- Я сам вызвался их повесить, - сказал он. - Вешать - это искусство. Карл умеет, он нас научит.
Быть палачом - почетная обязанность, как сказал Геринг. Нужно всему научиться. Я их повешу.
Да, я их повешу, я, да, я.
Он посмотрел на Томаса.
- Ну что? - спросил он.
- Уйди, уйди отсюда, - сказал Томас. Его глаза застлало пеленой, синей пеленой.
Иозеф рассмеялся и ушел.
- Это убийство, да, это убийство, а ты убийца! - крикнул Томас.
Он видел, как они устанавливают виселицу.
- Ты убийца, - повторил он.
Вдруг он увидел, что у солдат, стоявших возле виселицы, выросли звериные головы и заслонили человеческие лица: волки, гиены, свиньи. Совершенно отчетливо увидел он, как их лица побелели и распух"
ли, рты вытянулись, превратившись в чавкающие пасти, носы - в хоботы, глаза, заплывшие жиром, стали маленькими и налились кровью, а лбы исчезли, становясь все более покатыми, и он уже ничего не видел, кроме ощетинившейся пустоты. Только у двух девочек - это он видел - оставались человеческие лица, по-крестьянски красивые и чистые.
Он содрогнулся: а что таится в нем? Посмотрел на себя. Он был хуже всех. Ведь другие ничего не знали. А он знал.
Томас кинулся к майору.
- Что вам нужно именно сейчас, перед исполнением приговора? - сердито спросил адъютант. - С господином майором сейчас нельзя разговаривать, потом!
- Речь идет об убийстве, нужно предотвратить убийство, - сказал Томас.
Голос его срывался.
- Что, какое убийство? - спросил адъютант.
- Так точно, убийство, - повторил Томас.
Адъютант впустил его.
Когда Томас вошел в комнату майора, все поплыло у него перед глазами, все покрылось туманом.
Виднелось что-то черное, вероятно, это был майор.
- Старший стрелок П. докладывает - две русские девочки не виноваты! Я убил дочь господина майора! - сказал Томас.
- Что? - заревел майор. - Что?
Он схватил Томаса за плечо, встряхнул его и зарычал:
- Вы опять нализались, парень, опять! Вы свинья, вы с ума спятили, свинья!
Томас пытался всмотреться, но ничего не увидел.
Он бормотал:
- Господин майор, я говорю правду, я...
- Адъютант! - крикнул майор.
Хлопнула дверь, в комнате стало одним голосом больше.
- Парень напился до потери сознания! Арестуйте его! - кричал майор.
- Я не пьян, - сказал Томас твердым голосом, - я не пьян, клянусь вам...
Теперь туман перед глазами рассеялся. Он видел все совершенно отчетливо. Перед ним стоял майор, хрипя, содрогаясь всем телом, точно разъяренная глыба, руки сжаты в кулаки, а кулаки готовы в бешеном гневе разбить лицо стоящего перед ним старшего стрелка. "Он мне не верит, думал Томас, - что мне делать?!"
- Уберите его! - приказал майор.
- Слушаюсь! - сказал адъютант.
В дверь постучали. Вошел Иозеф.
- Докладываю господину майору: все готово для экзекуции.
- Хорошо, я иду, - сказал майор.
- Нет! - закричал Томас. - Нет, их нельзя убивать!
- Он с ума спятил, господин майор, - сказал Иозеф.
- Это ведь ваш приятель, да? - спросил майор.
- Господин майор, выслушайте меня, - простонал Томас.
Он подошел к двери.
- Господин майор, выслушайте меня.
- Бедный парень свихнулся, - сказал Иозеф, - ему нужно надеть смирительную рубашку.
- Ну, довольно, - заявил майор, - уведите его
прочь.
- Я прошу, господин майор, освидетельствуйте меня, я не сумасшедший, я не пьяный, а в здравом рассудке! - воскликнул Томас.