Разговор, который хлопцы вели с Ксенией и который был прерван Иванчиковым, возобновился. Один из них, в матросском бушлате, великоватом ему, явно с чужого плеча, рассказывал о своей тетке:
- Знаете, сколько ей лет? Нет, не угадаете. Она на девять лет моложе меня. Во тетка.
Хлопцы из кожи вон лезли перед Ксенией, состязались в остроумии, красноречии. Ксении это нравилось. Они же нашли для нее место в ближнем купе, усадили, сами стояли в проходе.
Между тем поезд наконец тронулся. Перестукивались колеса, гремел и ходил ходуном вагон, свистал в дырах и разбитых окнах ветер, проносились мимо перелески, речушки, поля. Такие тут места - леса не было ни с той, ни с другой стороны. Иванчиков пытался вспомнить, подсчитать в памяти, сколько станций осталось до Гомеля и на какой из них могут, получив его телеграмму, сесть чекисты. Решил на каждой станции и на разъездах выходить из вагона или стоять на ступеньках, чтобы видеть, кто садится, и чтобы с перрона можно было увидеть его. Многих здешних чекистов он знал, многие знали и его.
"Вот бы мне в помощь человек четырех, - думал Иванчиков, - мы бы их тут и взяли, в вагоне, тепленькими. Тепленькими", - повторял он излюбленное словцо своего начальника, месяц назад убитого в бою. В предчувствии опасной операции Иванчиков пребывал в том особом состоянии, когда не терпится ринуться с головою в бой, навстречу опасности, когда веришь только в свою победу и не веришь, не принимаешь в расчет того, что и сам можешь быть побежден. В бою - а он уже повоевал с поляками и с бандитами - первыми поднимаются в атаку самые молодые. Он тоже был молод, не перевалило еще за двадцать, и тоже первым бросался в атаку, получал за это и благодарности, и нагоняи. Однажды пошел один с винтовкой на пулемет в чистом поле, взял двух пулеметчиков-легионеров в плен. Тогда ему несказанно повезло: в пулемете заело ленту.
Подъезжали к следующей станции. Медленнее застучали колеса, лязгнули буфера, поезд начал притормаживать. Иванчиков вцепился в поручни, стал на ступеньки, высунулся, чтобы видеть станцию и чтоб его было видно. Приближался вокзальчик, пассажиры разбегались вдоль состава, норовя угадать поближе к двери вагона. Пятый вагон, как обычно, остановился напротив здания станции, и Иванчиков прямо перед собою увидел Сапежку. Тот подбежал к вагону, протянул Иванчикову руку, поздоровался. В тамбуре сказал:
- Получили твою телеграмму.
- А как вы тут очутились? Вы же в Гомеле.
- Видишь, не в Гомеле, вчера там был.
- А почему один, если телеграмму получили?
- А разве мы вдвоем не справимся? - В узких желтых глазах Сапежки сверкнул озорной огонек.
В тамбуре было пусто, и они разговаривали, не боясь чужих ушей.
- Надо было хотя бы милиционеров взять. Бандиты же вооружены. Самоуверенность Сапежки Иванчикову не понравилась. - И как мы их брать будем?
- Не было под рукой милиционеров. Я на этой станции случайно очутился. Дежурный дал прочесть твою телеграмму, и я скорей к поезду. А телеграмма пошла дальше по линии. Где эти?
- Там, в самом дальнем купе. В черных кожанках. И Катерина с ними. Только осторожно.
Сапежка прошел в конец вагона, заглянул в купе. Плоское лицо его перекосила злобная гримаса. Иванчиков побоялся, что Сапежка не удержится, попросит тех двоих предъявить документы, а то и еще хуже - объявит арестованными. Дернул его за полу, оттянул подальше.
- Не тот, которого я видел в Захаричах. Не тот, - сказал Сапежка. Надо искать помощников. Вон тут сколько красноармейцев.
- Так они же без оружия. Да и поверят ли, что это бандиты?
Сапежка молчал, думал, и, видно, ничего ему не приходило в голову хмурился, щурил и без того узкие глаза. Иванчиков тоже молчал, ждал, что скажет старший.
- Чего смотришь? - разозлился Сапежка. - Сам думай. - И уже спокойнее добавил: - Будем следить за ними. Дойдет твоя телеграмма и до губчека. Пошлют людей. Вот тогда и будем брать.
Это решение и было самым верным. Обоим нашлось место, причем рядом с купе, где ехали Шилин и Михальцевич. Катерина видела Сапежку и Иванчикова, но по-прежнему ничем не выдала, что знает их.
Следующий разъезд был Ксенин, и она собралась сходить. В компании все тех же своих попутчиков вышла из купе, остановилась в проходе. Оттуда увидела Иванчикова и подошла с ним попрощаться.
- Мне пора, - сказала она. - Сейчас моя станция. - И тут увидела Катерину, бросилась к ней. - Ой, тетя Катя, и ты... - Вдруг замерла, словно налетела на что-то: узнала Сивака. Тот сидел, привалившись спиной и затылком к переборке, с закрытыми глазами - дремал. У Ксении глаза расширились и словно остекленели от страха. Щеки побелели.
Катерина сообразила, что сейчас произойдет, схватила Ксению за руку, чтобы отвести от купе. Но та вырвалась.
- Вот же они, вот! Они, эти самые, у нас были! Папку моего убили... заговорила она сквозь всхлипывания. - Где мой папка? Куда его дели? Бандиты! - выкрикнула срывающимся голосом.
- Ксения! - дернула ее за рукав Катерина. - Замолчи, что ты плетешь?
- Это же бандиты! Ты что, не узнала их? Вот он, главный. Сивак. Вот он!
Шилин открыл глаза, но не переменил позы, как сидел, так и остался сидеть, только не сводил глаз с Ксении, не перестававшей кричать:
- Это вы убили папку! Где он, где?!
Стали собираться люди, оттеснили Сапежку и Иванчикова от купе.
- Ксения! - снова дернула девушку за руку Катерина. - Ты обозналась. Это ошибка. Не кричи, прошу тебя.
Кто-то из тех, что стояли возле купе, ахнул:
- Братцы, бандитов поймали!
- Где они, где? - тянулся хлопец в бушлате, силясь из-за голов увидеть этих самых бандитов.
Встал Михальцевич, с усмешкой похлопал Ксению по плечу:
- Девочка, ты не из сумасшедшего дома сбежала? Если не замолчишь, я тебя на первой же станции сдам в милицию. А ну, замолкни!
- Сдай, сдай! Я не боюсь. - Ксению всю трясло, она всхлипывала, рукавом жакетки вытирала слезы, размазывая их по щекам. - А ты главарь банды, ты папку убил! - показала пальцем на Шилина.
- Уймите вы наконец эту истеричку! - крикнул Шилин, обращаясь к Катерине. - Или выведите ее из купе.
Ксения ненадолго замолчала, глотала слезы, закрывая рукою лицо. Сапежке и Иванчикову удалось между тем протиснуться сквозь толпу, и они очутились в купе.
- Товарищи, товарищи, позвольте! Что тут происходит? - спросил Сапежка таким решительным тоном, что все признали в нем начальство. - Кто бандиты?
- Вот один, вот другой, - ткнула Ксения пальцем в Шилина и в Михальцевича. - Они в Захаричах людей побили.
- Прошу документы, - обратился Сапежка к Шилину.
- А вы кто такой? Предъявите ваши документы, - потребовал в свою очередь Шилин.
- Я из губчека. - Сапежка достал из кармана удостоверение, протянул Шилину.
Тот пробежал глазами по тексту, вернул удостоверение Сапежке, бросил Михальцевичу.
- Покажи им мандат.
Михальцевич долго рылся в сумке, наконец нашел мандат, подал Сапежке:
- Читайте, пожалуйста. Мы из Москвы.
Мандат прочли по очереди, сначала Сапежка, потом Иванчиков, переглянулись.