Выскочили знакомые ребята в белых, усыпанных блёстками трико - все шестеро, как прошлый раз в Риге. Вот и сам Тимофей Фёдорович вышел следом, срывая аплодисменты: медлительный, надменный, кряжистый. Среди своей блиставшей свиты он выделялся величавыми манерами всевластного хана. Но не было среди них Кати. Вместо неё вышла совсем другая, незнакомая девушка. И тьма самых мрачных догадок с новой силой заполнила Егорово воображение. Он готов был сорваться с места и бежать неизвестно куда и зачем, лишь бы не бездействовать, лишь бы хоть что-то узнать о любимой.
Как только представление закончилось, ноги сами собой понесли Непрядова за кулисы. Назвавшись для верности приезжим родственником артиста Плетнёва, он кое-как уговорил неприступную вахтёршу пропустить его в запретное царство служебных помещений. Волнуясь и заставляя себя не слишком торопиться, Егор начал огибать арену длинным внутренним коридором в тайной надежде, как бы невзначай, встретиться с Катей. На задворках манежа, где вдоль стен живописным хламом громоздился реквизит и удушливо пахло от клеток зверьём, само представление о цирке, как о вечном празднике, делалось более приземлённым, будничным. Непрядов видел возбуждённых своей работой, порядком уставших людей. Одни жадно перекуривали, не успев ещё снять униформу. Другие, облачившись в махровые халаты, спешили с полотенцами на потных шеях в душ. Иные успели уже переодеться и привести себя в полный порядок, соответствующий новогоднему настроению. На флотского лейтенанта взирали с любопытством и недоумением, как бы вопрошая, что ему здесь надо, заблудился, что ли?..
Меньше всего Непрядову хотелось бы повстречаться с Тимофеем Фёдоровичем или с кем-нибудь из его ребят. Как на зло, на пути оказался Серж. "Пешком не обойти и на телеге не объехать... - с раздражением заметил, глядя на приближавшегося белокурого, статного парня в спортивном костюме. Что угодно Егор готов был предположить, только не растерянную, какую-то горькую улыбку, с которой встретил его Серж.
- Что с Катей? - вместо приветствия, лишь слегка кивнув, спросил Непрядов.
- Ничего страшного, - так же кивая, успокоил его Серж, - слегка потянула сухожилие на правой руке. Пока запретили работать на манеже.
- Извини, что между нами прошлый раз так получилось, - как бы невзначай, благодушно припомнил Непрядов. - Вполне могли бы найти общий язык.
- Смотря в чём, - уклончиво ответил парень. - Но ссориться и уж тем более драться нам совсем было необязательно. Ничего этим друг другу не доказали...
- Твоя правда, Серж, - согласился Егор. - И пять суток на губе я отсидел вполне справедливо.
- Да какой я тебе Серж! - сказал он, будто досадуя не столько на некстати появившегося Егора, сколько на самого себя. - Вечно у нас на манеже: что ни Гришка - то Гастон, что ни Тришка - то Теодор. Будто, называйся мы по-русски, люди перестанут в цирк ходить. По-нормальному я Сергей, - и вдруг твёрдо, глядя в упор, спросил, не то упрекнул: - Скажи, Егор, ну зачем ты приехал! Кто тебя звал?..
- Да уж звали, - так же твёрдо ответил Непрядов. - Разве ты сомневался, что я однажды приеду?
- Догадывался. Только не думал, что так скоро...
- В таких случаях говорят: промедление смерти подобно.
- Возможно, - согласился Сергей, как-то сразу помрачнев, сникнув. Сначала я надеялся, что Катя забудет тебя, но потом понял: это далеко не так. Навязчивым быть не хочу и не умею. Выпросить у женщины любовь нельзя, её можно лишь добиться, если повезёт... Мне пока этого не удалось. Но не думай, что я сдамся... Я подожду.
- Чего же именно, любви?
- Понимания. Манеж это необычный мир. Там всякие случаются чудеса...
"Блажен, кто верует, как рассудил бы дед..." - заметил про себя Непрядов и спросил: - Подскажи, где найти её.
- Двадцать шестая костюмерная, там и живет пока, - после некоторого колебания сообщил Сергей и пояснил. - Мест на всех в гостинице не хватало, вот и рассовали кого куда.
Нужную комнату Непрядов отыскал на втором этаже. У одностворчатой, пахнувшей свежей краской двери немного помедлил, словно всё ещё сомневаясь, так ли он поступает. Потом решительно постучал и, не дожидаясь ответа, потянул за ручку.
Катя сидела за столиком перед гримёрным зеркалом и читала какую-то книжку. В комнате было свежо, и она куталась в большой пуховый платок, верно, бабкин подарок. Егор возник так внезапно, что девушка растерялась. Она смотрела на Непрядова огромными, испуганно округлёнными глазищами, будто не понимая, что происходит, как "Он" мог оказаться здесь...
Запал решительности у Непрядова иссяк, и он, сделав несколько трудных шагов, остановился посреди комнаты. Надо было как-то объяснить своё появление. Он же ничего лучшего не нашёл, как вымученно улыбнуться и развести руками: прошу любить и жаловать, приехал...
Дальше всё произошло, как Непрядов и подумать не смел. Девушка бросилась к нему и прильнула, горячо обняв. Снова Егор почувствовал пьянящую близость сильного, упругого тела своей любимой. Подумалось, теперь он уж ни за что не выпустит её из своих рук, теперь им обоим уже ничего не страшно.
Они сидели на узком диванчике и возбуждённо говорили, перебивая друг друга, стараясь высказаться в самом главном, что послужило причиной столь долгой размолвки. Егор осторожно держал в ладонях Катину руку, словно хрупкую ёлочную игрушку, которая от неосторожного обращения могла бы разлететься на множество крохотных зеркал. Ничего на свете не было теперь милее этой маленькой, туго стянутой бинтом руки.
- Ты знаешь, я как-то чувствовала, что твоя Лера всё мне наврала, говорила Катя, счастливо глядя Непрядову в глаза.
- Эх ты, куколка моя, - нежно укорял Егор, - а ведь поверила не мне, а ей.
- Теперь это не важно. Я всё равно тебя не забыла, что бы там между вами ни было.
- Ну и Лерочка, - сокрушённо покачал головой Непрядов, как бы заново переживая случившееся. - Надо же такое выдумать: полтора года невесть какому ребёнку. Добро бы хоть повод ей дал, так нет же! Сто лет живи и до самой смерти не уразумеешь зигзагов женской логики.
- У нас у всех были какие-то немыслимые зигзаги... будто в пропасть. Вот так бывает во сне, когда однажды отрываешься от трапеции и чувствуешь, что не вписываешься в траекторию полёта, проваливаешься в какую-то страшную бездну и уже не надеешься ни на лонжу, ни на ловитора...
- Чего не бывает во сне, - рассудил Егор, - а наяву всегда должна быть надёжная страховка. Иначе нельзя. Если ты не против, я стану твоим лонжевым и ловитором.
- Не может быть! - изумилась Катя. - Ты собираешься работать в цирке?
- Зачем в цирке? - таинственно усмехнулся Непрядов. - Мне и на флоте совсем неплохо, - он медлил, морща лоб и напрягаясь, как бы отгоняя последние мучившие его сомнения; наконец, решился. - Итак, лейтенант Непрядов к исполнению обязанностей лонжевого готов. Как говорится в старинных романах: сударыня, прошу вашей руки.
Катя, опустив ресницы и заливаясь густым румянцем, долго не отвечала. Непрядов не торопил её, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым и твёрдым. Совсем не хотелось навязывать свою волю, умолять или требовать её согласия. Он просто ждал, надеясь на удачу...
- Не знаю, как у нас всё получится, - тихо призналась она вместо ответа. - Ведь мы сможем видеться не часто: я никогда не брошу цирк.
- Вот и хорошо, - с готовностью принял Непрядов. - Но быть всю жизнь вместе - совсем ещё не значит, что никогда не расставаться. Нас теперь двое! Чего ж бояться?
- Папа, как всегда, будет против, - Катя вздохнула.
- Не станет же он тебя на ключ запирать и церберов к дверям ставить?
- Станет, - убеждённо возразила она, - если только узнает обо всём.
Егор не смутился. Упрямство Тимофея Фёдоровича уже не имело особого значения. Пришла пора действовать без промедления. Рано утром решено было бежать в Укромово селище и уж там, как полагается, оформить все формальности в сельсовете. Катино недельное отлучение от арены оказалось как нельзя кстати, и глупо было бы этим не воспользоваться. К тому же в номере её неплохо замещала Виолетта Кручинб, довольно способная воздушная гимнастка, которую Непрядов видел на манеже.
Как выяснилось, даже Тимофей Фёдорович не мог им помешать. Сразу же после представления он отправился справлять Новый год в какую-то компанию, пообещав вернуться на другой день к вечеру.
Непрядов снова почувствовал себя полным хозяином собственной судьбы. За что бы ни брался, всё получалось наилучшим образом. Пока Катя собирала в дорогу вещи и писала отцу покаянное письмо, Егор успел сходить в аэрофлотовскую кассу и взять на первый же утренний рейс два билета. Не было проблемы и с тем, как отметить Новый год. Многие артисты, по традиции кочевой жизни, справляли его прямо на манеже. Катя уверяла, что Егор не окажется среди её друзей лишним.
От всех своих неотложных дел Непрядов освободился уже затемно, когда на улицах зажглись фонари. Проштамповал у военного коменданта отпускное удостоверение, заказал на утро такси и раздобыл целый ящик шампанского, решив таким образом весело отметить свою помолвку.
Пушистая, украшенная игрушками ёлка возвышалась посреди манежа. Кругом её стояли позаимствованные в буфете столики, покрытые накрахмаленными скатертями. Зрительные ряды были забраны чехлами, отчего казалось, будто все люди разместились на самом дне какого-то огромного заснеженного котлована. Народу собралось не слишком уж много, зато все свои, хорошо знакомые друг другу коллеги по цирковому делу. Было весело, играла музыка.
Непрядов сидел с Катей за столиком у самой ёлки. Душистая хвойная лапа опахалом нависла над их головами. Оба чувствовали себя как в шалаше, где начинался их семейный рай. Егор был особенно доволен, что его ящик с шампанским пришёлся весьма кстати, так как в буфете ничего другого не предлагали, кроме какого-то застоялого кислого винца. Егоровы бутылки запросто пошли по кругу, и он заслужил множество благодарных взглядов мужчин и воздушных поцелуев очаровательных женщин. Моряк всем понравился.
Серж вместе с Виолеттой заняли соседний столик. Нетрудно было догадаться, что Катина напарница имела на этого парня вполне определённые виды. Она изо всех сил старалась развлечь грустного Сержа разговорами. Впрочем, Егор скоро и думать о них забыл. Им с Катей было хорошо.
Ровно в полночь погас свет и настала сдержанная тишина. Лишь разноцветные лампочки высвечивали откуда-то из глубины ёлочной хвои. Раздался бой курантов, усиленный подкупольными динамиками. И с последним их ударом зазвенели бокалы. Веселье на арене разгорелось с новой силой.
"Какое всё же неземное чудо она... - думал Егор, внимая беззаботной Катиной болтовне. - Как много потеряли бы мы оба, не будь этой новогодней ёлки, искрящейся огнями, и этих хороших, сердечных людей, что веселятся за соседними столиками". Во всём, что Непрядова окружало, присутствовало неизбывное, как воздух, Катино очарование. Он им наслаждался, пьянея больше, чем от шампанского.
Когда начались танцы, Серж без промедления, точно того и ждал, пригласил Катю на вальс. Она вопрошающе глянула на Егора. Тот благодушно кивнул, уже ничего не опасаясь. Но Виолетта! На неё жалко было смотреть. Непрядов на себе почувствовал, как ей тяжело и обидно. Он встал и пригласил её танцевать. И Виолетта с готовностью выпорхнула из-за столика, как бы желая Сержу отомстить.
Девушка была такая же стройная и лёгкая, как и его Катя. Они свободно вальсировали, не упуская возможности поискать взглядом другую пару. Катя и Серж о чём-то возбуждённо спорили, явно упорствуя каждый в своём.
Непрядов пытался разговорить грустную Виолетту, только она была не в духе. На все вопросы отвечала односложно и, кажется, тяготилась его настойчивой болтовнёй.
- Егор, - сказала Виолетта, чуть поведя глазами в сторону Сержа и Кати, - вы не догадываетесь, о чем они?..