Суббота, 2 апреля 2016
Ле-Кастелле (Франция)
Было пасмурно.
Вообще этот уик-энд выдался довольно-таки влажным. Чего стоили пробные заезды в четверг и вчерашние тренировки. Да и сегодня с утра как будто опять моросило.
Ну что поделаешь — весна такая…
А я, сидя в тёплом от энергии двигателя кокпите, мог про себя сказать в эти минуты только одно.
Как же мы вчера облажались.
Календарь чемпионата предусматривал десять этапов по три гонки. Для первой стартовая решётка определялась по итогам первой пятничной квалификационной сессии, для второй и третьей гонок — соответственно по двум лучшим временам во второй квале. Именно поэтому настроение у меня (да, думаю, и у группы персонала на пит-уолле) было не очень.
Дневная квала проходила на подсыхавшей после дождя трассе, и я рассчитывал повторить свои прошлогодние успехи в Аудру и на «Москоу Рейсвей». Однако всё обернулось не совсем так, как задумывалось.
У команды практически не было возможности подобрать сейчас идеальные настройки для более-менее сухих условий, и пришлось ориентироваться по данным тестов. Но трек ещё не был полностью сухим, поэтому развал и схождение колёс на всякий случай выставили поменьше, да и по аэродинамике сделали промежуточное решение. Хорошо, что хоть подвеску должным образом отрегулировали.
Шины грелись плохо, так что ждать какого-то космического результата не стоило. Утешало то, что в таких же условиях находились и все прочие участники.
В той сессии, по моим прикидкам, процентов восемьдесят зависело от навыков самого гонщика, и лишь остальное — от текущего потенциала машины, способного поменять результат на пару десятых в лучшую сторону или на шесть — в худшую. При дожде, если сравнивать, значение по большому счёту имел один пилот; при сухой же погоде — для этой техники максимум наполовину.
У меня было всего двадцать минут, чтобы показать время, но я проезжал круг за кругом, вилял туда-сюда на медленных витках, а резина всё не приходила в рабочий режим. Да, я был на сликах: «дождевые» тогда уже не годились.
Минут через десять только после начала мне удалось кое-как привести шины в чувство. Почему в «четвёрке» я об этом не задумывался? Может, техника была другая — или я сам ещё был опьянён драйвом от обретённой возможности ездить на болиде и не замечал таких технических тонкостей. В то время как они, как я теперь понимал, могли играть одну из ключевых ролей в работе на трассе.
В итоге — скромное семнадцатое место на решётке. Правда, стоит учитывать и плотность результатов: я уступил поулмену Лэнсу Строллу всего девять десятых. Мазепин же, квалифицировавшийся двадцатым, — почти полторы секунды.
Вечерняя сессия была сухой и прошла по более удачному сценарию. Я смог-таки собрать пару неплохих кругов — ну как неплохих… двенадцатое и четырнадцатое время для оставшихся гонок этапа. А Джорджа дисквальнули за недостаток топлива, и ему светило два раза стартовать с конца решётки.
В чём дело? Я как будто боялся атаковать на поворотах. Боялся вылететь и врезаться в стеную. Разбить болид, стоящий немалых денег, и повредить себе что-нибудь. Например, удариться головой.
Я спокойно выдохнул в приоткрытый визор, слушая холостой рокот своего и чужих движков.
Вот что у меня, выходит, за проблема. Не хочу, чтобы повторился прошлогодний кошмар. Комплекс вины? Перед собой, перед родителями? Как же всё сложно, блин…
Но у меня ведь есть время, чтобы преодолеть в себе эту несвойственную мне нерешительность. Хотя бы два этапа на раскачку. Дальше должно пойти само собой. Или я недостоин называться гонщиком.
Я надвинул визор, чтобы не было видно, как я рассматриваю прелестную заднюю часть грид-гёрл, держащей указатель с моим номером и именем, размял руки в перчатках, помахал в камеру подошедшего ненадолго ко мне оператора и в очередной раз мысленно пережил всё случившееся со мной в эту зиму.
* * *
В команду меня всё ж таки подтвердили. Не сразу, конечно. Одиннадцатого декабря, после Портимана, первым был подписан Расселл; неделю спустя, на повторных тестах в Барселоне — Мазепин. Тогда же в кандидаты стал рассматриваться и Бен Барникот, у которого сорвалась сделка с «Премой».
Руководство «Хайтека» долго думало, как выйти из сложившейся ситуации: хотелось бы и получить уже опытного пилота, и поддержать «перспективного» новичка, — и нашло поистине гениальное решение. Они перезаключили некоторые спонсорские соглашения, малость увеличив бюджет на предстоящий сезон, и построили ещё одну — четвёртую машину. А четырнадцатого января нового года я и Бен подписали свой первый контракт в «Ф-3».
К тому моменту я успел вернуться из России, куда ездил на праздники увидеться с родителями — и поддержать их в ожидании судебного вердикта. Заодно в одиннадцатый класс экстерном перевёлся.
Приговор был вынесен в конце января. Отцу дали штраф в сорокакратном размере взятки — что-то около нескольких миллионов. Казалось бы — заплати и вновь радуйся жизни. Тем более что в заначках такую сумму наскрести получалось.
Однако когда у кого-либо всё было так просто.
В феврале аннулировали итоги тендера. Отец подал в суд, но проиграл. В это время нескончаемые проверки обнаружили (или нарисовали, — как на самом деле, мы вряд ли узнаем) кучу мелких нарушений. Деятельность компании приостановили, почти что выполненный подряд передали другой фирме.
Три недели назад предприятие обанкротилось.
Остатков средств хватило, чтобы со всеми рассчитаться. А пока отец раздумывал, какой бы новый бизнес замутить, мы жили на старых запасах и маминых донатах с блога.
Имелась у меня одна идейка, как в будущем подправить наше финансовое положение, но это могло пока и подождать…
Сложнее дело обстояло с моим вопросом.
Если медицинские документы, которые я предоставлял, были фальшивыми, то следовало аннулировать мой допуск к гонкам начиная как минимум с июля. А вместе с ним — и все достижения, ведь я просто не имел права выходить на старт. И в придачу бабло на участие в «Ф-3».
Но на заседании дисциплинарного комитета РАФ в мою пользу неожиданно высказался врач «формульной» команды «SMP Racing». По его словам, моё состояние практически всё время выступления в «Ф-4» было хорошим или удовлетворительным, и оснований не доверять документам он не находил. Лишь в конце сезона он стал кое о чём догадываться и начал выписывать мне допуски с определёнными ограничениями, которые неукоснительно соблюдались. К тому же, я своим самочувствием не создал ни единой опасной ситуации на треке; даже та моя авария с Нико Кари в Аудру — следствие ошибки пилотирования, связанной с особенностями трассы.
Я так полагал, наши автоспортивные деятели были заинтересованы в том, чтобы иметь выпускника родной «четвёрки» в престижном международном чемпионате. А потому всё решили оставить как есть.
За мной окончательно закрепили титул, а за «непрофессиональное поведение по ходу сезона» наложили на меня такой выверт сознания, как условную дисквалификацию на год. Грубо говоря, две тысячи шестнадцатый — это мой испытательный срок, за который я ни разу не должен провиниться. Иначе… понятное дело, ничего хорошего.
Врачу пришлось уйти по собственному желанию. Со мной он после этого не разговаривал.
Кстати, вот удивительный момент: за победу в «Ф-4» мне засчитали второй взрослый автоспортивный разряд, хотя по классификации это был норматив на мастера спорта! Штука в том, что, получив третий разряд за четвёртое место на первенстве России по картингу в две тысячи двенадцатом, Жумакин не смог выделиться на чемпионатах Европы и мира и, после того как подтвердил разряд ещё одним четвёртым местом в России, перешёл в автогонки.
Но это так, к слову.
Описать два месяца занятий на базе в Сильверстоуне я мог бы кратко: смесь курса по физике с киберспортом. Мы вчетвером изучали на материале прошлых лет «евротрёшки» устройство гоночных автомобилей этого класса, взаимосвязь их составных частей, прохождение поворотов (по сути, единственный раздел чисто мастерства пилотирования) — и водили виртуальные болиды на консолях с рулём и педалями. В общем, всё то же самое, чем я занимался на родине — только на инглише и часто с интересными, ранее незнакомыми мне подробностями.
За это время я наладил более-менее дружеские отношения с Джорджем. Всегда сдержанный и рассудительный, он служил в нашей команде пилотов островком спокойствия и стабильности, порой гася своим присутствием витавшие негативные эмоции. Плюс хороший гонщик: поразительно было следить за тем, как быстро и филигранно проходит он виражи компьютерных треков. Тут я с ним ещё мог как-то объективно соперничать, но вот на реальных автодромах — увы, пока нет.
Мы с Беном составили вторую пару гонщиков «Хайтека», получив на этот год номера двадцать четыре и двадцать пять после того, как снялись «Сигнатюр» и пять других команд и тех осталось всего семь. Наши болиды были бело-красными с небольшими отличиями: у Бена — с синими квадратиками, у меня — с полностью синим бортом, так как мы принадлежали к разным программам поддержки — британской «Racing Steps Foundation» и российской «SMP Racing» соответственно. Такой раскраской наши машины сильно отличались от двух основных — серебристых с номерами соответственно одиннадцать и двенадцать. Но то, какими быстрыми они окажутся, зависело в первую очередь от нас.
С Барникотом мы почти не имели схожих интересов (он был на три года меня старше) и не особо общались — но конфликтовать и не думали. Рабочие отношения, не более того.
Мазепин был в нашей четвёрке белой вороной. Сын олигарха, он бесился на каждую неудачу и временами доводил нас всех, в том числе даже Джорджа, до белого каления. До драк не доходило, но я считал это вопросом времени. И удивлялся терпению персонала, работавшего с этим зарвавшимся мажориком.
В начале марта мы провели уже боевые тесты новых машин в Валлелунге (Италия). Никите — ничего удивительного — досталось шасси нового пакета F316; я и Джордж довольствовались прошлогодней «пятнадцатой» моделью, а Бен — «четырнадцатой». Двигатели были новыми, но пока сырыми, и после двух дней заездов Джордж стал только тринадцатым. Сразу за ним — ха-ха — в протоколе расположилась Форман, ещё на пару мест пониже — Бен и я, а Никита ожидаемо оказался последним. А в топ взлетели гонщики «ВАР», «Карлина» и «Мотопарка». «Прематы», очевидно, шифровались, прежде чем продолжить доминировать.
Но я понимал, что любые сессии до начала самих соревнований просто туфта на постном масле. Ведь любая расстановка сил по командам в предсезонье обычно выглядит так:
1. Всё это.
2. Ничего.
3. Не значит.
4. Потому что.
5. У всех.
6. Разные.
7. Программы.
Лишь в сериях рангом повыше в конец списка можно было бы поставить откровенных аутсайдеров наподобие «Хааса» и «Уильямса» из «эфадины». А так мы находились без малого в равных условиях, и талант гонщика имел сравнительно большое значение.
И всего-то оставалось это продемонстрировать.
Чем я сейчас и собирался заняться.
* * *
На табло зажглись два зелёных огня, и пелотон из двадцати двух машин отправился на прогревочный круг.
Стараясь поддерживать общий темп, я попутно отмечал состояние трассы. Вроде не такая уж и влажная, так что сцепления должно хватать для нормальных атак. Я так и передал Патрику по радиосвязи.
А значит, любая ошибка в гонке будет полностью на моей совести.
И вот болиды выстроились в две колонны на стартовом поле. Позади встала догнавшая пелотон серая медицинская машина.
Сердце замерло в предвкушении захватывающей гонки. Плевать, что я семнадцатым стартую! У меня будут целые тридцать три минуты и ещё один круг, чтобы отыграться!
Между медавтомобилем и последним занятым рядом на гриде проскакал маршал в оранжевом комбезе и синем жилете. Это я не видел, а помнил из трансляции. Да и некогда мне было смотреть в зеркала: как раз в эти мгновения на табло стали зажигаться огни.
Я замер, готовый в первый же миг бросить сцепление и рвануть вперёд без оглядки.
Пять огней… и они гаснут!
Вот теперь чемпионат начался.
Я щёлкнул лепестком на руле под пальцами правой руки, врубая первую передачу. Надавил на газ, но не до упора, и вырулил на середину трассы.
Другие участники первые полсекунды как будто вообще не двигались — а потом вдруг разом зашевелились, и забурлил обыкновенный стартовый хаос.
Двинул я с места довольно резво: пара зигзагов — и я уже на относительно свободном пространстве иду вровень с Гуаньюем Чжоу (красно-белый «Мотопарк») и Арджуном Майни (белый «Т-Спорт»). На решётке заглохли сразу двое: Миккель Йенсен из «Мюкке» и Антуан Юбер из «ВАР» — и тотчас их все объехали.
Первый поворот в урезанной конфигурации «Поль Рикара» представлял собой резкий угол, обрубающий прямую, поэтому вписываться в него требовалось предельно аккуратно. По статистике, значительная часть аварий в гонках происходит именно на первом круге.
Я осторожно притормозил, обойдясь без блокировки, и в общей куче машин вырулил из изгиба. Так как траектория у меня была центральная, то и внутри той группы, в которой ехал, я оказался между индийцем и китайцем.
Синий болид с эмблемой «Ред Булл» впереди выкинуло на синие и красные полосы зоны вылета. Это Нико Кари, мой прежний заклятый соперник, выбил своего напарника, бразильца Сержиу Сетте Камару, мимо которого мы и пронеслись плотной цепью.
Между машинами были почти буквально считанные сантиметры пространства. Все ломились вперёд, но скорости пока не хватало, чтобы складывающийся «паровозик» распался.
Ещё три поворота — и вместо кучи-малы уже катил по трассе более-менее организованный пелотон. Только в задней его половине продолжалась со старта отчаянная борьба за позиции поближе к очковой зоне.
Я видел, как перед Майни боролись стартовавший из-за замены двигателя с конца решётки Каллум Айлотт из «ВАР» на чёрно-оранжевом болиде и Райан Тветер на чёрно-синем «Карлине». Но мы как раз подбирались к скоростной дуге «Синь». Британец допустил ошибку, выехав чуть шире, и Майни с лёгкостью обошёл его. Однако затем не ту траекторию выбрал индиец, и перед заходом на финиш первого круга Айлотт отыграл место назад.
В эти секунды впереди всех остальных захвативший лидерство после старта Ник Кэссиди пропустил своего сокомандника Стролла — типичная вещь для «Премы». Позади я отмечал краем глаза впечатляющую битву, по итогам которой Юбера вытолкнули за поребрик, отправив в самый конец.
Сам я держался на том же месте. Йенсен срезал, очутившись точно позади Чжоу, но атаковать, похоже, сейчас не планировал. Я прикинул, где нахожусь: если посчитать количество машин сзади, выходило, что на пятнадцатом месте. Расселл и Барникот в это время прочно закрепились на третьем и четвёртом, а Мазепин плёлся где-то в хвосте.
Тем временем Майни потерял ещё несколько десятых, и я с Чжоу спокойно его обогнали.
Так и надо. Без паники. Это моя первая гонка в «Ф-3». Пободаться с кем-нибудь я успею. Сейчас нужно просто ехать.
К пятому кругу я заметил, что Тветер передо мной сбавил темп. Это мой шанс. Любое отыгранное место приближает меня к очковой десятке. Рискнуть стоит.
Я пристроился в хвост американцу, в четвёртом повороте — крутой дуге, которую присобачили к укороченной прямой «Мистраль» (этот зигзаг также назывался шиканой «Норд»), занял внешнюю траекторию и за счёт более высокой скорости протиснулся мимо и «захлопнул калитку».
«Good job. Keep pushing», — прохрипело в наушниках голосом инженера.
Что ж, с почином тебя. Первый по-настоящему боевой обгон в новом для тебя чемпионате. Продолжай в том же духе и, быть может, однажды что-нибудь выиграешь.
Я старался держаться за Айлоттом. Гонщик «Ван Амерсфорта» служил хорошим ориентиром, выделяясь оранжевыми бортами на чёрном болиде. Не потеряешь.
Когда я начинал шестой круг, за моей кормой развернулась нешуточная баталия между Тветером, Чжоу и Йенсеном. Мчась на головокружительной скорости (я проходил этот участок примерно на ста шестидесяти), перед первым поворотом три машины выстроились в ряд. Но Тветер выбрал неудачную в том месте «внешку» и откатился назад, пропустив обоих соперников.
Какое-то время всё было спокойно. Первая восьмёрка катила без всякой борьбы, группа в пределах видимости обозначала оную, в дальней части пелотона тоже ничего интересного не происходило.
Казалось, гонка устаканилась. Но нет.
На старт-финише с десятого на одиннадцатый круг ехавшие впереди меня Лоранди, Пике и Айлотт (Кари, проваливший старт с третьего места, шёл восьмым) вступили в долгожданную схватку.
Айлотт сместился было внутрь, но туда же двинул и Пике. Айлотт перекрестил на внешку, его там заблокировал Лоранди; пилот «ВАР» налетел на поребрик, не успел затормозить, выехал за пределы трассы и стал возвращаться по широкой дуге. Я воспользовался этим, зашёл в угол и поднялся ещё на одно место. Теперь я был двенадцатым.
Пару витков спустя Каллум вновь подъехал ко мне. В зеркалах я мог отчётливо видеть, как агрессивно он накатывает на меня в поворотах.
«Выгодная траектория, выгодная траектория…» — твердил я себе, выбирая везде наилучший путь из освоенных на тренировках. Одна ошибка — и всё, меня опять обгонят.
Впрочем, обогнали и так. В первой связке четырнадцатого круга Айлотт оказался с внешней стороны и тупо объехал меня с преимуществом в скорости.
Ничего. Бывает. Это в первую очередь спорт — то есть у меня будет шанс повторно с ним потягаться.
В начале восемнадцатого круга Лоранди попытался объехать Пике, сунулся туда, сюда, в итоге заблокировал колесо и пропустил Айлотта. А там и я успел проскочить, оставив за собой бедного итальянца.
Я старался полностью сосредоточиться на вождении, обращая внимание на происходящее вокруг меня только для одного: чтобы знать обстановку на трассе и в случае чего отреагировать вовремя.
Две-три минуты Айлотт наседал на свою следующую цель — сокомандника Педро Пике на серой тачке — и после старт-финиша двадцать первого витка прошёл его по внутренней. Я не стал сбрасывать и вскоре приблизился к бразильцу в зону атаки.
Скоростной шестой поворот показался мне хорошим местом для обгона. Я ускорился на «Мистрали» как можно сильнее — дисплей на руле в какой-то миг даже выдал число «двести» — и, плавно сбросив до ста семидесяти, занял внешнюю траекторию. Пике отвернул туда же, закрывая мне путь, я ушёл вовнутрь, поравнялся…
Лёгкий толчок колесом — и я ощутил, как меня закрутило!
«Нет!» — вспыхнула мысль, пока отлавливал взбесившийся болид.
Наконец тот перестал вращаться, и я понял, что просто крутанулся на триста шестьдесят и поехал дальше. При этом, к сожалению, отдал позицию Лоранди и был уже досягаем для Йенсена.
«Ну уж нет, — подумал я. — Больше никто сегодня меня не обгонит».
— Ты в порядке? — спросил по радио Патрик.
— Да, чёрт возьми. Пожалуйста, не отвлекайте, — ответил я и даванул на газ.
Оставалось продержаться до финиша.
Несколько расслабленных, скучных кругов — и клетчатый флаг.
— Неплохо для первого раза. Вечером попробуешь снова, — донеслось из наушников.
Знаю, Патрик. Знаю. Попробую. И не раз.
А сейчас — никаких эмоций. Ибо нет очков — а следовательно, и результата.
Но кто сказал, что я собираюсь сдаваться? Нет — это, наоборот, стимул к подъёму. С каждым разом — всё выше и выше.
Родители, наверное, рады. Ведь теперь они таки вместе со мной: сидят в паддоке и смотрят гонку.
И с ними я сильнее.
* * *
На трассу спустился вечер. Опять начало моросить.
Я прогуливался по паддоку, стараясь очистить разум от эмоций, успокоиться и всё обдумать. Вокруг кипели остатки дневной суеты, но я не смотрел по сторонам, уставившись куда-то в быстро темнеющее серое небо.
Вторая гонка стала самой короткой из всех, в которой я участвовал.
Когда потухшие на табло огни возвестили о начале заезда, я уже привычно дёрнул вперёд со стартового поля. Слева обозначился Никита, стартовавший тринадцатым, прямо за мной, но нас обоих сразу прошёл Чжоу с четырнадцатого места. Справа напирал южноафриканец Рауль Хайман из «Карлина», однако я был уверен, что меня он не достанет.
Машины завернули в первый поворот — и вот тут начался ад.
Бен в борьбе с кем-то из «ВАР» сместился на внутренний край трека; силясь вписаться в «эску де л’Эколь», перетормозил, срезал через поребрик, налетел на Стролла. Канадца развернуло, он поддел Эрикссона, отправив того в зону вылета…
Увидев, что творится впереди, я попытался отвернуть, но не успел. Два болида: мой и Стролла — встретились передними левыми колёсами. Меня подбросило, закрутило и — словно бы я сорвался с центрифуги — впечатало боком в барьер.
Удар был сильным. Очень сильным. В последний миг перед столкновением со стеной я зажмурился, но всё равно из глаз будто брызнули искры, а тело резко рвануло в сторону.
Какое-то время я сидел в состоянии грогги, не понимая, где я и что только что произошло. Затем меня кто-то потряс за плечо, я поднял голову, увидел маршала и очнулся от прострации. Вяло кивнул в ответ на какой-то вопрос (не разобраз до конца, что сказали) и, схватившись за протянутую руку, выбрался из кокпита.
Кроме моей машины, из просторного округлого кармана безопасности в это время готовились эвакуировать ещё четыре повреждённых болида. Это, конечно, была «Према» Стролла (Эрикссон уехал отсюда своим ходом), а также «Хайтек» Барникота, «ВАР» Харрисона Ньюи и опять-таки «Према» Макса Гюнтера. По-видимому, Бен заставил их широко объезжать, и стартовавший — на минуточку — с поула Гюнтер сломал переднее крыло о машину Ньюи.
Меня отвели в паддок, там осмотрел врач. Вроде всё было в норме, так что мне даже позволили вместе с родителями досмотреть заезд, который показывали по телевизору в одной из палаток.
После аварии лидерство захватил Ник Кэссиди из «Премы»; за ним расположились Айлотт, Йенсен и Чжоу. Мазепин поднялся до восьмого места, Джордж — до тринадцатого (напомню: он начинал гонку последним). Лиза Форман во время завала отвернула сильно к стене, чтобы ни в кого не врезаться, и теперь шла семнадцатой, замыкая пелотон.
Все ехали за сжйфти-каром три бесконечных круга, растянувшихся на пару минут каждый. После рестарта пошли новые схватки за места. Чжоу боролся с Йенсеном за подиум, Лоранди наседал на Сетте Камару, Никита проваливался всё дальше, выпадая из очков, а Джордж, Йоэл Эрикссон и Лиза прорывались выше.
Круге на восьмом случился размен позиций между оставшимися «Хайтеками». Вскоре их обоих прошёл швед из «Мотопарка». Форман потеряла темп и больше не преследовала Нико Кари, оставаясь впереди лишь парочки явных аутсайдеров.
Под конец заезда Кэссиди ошибся и пропустил Айлотта и Чжоу. За несколько кругов до финиша болид Лизы сорвало на выходе из второго поворота и развернуло — одно колесо даже отлетело и покатилось по трассе. Снова выехал сэйфти-кар, а когда он, поводив пелотон за собою, вернулся на пит-лейн, «выживших» пилотов ждал рестарт на один-единственный круг, в очередной раз перемешавший все карты.
В итоге победил Каллум Айлотт; вместе с ним на подиум приехали Кэссиди и Чжоу — новозеландец смог обойти китайца на сумасшедшем последнем круге. Джордж и Никита финишировали одиннадцатым и двенадцатым. В той неразберихе, что творилась на трассе, им не хватило до призовых баллов буквально каких-то долей секунды.
Сегодня явно не мой день. Даже в чемпионате новичков уступаю объективно более медленному сокоманднику.
Но у меня ведь есть ещё один шанс попытать счастья здесь, на «Поль Рикаре». Завтра днём — третья гонка этапа. И после неё уже можно будет хотя бы приблизительно судить, кто на что годен.
Я понял, что дошёл почти до самого выхода из паддока, и, развернувшись, направился обратно. Команда, наверное, как раз собралась и скоро будет разъезжаться на ночь по гостиницам. А значит, надо успеть на машину к Патрику. Родители доберутся сами; хорошо, что наши номера недалеко друг от друга.
Проходя мимо хозяйства «Премы», я заметил Стролла и Лизу. Скрестив руки на груди, та стояла, прислонившись к стене моторхоума, а высокий черноволосый
— …Мы можем ненадолго задержаться здесь после этапа, — разобрал я, пока приближался к ним. — Прогуляться по городу, поужинать — а наутро полететь чартером на базу…
— Оч-чень интересно, — сказала Форман. Увидела меня и помахала: — Привет, Миш! — Это уже на русском. — Завтра новый день, да?
— Ну да, — ответил я и сделал в их сторону ещё пару шагов. Спросил по-английски: — Какие-то проблемы?
Встретился взглядом с Лизой и указал ей глазами на Лэнса.
— Мы просто разговариваем, тебя это не касается, — сказал тот, и мне послышалось в его словах тщательно скрытое высокомерие.
Кое у кого я слышал в голосе подобные нотки…
— Лэнс, — обратилась к нему Лиза, а когда Стролл повернулся к ней, продолжила: — Знаешь что? — Томительная секундная пауза. — Пошёл ты!
И, развернувшись, быстро зашагала вдоль моторхоума.
Я и Лэнс смотрели ей вслед, пока она не хлопнула дверью «дома на колёсах».
— Ну чего ты пришёл, а? — спросил у меня Стролл. — Не видишь, что ли: стоим, разговариваем — какое твоё дело?
— Не подошёл бы я — она, думаю, тебе бы и по морде врезала, — сказал я. — Пару раз пересекались на тестах. Поверь, я представляю, о чём говорю. Она может.
— Но за что? Я же ничего такого не предложил. Просто растянуть уик-энд на один вечер…
По-моему, он и в самом деле не понимал, где допустил ошибку.
— Открою тебе секрет: не везде деньги твоего отца могут открыть дорогу. Подумай над этим.
Не оглядываясь, я вновь пошёл к скоплению техники «Хайтека».
Если верить тому, что я услышал, пока уходил, — похоже, Стролл плюнул на асфальт и следом за Форман двинулся в моторхоум.
Пусть подумает. Ему полезно.
Ё-моё, и это человек, выигравший в моей прежней реальности текущий сезон «Ф-3»?! И на следующий год он уже перейдёт в «Уильямс»…
А Джордж по «дефолтному» ходу событий должен выиграть всего две гонки (в то время как Стролл — четырнадцать) и завершить сезон третьим, проиграв лидеру по очкам без малого вдвое. В «Формулу-1» Расселл придёт только в девятнадцатом.
Но зачем-то же я здесь нужен? Сам за высокие места, судя по всему, вряд ли поборюсь, а вот помочь сокоманднику в сражении за личный титул и «Хайтеку» за конструкторский…
Можно попробовать.
Будет очередная моя попытка поменять тут историю.
* * *
Прошлую я предпринял ещё в прошлом году, когда ездил в «Формуле-4».
Шумилов сильно переживал, чуть не скрежетал зубами, видя начавшуюся в конце две тысячи пятнадцатого глобальную травлю российских спортсменов, а потому, оказавшись по воле судьбы в том времени, не мог пройти мимо назревавшей проблемы.
Я по датам помнил этапы, по которым раскручивался маховик этого ублюдочного скандала.
Второго декабря четырнадцатого года вышла западная «документалка» о допинге в нашей лёгкой атлетике. Первого января две тысячи пятнадцатого комиссия ВАДА начала расследование. После этого участились дисквалификации спортсменов и начались уходы в отставку тренеров и чиновников.
Девятого ноября комиссия опубликовала свой доклад, в котором прямо требовала отстранить россиян от участия в международных соревнованиях. Вслед за этим накрыли Московскую антидопинговую лабораторию, а её руководитель покинул пост и через неделю сбежал в Америку.
Двенадцатого мая шестнадцатого года открылся «ящик Пандоры» — интервью о подмене проб через дырку в стене. Только через месяц — лишь тогда!!! — завели уголовное дело на бывшего главу лаборатории.
До Олимпиады в Рио допустили часть спортсменов, до Паралимпиады — никого. Двадцать четвёртого февраля две тысячи семнадцатого нам разрешили выступать в нейтральном статусе. К тому моменту наконец засуетились наши структуры, но толку не было никакого. Пятого декабря россиянам позволили ехать под олимпийским флагом в Пхёнчхан — отстаивать честь Родины, не имея права как-либо это показывать.
В восемнадцатом году наметился было компромисс, но, правда, временный. В декабре девятнадцатого из-за якобы имевшей место подмены данных нас на четыре года лишили флага, гимна и больших турниров. Потом запрет сократили до двух лет, но всё равно чувство от безнаказанно творимого беспредела было гадостное.
Так не должно было быть. Мы ни хрена не были к такому готовы! Что сделали, чтобы это предотвратить?! По отдельным людям успех достигался, но в общем?! В общем-то, а?!
Положа руку на сердце — я не знал, как там всё обстояло на самом деле. Но при этом было невыносимо следить за тем, как нас бьют — а мы даже не можем защититься.
И я решил хоть что-нибудь сделать, чтобы ускорить ответку с нашей стороны и повлиять на ситуацию.
В июле я накатал письма в ФСБ и Следственный комитет. В подробностях поведал о том, как всё будет развиваться, если ничего не предпринимать, и призвал поскорее отреагировать на фигню с лабораторией.
С чего им мне верить, да? Шаблонные попаданцы (помимо того, что продавали песни из будущего) упоминали обычно несколько громких дел, которые скоро должны были прогреметь. Я же не пошёл проторённым путём — и тупо выдал «чекистам» по памяти протоколы самых известных автоспортивных соревнований на три месяца вперёд. Указал отрывы с точностью до секунд или круга схода с дистанции. Естественно, кроме чемпионата, в котором участвовал сам: этот кусок истории я уже изменил своим вселением в Жумакина. Следакам такое было бы до лампочки совершенно. А вот из безопасников, если повезёт, кто-нибудь да обратит внимание.
Разумеется, светиться я не хотел. Поэтому отпечатал тексты писем на принтере, прикасаясь к листам только руками с надетыми полиэтиленовыми пакетами; аккуратно залепил конверты (чтобы не оставлять ДНК, использовал клей-карандаш). Так и быть — нацарапал от руки печатными буквами конечный адрес. Вряд ли это станет зацепкой.
Оставалось незаметно опустить письма в почтовый ящик. Но меня тогда всюду возили на машине, причём с охраной, даже усиленной после похищения. Так что, проезжая мимо одного почтового отделения, я несколько раз присматривался к камерам наблюдения на той улице и на соседних.
А в конце июля, незадолго до отъезда в Аластаро, попросил однажды остановить машину за пару кварталов, надел тёмные очки и натянул капюшон кофты (длинный рукав закрывал бинт на кисти), дошёл до ящика, бросил в щель письма, держа их через ткань одежды. Затем купил на углу мороженое, чтобы оправдать отлучку, вернулся к машине и там уже снял «маскировку». А через день случайно «потерял» очки и кофту, проходя мимо мусорного бака около дома.
Своё дело я сделал — надо было только ждать: последует ли отдача? Достаточно ли этого, чтобы дать нашим хотя бы немного форы в принятии решений? Я мог о том лишь догадываться.
Но у меня получилось.
Когда я вышел в начале октября из отключки и мне разрешили почитать новости в Интернете, — тогда-то я и узнал о том, что двадцать седьмого сентября ФСБ задержала руководителя лаборатории и его зама.
Реальность стронулась с мёртвой точки.
Доклад ВАДА, однако, вышел в срок — но был довольно голословен и содержал больше истерических обвинений, чем фактов. Впрочем, этого хватило, чтобы на Западе зашевелились и лишили-таки аккредитации РУСАДА.
Но камешек из основания этой пирамиды лжи и ненависти всё же был выбит. И рано или поздно вся она начнёт рассыпаться.
Не будет интервью — не появится расследование Ричарда Макларена. Скорее всего, мы отвоюем право участвовать в Рио без жёстких ограничений.
ВАДА не получит украденную базу данных — не будет четырёхлетних санкций. А если попробуют, то мы надавим.
Сила должна быть в правде. Почему же всегда оказывается ровно наоборот?
Надо уметь отстаивать собственную позицию. Так же, как я отстоял своё право быть гонщиком.
* * *
Было довольно поздно, когда я зашёл к родителям поболтать перед сном и пожелать спокойной ночи.
Но они меня удивили.
Когда мама открыла мне дверь номера и я вошёл, то увидел, как папа разливает по бокалам шампанское.
— Привет. Я что-то пропустил? — поинтересовался я, проходя в большую комнату, и плюхнулся на диван, а мама подсела за стол к отцу.
Бокалов было два — мне по контракту не разрешалось пить ничего такого. Разве что если в гонке попаду на подиум.
— Пока не так уж и много, — ответил отец, поставил на стол бутылку и взял свой бокал. — Я сегодня сделал важный для себя выбор. Я ухожу из строительного бизнеса.
— Вот это поворот, — я почесал затылок. — И чем же ты планируешь заняться теперь, если не секрет?
— Мы с Миленой верим в тебя, Миша, и понимаем, что значат для тебя гонки. И я подумал, что, может быть, в этой сфере и у меня выйдет добиться большего…
— Э-э, погоди, в смысле? — не понял я. — Ты о чём?
— Нет, сам кататься я уже слишком стар, — хохотнул он. — А вот дать другим… Как насчёт картодрома? Небольшого для начала. Плюс ретейлинг экипировки, м-м?
— Звучит неплохо, — сказал я. — Только вот как ты планируешь это провернуть? У тебя сейчас не лучшая репутация, чтобы брать кредит для бизнеса в России…
— У меня есть друг в Финляндии — учились вместе… — Отец задумчиво покачал бокалом, любуясь пузырьками. — Я с ним недавно связался, и он согласился присмотреть для меня какой-нибудь вариант. А деньги на раскрутку я найду. Не стоит считать этот вопрос нерешаемым. Ну что? За новое дело!
Родители чокнулись и выпили.
А я ощутил, что работаю чересчур мало, чтобы оправдывать связанные со мной надежды.
В конце концов, если не стремиться каждый день к победе, то для чего тогда всё? Бабло потратить можно и по-другому. Но вот результаты на трассе за него не купишь. Особенно в таких, как «Ф-3», классах с омологированной техникой.
Пойду-ка лучше посмотрю на ночь телеметрию с гонок. Нужно поскорее понять, где мы на этом этапе успеем прибавить.
* * *
Вернувшись к себе, я достал ноут и распечатки телеметрии, расположился за столом сбоку от окна.
В комнате было тихо: Бен спал на кровати у противоположной стены. И я ему мешать не собирался.
Включил настольную лампу и несколько минут вдумчиво созерцал графики, чем-то напоминающие биржевые. Но так соображалось плохо, и я вывел на экран ноута в три ряда сравнение данных с каждым из сокомандников по первой гонке.
Всё прояснилось. Я до сих пор тормозил раньше Джорджа и Бена, а на апексе часто выбирал неидеальную траекторию и начинал разгон чуть позже — просто потому, что дольше выходил из поворота. Оттого и проигрывал по нескольку сотых на каждом изгибе трека. А если бы газовал уже с апекса, то мог бы съехать с трассы.
Вроде бы несложно, и об этом мне даже говорили инженеры команды… но пока не хватает практики для закрепления. К тому же, не стоит забывать, что болид «трёшки» на несколько десятков кило тяжелее и нужно перестроиться на другую технику. Плюс ещё я сам со своей психологией всё порчу.
Рецепт здесь, как бы там ни было, один: ездить. И ничего не бояться.
Я поводил пальцем по сенсору и закрылpdf-файлы… а потом включил Интернет и вошёл в браузер.
Вбил в строке поиска пару букв и кликнул по автоматически подсунутой ссылке из истории запросов. Вгляделся в открытую веб-страницу, прочитывая уже едва ли не выученный наизусть текст.
Статья из «Википедии» — «Форман, Елизавета Аристарховна». Родилась в Москве восемнадцатого мая девяносто девятого. Сведений о семье нет: не такая известная личность, чтобы всё подробно расписывать. Даже никаких намёков на связь с опальным строительным бизнесменом. Хотя то, что она есть, становилось ясно по одному отчеству девушки.
Я привычно пролистал краткую заметку о карьере. С детства занималась картингом, там заняла такое-то место, тут такое… В начале две тысячи пятнадцатого года подписала контракт с командой «Мальта Формула-рейсинг» из итальянской «Ф-4»…
Меня больше занимало иное. В конце статейки я нашёл таблицу с результатами выступлений Лизы в прошлом сезоне. И волей-неволей в голове опять провелись навязчивые параллели.
Первый этап полностью провальный: дисквалификация в одной из гонок и всего несколько набранных очков. Однако уже на следующем во втором заезде она пришла шестой, опередив тамошнего лидера «Премы» Ральфа Арона, а в заключительном завоевала первый «формульный» подиум. Ещё через месяц в Имоле впервые выиграла гонку, далее повторила успех в Муджелло. Но всё равно отставала в общем зачёте на девяносто очков от эстонца.
На оставшихся трёх этапах Лиза всегда стартовала с поула и приезжала нп подиум с быстрым кругом, причём однажды выбила с трассы возглавлявшего чемпионат Арона. И в итоге опередила его, как и говорил мне Патрик, на два очка. На два вшивых балла.
Это почти точь-в-точь путь, каким шёл я после попадания в тело Жумакина. Разница в мелочах.
И что я в таком случае должен думать? Совпадение? А если нет? Как узнать? А никак.
Отмотал обратно наверх и посмотрел на фотографию в правой части страницы.
Лиза, Лиза, что же ты всё-таки от меня скрываешь?..
* * *
Воскресенье, 3 апреля
— …Помни, о чём мы говорили сегодня утром, — напутствовал меня Патрик по радиосвязи. — Старайся по возможности ехать жёстко, но аккуратно. В поворотах сильно не рискуй, чтобы не допускать ошибок. Твоя цель на сегодня — очки. В конце концов, ты работаешь прежде всего на свою будущую карьеру.
— Да понял я. Сделаю всё, что от меня зависит. Позвольте мне настроиться перед стартом.
Инженер наконец-то заткнулся, а я глубоко вздохнул и оглядел сквозь открытый визор стартовое поле перед собой.
Тринадцать машин впереди меня, восемь — позади.
На переднем ряду — две «Премы»: Гюнтер и Кэссиди; за ними Айлотт и Йенсен. Дальше опять два красных болида: Стролл и Форман — та не смогла его на этот раз переквалифицировать.
Шестой ряд — два «Хайтека»: Барникот, получивший штраф в пять мест за ту аварию, и Мазепин, у которого сегодня есть шанс заработать очки. Следом — Чжоу и я. Нико Кари только семнадцатый — показал не лучший для себя результат в квалификации. Джордж, к сожалению, снова в самом конце.
Главное — хорошо стартовать. За счёт этого я всегда в симуляторах и получал задел, необходимый для борьбы за высокие позиции.
Вдобавок сегодня я решил так сманеврировать, чтобы уж точно не попасть ни в какой замес. То есть уйду сразу на внутренний край и осторожно по кромочке проеду до первого угла. Заблаговременно приторможу (спешка вчера Бена сами знаете до чего довела), войду также с внутренней стороны и уже встроюсь в пелотон. Лишь бы ни с кем из своей команды не столкнуться…
Выезд на прогрев, возвращение на стартовое поле. Красные лампы на табло, давно ставшие для меня обыденностью.
Я просто делаю свою работу.
Но кто сказал, что я начинаю от неё уставать?
…И старт наконец дан!
Я сорвался с места, ушёл вбок, сразу обгоняя Чжоу и немного замешкавшегося Мазепина. Впереди заглох Айлотт, и его начала обтекать общая куча болидов.
На дне первой десятки перед концом прямика завязалась плотная борьба: два «Ван Амерса», «Мотопарк» и «Хайтек» Бена — в один ряд, считая изнутри к внешке. Закончилось всё ожидаемо: Юберу не хватило места, он поддел Камару, тот выбил Барникота. Две машины выехали широко, а «ВАРы» остались на трассе.
Моя задумка удалась: я вышел из поворота без всяких происшествий. Чжоу малость срезал, но вынырнул позади меня. Беспорядочной гурьбой мы вывалились на прямую «Мистраль». За мной в одну линию ехали Мазепин, Чжоу и Лоранди, перед глазами — пара «чёрно-оранжевых». Похоже, я вырвался примерно на восьмое место.
В шикане «Норд» Ньюи обогнал Юбера, а Лоранди вышел вперёд группы догоняющих. В конце «Мистрали» он даже поравнялся со мной, но я как раз настиг Юбера, и места для манёвра на меня итальянцу не нашлось. Да и в дуге «Боссе» он выехал на внешку, а потому так и остался у меня за кормой.
На старт-финише второго круга Мазепин попробовал отнять позицию у Чжоу, но не смог. Начал контратаку с наружного края, поскользнулся на поребрике и вылетел, пропустив Тветера, Барникота и Расселла. Однако агрессивно сманеврировал и сумел вновь оказаться перед ними.
В это время я на скоростнах поворотах второго сектора, пытаясь держаться внутри, заехал на поребрик и был вынужден отлавливать болид, пока сражающиеся Лоранди и Юбер проезжали мимо. Теперь я шёл десятым.
На третьем круге Джордж, атакуя Кари, повредил крыло и в итоге зарулил на пит-стоп. Тогда же вынесло в зону вылета и Пике, для которого это обернулось сходом.
Пару витков я катил внутри «паровозика» Лоранди — Юбер — Жумакин — Чжоу. Француз всё порывался отобрать у итальянца восьмую строчку, а мне, чтобы их прессинговать, недоставало темпа, так что я просто стремился не отставать. И не пускать китайца.
На шестом круге в «Боссе» Эрикссон обогнал Стролла и вышел на четвёртое место. Лоранди чуть оторвался от Юбера, и я углядел в этом возможность для атаки.
При выезде на старт-финиш мы поравнялись. Я находился опять-таки с внутренней стороны, и это меня подвело: я сбросил перед апексом, и Юбер объехал меня, мигом взвинтив скорость и начав снова приближаться к Лоранди.
Странно: я не испытывал сейчас каких-то особых эмоций — ни когда обгоняли меня, ни когда обгонял я сам. Наверное, мне было не до того. Только и успевай следить за машиной на скорости за полтораста, стремясь попасть в топ-десять. Я сосредоточил все мысли на борьбе — эмоциям внутри меня не было места. Даже контроль состояния шин и режима двигателя ушёл куда-то в подсознание.
Весь седьмой круг я пробовал обойти Юбера, но каждый раз он успевал захлопывать калитку и оставлять меня с носом. Но вместе с тем синий с зелёным болид Лоранди начал увеличивать отставание от ведущей шестёрки, и наш «паровозик» уплотнился. На старт-финиш мы выкатывали уже прямо друг за другом.
И в этот раз мой манёвр не удался. Заняв внутренний радиус, я подскочил на поребрике и не смог воспользоваться выпавшим, казалось бы, шансом. А Юбер как раз подобрался к Лоранди вплотную, дыша в заднее крыло.
И в «Норде», когда итальянец с четвёртым номером на машине выехал чуть к внешке, Антуан без труда прошмыгнул вперёд и помчался дальше уже седьмым.
— Обходи «Карлин», — сказал Патрик.
Я и сам понимал, что пора. Тем более — оба гонщика передо мной были теперь в пределах моей досягаемости.
Прямая «Мистраль»… Лоранди — контратака слева! Я двинул вправо, чтобы следовавшему за нами Чжоу было некуда пролезть, а я также мог давить на Юбера.
Но трасса оказалась достаточно широкой. Лоранди сместился куда-то на внешку, Юбер, наоборот, прижал меня внутри — а китаец нацелился в свободное пространство между ними.
В дугу «Синь» мы вошли четырьмя машинами в ряд! У пилотов «ВАР» и «Карлина» были более выгодные траектории, так что те усвистали вперёд, борясь друг с другом, в то время как я оттеснял Чжоу.
И вновь в «Боссе» Лоранди взял широко! Я пристроился поблизости, а затем в серии скоростных дуг третьего сектора объехал его с наружной стороны трека.
Через пару кругов Чжоу также обошёл итальянца. Я смотрел в хвост чёрно-оранжевому болиду и понимал, что уступаю лидерам около десяти секунд. По меркам младших серий — целую вечность.
В голове пелотона то Эрикссон бился против Кэссиди за второе место, то Стролл против Йенсена — за четвёртое. Жаль, что я пока не мог поучаствовать в этих сражениях наравне с остальными. Надеюсь, это разве что вопрос времени.
Опять стал накрапывать дождь. Слики продолжали держать трассу, но я всё равно сказал себе быть повнимательнее. А то мало ли.
Круге на четырнадцатом Ньюи на «ВАРе» обогнал-таки Форман, и в гонке возник новый «паровоз» — с четвёртого места по восьмое. Я отставал секунды на полторы и имел сейчас возможность только мечтать о том, чтобы к нему присоединиться.
Вскоре Форман с Юбером от других малость подотвалились. Антуан смещался то туда, то сюда в попытках опередить Лизу, но, по-моему, не нажимал в полную силу. Проявлял галантность? Или ждал более подходящего момента? Кто его разберёт… ладно, неважно…
— Держи темп, — донеслось по радио.
Я и держал. Такой, на который меня хватало.
Лишь на двадцатом витке, когда до финиша оставались считанные минуты, француз протиснулся мимо Лизы в скоростной дуге и отправился преследовать товарища по команде. А я немного удивлённо заметил в зеркалах подбирающегося ко мне Чжоу.
Определённо, финиш обещал быть жарким.
И два круга спустя в заключительных поворотах сектора Юбер выбил Ньюи! Того развернуло и выкатило на обочину. Разумеется, Лиза, я и все, кто ехал следом, шарахнулись на внешнюю сторону, а я вдобавок ещё и притормозил на всякий случай, так что китаец висел теперь у меня на хвосте.
Но, в очередной раз выезжая на старт-финишный прямик, я не в силах был сдержать смеха. В последнем повороте стоял большой экран, на котором крутили трансляцию в прямом эфире, и просто невообразимо было видеть болид Харрисона Ньюи одновременно вживую и на картинке!
До чего техника дошла: вашего мальчика и там, и тут передают… Хотя, конечно, жалко парня. Неплохие баллы потерял…
Мне же в плюс. Сейчас я восьмой. Задача-минимум перевыполнена на два места.
На последних минутах произошли две финальные битвы этапа. Кэссиди активно наседал на Гюнтера, стремясь вырвать первую для себя победу; Гюнтер упирался, потому как эта гонка была для него реваншем за вчерашнее. Ну и я кое-как пытался обороняться от Чжоу.
Но шины заметно износились, и я не чувствовал в них такого сцепления, как в начале заезда. И перед заходом на завершающий круг китаец спокойно меня объехал.
А в последнем повороте гонки Кэссиди выдавил Гюнтера с трассы, но тот вырулил перед ним и первым пересёк финишную черту, позволив «Преме» оформить второй уж в сезоне победный дубль!
Это я также помнил по видео — и не мог лицезреть сам, потому что отставал от них секунд на пятнадцать.
— Неплохо поработал, — сказал Патрик, когда я промчался под клетчатым флагом. — Поздравляю с первыми очками в «Ф-3». Девятое место — есть куда расти.
— Как там остальные? — спросил я и получил ответ, который опять же был способен высчитать на основе знаний об этом «прошлом»:
— Никита одиннадцатый, Бен двенадцатый. Джордж пока не финишировал, но выше девятнадцатого ему не подняться.
— Понял. Спасибо всем. Я рад. Передайте Никите, чтобы не сильно огорчался.
— Хотел бы очков — обгонял бы Лоранди, а не плёлся у того на хвосте… Ладно, заканчивай круг и на пит-лейн. Вечером вылетать на базу.
Инженер умолк.
Какое-то время я молча дышал в закрытый визор, затем стукнул кулаком по рулю и шёпотом чертыхнулся.
Два очка. Не совсем то, на что я рассчитывал на стартовом этапе. У Лизы, к примеру, их двенадцать. Даже у Нико Кари больше, чем у меня, — целых четыре…
Что ж, это пока только начало. Кто знает, как всё обернётся в дальнейшем?
Чем чёрт не шутит — может, я откупорю своё шампанское уже в Венгрии через три недели?
Вряд ли стоит, конечно, на это надеяться, но… помечтать же не вредно, правда ведь?