Простолюдинам сделана также некоторая маловажная уступка тем, что они могут передавать свои земли по наследству любому из сыновей, в чем они, обыкновенно, следуют нашему Gauillkinde: располагать имуществом своим произвольно, имея право дарить и завещать его по собственному желанию.
Несмотря, однако, на это, оба класса, и дворяне и простолюдины, в отношении к своему имуществу суть не что иное, как хранители царских доходов, потому что все нажитое ими рано или поздно переходит в царские сундуки, как будет видно из средств, употребляемых к обогащению его казны, и способов взимания налогов, которые излагаются ниже, в главе о царских податях и доходах.
Что касается, до главных пунктов или статей, входящих в состав самодержавного правления (как то: издания и уничтожения законов, определения правительственных лиц, права объявлять войну и заключать союзы с иностранными державами, и права казнить и миловать, с правом изменять решения по делам гражданским и уголовным), то все они так безусловно принадлежат царю и состоящей под ним Думе, что его можно назвать как верховным правителем, так и самим исполнителем в отношении ко всем исчисленным предметам.
Всякий новый закон или постановление, касающиеся до государства, определяются всегда прежде, нежели созывается по этому случаю какое-либо общее собрание или совет. Кроме своей Думы, царю не с кем советоваться о предметах, по которым уже предварительно сделано было постановление, за исключением немногих епископов, архимандритов и монахов, и то для того только, чтобы воспользоваться суеверием народа (притом всегда к его вреду), который считает святым и справедливым все, что ни сделано с согласия их епископов и духовенства. Вот почему цари, пользуясь для своих выгод теперешним упадком церкви, потворствуют ему чрезвычайными милостями и привилегиями, дарованными епископиям и монастырям, ибо они знают, что суеверие и лжеверие лучше всего согласуются с тираническим образом правления и особенно необходимы для поддержания и охранения его.
Во-вторых, что касается до общественных и правительственных должностей в государстве, то здесь нет ни одного наследственного звания, как бы ни было оно высоко или низко, и напротив, определение к той или другой должности зависит непосредственно от самого царя, так что даже дьяки в каждом главном городе большею частью назначаются им самим. Но теперешний царь (чтобы свободнее предаваться благочестию) предоставил все такого рода дела, относящиеся до управления государством, в полное распоряжение брата жены своей, боярина Бориса Федоровича Годунова.
В-третьих, то же можно сказать о заведывании делами судебными, в особенности касающимися до жизни и смерти. Здесь нет ни одного, кто бы имел судебную должность или власть, переходящую по наследству или основанную на грамоте, но все определяются по назначению и воле царя, и судьи так стеснены в отправлении своей должности, что не смеют решить ни одного особенного дела сами собой, но должны пересылать его вполне в Москву, в Царскую Думу. Чтобы показать власть свою над жизнью подданных, покойный Царь Иван Васильевич во время прогулок или поездок приказывал рубить головы тех, которые попадались ему навстречу, если их лица ему не нравились, или когда кто-нибудь неосторожно на него смотрел. Приказ исполнялся немедленно, и головы падали к ногам его.
В-четвертых, что касается до верховной апелляции и прощения обличенных в уголовных преступлениях, то это совершенно зависит от воли и милости царской. Также нынешняя царица, будучи весьма милосерда и любя заниматься государственными делами (по неспособности к ним своего супруга), поступает в этом случае совершенно неограниченно, прощая преступников (особливо в день своего рождения и другие торжественные праздники) от своего собственного имени, о чем объявляется им всенародно — и не упоминается вовсе о самом Царе. Еще недавно были здесь некоторые лица из древнего дворянства, которые владели по наследству различными областями с неограниченной властью и правом судить и рядить все дела в своих владениях без апелляции и не давая никакого отчета царю; но все эти права были уничтожены и отняты у них Иваном Васильевичем, родителем нынешнего государя.
Самое высшее учреждение для публичных совещаний по делам государственным называется собором, то есть общественным собранием. Чины и звания лиц, бывающих в таких собраниях, по порядку их, следующие: 1) сам царь, 2) некоторые из знати, числом до двадцати, которые все принадлежат к его Думе, 3) столько же известных духовных лиц. Что касается до горожан или других представителей народных, то их не допускают в это собрание, так как простой народ считается там не лучше рабов, которые должны повиноваться, а не издавать законы, и не имеют права ничего знать о делах общественных до тех пор, пока все не будет решено и окончено.
Земское собрание (называемое собором) составляется следующим образом. Царь приказывает созвать тех дворян, заседающих (как было сказано) в его Думе, коих он сам заблагорассудит, вместе с патриархом, который приглашает свое духовенство, то есть обоих архиепископов и тех из епископов, архимандритов и монахов, которые пользуются наибольшей известностью и уважением. Когда все соберутся на царском дворе, то назначается день заседания, для чего обыкновенно избирают пятницу, по причине святости этого дня.
Когда определенный день наступит, то духовные лица собираются прежде в назначенное время и место, называемое столы[9].
Как скоро приходит царь в сопровождении своих сановников, то все встают и встречают его в сенях, следуя за патриархом, который благословляет царя двумя первыми пальцами, возлагая их ему на чело и на обе стороны лица, потом целует его в правое плечо. После того идут в палату, назначенную для таких собраний, где садятся в следующем порядке: царь занимает место на троне по одну сторону комнаты. Неподалеку от него, за небольшим четвероугольным столом (за которым могут поместиться человек двенадцать или около того), садится патриарх с митрополитами, епископами и некоторыми из знатнейших лиц Царской Думы, с двумя дьяками или секретарями (называемыми думными дьяками), которые записывают все, что происходит. Прочие садятся на скамьях около стены комнаты, так что каждый занимает место, соответствующее его званию. Потом один из секретарей (в качестве оратора) объявляет причину собрания и излагает главные предметы или дела, о которых следует рассуждать. Но предлагать билли, по мнению отдельных лиц, относительно какого-нибудь общеполезного дела (как это делается в Англии), русский собор вовсе не дозволяет подданным.
Когда дело предложено секретарем на рассмотрение, то прежде всего желают знать голос или мнение патриарха и духовенства, на что каждый из них отвечает по порядку своего звания; но эти мнения их бывают всегда однообразны и произносятся без всякого рассуждения, как бы затверженный урок. На все дела у них один ответ, которого обычное, содержание то, что царь и Дума его премудры, опытны в делах политических и общественных и гораздо способнее их судить о том, что полезно для государства, ибо они занимаются только служением Богу и предметами, относящимися до веры, и потому просят их самих сделать нужное постановление, а они, вместо советов, будут вспомоществовать им молитвами по своей обязанности и должности, и проч.
Так или почти так отвечает каждый в свою очередь, потом встает кто-нибудь из архимандритов или братии, который посмелее других (впрочем, уже заранее назначенный для формы), и просит царя, чтобы он изволил приказать объявить им собственное мнение Его Величества и какое будет угодно ему сделать постановление по делу, предложенному дьяком.
На это означенный секретарь от имени царя отвечает, что Его Величество, вместе с членами Думы своей, по надлежащем и здравом обсуждении, нашел, что предложенное дело весьма хорошо и полезно для государства; но что, несмотря на то, Его Величество требует от них, как от людей благочестивых и знающих, что следует признавать справедливым, их богоугодного мнения и даже суждения, для того, чтобы утвердить или исправить дело, предложенное на рассмотрение, и потому вновь приглашает их откровенно объявить свое мнение, и буде они одобрят сделанное предложение, то изъявили бы свое согласие, дабы можно было приступить к окончательному определению.
Вслед за тем, объявив свое согласие (что делается весьма скоро), духовенство удаляется, благословляя царя, который провожает патриарха до другой комнаты и потом возвращается на свое место, где остается, пока все будет окончено.
Дела, решаемые собором, дьяки или секретари излагают в форме прокламаций, которые рассылают в каждую область и главный город государства, где обнародуют их князья и дьяки или секретари тех мест. По окончании заседания царь приглашает духовенство на парадный обед, и затем все расходятся по домам.
Степени лиц или званий в России (кроме власти верховной или самого царя) по порядку их следующие:
1. Дворянство, которое разделяется на четыре степени. Самые знатные по роду, власти и доходам называются удельными князьями, то есть князьями выделенными или привилегированными. Они-то имели некогда в своих областях особую расправу и неограниченную власть, подобно дворянам или чинам немецким; но впоследствии (сохранив условно свои права) подчинились дому Белы, когда он стал усиливаться и распространяться на счет соседей. Сначала они были только обязаны служить царю во время войны, выставляя известное число конных, но покойный царь Иван Васильевич, отец нынешнего царя, человек высокого ума и тонкий политик в своем роде, желая более усилить свое самодержавие, начал постепенно лишать их прежнего величия и прежней власти, пока, наконец, сделал их не только своими подчиненными[10], но даже холопами, т. е. настоящими рабами или крепостными. В самом деле, они сами не иначе себя называют как в государственных бумагах, так и в частных просьбах, подаваемых ими царю, так что теперь они, относительно своей власти, своих владений, жизни и всего прочего, зависят от воли царя, наравне с другими подданными.
Средства и меры, употребленные для этого царем, как против князей удельных, так и других дворян (сколько я мог заметить, судя по рассказам о его действиях), были следующие или тому подобные: во-первых, он посеял между ними личное соперничество за первенство в чинах и званиях и с этой целью подстрекал дворян, менее знатных по роду, стать выше или наравне с теми, которые происходили из домов более знатных. Злобу их и взаимные распри он обращал в свою пользу, принимая клеветы и доносы касательно козней и заговоров, будто бы умышляемых против него и против государства. Ослабив таким образом самых сильных и истребив одних с помощью других, он, наконец, начал действовать открыто и остальных принудил уступить ему права свои.
Во-вторых, разделил он своих подданных на две части или партии, разъединив их совершенно между собой. Одни из них были названы им опричными или отборными людьми. Сюда принадлежали те из лиц высшего сословия и мелких дворян, коих царь взял себе на часть, чтобы защищать и охранять их, как верных своих подданных. Всех прочих он назвал земскими или общими.
Земские были самый низкий и простой класс людей с теми из дворян, которых царь думал истребить, как будто бы недовольных его правлением и имеющих против него замыслы. Что касается до опричников, то он заботился, чтобы они своим числом, знатностью, богатством, вооружением и проч. далеко превосходили земских, коих он, напротив, как бы лишил своего покровительства, так что, если кто из них был ограблен или убит кем-нибудь из опричников (которых он причислял к своей партии), то нельзя уже было получить никакого удовлетворения ни судом, ни жалобой царю.
Те и другие по порядку были вносимы и записываемы в книгу, почему всякий знал, кто был земским и кто принадлежал к разряду опричников. И эта свобода, данная одним грабить и убивать других без всякой защиты судебными местами или законом (продолжавшаяся семь лет), послужила к обогащению первой партии и царской казны и, кроме того, способствовала к достижению того, что он имел при этом в виду, т. е. к истреблению дворян, ему ненавистных, коих в одну неделю и в одном городе Москве было убито до трехсот человек.
Такие тиранские его поступки, с целью произвести всеобщий раздор и повсеместное разделение между подданными, произошли (как должно думать) от чрезвычайной мнительности и безнадежного страха, возникших в нем ко многим из туземного дворянства во время войны с поляками и крымскими татарами, когда он впал в сильное подозрение (родившееся в нем вследствие худого положение дел), что они состоят в заговоре с поляками и крымцами. На основании этого некоторых из них он казнил, и означенное средство избрал для того, чтоб отделаться от остальных.
Столь низкая политика и варварские поступки (хотя и прекратившиеся теперь) так потрясли все государство и до того возбудили всеобщий ропот и непримиримую ненависть, что (по-видимому) это должно окончиться не иначе, как всеобщим восстанием.
3. Овладев всем их наследственным имением и землями, лишив их почти всех прав и проч. и оставив им одно только название, он дал им другие земли на праве поместном (как оно здесь называется), владение коими зависит от произвола царя и которые находятся на весьма дальнем расстоянии и в других краях государства, и этим способом удалил их в такие области, где бы они не могли пользоваться ни милостью, ни властью, не будучи тамошними уроженцами или хорошо известными в тех местах; почему теперь знатнейшие дворяне (называемые удельными князьями) сравнялись с прочими, с той только разницею, что во мнении народа и относительно привязанности его к ним они стоят выше и что во всех общественных собраниях они постоянно занимают свое первое место.
Средства, коими стараются препятствовать возвышению этих домов и возвращению себе прежнего значения, суть следующие, вместе с другими, им подобными: во-первых, многим из наследников не дозволяется вступать в брак, дабы род прекратился вместе с ними. Иных отправляют в Сибирь, в Казань и в Астрахань, под предлогом службы, и там умерщвляют или же сажают в темницу. Некоторых заключают в монастыри, где они постригаются в монахи, под видом обета, данного добровольно и по собственному желанию, но на самом деле по неволе, из опасения, что их обвинят в каком-нибудь взведенном на них преступлении. Здесь они находятся под столь бдительным надзором особенной стражи и самих монахов (которые отвечают головой за их побег), что им не остается никакой надежды, как кончить дни свои в заточении. Из числа таких лиц многие принадлежат к высшему дворянству.
Как эти, так и другие подобные им средства, придуманные царем Иваном Васильевичем, доселе еще употребляются Годуновыми, которые, возвысившись через брак царицы, родственницы их, правят и царем и царством (в особенности Борис Федорович Годунов, брат царицы), стараясь всеми мерами истребить или унизить все знатнейшее и древнейшее дворянство. Тех, которых они почитали наиболее опасными для себя и способными противиться их намерениям, они уже отдалили, как то: князя Андрея Куракина-Булгакова, человека знатного и родом и властью. Точно так же поступили они с Петром Головиным (его посадили в тюрьму, где он и умер), с князем Василием Юрьевичем Голицыным, с Андреем Ивановичем Шуйским, который почитается за человека чрезвычайно умного. В прошедшем году таким же образом лишен жизни в монастыре (куда был посажен) некто князь Иван Петрович Шуйский, человек с большими достоинствами и заслугами, который пять или шесть лет тому назад выдержал осаду города Пскова против польского короля Стефана Батория, имевшего у себя 100 000 человек войска, и весьма храбро отразил его, с большой славой для себя и своего отечества и к стыду поляков. Думали также, что Никита Романович, дядя нынешнего царя с материнской стороны, умер от яда или другой насильственной смерти.
1. Род князя Владимира, который заключается теперь в одной дочери, вдове и бездетной (как упомянуто выше), некогда бывшей в замужестве за Гартоком Магнусом, братом короля Датского, а теперь заточенной в монастырь.
2. Князь Мстиславский. Он также заключен в монастырь, а единственному сыну его не дозволено вступать в брак для пресечения их рода.
3. Глинские. Из них остался один, и тот бездетный, за исключением только одной дочери.
4. Шуйские. Их четыре брата, все молодые люди и холостые.
5. Трубецкие. Из этого дома остается в живых четверо.
6. Булгаковы. Теперь дом этот имеет название Голицыных, коих пятеро в живых, но все еще юноши.
7. Воротынские. Из этого дома осталось всего двое.
8. Одоевские. Также двое.
9. Телятевские. Один.
10. Татевы. Их трое.
Вот название главных фамилий, известных под именем удельных князей, которые в самом деле теперь все утратили, кроме одного титула и расположение к ним народа, готового со временем восстановить их снова, если кто-нибудь из них останется в живых.
Вторую степень дворянства составляют бояре. Сюда принадлежат те, коих царь удостаивает (при дворянстве их) названия советников. Эти оба класса дворян получают доход с земель, жалованных им царем и владеемых ими по его произволу (ибо наследственных осталось у них весьма мало, как было сказано выше), который простирается до тысячи марок в год, кроме денежного жалованья от царя за службу их на войне, в количестве около 700 рублей в год, более чего никто не получает.
Нельзя, однако, сюда же причислить боярина Бориса Федоровича, который, как временщик, не может входить в один разряд с другими, будучи свояком царя, правителем государства по его распоряжениям, а по власти и могуществу царем русским. Ежегодный доход его с поместьев, вместе с жалованьем, простирается до 93 700 рублей и более, как можно видеть из следующих подробностей. С наследственного имения в Вязьме и Дорогобуже (увеличенного им самим) он получает 6000 рублей в год; за должность конюшего 12 000 рублей или марок, взимаемых с конюшенных слобод или по особым преимуществам, присвоенным этой должности, которые заключаются во владении некоторыми землями и городами близ Москвы. Кроме того, он берет в свою пользу доход со всех пчельников и лугов по обеим сторонам берегов Москвы-реки на тридцать верст вверх и на сорок вниз по течению. Сверх жалованья по должности, ему дается еще по 15 000 рублей в виде пенсии от царя. С области Важской ему предоставлено получать по особому преимуществу 32 000 рублей из Посольской Четверти, кроме дохода от меховой промышленности, с Рязани и Северска (по другой особой статье) 30 000 рублей, с Твери и Торжка, другого привилегированного места, 8000 рублей, от бань и купален в Москве 1500 рублей, не говоря уже о поместьях или землях, коими он владеет по воле царя и которые далеко превосходят количество земли, предоставленное прочему дворянству.
Есть еще другой из дома Глинских, который получает дохода с земель и жалованья около 40 000 рублей в год. Этим доходом ему дозволено пользоваться, потому что он женился на сестре жены Борисовой; сам же он очень прост и почти полоумный. Управление им и имением его вверено Борису.
К третьему разряду принадлежат воеводы, или те дворяне, которые в настоящее время или прежде были главными начальниками на войне. Звание свое или титул они передают потомству и занимают место выше прочих князей и дворян, не принадлежащих к первым двум разрядам, т. е. удельным князьям и боярам.
Эта три разряда дворянства, именно: князья удельные, бояре и воеводы — имеют то преимущество, что к именам их прибавляется вич, как то: Борис Федорович, и проч., что считается почестью, на которую другие не имеют права. В случае же опущения этого слога при наименовании их, они могут искать бесчестие, или штраф за неуважение, на тех, которые не так их назвали.
Четвертую и низшую степень дворянства составляют лица, носящие название князей, но происходящих от младших братьев главных домов, будучи их потомками через многие поколения. Они не имеют никакого родового наследства, кроме одного пустого имени или титула князя, ибо у них в обычае передавать свои звания и титулы равно всем детям, несмотря на то, что бы они им ни оставляли, так что сыновья воеводы или главного начальника на войне называются воеводами, хотя бы никогда не бывали в сражении, а сыновья князя носят титул князей, хотя не имеют у себя никакого наследственного имения, чем бы могли содержать себя. Последнего рода дворян так много, что их считают за ничто, и вы нередко встретите князей, готовых служить простолюдину за пять или шесть рублей или марок в год; а при всем том они горячо принимают к сердцу всякое бесчестие или оскорбление прав своих. Вот все различные разряды дворянства.
Вторую степень лиц вообще составляют сыновья боярские, или дети дворян, пользующиеся почетом и получившие это название за службу на войнах царских, принадлежа к военному званию по самому своему состояние и рождению. Сюда же причисляются дьяки или секретари, которые состоят на службе у царя в каждом главном городе, находясь по назначению при тамошних князьях.
Последнюю степень образуют простолюдины, называемые мужиками. Сюда причисляют также купцов и простых ремесленников. Самый же низший класс этого разряда (не относящийся ни к какой степени) составляют сельские жители, называемые крестьянами. О сыновьях боярских (которые все состоят в военной службе) мы будем говорить в статье о военных силах и военных запасах; а что касается до мужиков, т. е. их состояния и образа жизни, то скажем о них в главе о простом народе.
Вся Россия (как было сказано выше) разделяется на четыре части, называемые русскими Четвертями, или тетрархиями. Каждая Четверть заключает в себе несколько областей и приписана к какому-нибудь приказу, от которого заимствует свое название. Первая Четверть, или тетрархия, называется Посольской Четвертью, или областью (юрисдикцией) приказа Посольского, и находится в настоящее время под ведением главного секретаря[11], начальника Посольского приказа, Андрея Щелка-лова. Он ежегодно получает от царя за службу 100 рублей или марок определенного жалованья или оклада.
Вторая Четверть называется Разрядной, потому что она присоединена к разрядному или верховному констеблю. Теперь эту четверть по должности занимает Василий Щелкалов, брат канцлера, а управляет ею некто Сапун Абрамов. Жалованья получает он 100 рублей в год.
Третья Четверть — Поместная, как принадлежащая этому приказу. Этот приказ ведет списки всем землям, розданным царем за службу знати, дворянам и иным, выдает и принимает все крепости на них. Ею заведует в настоящее время Елеазар Вылузгин. Жалованье его — 500 рублей в год.