Бурно развивающаяся промышленность требовала капитала и много рабочей силы, приток которой обеспечивали круги мелких предпринимателей и ремесленников, разоренных конкуренцией крупного промышленного производства, а также сельское хозяйство, которое тоже стало терять свой мелкотоварный характер. Так стал образовываться промышленный пролетариат, подвергавшийся жестокой эксплуатации. В ужасных условиях на заводах и фабриках работали много часов не только мужчины, но и женщины и дети.
После окончания войн с наполеоновской Францией британские фабриканты обнаружили, что в годы континентальной блокады в Европе сформировалась сильная конкурентная промышленность, в частности в нынешней Бельгии, Германии и Франции. Следствием этого была безработица и обострение уже существовавших социальных конфликтов. Безработицу увеличивало и включение в производственный процесс возвращавшихся к гражданской жизни солдат.
Начались столкновения. Серия их имела место в 1811 -- 1812 годах в окрестностях Ноттингема, где местные чулочники выступали против индустриализации своей отрасли и вытекающей из этого безработицы, разбивая машины, считая их главной причиной своего несчастья. Этих чулочников называли "луддисты" по имени их организатора -- "генерала" или "короля" Лудда. Когда в парламенте готовили против луддистов жестокие законы, в их защиту выступил двадцатичетырехлетний член Верхней палаты лорд Джордж Байрон, знаменитый английский поэт. Он говорил о страданиях рабочих, "людей, чьим смертельным грехом является бедность", и вопрошал лордов: "Какое же лекарство вы предлагаете?... Нужно ли лечить судороги смертью? Да и испугается ли голодный бедняк, который не побоялся ваших штыков, вашей виселицы?".
Однако правительство тори ожесточенно продолжало проводить свою реакционную антинародную политику. Был издан закон, по которому пойманные браконьеры ссылались в далекие колонии, были ограничены гражданские права, включая право на свободу собраний.
Когда в 1819 году в Манчестере состоялась почти восьмидесятитысячная демонстрация, требовавшая реформы парламента, против нее была послана конная полиция. В итоге было одиннадцать убитых и четыреста раненых, в том числе около сотни женщин. Эта неслыханная бойня, насмешливо называемая "Питерлоо" (по месту проведения манчестерской демонстрации -- Питерсфилда и, конечно, по аналогии с Ватерлоо) привела к тому, что виги стали открыто выступать против тори.
Таким образом, Британия стала не только первой европейской страной, где началось развитие промышленной революции, но и колыбелью рабочего класса и его борьбы с нищетой и эксплуатацией.
Поэтому почти закономерен тот факт, что в 1848 году в Лондоне был впервые издан "Коммунистический манифест". Но это уже другая история.
Однако вернемся к Георгу III, который, как уже было сказано, в 1812 году отрекся от престола в связи с душевным заболеванием. Поэтому более чем правдоподобно, что развивающаяся промышленная революция и связанные с ней проблемы доходили до него очень смутно, если он вообще был способен их воспринимать.
Однако, прежде чем подробнее рассмотреть его заболевание, посмотрим, в каком состоянии находилась в то время медицина.
МЕДИЦИНА НОВОГО ВРЕМЕНИ. Ее корни уходят в период Возрождения, когда стали освобождаться чувства в искусстве я мышление в науке. Постепенно освобождалась от средневековых оков и медицина. Первым факел возжег немецкий врач и естествоиспытатель Теофаст Бомбаст фон Гогенгейм (1493--1541). который, в соответствии с тогдашней модой, принял латинское имя Парацельс ("как Цельс" -- известный древнеримский врач). Он был первым, кто стал использовать в медицине и фармакологии химию. И как естественные науки постепенно отходили от постоянных ссылок на Аристотеля, так и медицина освобождалась от груза вечного цитирования Гиппократа и Галена. Повсюду начинают проводиться собственные исследования и эксперименты.
С расширением возможностей вскрытия увеличиваются познания в анатомии. (Известно, что в начале XVII века провел первое вскрытие в Праге Ян Есениус). К тому же времени относится великое открытие англичанина Уильяма Гарвея -- большой и малый круг кровообращения. Перестает быть ремеслом и хирургия: в 1615 году Королевская коллегия брадобреев и хирургов (фельдшеров) была разделена на две, и хирургия отделилась в качестве самостоятельной медицинской дисциплины. Но еще за два поколения до этого во Франции Амбруаз Паре стал отцом подлинно научной хирургии, формировавшейся на основе многих успешных операций раненых на полях сражений.
В XVII веке появились медицинские исследования, которые уже начинают иметь почти клинический характер. Это, например, работы Томаса Синденгэма в Англии, который первым стал заниматься детскими болезнями; у нас научную медицину представлял профессор Карлова университета Марк фон Кронланд, описавший разные формы эпилепсии; при этом страдающий ею уже воспринимается как человек больной, а не как одержимый дьяволом. Основой новой патологической анатомии стал труд "О местонахождении и причинах болезней, выявленных анатомом", опубликованный в 1761 году Джованни Баттистой Морганьи, преподававшим в университете в Падуе.
В XVII веке происходит небывалое развитие естественных наук, в особенности химии и ботаники. Наблюдения начинают сопровождаться опытами. Медицина получает от этих новых исследований необычайную пользу. Благоприятное влияние на ее развитие оказали в первую очередь химики Лавуазье. Бэйли, Ломоносов, а также ботаники Линней, Бюффон. Не отставала и физика. Открытия Гальвани, Вольта и Фарадея в области электричества имеют прямую связь с тем, что позже будет называться электродиагностикой и электротерапией. Результаты их познаний проявятся в полной мере уже в наше время -- в XX веке.
Начали появляться новые медицинские дисциплины. В конце XVIII века французский врач Пинель снял с душевнобольных цепи, в которых их держали со времен Средневековья, став таким образом основателем психиатрии. Люди с психическими заболеваниями перестали быть узниками и стали пациентами.
Большое развитие имело место в медицине в XIX веке. В это время произошло отделение терапевтической и детской медицины, где ведущее положение занимали французские и немецкие врачи. Новые познания обуславливаются открытиями в патологической анатомии. Основываются и строятся гражданские больницы, и пациентов уже не направляют в одни только монастырские приюты. Но главное -- вскрытия становились обычным явлением, ибо именно они обуславливали познание причин заболеваний. В то же время возникло и большинство названий, обычно используемых не только в медицинских кругах, но и среди широкой публики (склероз, фиброз, цирроз и др.) Постепенно расширяется и лечебный арсенал по мере изучения действия строфантина, наперстянки и других лекарственных веществ.
Такими же темпами развивается и хирургия, что парадоксально связано с наполеоновскими войнами в начале XIX века. Врачи на обеих воюющих сторонах получали богатый опыт при обработке раненых, что к сожалению, продолжалось и во время первой и второй мировой войны. Крупными вехами в развитии хирургии стали два больших открытия в прошлом веке: около 1850 года была открыта анестезия с помощью эфира, а несколько позже -- антисептика. Из анестезии возник наркоз, а за ним и все анестезиологическое и анестезиологическо-ресситутационное обслуживание, обуславливающее работу в сегодняшних операционных залах. Антисептика в значительной мере ограничила нагноения, которые невероятно осложняли операционное вмешательство.
То, что в первой половине XIX века означала для распознания причин болезней морфология (патологическая анатомия), то в его второй половине означало появление новой дисциплины -- физиологии -- науки о функциях органов человеческого тела. Это вело к более глубокому пониманию функционирования здорового и больного организма. Тут уже недостаточно было наблюдений, нужны были эксперименты. Стали появляться опытные физиологические лаборатории. К известнейшим ученым того времени относятся француз Клод Бернар и чех Ян Эвангелиста Пуркинье, считающиеся основоположниками физиологии.
Голландский естествоиспытатель Антони ван Левенгук, который в 1650 году усовершенствовал микроскоп так, что открыл кровеносные капилляры и наблюдал бактерии, не предполагал, что его работа будет способствовать развитию медицины, обусловит углубление исследований в анатомии, патологии и гистологии, проложит дорогу великим открытиям Луи Пастера во Франции и Роберта Коха в Германии, которые, как известно, обнаружили микроорганизмы, вызывающие инфекционные заболевания. Так были объяснены причины тифа, холеры, чумы, дизентерии и других "бичей" человечества. Отсюда уже вел прямой путь к изучению вирусов, к антибиотикам и к преодолению большинства инфекций.
Что касается неврологии, которая нас больше всего интересует, то она появилась в качестве отдельной дисциплины в XIX веке, когда от хирургии начали отделяться глазные болезни, заболевания уха, горла и носа, а от внутренних болезней -- кожные, детские и нервные. Так, в некоторых больницах Парижа и Лондона среди терапевтов стали появляться врачи, которые специализировались только на заболеваниях нервной системы. Очень скоро обнаружилось, что для одного человека это более чем достаточно. От внутренних болезней неврология отделилась в качестве самостоятельной дисциплины во Франции, в России, в Скандинавии, Англии и Соединенных Штатах Америки.
Иным было развитие в немецкоязычных странах и в странах, находившихся под немецким влиянием (например, Италия). Когда в конце 1850 года немецкий психиатр Гризингер заявил, что душевные заболевания являются болезнью мозга, психиатрия должна была стать составной частью неврологии. В действительности же все получилось наоборот: неврология оказалась частью психиатрии. Так или иначе, возникла нейропсихиатрия, которая в течение долгого времени тормозила развитие немецкой неврологии. Интересно, что в нашей стране неврология возникла обоими путями: в Праге -- из терапии, в Брно и Братиславе -- вместе с психиатрией.
К настоящему времени произошло колоссальное развитие этих дисциплин, говорится уже о "нейрологических науках". Одна из них -- детская неврология -- выделилась в Чехословакии в отдельную дисциплину.
Медицина XX столетия переживает головокружительное развитие в технической области. Невероятного уровня достигла трансплантация органов человеческого тела. Однако никакие технические совершенства медицины не помогут человечеству, если они не будут связываться со вдумчивым, глубоким и правильным отношением врача к пациенту.
ОДНОЗНАЧНЫЙ ДИАГНОЗ? О болезни Георга III писалось немало. Некоторые врачи, которые изучали ее, пришли в последние десятилетия к выводу, что речь шла о порфириновой болезни.
Порфириновая болезнь -- это редко встречающееся нарушение обмена веществ с образованием необычных порфиринов. какими являются уропорфирин и копропорфирин. Люди, страдающие этим нарушением, чувствительны к свету, на коже, даже темной, находящейся на свету, образуются пузырьки. У больных увеличена печень и замутнена роговица. Типичной является темная моча -цвета "бургундского вина". В острой фазе заболевания к этому добавляются спазматические брюшные боли, рвота, запор, а также нервные и психические признаки: паралич периферийных нервов и конечностей, эпилептические припадки, галлюцинации. Прогноз такого заболевания обычно плохой: больной острой формой порфириновой болезни быстро умирает. При хронической форме чувствительность к свету меньше, не бывают брюшные и нервные симптомы. Существует еще одна форма -- смешанная, при которой появляются нервные, психические и брюшные признаки.
Диагноз порфириновой болезни был поставлен у Георга III на основе того факта, что его кожа была смуглой, иногда появлялись психические симптомы, моча временами бывала темной.
Говорить об острой порфирии в данном случае трудно, ибо она начинается в детстве, протекает тяжело и имеет ряд симптомов, которые не были обнаружены у Георга III. Не могла идти речь и о хронической порфирии, при которой отсутствуют психические симптомы. Остается смешанная форма, которая проявляется уже у взрослых людей, иными словами, редкая форма редкого заболевания.
А может быть, это было что-то другое? Нет, мы не исключаем заранее смешанную форму порфириновой болезни, но, возможно, имело место другое, более обычное заболевание?
Воспроизведем вкратце развитие болезни короля Георга III. Его поведение с самого начала было необычным. Это и ненужная твердость по отношению к американским колониям (или подчинение правительствам тори?), его неанглийское или, по крайней мере, неподходящее в тогдашней Англии стремление к личной власти и другие странности, которые, конечно, можно считать причудами не особенно одаренного короля. Позже у него стали появляться приступы галлюцинаций с агрессией, при которых он, например, рубил кусты и Виндзорском парке, принимая их за прусского короля, голландского короля, русскую царицу (Екатерина II была его современницей). Постепенно Георг III стал впадать в отупение, которое углублялось. и в 1812 году короля заменил регент -- его сын, принц Уэльский, который после смерти отца в 1820 году вступил на британский престол под именем Георга III.
Это краткое описание приводит к мысли о том, что Георг III страдал одним из самых сложных и тяжелых душевных заболеваний -- шизофренией, представляющей собой раздвоение личности с галлюцинациями, бредом, агрессивными состояниями, отупением эмоций и, наконец, ослаблением интеллекта. Темная кожа могла быть результатом совсем другого заболевания, темная моча могла свидетельствовать об отдельном печеночном заболевании (содержание билирубина), которое появлялось и появляется до сих пор по одной простой причине -- алкоголизма.
И длительная ремиссия в заболевании, то есть перерыв в появлении признаков, длившийся более двадцати лет (первые признаки появились у короля в довольно молодом возрасте), говорит скорее о шизофрении, чем о порфирии, ибо даже при хронической форме порфирии ремиссии не бывают столь продолжительными.
Шизофрения является тем более правдоподобной, что в английском королевском роде существовала определенная родовая наследственность. Предки Георга III из династии Стюартов (Карл 1, Якоб II) отличались странностями в поведении, так же. как и оба сына Георга III -- Георг IV и Вильгельм IV.
(Позже английские монархи избавились от этой родовой наследственности, заключая брачные союзы по возможности вне круга прямых родственников).
Можно, конечно, вести споры о том. насколько действительно повлиял или не повлиял на историю Англии конца XVIII и начала XIX столетия третий король из Ганноверской династии Георг III. Возможно, именно его болезнь открыла путь многим способным премьер-министрам. Ведь в тот период Великобритания достигла довольно значительных успехов, особенно но внешней политике...
А что бы было, если бы король был здоров? И в этом случае история Англии и мира развивалась бы в принципе также, поскольку болезнь Георга III влияла на нее совершенно незначительно.
СОДЕРЖАНИЕ (Книга 2)
БОЛЕСЛАВ II ВАЦЛАВ II РИЧАРД III ЖАННА Д'АРК ГЕНРИХ II РУДОЛЬФ II ВАЛЛЕНШТЕЙН МИРАБО, МАРАТ, РОБЕСПЬЕР, КУТОН НАПОЛЕОН ФРАНЦ ФЕРДИНАНД Д'ЭСТЕ
БОЛЕСЛАВ II Кто есть князь! Повелитель людей, которые его слушают. Повелитель людей услужливых. Ни больше, ни меньше. Он может вывести их на поле, может решать их дела правовые. Он повелевает, приказывает, мчится, как поток в русле. ВЛАДИСЛАВ ВАНЧУРА "КАРТИНЫ ИЗ ИСТОРИИ ЧЕШСКОГО НАРОДА"
Болеслав II, чешский князь из династии Пржемысловичей, правил во второй половине X века, точнее в 972--999 гг. В это время в чешской котловине развертывались чрезвычайно важные события, которые оказали значительное влияние на развитие раннефеодального государства Пржемысловичей и формирование чешского народа вообще. Многие из них, как мы вам покажем, происходили с легкой руки самого князя, что тогда и не могло быть иначе. В те времена -- более чем когда-либо -- признавалось право сильного, а им, как правило, был князь, вождь племени, правитель, располагавший вооруженной дружиной, с помощью которой он правил. В руках князя практически сосредоточивалась вся политическая, военная, экономическая и судебная власть. От него зависела жизнь и смерть его подданных, он мог, как ему заблагорассудится или скорее как позволяли обстоятельства и великодержавные интересы, на подчиненной территории распоряжаться землей, лесами, поместьями, селениями и поселенцами.
В нашем сегодняшнем восприятии X век представляется временем темным, варварским, жестоким и суровым. Жестокими и суровыми были и люди, которые своей жизнью, своими делами наложили на него отпечаток исключительности, создали его отличительную примету. Болеслав II был также человеком своей эпохи. И он оставил за собой следы своих деяний, но, невзирая на крупные успехи, не вышел за рамки своего времени. Он лишь сумел в подходящий момент воспользоваться напрашивавшимися возможностями и разумно приумножить то, что досталось ему в наследство от Болеслава I, по пути которого он шел целеустремленно и неукоснительно до самой смерти. Если мы хотим правильно понять сына, нужно сначала вернуться к отцу.
По следам предшественников. В начале X века, когда под ударами венгров - кочевников пала первая западнославянская держава Великая Моравия, центр чешского государства перемещается дальше на запад, на территорию, где правили князья племен Средней Чехии. Они происходили -- как нам известно из "Чешской хроники" Козьмы -- из рода легендарного Пржемысла Пахаря, существование которого исторически не доказано. Точно так же не существует хотя бы в какой-либо мере достоверных письменных сведений о его семи мнимых наследниках. Козьма приводит их имена (Незамысл, Мната, Войен, Внислав, Кршесомысл, Неклан и Гостивит), не скрывая того, что они были язычниками. Автор не отрицает и факта, что для составления родословной этого княжеского рода послужило ему всего лишь "повествование старцев", т. е. предания и легенды, не имеющие фактографической ценности.
Первым представителем Пржемысловичей, о котором есть упоминание в письменных источниках, был князь Борживой, правивший около 870 года. Приблизительно в то же время в соседней Моравии насильственно захватывает власть Сватоплук, который к державе Моймиров, т. е. к Великоморавской державе, составлявшей рубеж между Восточно - Франкской империей и Византией, присоединяет новые и новые славянские племена, населявшие Центральную Европу, и превращается в одного из могущественных правителей своего времени. Вскоре Борживой, подчинившийся Сватоплуку и ставший его вассалом, оказывает ему военную помощь и устанавливает с ним дружеские отношения. Поскольку Великоморавская держава к этому времени уже была христианским государством, Борживой и его жена Людмила, прибывшие в Велеград около 880--885 гг., принимают христианство. Их крестил моравский архиепископ Мефодий. Борживой и Людмила становятся ревностными последователями и распространителями новой веры (Людмила позднее была провозглашена святой). Борживой вызывает из Моравии и священника, для которого строят в городище Левы-Градец костел (по-видимому, первый в Чехии). Второй, посвященный Деве Марии, возводят на обширном городище в Праге, куда переводят резиденцию князя.
Крещение и христианизация чешских племен были первыми значительными шагами Борживоя в деле постепенного претворения в жизнь идеи создания вокруг столицы Праги более крупного государственного образования под властью Пржемысловичей. В это время на территории, населенной чешскими племенами, происходил распад родового строя и начинали формироваться раннефеодальные отношения собственности, т. е. процесс узурпации общего родового имущества сильными личностями, вождями, вельможами, захватившими с помощью вооруженной дружины в свои руки целые селения, этнически родственные роды и, наконец, племена, которых они заставляли работать на себя и содержание двора и дружины. Эти новые феодалы между собой соперничали и боролись за власть. Причем борьба была жестокой и беспощадной, часто завершающейся смертью противника и присоединением его владений к владениям победителя. Именно этот процесс объединения меньших этнических и территориальных единиц в более крупные, в более прочные формы государственной власти способствовал ускорению распространения христианства.
Борживой -- точно так же, как и остальные предшествовавшие или последовавшие за ним князья, -- понял, что новая религия таит в себе невиданную силу. Она может освящать все деяния, совершающиеся по воле правителя -- христианина, если только они служат интересам церкви и прежде всего делу распространения христианства. Ведь он призван господствовать "по воле божьей" как посланник самого могущественного бога на Земле -- Христа -на конкретном земельном пространстве, которым он владеет с дружиной или которым он овладеет в будущем. (Точно так, например, судили франкские князья и вельможи, обращавшие в христианство славян - язычников Полабья и Поморья). Борживой понял, что новая религия превращает еще недавно свободных земледельцев-язычников в людей покорных, послушных господину, людей, завороженных таинственными обрядами и уповающих на блага посмертной жизни.
Эту конструктивную роль христианства, как и его значение в деле развития образования в период феодализма осознавали и наследники Борживоя. Однако по мере того, как росло число крещенных, священников и костелов, перед первыми представителями Пржемысловичей вставал чрезвычайно важный вопрос, которым они вынуждены были заниматься длительное время. Речь идет об отношении христианской организации в Чехии к церковным верхам, и прежде всего к епископу, резиденция которого находилась в Регенсбурге в Баварии, в чужой стране, далеко за пределами чешского княжества.
С этим в определенной мере был связан и более широкий аспект отношения Пржемысловичей к соседям, в частности, к Восточно-Франкской империи, которую вскоре будут называть Священной Римской империей. Если Борживой искал опору на востоке, у Сватоплука в Моравии, то его сын Спитигнев в период 895-- 905 гг. обратился в Регенсбург, куда он год спустя после смерти отца и Сватоплука (894) приехал в сопровождении свиты и чешских вельмож воздать почести королю Арнульфу из династии Франкских Каролингов. Неизвестно, возникла ли тем самым некая ленная зависимость Пржемысловичей. Источники говорят о том, что тогда чешские племена отторглись от Великой Моравии. Ни больше, ни меньше. Определенно лишь одно: на протяжении последовавших 40 лет никаких более или менее серьезных конфликтов между соседями не произошло. (Видимо, этому способствовали сложные отношения в Восточно-Франкской империи после смерти Арнульфа, завершившиеся ее распадом на отдельные самостоятельные герцогства, которые позднее при Саксонской династии вновь объединились).
Необходимость поддержания добрососедских отношений с могущественным германским королевством особенно чувствовал внук Борживоя князь Вацлав -один из наиболее противоречивых представителей в нашей истории вообще. Когда он вскоре после насильственной смерти был канонизирован, о нем возникли бесчисленные легенды в стихах, а позднее -- десятки и сотни книг, хотя мы до сих пор не знаем даже точных дат его жизни. Очень долго считалось, что он правил в 921--929 г., как об этом упоминал в своей "Чешской хронике" на латинском языке декан собора св. Вита в Праге Козьма почти двести лет спустя. Однако исторические исследования показали, что он ошибался: историки передвинули дату убийства князя Вацлава на конец сентября 935 года. Точно так же следует внести поправки и во многие распространенные взгляды о его правлении. Понятно, что он ни в коем случае не был монахом, предающимся бесконечным молениям, а был средневековым феодалом, христианином, ничем не отличавшимся от князей своей эпохи. Он насаждал христианство с жестокостью, соответствовавшей тому времени, с такой же неукоснительностью взыскивал с подданных разные сборы, натуральные налоги и десятины. Как пишет А. Резек в "Иллюстрированной истории", он не останавливался даже перед вооруженным подавлением сопротивления князя зличан Радслава (предшественника Славниковичей?). Однако его союзнику, германскому королю Генриху Птицелову, вторгшемуся с войском в Чехию, князь Вацлав не только не оказал сопротивления, но даже подписал мир. Договор, заключенный в 929 г., означал для Вацлава своего рода вассальство с обязанностью уплаты годовых налогов и участия в военных действиях.
В результате этого против Вацлава возникает оппозиция. Важную роль в ней играют его мать Драгомира (вдова сына Борживоя -- Братислава) и младший брат Болеслав, в то время феодальный князь Пшовского удела, которым он управлял в каменном замке в Старом Болеславе. Болеслав был решительным человеком с крутым нравом, воинственным феодалом, жаждущим большей доли власти. Он не мог смириться с унизительным договором, подписанным Вацлавом. Его взгляды разделяли и другие вельможи, а главное -- члены его дружины, для которых война была подходящим случаем для военной добычи и щедрых вознаграждений от хозяина.
Так сформировался заговор и было совершено первое убийство правителя из династии Пржемысловичей. Это произошло в сентябре 935 года, по некоторым сведениям, у ворот костела Козьмы и Дамиана в Старом Болеславе, куда Вацлава пригласил брат Болеслав на крестины сына. Как пишет Козьма, вероломное дело совершили наемные убийцы.
На освободившийся престол взошел братоубийца.