Резко выбрасываю лезвие вперед и, когда рука уперлась почти в живот герцога, нажимаю кнопку на рукоятке. Медленно выдергиваю кинжал, на месте соприкосновения появилось красное пятно. Герцог, выпучив глаза, схватился рукой за рану.
- Что ты наделал, червь?
Его колени подкашиваются, и он падает на площадку. Завизжала дама, сопровождавшая герцога.
- Убили... Его высочество, Герцога убили...
Верхнюю часть лестницы сразу заполняется толпой придворных и челяди, среди них Наталья. Все ошалело смотрят на скрючившийся фигуру на площадке, и тут Наталья подняла голову и, указывая пальцем, на меня, кричит:
- Возьмите эту мразь, не дайте ей уйти.
- Но, госпожа...
Четверо слуг бросились ко мне, выбили кинжал, со всех сторон посыпались тумаки.
- Стоп, - это уже вмешивается режиссер.
Слуги сразу от меня отвалили, а герцог поднялся с пола и обратился к подбежавшей Ираидке.
- Дай покурить. Хоть бы коврик постелила, пол ледяной, даже ногу свело.
- Ишь чего захотел. В то время ковриков не было, а если и расстилали большие ковры, то только по праздникам и на парадных лестницах.
Актер закуривает и сплевывает за перила.
- Что ты за дрянь куришь?
- Его еще угощают, а он недоволен.
Подходит режиссер и чешет нос.
- Здесь надо придумать что-то поэффектнее. Повторим еще раз, но сцена будет уже на ступеньках, герцог должен упасть и покатиться по ступенькам вниз.
- Здесь нужен хороший дублер, - ворчит герцог.
- Обойдемся без дублера, давайте сначала отрепетируем падение герцога. Всего-то катиться - одиннадцать ступенек... Ираида Владимировна, выдайте актеру новый камзол и зарядите кинжал порцией краски.
Эту сцену мы снимали еще пять раз. Сначала герцог неудачно скатился с лестницы, зацепившись ногой за перила; потом я убил герцога в коридоре; на третьем дубле, по моей вине, когда я наступил на подол платья фрейлине, пришлось приостановить съемку; на четвертом дубле, краска засохла в капиллярах кинжала и естественно, никакого пятна на камзоле не получилось; последний раз, кто-то из слуг переусердствовал и так двинул меня по спине, что я запнулся за ступеньку и лег у вонючих ног герцога.
Наталья после съемок, поехала ко мне в коммуналку, как она выразилась: "Отвести душу". Мы голые лежим на кровати, она, как всегда, со своей сигареткой в зубах.
- Какие у тебя планы на выходные дни? - спрашиваю ее.
- Давай сходим в воскресенье на танцы, - предлагает Наталья.
- Лучше в субботу, в воскресенье не могу, - как бы ее надуть? мелькает мысль, я же пообещал Маше джаз-клуб. - У меня - мальчишник, собираются ребята, отслужившие со мной.
- Жаль. А мне туда нельзя?
- Я тебя лучше в следующий раз познакомлю с ними, а сейчас пока не надо.
- Хорошо, но в субботу я не могу. Хотя... почему не могу, я к тебе приеду утром, часиков в одиннадцать, как раз потом успею...
- С кем-то встречаешься?
- Со своим бывшим коллегой, учились вместе на актерской студии. Я потом вынуждена была прервать учебу, а он рос, сейчас стал главным режиссером театра. Приглашает меня на пробу. Вдруг, да примут, представляешь, постоянный заработок, интересная работа.
- Ну что же, желаю удачи.
Наталья загасила сигарету, посмотрела на часы.
- Время то... О-го-го, но двадцати минут мне как раз хватит.
Она наваливается на меня и начинает с поцелуев.
Сегодня скучный день, на Ленфильме встречают какого то высокого гостя и мою последнюю сцену перенесли на поздние сроки. В институте сплошные нудные лекции, когда они закончились выхожу на улицу и сразу попадаю в бешеную жизнь города, в море света и рева проносящихся машин. Кто-то сзади похлопывает меня по плечу.
- Эй ты, фраер.
Да это Гоша, за ним два парня.
- Никак с охраной ходишь, - съязвил я. - За свою вшивую жизнь, небось, боишься.
- Заткнись. Я хочу тебе сказать, лучше отвали от Маши, чтоб я тебя больше с ней не видел.
- Пошел ты...
- На...
И он мне зафитилил в глаз. Удар был такой, что у меня искры замелькали перед глазами, и даже отбросило к фонарному столбу. Сволочь, ну я ему покажу, чему там меня три года во флоте учили. Вскакиваю и ударом ноги в живот лишаю его нормального дыхания, еще удар кулаком в это интеллигентное лицо, и Гоша катится по асфальту головой в поребрик. Двое его дружков набрасываются на меня. Одного перебрасываю через себя, второго укладываю приемом под ноги и заламываю руку.
- Пусти, - стонет он.
Для острастки, тыкаю его несколько раз лицом в асфальт. Потом отпускаю.
- Вали отсюда.
Я оглядываюсь в поисках второго парня и вижу только его спину, он удирает через улицу. Возле нас стала собираться толпа любопытных. Лежавший подо мной тип поднимается, его лицо в крови, он, как автомат, разворачивается к трамвайной остановке и, пошатываясь, идет туда. Подхожу к неподвижно лежащему Гоше.
- Гоша, ты встать можешь?
- Иди ты в..., - слышу его ругань.
- Давай, вставай.
- Мне больно.