Стражники подвергали пленных хуррамитов таким издевательствам, что те потеряли человеческий облик. Будто такими истерзанными и появились на свет божий. Огорчение Фенхаса было беспредельным. Ему нужны были здоровые, сильные, без единого изъяна рабы, чтобы их можно было продать подороже. И еще ему. нужны были покорные, нежные красавицы. Он по нескольку лет обучал их в своей школе знаниям и изящным манерам, а потом за большие деньги продавал халифу, придворным, или же дарил. Он свирепствовал: среди этих людей не было подходящего товара.
И Горбатый, и другие писари уже изнемогали, но пленным не было конца. Начав сразу же после утреннего намаза, писари работали перьями безостановочно.
Разыскав-таки здоровенного главного стражника, Фенхас подскочил к нему и наградил звонкой оплеухой.
- Дурак! За этих пленных я заплатил уйму денег! Как ты посмел довести их до такого состояния?! Это что за бесчеловечность!
Главный стражник, растерявшись от неожиданного наскока, никак не мог вырваться из рук Фенхаса. Наконец другие стражники подоспели ему на помощь. Они вывернули было Фенхасу руки, но тот заорал во все горло:
- Люди добрые, туда поглядите, туда!..
Еще одно зверство! Стражники, украсив белого верблюда красным шелком, усадили на него Салмана ибн Микея. Устроили представление. Проворная обезьяна с короткой палкой в руке вспрыгивала то на плечи ему, то на голову. Никто не смеялся, глядя на странное зрелище, наоборот, все негодовали. Но прирученная обезьяна делала свое дело: колотила палкой по железной шапке с бубенчиками, напяленной на голову Салмана. Бедняга испытывал такие муки, словно в голове его гремели большие монастырские колокола.
Фенхас, ворвавшись из рук стражников, расталкивая людей, подбежал к белому верблюду и, повиснув на его поводе, осадил его. Верблюд, тряся толстыми покрытыми пеной губами, взревел и согнул мощные колени, опустился на землю, обливаясь потом. Фенхас, еле-еле поймал обезьяну, отшвырнул ее. Пересмешница, издав странный звук, шлепнулась к ногам пленников. Те начали ее пинать. Обезьяна приказала долго жить Гаруну ар-Рашиду,
Стражники видя, что Фенхас вне себя и может натворить что-то и похуже, разошлись. Подальше от греха. Фенхас пыхтел, но как ни старался, не мог поднять полное, отяжелевшее тело Салмана. Горбатый Мирза, будто проявляя заботу о пленных, приблизился к полуживому Салману, вынул платок, вытер кровь с его бороды, и, улучив момент, шепнул Салману, что все будет хорошо...
Блистательный город Багдад никогда не получал сразу столько рабов. Все двери и ворота были распахнуты. Несколько тысяч глаз следили за пленными. Одни ругали их, другие жалели. Две полные женщины в черных чадрах высокомерно разглядывали пленниц и негромко переговаривались:
- Глянь-ка, ни стыда, ни совести. У всех лица открыты. Хоть бы у одной чадра!
- Какая там чадра, ханум, разве у них стыд, приличия есть, чтоб и чадра была? Говорят, что на конях даже в бои кидаются.
- Клянусь, сто лет останусь без рабыни, но ни одну из них не допущу к порогу своего дома. В их глазах бесы пляшут. Чего доброго, еще и мужей отобьют.
- Твоя правда, ханум, они очень распущенными бывают. Говорят, они вместе с мужчинами и вино пьют. Тихие, ласковые и покор-лые индиянки куда лучше. Нужна прислуга - выбирай из них.
- Клянусь, индиянки гораздо лучше. Они такие заботливые. Жаль, моя служанка - индиянка связалась с каким-то торгашом. Осталась я без служанки... Интересно, почем Фенхас продаст этих рабынь?
- Самое большее - за двадцать, тридцать динар каждую.
- Тогда иудеям повезет. Они умирают за дешевых рабов.
По приказу халифа Гаруна пленных в назидание другим провели по всему Багдаду. Верховые глашатаи кружили по улицам Шам-сия, Махрам, Рассаф и кричали во всю мочь:
- Люди, услышьте и знайте, доблестный полководец халифа Таруна ар-Рашида Абдулла ибн Мубарек прислал из Азербайджана в Багдад десять тысяч пленных. Именитый работорговец Фенхас на следующей неделе выведет их на невольничий рынок Сугульабд!
К мосту Рас-аль-Чиср невозможно было подступиться. Покачиваясь на больших белых ослах с мягкими седлами, подпоясанные широкими кушаками, сытые ахунды, сеиды, муллы с лоснящимися гусками, как саранча, забили все подступы к мосту: "Гяурам и этого мало. Если их даже вместо волов заставить вращать мельничные жернова, и то наши сердца не успокоятся!" Облаченные в тонкие рясы, сутулые, бледноликие монахи, длинноволосые, растрепанные, держащие в руках кешкюли и посохи дервиши в высоких островерхих папахах тоже вышли поглазеть на пленных. Чавуши, сопровождающие паломников, направляющихся в Мекку, поднимая над головой черные знамена, громко разглагольствовали:
- Эй, рабы божьи, всех, кто не повинуется повелителю вселенной, ожидает такая же судьба!
Пленники в кандалах, печально опустив головы, шли и шли па мосту Рас-аль-Чиср. Среди них была и Баруменд.
XV
НЕВОЛЬНИЧИЙ РЫНОК
Тот, кто хозяин самому себе,
может не завидовать купцам всего мира.
Работорговец Фенхас почему-то стал воплощением щедрости. Матерый скряга, у которого и зимой снега невозможно было выпросить, уже который день в Доме рабов поил-кормил пленных. Перво-наперво вместе с врачами отобрал людей, предназначенных на продажу. Больных, слабых и старых он за бесценок сбыл на багдадских улицах иудейским и христианским купцам. Раненых, но, бодрых пленных велел лечить в больнице. Девушек и молодых женщин прихорашивали наторевшие в таких делах рабыни Фенхаса, Он был хитрее гуртовщика. Гуртовщик сначала отбирает скот, предназначенный на продажу, дает ему много соли, а затем выгоняет на пастбище. Животные пасутся и пьют до отвала. Только откормив скот, гуртовщик выводит его на базар. Фенхас действовал таким же образом.
Ранним утром трое слепых музыкантов уселись у ворот невольничьего рынка Сугульабд. Перед каждым из них лежал старый лоскут паласа. На эти лоскуты и кидали мелкие монеты почти все, кто шел на базар.
Своды знаменитого рынка были высокими, края обведены красным кирпичом, верх был закрыт, так что никто не мог заглянуть внутрь. Вдоль забора росли финиковые пальмы. Посредине бассейна, обложенного красным мрамором и обсаженного пальмами, бил фонтан. На базаре для купцов имелись гостиница, харчевня, казнохранилище и молельня. Врачи, женщины-наряжалыцицы, казначеи занимали помещения, для них отведенные. Со столбов высотой в человеческий рост, выстроившихся вдоль торговых рядов, свисали фонари. По базарным дням попасть сюда не так-то легко было. Со всех концов мира, от восхода до заката, торговцы для покупки рабов стекались сюда.
Ворота базара были еще заперты. Стоя возле слепого музыканта, беседовали трое купцов - турок, иудей и грек. Эти трое, хотя и разнились своей одеждой, вероисповеданием и языком, вели разговор на арабском. Ветер трепал длинную, редкую, седую бороденку тощего иудейского купца. Когда он говорил, его двухпуговичная галансува82, похожая на большой кувшин, раскачивалась и, казалось, вот-вот скатится с головы.
- Морда этого Фенхаса так и просит кирпича. Ну, и цены!.. Иудей то и дело теребил веревку, которой был подпоясан. А она была длинной и один конец ее, подобно змее, свернулся у него на ноге.
Долговязый грек в черном архалуке без рукавов поверх белой рубашки с длинными рукавами тоже возмущался. Он трубил на всю базарную площадь:
- Его не то что избить, ему голову отрубить мало. Разве можно ,по такой цене продавать рабов?! Иудей одернул его:
- Эй, грек, тут тебе не поле, говори потише. Услышит Фенхас - выставит нас из Сугульабда.
- У меня голос такой, хочет - пусть выгоняет.
- Не знаю, как ты, а я свой кусок хлеба на этом рынке добываю.
Грек привык говорить громко. Не так-то легко избавиться от привычек! Как ни старался он говорить потише, все же находившийся на рынке Фенхас слышал его.
Ветер раздувал широченные шаровары турецкого купца. Он на-ломинал дива из восточной сказки. Турок поглаживал свои седоватые усы:
- Глупцы! - хлопнул себя по чалме турок. - Фенхас даже халифа Гаруна не боится. За сколько хочет, за столько и продает рабов. Не болтайте попусту. Фенхас давно уже стоит у ворот и шепчется со своими посредниками, а сам прислушивается к нам. Хоть его убей, а цену на рабов он не снизит. Лучше давайте махнем в Египет. Там можно по дешевке разжиться рабами.
- Э, нет уж, зачем спешить? Еще даже почина не сделали. Пойдем к Фенхасу, поглядим, что он скажет. Если не сторгуемся, Египет от нас не убежит.
Фенхас встретил купцов холодно. Иудей подобострастно поклонился первым:
- Удачной торговли тебе! Фенхас усмехнулся:
- И вам того же!
- Каждый из нас купит тысячу рабов. Корабли наши стоят на Тигре. Хотим повезти в Европу рабов-хуррамитов. По сколько будешь продавать?
- Дешевле, чем по двести пятьдесят дирхемов, у меня рабов нет.
- Мы же старинные друзья-приятели, чуть сбавь цену.
- Дружба, братство в наше время, как говорит аль-Джахиз, все равно, что базарная похлебка. Запах издали смачный, а вкус никудышный.
Купцы приуныли. Иудей, теребя и поглаживая одежду Фенхаса, пустил в ход свой язык. Но и это не смогло изменить решения работорговца. Фенхас объявил своим посредникам цену на рабов и велел не снижать ее ни на дирхем. А затем, насмешливо глянув на все еще стоявших рядом с ним понурившихся купцов, небрежно кинул им:
- Ну, пойдем, поглядим на моих рабов. Хуррамиты это вам не армяне или негры. Они сильнее горных козлов. Их можно даже вместо быков в плуг впрягать.