Дикари, среди которыхъ нѣтъ правильной цѣны на трудъ, несомнѣнно переживаютъ такія-же колебанія. Когда возрастаніе ихъ населенія достигаетъ своего крайняго предѣла, всѣ препятствія, какъ предупреждающія, такъ и разрушающія размноженіе, начинаютъ дѣйствовать съ особенною силою: усиливаются порочныя склонности, дѣти чаще оставляются на произволъ судьбы, войны и эпидеміи становятся болѣе частыми и опустошительными. Эти причины дѣйствуютъ до тѣхъ поръ, пока населеніе не будетъ ими низведено до уровня средствъ существованія. Тогда возвращеніе относительнаго довольства вновь повлечетъ за собою возрастаніе населенія, а спустя нѣкоторое время это возрастаніе будетъ задержано тѣми-же причинами, которыя только что перечислены[19].
Я не имѣю въ виду прослѣдить въ различныхъ странахъ размѣръ описанныхъ колебаній. Для выполненія такой задачи необходимо было-бы, чтобы истoрія снабдила насъ подробными свѣдѣніями относительно такихъ вопросовъ, на которые она до сихъ поръ не обращала вниманія. Нетрудно убѣдиться, что даже успѣхи цивилизаціи естественно стремятся сдѣлать эти колебанія менѣе замѣтными. Поэтому я ограничусь установленіемъ слѣдующихъ положеній:
1) Количество народонаселеніия неизбѣжно ограничивается средствами существованія.
2) Народонаселеніе неизмѣнно возрастаетъ всюду, гдѣ возрастаютъ; средства существованія, если только оно не будетъ остановлено явными и могущественными препятствіями [20].
3) Эти особыя препятствія, точно также какъ и всѣ тѣ, которыя, останавливая силу размноженія, возвращаютъ населеніе къ уровню средствъ существованія, могутъ быть сведены къ слѣдующимъ тремъ видамъ: нравственному обузданію, пороку и несчастью.
Полагаю, что первое изъ этихъ положеній врядъ-ли нуждается въ доказательствахъ. Два другія будутъ подтверждены ниже изслдованіемъ положенія древнихъ и новыхъ народовъ.
Послѣдующія главы I-й и II-й книгъ посвящены подробному разсмотрѣнію препятствій къ размноженію населенія въ различныхъ мѣстностяхъ земного шара, а именно:
Глава IV.— Между туземными племенами Америки.
,, V.— На островахъ Южнаго моря.
,, VI. — Между древними обитателями Сѣерной Европы.
,, VII.— Между кочующими племенами.
,, VIII.— Въ Африкѣ.
,, IX. — Въ Сибири.
,, Х — Въ Турціи и Персіи.
,, XI — Въ Индіи и Тибетѣ.
,, XII. — Въ Китаѣ и Японіи
,, ХIII — Среди древннхъ грековъ.
,, XIV. — Среди древнихъ римлянъ.
Глава I. — Въ Норвегіи.
,, II. — Въ Швеціи.
,, III. — Въ Россіи.
,, IV. — Въ средней Европѣ.
,, V. — Въ Швейцаріи.
,, VI и VII. — Въ Испаніи и Франціи.
,, VI и IX. — Въ Англіи.
,, X. — Въ Шотландіи и Ирландіи.
Въ главахъ XI, XII и XIII изложены спеціальныя соображенія — о плодовитости браковъ, вліяніи повальныхъ болѣзней на регистрацію населенія и выводы изъ изслѣдованія отдѣльныхъ странъ. Эта спеціальная часть труда Мальтуса опущена въ настоящемъ изданіи.
Системы равенства
Хотя отъ вниманія писателей, изучавшихъ вопросъ объ усовершенствованіи человѣческаго общества, не ускользнуло значеніе закона народонаселения, тѣмъ не менѣе они смотрѣли на сопровождающія его бѣдствія, какъ на послѣдствія, отдаленныя отъ насъ на безконечное время. Такъ напр. Валласъ[22] полагаетъ, что эти бѣдствія могутъ наступить лишь въ-то время, когда вся площадь земного шара будетъ прекрасно обработана и невозможно будетъ далѣе разсчитывать на увеличеніе количества произведеній земли. Но если-бы прекрасный проектъ равенства, начертанный Валласомъ, былъ осуществимъ на дѣлѣ въ какомъ-бы то ни было отношеніи, я не думаю, чтобы сознаніе предстоящей опасности, хотя-бы въ отдаленномъ будущемъ, могло охладить наше стремленіе къ достиженію столь благой цѣли. Конечно, мы имѣемъ право довѣриться заботливости Провидѣнія о пріисканіи средства противъ угрожающей намъ въ отдаленномъ будущемъ опасности; но я утверждаю, что опасность эта весьма близка и неизбѣжна. Какъ-бы ни были значительны успѣхи просвѣщенія, какъ-бы ни было полно равенство среди человѣческаго общества, недостатокъ средствъ существованія будетъ ощущаться всегда, съ настоящей минуты до того времени, когда весь земной шаръ будетъ обращенъ въ цвѣтущй садъ. Дѣло не измѣнится отъ того, что постоянно будетъ возрастать количество произведеній земли: такъ какъ возрастаніе населенія будетъ происходить еще быстрѣе, то излишекъ его неминуемо будетъ сдерживаться постояниымъ или періодическимъ вліяніемъ нравственнаго обузданія, порока или несчастья.
Кондорсе, въ своемъ «Историческомъ очеркѣ успѣховъ человѣческаго разума» говорить, что сравненіе количества населенія просвѣщенныхъ европейскихъ странъ съ занимаемою ими площадью, а также условій ихъ земледѣлія, промышленности и раздѣленія труда съ размѣромъ средствъ существованія, показываетъ, что современное положеніе можетъ быть сохранено не иначе, какъ при существованіи громаднаго числа людей, удовлетворяющихъ свои потребности путемъ усиленнаго труда.
Такимъ образомъ онъ признаетъ необходимость этого класса людей. Затѣмъ, указавъ, какъ шатко положение этихъ людей, вполнѣ зависящихъ отъ воли и благосостоянія своихъ хозяевъ, Кондорсе справедливо прибавляетъ: «Такимъ образомъ существуетъ нензбѣжная причина неравенства, зависимости и даже нищеты, постоянно грозящихъ самому многочисленному и трудолюбивому классу людей, составляющихъ наше общество». Наблюденіе, сдѣланное авторомъ, совершенно правильно, но средства, предлагаемыя имъ для устраненія зла, нельзя признать удовлетворительными по слѣдующимъ соображеніямъ: Кондорсе проектируетъ для обезпеченія участи стариковъ, вдовъ и малолѣтнихъ дѣтей, учредить изъ сбереженій работниковъ капиталъ, устроить доступный кредитъ для самихъ рабочихъ, отыскать средства для установленія болѣе полнаго равенства между людьми и организовать общества на такихъ началахъ, чтобы успѣхи промышленности и торговли не находились въ такой зависимости отъ капиталистовъ, какъ въ настоящее время. Но подобныя учрежденія могутъ весьма много обѣщать въ теории, въ приложеніи-же къ дѣйствительной жизни они оказываются ребяческими мечтами. Какая причина побуждаетъ Кондорсе признать необходимость существованія класса людей, средства существованія котораго зависятъ исключительно отъ его труда? Можно допустить только одну причину: онъ понималъ, что для обезпеченія существованія многочисленнаго населенія необходимо такое количество труда, которое можетъ быть вызвано только крайнею необходимостью. Но если проектированныя Кондорсе учреждения ослабятъ въ рабочихъ побужденіе къ усиленному труду, то можно-ли ожидать, чтобы эти рабочіе развивали ту неутомимую дѣятельность, которая составляетъ основу и источникъ общественнаго благосостоянія?
Но и помимо этого возраженія противъ предлагаемыхъ учрежденій, представляется еще одно важное затрудненіе, способное ослабить ихъ благотворное вліяніе. Если всѣ люди будутъ увѣрены въ достаточномъ обезпеченіи ихъ семей, то каждый вступить въ бракъ, а такъ какъ рождающееся поколѣніе будетъ ограждено отъ бѣдствій, вызываемыхъ нищетою, то населеніе будетъ возрастать съ такою безпримѣрною быстротою, что вскорѣ никакія учрежденія не будутъ въ силахъ восполнить недостатокъ въ средствахъ существованія, производимыхъ землей.
Свои разсужденія о совершенствованіи органической природы человѣка Кондорсе оканчиваетъ замѣчаніемь, что его доказательства въ пользу безграничной возможности улучшенія общественныхъ условій, при предположеніи, что организація и способности человѣка останутся неизмѣнными, — пріобрѣтаютъ неизмѣримо большее значеніе, если принять во вниманіе, что эта организація и эти способности также могутъ усовершенствоваться. Успѣхи медицины, здоровая пища, удобныя жилища, отсутствіе чрезмѣрнаго утомленія, наслѣдственныхъ и заразительныхъ болѣзней, устраненіе главныхъ причинъ развращенія — съ одной стороны крайней нищеты, съ другой стороны чрезмѣрнаго богатства, — всѣ эти условія, по мнѣнію Кондерсе, если и не сдѣлаютъ человѣка безсмертнымъ, то во всякомъ случаѣ будутъ способствовать тому, что онъ будетъ пользоваться жизнью, естественная продолжительность которой будетъ постоянно возрастать до той мѣры, которая можетъ быть названа неопредѣленной, при чемъ подъ этимъ словомъ онъ разумѣетъ постоянное движеніе къ безграничной, хотя и никогда недосягаемой продолжительности, постоянное увеличеніе срока человѣческой жизни, достигающее въ безконечномъ ряду вѣковъ размѣра, превосходящаго всякую данную величину.
Но смыслъ этого выраженія въ примѣненіи къ продолжительности человѣческой жизни находится въ явномъ противорѣчіи съ принципами науки и не подтверждается никакими естественными законами. Средняя продолжительность человѣческой жизни, несомнѣнно, можетъ нѣсколько удлиниться подъ вліяніемъ благопріятныхъ для того условий, но также несомнѣнно и то, что въ теченіи всего періода, относительно котораго мы имѣемъ достовѣрныя историческія свидѣтельства, не произошло никакого увеличенія въ естественной продолжительности человѣческой жизни.
Намъ могутъ возразить, что человѣческій родъ существовалъ еще такъ недолго, что мы не можемъ уловить измѣненій въ средней продолжительности жизни. Но если это такъ, то наука становится невозможной, связь между дѣйствіями и ихъ причиною рушится, и книга природы закрывается для насъ, такъ какъ ея чтеніе оказывается безплоднымъ. Если это такъ, то самыя нелѣпыя и невѣроятныя предположенія пріобрѣтаютъ одинаковое значеніе съ самыми точными научными законами, основанными на многочисленныхъ и несомнѣнныхъ наблюденіяхъ и мы должны вернуться къ древнимъ философскимъ системамъ, насиловавшимъ факты для своего подтвержденія, вмѣсто того, чтобы самимъ основываться на этихъ фактахъ. Словомъ, если законы природы непостоянны и измѣнчивы, не смотря на то, что они казались намъ постоянными и неизмѣнными въ теченіи многихъ вѣковъ, то для человѣческаго разума нѣтъ больше побужденія обращаться къ плодотворнымъ изслѣдованіямъ, — онъ долженъ быть обреченъ на бездѣйствіе. Если, не имѣя ни одного признака, указывающаго на возможность какого-либо измѣненія, мы въ правѣ утверждать, что такое измѣненіе все-таки совершится, то нѣтъ положенія, на которомъ мы не могли бы настаивать, и предположеніе о томъ, что луна сольется съ землею, имѣло бы одинаковую достовѣрность съ утвержденіемъ, что завтра взойдетъ солнце.
Въ пользу предположенія объ увеличении продолжительности человѣческой жизни мы не находимъ ни одного постояннаго, достовѣрнаго признака съ момента сотворенія человѣка до настоящаго времени. Изъ наблюденій, показывавшихъ, что благопріятныя условія климата, привычекъ, образа жизни и общественныхъ нравовъ способны увеличить продолжительность жизни, сдѣлано было заключеніе о неопредѣленномъ возрастаніи послѣдней; изъ того обстоятельства, что предѣлы человѣческой жизии не могутъ быть обозначены точно, что нельзя въ конкретныхъ случаяхъ предсказать ея границы, считаютъ возможнымъ заключить, что она будетъ возрастать безгранично, до неопредѣленныхъ размѣровъ. Для разоблаченія этого софизма и обнаруженія его нелѣпости достаточно разсмотрѣть ту органическую способность къ усовершенствованію въ мірѣ растеній и животныхъ, которую Кондорсе принимаетъ за общій законъ природы.
Усовершенствованіе растенія при его переходѣ отъ дикаго къ культурному состоянію, является болѣе поразительнымъ, чѣмъ какое бы то ни было усовершенствованіе животной породы. Наиболѣе выраженнымъ признакомъ этого усоверніенствованія необходимо признать постепенное увеличеніе размѣровъ цвѣтка, подвергнутаго культурѣ. Можно ли изъ этого факта вывести заключеніе, что такое увеличеніе будетъ продолжаться до безконечности и не имѣетъ предѣловъ? Нѣтъ, такое заключеніе нелѣпо и всякій смѣло можетъ утверждать, что существуетъ предѣлъ для увеличенія размѣровъ цвѣтка, хотя точно обозначить этотъ предѣлъ нѣтъ возможности. Быть можетъ, никто не имѣетъ права сказать, что онъ видѣлъ самую большую гвоздику или самый красивый анемонъ, какіе только могутъ быть выращены, но всякій можетъ смѣло утверждать, не боясь быть опровергнутымъ фактами, что ни гвоздика, ни анемонъ не могутъ достигнуть размѣровъ крупной капусты, хотя величина ихъ можетъ превзойти всякій данный экземпляръ гвоздики и анемона. Никто не можетъ утверждать, что онъ видѣлъ самый большой колосъ пшеницы или дубъ, какіе только могутъ существовать, но всякій безъ труда и съ полною увѣренностыо можетъ обозначить размѣръ, до котораго они никогда не достигнуть. Точно также во всѣхъ подобныхъ случаяхъ необходимо тщательно отличать безграничный прогрессъ отъ того, предѣлы котораго не могутъ быть точно обозначены.
При чтеніи остроумнаго сочиненія Годвина о политической справедливости (An inquіry сonсеrnіng polіtіcal justіce), предлагаемая имъ система равенства, на первый взглядъ представляется наиболѣе увлекательной теоріей изъ всѣхъ, какія были когда-либо предложены. Улучшеніе общественнаго строя, основанное на требованіяхъ, соотвѣтствующихъ однимъ лишь разумнымъ убѣжденіямъ, будетъ, несомнѣнно, неизмѣримо прочнѣе порядка, установленнаго путемъ насилія. Всестороннее развитіе личности представляетъ принципъ, достойный уваженія и превосходящій, по моему мнѣнію, теоріи, yстaнaвливaющія рабское подчиненіе личности общественнымъ интересамъ. Замѣна эгоистическихъ стремленій любовью къ ближнему въ основѣ всѣхъ общественныхъ учрежденій — это такая достойная цѣль, къ которой должны стремиться всѣ наши желанія. Словомъ, при взглядѣ на нарисованную Годвиномъ картину будущаго общественнаго строя, нельзя удержаться отъ восхищенія и страстнаго желанія увидѣть ея осуществленіе. Но, къ сожалѣнію, это невозможно, такъ какъ прекрасная картина Годвина — только мечта, плодъ его воображенія. Это всеобщее благоденствіе, это господство истины и добродѣтели исчезаютъ при первомъ столкновеніи съ дѣйствительностью и уступаютъ мѣсто сплетенію радостей и страданій, изъ которыхъ состоитъ жизнь.
Чрезъ все сочиненіе Годвина проведена та мысль, что всѣ пороки людей и бѣдствія, поражающія человѣчество, проистекаютъ изъ несовершенства общественныхъ учрежденій. Въ этомъ заключается его главная ошибка. Еслибы мнѣніе Годвина было справедливо, мы въ правѣ были бы надѣяться на то, что бѣдствія современемъ будутъ устранены изъ человѣческаго общества и это благотворное преобразованіе будетъ достигнуто одною только силою разума. Въ дѣйствительности бѣдствія, причиняемыя даже несомнѣнно вредными общественными учрежденіями, крайне ничтожны, сравнительно съ несчастіями, пораждаемыми человѣческими страстями и естественными законами.
Чтобы составить себѣ понятіе о томъ, какъ поверхностно было знакомство Годвина съ дѣйствительнымъ состояніемъ общества, достаточно взглянуть на то, какъ онъ разрѣшаетъ затрудненія, проистекающія отъ чрезмѣрнаго размноженія населенія. «Отвѣчать на такое возраженіе, говорить онъ, значитъ заниматься вопросомъ о томъ, что произойдетъ черезъ громадное количество лѣтъ. Еще три четверти земного шара не заселены людьми, а, воздѣлываемыя земли способны къ безпредѣльному улучніенію. Населеніе можетъ возрастать еще милліоны вѣковъ, прежде чѣмъ земля откажется прокормить всѣхъ своихъ обитателей».
Я уже разоблачилъ заблужденіе людей, утверждающихъ, что даже чрезмѣрное возрастаніе населенія не можетъ причинить нищеты и бѣдствій, пока будетъ возрастать количество произведеній земли. Но, допустимъ, что годвинова система равенства осуществилась и посмотримъ не испытаетъ-ли человѣчество бѣдствій даже при столь совершенной общественной организаціи. Предположимъ, что въ Великобританіи устранены всѣ причины, пораждающія пороки и бѣдствія: — прекращены войны и нездоровый занятія, нѣтъ болѣе разврата и вредныхъ развлечений, населеніе равномѣрно распредѣлено по всему острову на фермахъ и въ деревняхъ, устранена скученность и нездоровыя условія жизни въ городахъ, наступило всеобщее равенство, изготовленіе предметовъ роскоши замѣнилось равномѣрнымъ распредѣленіемъ между всѣми неотяготительнаго земледѣльческаго труда. Предположим, что число жителей на всемъ островѣ и количество средствъ существованія то же, что въ настоящее время, и что, вслѣдствіе всеобщей взаимной любви и полной справедливости, эти средства распредѣляются по мѣрѣ потребностей каждаго члена общества. Предположимъ далѣе, что отношеніе между полами основано на безусловной свободѣ, какъ того желаетъ Годвииъ. Онъ не допускаетъ, чтобы такая свобода вызвала безпорядочную перемѣну связей, и съ этимъ можно согласиться, такъ какъ въ этомъ отношеніи склонность къ разнообразію есть стремленіе порочное и противное человѣческой природѣ, слѣдовательно, недопустимое въ обществѣ, отличающемся простотою нравовъ и добродѣтелями. Вѣроятно, каждый человѣкъ изберетъ себѣ подругу, и ихъ союзъ будетъ продолжаться до тѣхъ поръ, пока оба лица будутъ подходить одно къ другому, при чемъ воспитаніе нарождающагося поколѣнія будетъ составлять предметъ общественнаго попеченія, какъ предлагаетъ Годвинъ.
Признаюсь, я не могу себѣ представить общественнаго строя болѣе благопріятнаго для размноженія населенія. Существующая въ настоящее время нерасторгаемость брака, несомнѣнно, удерживаетъ многихъ отъ вступленія въ такой союзъ, который можетъ вызвать какія либо опасенія; наоборотъ, при осуществленіи описанныхъ выше предположеній, такимъ опасеніямъ не будетъ мѣста, и это обстоятельство, вѣроятно, вызоветъ заключеніе раннихъ союзовъ. Если принять во вниманіе еще то обстоятельство, что эти союзы не будутъ сдерживаться заботами о средствахъ для содержанія дѣтей, то весьма вѣроятно будетъ допустить, что изъ ста жешцииъ едва-ли найдется одна, которая не станетъ матерью при достиженіи двадцатитрехлѣтняго возраста.
Такія условія, несомнѣнно, должны вызвать безпримѣрно быстрое увеличеніе населенія. Я уже имѣлъ случай приводить доказательства того, что нѣкоторыя страны, при менѣе благопріятныхъ, чѣмъ описаны выше, условіяхъ, удваиваютъ свое населеніе каждыя пятнадцать лѣтъ, но чтобы придать большую убѣдительность нашимъ вычисленіямъ, допустимъ, что населеніе описываемаго идеальнаго общества будетъ удваиваться лишь черезъ каждыя двадцать пять лѣтъ.
Уравненіе имуществъ вмѣстѣ съ направленіемъ труда къ земледѣльческимъ занятаямъ, какъ мы предположили выше, несомнѣнно должно значительно увеличить количество произведеній страны; но и при этихъ условіяхъ человѣку, знакомому со свойствами почвы и степенью ея плодородія, трудно согласиться, чтобы въ 25 лѣтъ можно было удвоить количество ея произведеній. Единственнымъ для этого средствомъ являлось-бы обращеніе подъ пахоть луговъ и пастбищъ и полное почти отреченіе отъ животной пищи[23]. Но такая мѣра рѣшительно неосуществима, въ виду того, что почва Великобританіи не можетъ безъ удобренія давать достаточныхъ урожаевъ, слѣдовательно, содержаніе скота для доставленія этого удобренія безусловно необходимо.
Но, какъ-бы это ни казалось трудноосуществимымъ, допустимъ, что усиліями людей достигнуто удвоеніе произведеній земли къ концу двадцатипятилѣтняго періода. Такимъ образомъ, по истеченіи этого періода, пища, хотя преимущественно растительная, будетъ добыта въ количествѣ, достаточномъ для прокормленія населенія, также удвоившагося за это время и достигшаго 22 милліоновъ человѣкъ. Мы уже знаемъ, что въ слѣдующій двадцатипятилѣтній періoдъ населеніе вновь удвоится, а между тѣмъ, при знакомствѣ съ условіями земледѣлія, рѣшительно нельзя допустить предположенія, чтобы въ теченіи этого второго двадцатипятилѣтія производство земли могло вновь усилиться на такое количество, какъ въ первомъ періодѣ. Тѣмъ не менѣе допустить и это предположеніе, какъ-бы оно ни казалось невѣроятнымъ, въ виду того, что сила моего доказательства даетъ возможность дѣлатъ безпредѣльныя уступки. Но, не смотря на эту уступку, оказывается, что къ концу второго періода 11 милліоновъ человѣкъ останется безъ пищи, такъ какъ населеніе возрастаетъ до 44 милліоновъ, а средствъ существованія хватить лишь для 33 милліоновъ.
И такъ, во что-же обратится картина общества, члены котораго жили въ довольствѣ, не имѣя надобности тревожиться о средствахъ для . своего существованія, свободные отъ узкаго эгоизма, отдавшіеся умственнымъ интересамъ и не думавшіе о презрѣнныхъ матерьяльныхъ нуждахъ? Блестящее созданіе воображенія исчезаетъ, какъ только къ нему прикоснется свѣтъ истины! Нетрудно предвидѣть, что произойдетъ съ идеальнымъ годвиновымъ обществомъ: нужда заглушитъ чувство взаимной любви между его членами, дурныя страсти вновь обнаружатся и проснется присущій людямъ инстинктъ самосохраненія; жатва будетъ сниматься прежде, чѣмъ созрѣетъ хлѣбъ и станетъ принадлежностью того, кто успѣетъ раньше захватить ее, не заботясь о другихъ, нуждающихся въ ней. Вслѣдъ за насіліемъ и обманомъ придутъ всѣ пораждаемые ими пороки, и, наконецъ, личный интересъ станетъ опять царить среди людей, заглушая всякія другія побужденія. Во всемъ этомъ не принимаетъ участія ни одно изъ общественныхъ учрежденій, вліяніемъ которыхъ Годвинъ объясняетъ всѣ пороки испорченныхъ людей. Мы видѣли, что не эти учрежденія вызвали антагонизмъ между общественнымъ и личнымъ благомъ. Взаимная любовь руководила всѣми поступками людей и, тѣмъ не менѣе, черезъ какихъ нибудь пятьдесятъ лѣтъ, неумолимый законъ природы, безъ всякаго участія дурныхъ общественныхъ учрежденій, вызвалъ вновь насиліе, обманъ, нищету и всѣ гнусные пороки, безчестящіе современное общество.
При изложеніи этихъ соображеній нами не принята во вниманіе возможность переселеній по слѣдующей причинѣ: еслибы всѣ европейскія государства установлены были на основаніи такого-же равенства, то вліяніе закона народонаселенія выразилось-бы во всѣхъ нихъ одинаковыми, описанными выше послѣдствіями, а слѣдовательно ни одна изъ страдающихъ отъ избытка населенія странъ не могла бы приютить у себя пришлецовъ; если-же прекрасный проектъ равенства былъ-бы приведень въ исполненіе только въ Великобританіи, въ остальныхъ-же государствахъ Европы сохранился бы несовершенный общественный строй съ его дурными учрежденіями, то выселенія, направленныя въ среду этихъ дурныхъ условій, доказали-бы, что счастіе, имѣвшееся въ виду во время преобразованія Великобританіи, въ дѣйствительности оказалось ниже нашихъ ожиданій.
Хотя въ упомянутыхъ нами проектахъ улучшенія условій общественной жизни не говорится о выселеніяхъ, тѣмъ не менѣе слѣдуетъ разсмотрѣть ихъ значеніе въ дѣлѣ ослабленія бѣдствій, вызываемыхъ закономъ народонаселенія. Не подлежитъ сомнѣнію, что трудъ не могъ достигнуть одинаковаго совершенства и прилагается не съ одинаковымъ успѣхомъ во всѣхъ частяхъ земного шара, а потому, если въ болѣе культурныхъ странахъ населеніе стѣснено въ средствахъ существованія, то природа, повидимому, даетъ самое простое средство противъ такого зла, открывая пути для выселенія чрезмѣрно густого населенія и побуждая его къ перемѣщенію въ менѣе населенныя мѣстности, изобилующія незанятыми землями; а такъ какъ мѣстности эти представляютъ въ настоящее время громадныя пространства, то выселенія могутъ разсматриваться какъ средство, способное отдалить на неизмѣримо большое время всякія опасенія относительно послѣдствій чрезмѣрнаго возрастанія населенія. Но если мы обратимся къ дѣйствительности, то окажется, что это средство имѣетъ только частчное и ограниченное значеніе.
Достовѣрныя свѣдѣнія о поселеніяхъ, заведенныхъ въ новыхъ странахъ эмигрантами, показываютъ, что выселенія всегда сопровождаются гораздо большими затрудненіями и опасностями, чѣмъ тѣ которыя испытали-бы эмигранты въ покинутомъ ими отечествѣ. Одно желаніе эмигрантовъ увеличить средства существованія своихъ семей еще долго не могло-бы привести къ заселенію Америки, если-бы болѣе дѣятельныя побужденія, какъ жажда золота, страсть къ приключеніямъ и религіозныя увлеченія не привели въ нее многочисленныхъ пришлецовъ и не придали имъ устойчивости для преодолѣнія многочисленныхъ препятствій, противодѣйствовавшихъ ихъ заселенію. Это подтверждается тѣми несомнѣнными свѣдѣніями, которыя имѣются относительно исторіи заселенія Виргиніи, Новой Англіи, Барбадоскихъ колоній, французскихъ поселеній въ Гвіанѣ, англійскихъ — въ портѣ Джаксонъ и Новой Голландии, русскихъ — на восточной окраинѣ этой Имперіи, и многихъ другихъ. Затрудненія, встрѣчаемыя переселенцами, во всѣхъ странахъ одинаковы и всегда вызываются одинаковыми причинами — почвой, климатомъ, отсутствіемъ удобствъ для жизни и неподготовленностью къ новымъ условіямъ. Одинъ изъ сотрудниковъ Франклина справедливо замѣчаетъ, что главная причина неудачныхъ попытокъ образованія новыхъ колоній, попытокъ, стоившихъ огромныхъ пожертвованій со стороны могущественныхъ европейскихъ государствъ и частныхъ лицъ, заключается въ томъ, что нравственныя и мaтеріялыныя привычки эмигрантовъ, усвоенныя ими вѣками въ метрoпoліи, совершенно не соотвѣтствуютъ той новой обстановкѣ, въ которую они попадаютъ. Онъ прибавляетъ, что ни одна англійская колонія не достигала замѣтнаго благосостоянія до тѣхъ поръ, пока ея населеніе не усвоивало себѣ новыхъ привычекъ и нравовъ, пригодныхъ для окружающихъ yслoвій. Палласъ утверждаетъ то-же самое относительно слабыхъ успѣховъ, достигнутыхъ русскими поселеніями.