце падает и точно накрывает лежащую в траве консервную банку, завернутую в грязную тряпку. В банке шпионские материалы «Ролфа Даниэла». Дениз подбирает драгоценную ношу и спешит к машине. Но сесть в нее ей уже не удается.
Когда семью Аугустенборг доставили в управление КГБ по Ленинградской области, самым оживленным и бойким персонажем оставалась маленькая девочка. Родители, подавленные случившимся, угрюмо сидели в стороне от стола, на котором разложены вещественные доказательства, предоставив ее самой себе. Девочка весело скакала по комнате, среди незнакомых людей, увлеченных каким-то занятием. А до этого — быстрая езда по Карельскому перешейку до Ленинграда и по улицам города в сопровождении милицейской автомашины, предупреждавшей о рейсе особого назначения. Не в пример отцу и матери девочка — сама непосредственность, оперработники УКГБ с удовольствием угощали ее бутербродами и лимонадом. Инструкция ЦРУо том, как вести себя при задержании (ни в коем случае не принимать угощения), ее не касалась.
Последовала неизбежная в таких случаях процедура оформления задержания, на этот раз супружеский пары, вызов сотрудника генконсульства США, сообщение дипломатическому представительству, в газетах и по радио. Аугустенборг и его шеф Мюллер, объявленные персонами нон грата, покинули Советский Союз.
Взаимодействие контрразведывательных подразделений, как и спецслужб в целом, абсолютно необходимо, тем более первого отдела Второго главного управления с управлением КГБпо Ленинградской области, которое вело контрразведывательную работу по оперативной группе ЦРУ, базировавшейся в генеральном консульстве США в Ленинграде. Разоблачение агента ЦРУ Юрия П., жителя Ленинграда, и задержание четы Аугустенборг при изъятии тайниковой закладки от этого агента на сороковом километре Приморского шоссе — яркий пример слаженной оперативной работы подразделений центрального аппарата — Второго главного и Четвертого управления КГБ СССР и ленинградского управления, возглавлявшегося в то время Д. П. Носыревым. Успеху контрразведывательной операции способствовала огромная изобретательная работа ленинградских чекистов, руководящих работников управления В. И. Соколова, С. Е. Мануйлова, Ф. А. Мясникова, Ю. Н. Вискова и целого ряда других сотрудников. Необходимо также назвать начальника четвертого управления КГБ Ю. В. Сторожева и его заместителя А. И. Архипова, много сделавших для успеха контрразведывательной операции, нанесшей сильный удар по замыслам Лэнгли создать эффективную агентурную сеть на территории СССР.
Год 1983-й стал тяжелым испытанием для московской резидентуры. Потери агентов, неудачные вербовки, выдворение из Советского Союза провалившихся разведчиков — все это не служило вдохновляющим стимулом, кое у кого опустились руки. Шеф Лэнгли настроен иначе: ни в коем случае не сворачивать разведывательные операции в Советском Союзе, — напротив, множить их, настойчиво и упорно создавать агентурную сеть, не допустить, чтобы приток информации из СССР иссякал. Замораживания разведывательной работы в Советском Союзе не будет; не давать затянуться наступившей паузе, готовиться к новому раунду схватки. Особенно важно в тайной войне спецслужб удвоить, утроить усилия ЦРУ, чтобы проникнуть в советскую разведку и контрразведку. Невозможно продолжать действовать вслепую, надо обезопасить себя от провалов в Москве. Шефа Лэнгли серьезно беспокоила и другая мысль — уж не удалось ли Советам внедрить своего «крота» в Вашингтон. Он отбрасывал эту мысль, но она приходила вновь и вновь.
Тем более крестовый поход должен продолжаться, несмотря ни на какие потери. Уильям Кейси уподоблялся водителю, считающему, что авария может случиться с кем угодно, только не с ним, а если и произойдет — беда невелика: боксер не считает пропущенных ударов, а упрямо идет вперед.
Где тонко, там и рвется. — Конец шпионской деятельности агента «Сферы». — «Кортшип» — совместная операция ЦРУ—ФБР. — Фантастическая история одного американского агента. — Свидание мистера Сайтса
Попробуйте разорвать канат, сплетенный из множества отдельных тонких нитей, — не получится, какую силу ни прикладывай. Несмотря на веер сокрушительных поражений, московская резидентура оставалась грозной силой, способной таранить «главного противника». Юрий П., Евгений Капустин, Альберт Петров, Александр И. списаны в, архив потерянных агентов. Забудутся жестокие разочарования с неудачной вербовкой «Семенова» и небольшое приключение со старым агентом «Карлом». Провал экспериментов с аппаратурой космической связи не изменит планов Лэнгли ввести в строй новые, перспективные направления в работе разведки.
Уильям Кейси, руководство Оперативного директората и советского отдела настойчиво продолжали плести толстый, прочный канат агентурной сети ЦРУв Советском Союзе. Радовал обильной и полезной продукцией агент «Сфера». В ряды агентов московской резидентуры вольются новые ценные приобретения «русских групп» зарубежных резидентур ЦРУ — «Медиана», «Миллион», «Джентайл», «Аккорд». Не все завербованные за границей советские граждане согласны работать на Лэнгли в своей стране — опасаются раскрытия. Но те, кто названы, кажется, готовы идти на риск. Возможно, удастся возобновить контакт с давним агентом ФБР—ЦРУ «Топхэтом».
Личные встречи с агентом «Сферой» при всей их рискованности — не какие-то исключительные события. Даже в самые сложные для американской разведки периоды деятельности на территории нашей страны личные встречи — преимущественная, а иногда и единственная форма связи с некоторыми агентами.
«Поддержание связи с агентами, — свидетельствует бывший разведчик ЦРУ Филипп Эйджи, — пожалуй, самый критический элемент оперативного мастерства и обеспечения оперативной безопасности. Личные встречи сотрудников ЦРУ и их агентов — это часто наиболее эффективный вид связи, однако вместе с тем они наиболее опасны и требуют принимать тщательные меры предосторожности и прикрытия».
Что влияет на выбор этой формы связи? Дело, видимо, не только в том, что отдельные агенты отказывались от иных, безличных форм контакта, как, например, агент «Сфера», не на шутку испуганный предложенным ему ЦРУ планом связи, предусматривавшим сложную систему тайников, радиосеансы на американское посольство, отправку агентом зашифрованных писем на условные адреса разведки в Соединенные Штаты. Личные встречи с агентом номер один, таким образом, определила суровая необходимость. Достоинства их, наверное, в том, что они дают возможность установить психологический контакт с агентом, лучше оценить его личные качества и возможности, а главное, оперативно получать разведывательную информацию и передавать те самые «брелоки для ключей» — миниатюрные фотоаппараты, которыми Адольф Толкачев фотографировал секретные материалы в своем НИИ.