Продолженіе о томъ-же[28].
Приведенныя выше соображенія поразительнымъ образомъ подтвердились событіями послѣднихъ двухъ-трехъ лѣтъ. Быть можетъ никогда еще низшіе классы народа не возлагали болѣе нелѣпыхъ надеждъ на послѣдствія правительственныхъ преобразованій и въ тоже время никогда еще эти надежды не обнаруживали болѣе очевиднымъ образомъ безусловное невѣдѣніе причины народныхъ бѣдствій и не вели столь непосредственно къ послѣдствіямъ, неблагопріятнымъ для свободы. Одна изъ главнѣйшихъ причинъ общаго недовольства правительствомъ заключалась въ томъ, что громадное число рабочихъ, способныхъ и готовыхъ трудиться, оставалось безъ работы, а потому безъ всякихъ средствъ существованія.
Такой порядокъ вещей, безъ сомнѣнія, представляется самымъ печальнымъ событіемъ, какое можетъ постигнуть цивилизованное общество. Изъ простого человѣколюбія необходимо признать, что подобное бѣдствіе является совершенно естественнымъ и извинительнымъ поводомъ къ всеобщему недовольству и что на высшихъ классахъ общества лежитъ обязанность употребить всѣ усилія для уменьшенія этого бѣдствія. Но оно можетъ наступить и при наиболѣе совершенномъ и бережливомъ правительствѣ. Это также несомнѣнно, какъ несомнѣнно и то, что не во власти правительства предписать возрастаніе средствъ существованія въ странѣ, когда эти средства, въ слѣдствіе какихъ нибудь неизбѣжныхъ причинъ, должны убывать. Несомнѣнно, что въ хорошо управляемой странѣ можетъ наступить періодъ благосостоянія, впродолженіе котораго ея богатство и населеніе настолько возрастутъ, что дальнѣйшія непрерывныя улучшенія въ томъ же направленіи уже окажутся невозможными. Открытіе новыхъ рынковъ для торговли, пріобрѣтеніе новыхъ колоній, возрастаніе производства при помощи вновь изобрѣтенныхъ машинъ, значительныя улучшенія въ способахъ обработки земли — все это такія условія, при которыхъ несомнѣнно произойдетъ возрастаніе богатства и населенія. И наоборотъ: закрытіе прежнихъ рынковъ въ следствіе иностраннаго соперничества или другихъ причинъ, отпаденіе колоній или сокращеніе торговаго обмѣна съ ними, застой въ торговлѣ въ слѣдствіе перепoлненія рынковъ своими и иностранными товарами, замедленіе успѣховъ земледѣлія — все это такія yсовія, которыя, безъ всякой ошибки со стороны правительства, а по естественному порядку вещей, влекутъ за собою недостатокъ въ работѣ и продовольствіи, въ особенности, когда эти неблагопріятныя условія совпадаютъ съ возрастаніемъ населенія, происходящимъ, въ слѣдствіе предшествовавшихъ благопріятныхъ къ тому обстоятельствъ. Недостатокъ въ продовольствіи не замедлитъ повергнуть рабочихъ въ безъисходную нищету, но, совершенно очевидно, что изъ этого вовсе не слѣдуетъ выводить заключенія относительно необходимости радикальныхъ перемѣнъ въ составѣ управленія. Всякая попытка въ этомъ направленіи только увеличила-бы народныя бѣдствія.
До сихъ поръ мы предполагали, что образъ дѣйствій правительства не оказывалъ никакого вліянія на возникновеніе народныхъ бѣдствій. Весьма вѣроятно, что такое предположеніе не всегда оправдывается. Правительство, несомнѣнно, можетъ причинить значительныя бѣдствія при посредствѣ войны или тяжелыхъ налоговъ,и нужна извѣстная проницательность для того, чтобы отличить вытекающее отсюда зло отъ бѣдствій, происходящихъ въ слѣдствіе указанныхъ ранѣе причинъ. Что касается Англіи, то нельзя отрицать того, что въ ней обѣ эти причины дѣйствовали одновременно, но независящія отъ правительства причины оказывали наибольшее вліяніе. Война и налоги непосредственно стремятся къ уничтоженію или замедленію возрастанія капиталовъ, производства и населенія; но во время послѣдней войны эти препятствія къ развитію благосостоянія болѣе чѣмъ уравновѣшивались такимъ стеченіемъ. обстоятельствъ, которое способствовало чрезвычайному возрастанію населенія. Конечно, не правительство вызвало тѣ благопріятныя обстоятельства, которыя вознаграждали за дѣйствіе разрушительныхъ условий. Необходимо признать, что въ продолженіе послѣднихъ двадцати пяти лѣтъ правительство не выказало ни особеннаго расположенія къ миру и свободѣ, ни особой бережливости въ расходованіи національныхъ средствъ. Оно смѣло расточало громадныя суммы для поддержанія войны и устанавливало обременительные налоги для полученія этихъ средствъ. И, несмотря на это, самые очевидные факты способны убѣдить безпристрастнаго наблюдателя, что въ 1814 году, къ концу войны, національныя средства не были истощены, что богатство и населеніе страны не только превысили тотъ размѣръ, который наблюдался до войны, но даже возрасли въ гораздо большей степени, чѣмъ въ какой-бы то ни было предшествовавшій періодъ.
Быть можетъ, это самый необычайный фактъ, представляемый намъ исторіей; онъ служить неопровержимымъ доказательствомъ того, что послѣдующія бѣдствія, испытанныя страною послѣ заключенія мира, были вызваны не столько обычными и естественными послѣдствіями войны и налоговъ, сколько внезапнымъ прекращеніемъ чрезвычайныхъ условій, благопріятствовавшихъ размноженію населенія. Вызванныя этими причинами бѣдствія, хотя и усиливались дѣйствіемъ налоговъ, тѣмъ не менѣе не порождались непосредственно ими, а, слѣдовательно, упраздненіе налоговъ не могло-бы доставить народу прямого и немедленнаго облегченія.
Нѣтъ ничего удивительнаго въ томъ, что рабочіе классы не сознаютъ ясно важнѣйшую причину ихъ бѣдствій, а также того, что противъ этихъ бѣдствій нѣтъ никакихъ средствъ. Еще менѣе можно удивляться тому, что они благосклоннѣе выслушиваютъ тѣхъ, кто съ увѣренностью обѣщаетъ имъ немедленное облегченіе, нежели людей, предлагающихъ имъ въ утѣшеніе лишь непріятныя истины. Но нельзя не согласиться, что ораторы и народные писатели черезъ мѣру воспользовались кризисомъ, передавшимъ въ ихъ руки власть. Отчасти по невѣдѣнію, отчасти преднамѣренно, все, что могло уяснить рабочимъ ихъ действительное положеніе, все, что могло побудить ихъ къ терпѣливому перенесенію неизбѣжныхъ бѣдствій — все это отъ нихъ тщательно скрывалось или высокомѣрно порицалось; наоборотъ, все, что обольщало ихъ, усиливало и возбуждало ихъ неудовольствіе, что порождало въ нихъ безумныя надежды на облегченіе при помощи однѣхъ только реформъ, — все это тщательно выставлялось на видъ. Если-бы, при подобныхъ обстоятельствахъ, предлагавшіяся преобразованія были приведены въ исполненіе, то народъ былъ-бы жестоко обмануть въ своихъ надеждахъ. При системѣ всеобщаго голосованія .и ежегодныхъ парламентскихъ выборахъ, народъ, подъ вліяніемъ обманутыхъ ожиданій, попытался-бы, вѣроятно, сдѣлать различные опыты преобразованія правительственной системы, пока, наконецъ, перешедши всѣ фазисы революціи, онъ не былъ бы сдержанъ военнымъ деспотизмомъ. Наиболѣе горячіе друзья истинной свободы справедливо могли опасаться такихъ послѣдствій, защищать которыя не позволяло имъ чувство долга.
Если-бы даже, послѣ большихъ усилій и вопреки желаніямъ большинства, эти сторонники благоразумной свободы могли-бы надѣяться, что имъ удастся произвести умѣренныя, но болѣе достижимыя преобразованія, то и тогда они не могли-бы скрыть отъ себя, что обманутый въ своихъ ожиданіяхъ народъ приписалъ-бы свои бѣдствія этимъ преобразованіямъ, которыя казались-бы ему полумѣрами; тогда эти самые сторонники свободы были-бы поставлены въ необходимость или произвести радикальныя преобразованія, или внезапно отказаться отъ своего вліянія и популярности, прежде чѣмъ народъ получить облегченіе, прежде чѣмъ уляжется его недовольство и прежде чѣмъ онъ получить возможность сдѣлать роковой опытъ примѣненія того сказочнаго лѣкарства, на которое его принудили возлагать несбыточныя ожиданія.
Подобныя соображенія, естественно, должны были охладить попытки истинныхъ сторонниковъ свободы; вотъ почему осуществленіе благодѣтельныхъ преобразованій, признанныхъ необходимыми для исправленія ущербовъ, произведенныхъ временемъ въ общественномъ строѣ, и для такого улучшенія конституціи, на которое она способна, стало еще болѣе затруднительнымъ и маловѣроятнымъ.
Неосуществимыя ожиданія и безразсудныя требованія, внушенныя народу его вожаками, не только дали правительству легкую возможность отклонять всякія предложенія относительно введенія какихъ-бы то ни было преобразованій, но они передали въ его руки самое опасное оружіе для борьбы противъ конституціи. Подобныя внушенія всегда вызываютъ опасенія и противодѣйствуютъ введению самыхъ умѣренныхъ преобразованій. Однажды возникшія опасенія не имѣютъ гранцъ, такъ какъ вызвавшія ихъ обстоятельства легко могутъ быть преувеличены. Весьма вѣроятно, что подъ вліяніемъ именно такихъ преувеличенныхъ обстоятельствъ и излишнихъ опасеній проведено въ жизнь нѣсколько неблагопріятныхъ для свободы парламентскихъ актовъ, не вызывавшихся крайней необходимостью. Но самая возможность излишнихъ опасеній и обусловленныхъ ими парламентскихъ актовъ несомнѣнно должна быть приписана безразсуднымъ ожиданіямъ народа.
Итакъ, необходимо признать, что настоящее время представляетъ разительное подтвержденіе нашей теoріи и вполнѣ доказываетъ, что невѣдѣніе главной причины бѣдности весьма неблагопріятно для развитія свободы и что знакомство съ этой причиною должно повлечь къ противсположнымъ послѣдствіямъ.
О постепенной отмѣнѣ законодательства о бѣъдныхъ.
Если приведенныя выше положенія основательны и если признана обязательность согласовать съ ними нашъ образъ дѣйствій, остается изслѣдовать какимъ путемъ можно этого достигнуть. Первое и наиболѣе важное препятствіе въ этомъ отношении представляютъ антлійскіе законы о бѣдныхъ[29]. Систему этихъ законовъ совершенно справедливо признавали болѣе вредной и убыточной, чѣмъ государственный долгъ[30]. Наблюдаемое въ послѣднее время быстрое увеличеніе налоговъ въ пользу бѣдныхъ доказываетъ такое чрезвычайное возрастаніе числа нищихъ, что это даже трудно представить себѣ среди благоденствующей и хорошо управляемой нации[31].
Какъ-бы ни было тягостно чувство, вызываемое этою мыслью, какъ-бы горячо ни было наше желаніе устранить великое зло, необходимо признать, что оно пустило слишкомъ глубокіе корни и что выдаваемыя бѣднымъ вспомоществованія возрасли, настолько что чувство человѣколюбія не можетъ примириться съ немедленною ихъ отмѣной. Пытались отыскать средство для предупрежденія ихъ возрастанія, для чего предложено было установить предѣльный размѣръ налога въ пользу бѣдныхъ. Но противъ такого предложенія можно возразить, что и при этомъ условіи собираемая сумма будетъ весьма значительна, а потому бѣдные не замѣтятъ происшедшей перемѣны и каждый изъ нихъ попрежнему будетъ увѣренъ, что, терпя нужду, онъ имѣетъ такое-же право на вспомоществованіе, какъ и другіе, а не получивъ помощи, которою другіе пользовались, онъ будетъ думать, что съ нимъ поступили жестоко и несправедливо. Если же собранный налогъ распредѣлить небольшими суммами между всѣми нуждающимися, какъ-бы ни было велико ихъ число, то хотя-бы этимъ и можно было избѣжать упрековъ со стороны лицъ, обращающихся за вспомоществованіемъ послѣ установленія предѣла для налога, тѣмъ не менѣе новое распредѣленіе поставило-бы въ тягостное положеніе тѣхъ бѣдныхъ, которые раньше пользовались болѣе значительною помощью и которые ничѣмъ не заслужили такого наказанія, какъ уменьшеніе вспомоществованія. Въ обоихъ случаяхъ общество совершить несправедливость, ибо, признавая себя обязаннымъ кормить своихъ бѣдныхъ, оно окажетъ имъ такое незначительное вспомоществованіе, что они погибнуть отъ голода ии нищеты.
Я много размышлялъ по поводу англійскихъ законовъ о бѣдныхъ, а потому рѣшаюсь предложить планъ постепенной ихъ отмѣны, противъ котораго не вижу существенныхъ возраженій. Я почти увѣренъ даже, что если-бы когда-либо было признано, что существующіе законы о бѣдныхъ являются одновременно источникомъ злоупотребленій и постоянною, причиною вырожденія, лѣности и несчастія, и если-бы, поэтому, серьезно захотѣли избавиться отъ этого отравленнаго источника и уничтожить эту постоянную причину нищеты, то изъ чувства справедливости слѣдовало-бы принять, если не предлагаемый мною планъ, то хотя-бы принципъ, служащій ему основаніемъ. Избавиться отъ современной системы широкаго вспомоществованія, не нарушая въ то же время чувства человѣколюбія, можно только путемъ прямого воздѣйствія на самую причину, породившую систему; эта, успѣвшая пустить глубокіе корни, причина содѣйствуетъ быстрому распространенію соотвѣтственныхъ учрежденій, которыя все-же недостаточны для достиженія имѣющейся въ виду цѣли. Поэтому необходимо сдѣлать одинъ, по моему мнѣнію неизбѣжный, шагъ, прежде чѣмъ предпринимать какія-либо важныя измѣненія въ существующей системѣ, будетъ-ли касаться вопросъ уменьшенія вспомоществованій или совершенной ихъ отмѣны. Этого требуетъ честь и справедливость. Необходимо открыто отказаться отъ признанія за бѣдными воображаемаго права содержаться на общественный счетъ.
Для достиженія этой цѣли я предложилъ-бы издать законъ, по которому приходскія попечительства отказываютъ въ пособіяхъ дѣтямъ, рожденнымъ отъ браковъ, заключенныхъ черезъ годъ послѣ обнародованія закона и всѣмъ незаконнорожденнымъ, появившимся на свѣтъ черезъ два года послѣ его обнародованія. Для того, чтобы законъ сталъ всѣмъ извѣстенъ и глубоко запечатлѣлся въ сознаніи народа, я предложилъ-бы вменить, въ обязанность священникамъ, непосредственно вслѣдъ за оглашеніемъ предстоящаго брака, произносить краткое внушеніе, въ которомъ настойчиво указывалась-бы несложная обязанность каждаго человѣка заботиться о существованіи своихъ дѣтей, и напоминалось-бы о безразсудствѣ и безнравственности тѣхъ, которые вступаютъ въ бракъ, не имѣя надежды выполнить эту священную обязанность, о бѣдствіяхъ, которымъ подвергались неимущіе каждый разъ, когда стремились къ безплодной попыткѣ замѣнить попеченія, возложенныя природою на родителей, заботами общественныхъ учрежденій, и, наконецъ, о настойчивой необходимости отказаться отъ этихъ попытокъ, приведшихъ къ послѣдствіямъ, совершенно обратнымъ тѣмъ, которыя отъ нихъ ожидались.
Предложенная мною и выполненная указаннымъ образомъ мѣра ясно и открыто ознакомила-бы народъ съ его естественными обязанностями. Никого не оскорбляя, она поставила-бы нарождающееся поколѣніе въ меньшую зависимость отъ правительства и богатыхъ людей, а физическія и нравственныя послѣдствія такой независимости, несомнѣнно, имѣли-бы большое значеніе.
Если-бы послѣ обнародованія предложенной мѣры во всеобщее свѣдѣніе и послѣ упраздненія существующихъ теперь законовъ о бѣдныхъ, нашелся человѣкъ, пожелавшій вступить въ бракъ, не имѣя надежды прокормить свою семью, — по моему мнѣнію, ему слѣдовало бы предоставить полную свободу дѣйствовать въ этомъ отношеніи по собственному усмотрѣнію. Хотя подобный бракъ представляетъ очевидно безнравственный поступокъ, тѣмъ не менѣе онъ не принадлежитъ къ числу тѣхъ, наказывать или непосредственно пресѣкать которые лежитъ на обязанности общества, ибо наказаніе, сопровождающее по законамъ природы такой поступокъ и обрушивающееся всегда на самого виновнаго, и безъ того жестоко, обществу-же этимъ наносится лишь косвенный и притомъ слабый и отдаленный вредъ. Когда сама природа принимаетъ на себя направленіе человѣческой дѣятельности и наказаніе за нарушенія, то желаніе замѣнить ее и принять на себя отвратительную заботу о наказаніяхъ, было-бы безуміемъ съ нашей стороны. Предоставимъ-же виновнаго наказанію, присужденному самою природою. Онъ поступилъ вопреки голосу разсудка, а потому не можетъ никого винить и долженъ жаловаться на самого себя, если его поступокъ сопровождается прискорбными для него послѣдствіями. Доступъ въ приходскія попечительства долженъ быть для него закрыть, а если частная благотворительность окажетъ ему какую нибудь помощь, то интересъ человѣколюбія настойчиво требуетъ, чтобы она не была чрезмѣрно щедрою. Необходимо чтобы виновный зналъ, что естественные, установленные самимъ Богомъ, законы обрекли его на лишенія, въ наказаніе за нарушеніе этихъ законовъ, что онъ не имѣетъ ни малѣйшаго права требовать отъ общества иного пропитанія, сверхъ того, которое соотвѣтствуетъ его личному труду, и что если онъ и его семья ограждены отъ мученій голода, то лишь благодаря состраданію благотворителей, которымъ онъ обязанъ за это своею признательностью.
При неуклонномъ исполненіи предложенной системы можно было-бы оставить опасенія, будто возрастаніе неимущихъ превзойдетъ предѣлы, удовлетворяемые благотворительною помощью. Наоборотъ, я убѣжденъ, что область частной благотворительности сузилась-бы, сравнительно съ теперешнимъ ея размѣромъ. Единственное затрудненіе, которое предстояло-бы побороть, вытекаетъ изъ нашей неразборчивости въ дѣлѣ благотворенія, ибо, раздавая помощь безъ всякаго разбора, мы поощряемъ безпечность и лѣность. Послѣ обнародованія предложеннаго закона незаконнорожденные дѣти должны быть лишены помощи со стороны приходскихъ попечительствъ и предоставлены частной благотворительности. Отказываясь отъ своихъ дѣтей, родители совершаютъ преступленіе, отвѣтственность за которое падаетъ на нихъ самихъ, общество-же несетъ въ этомъ случаѣ сравнительно небольшую потерю, ибо для него одинъ ребенокъ легко замѣняется другимъ. Если дѣти намъ дороги, то это въ слѣдствіе присущей намъ симпатичной страсти, именуемой родительской любовью. Когда находятся люди, отказывающіеся отъ посылаемаго имъ самимъ небомъ дара, то общество вовсе не обязано занимать ихъ мѣсто. Его дѣло ограничивается наложеніемъ наказанія за преступленія родителей, попирающихъ свои священнѣйшія обязанности, отказывающихся отъ попеченія о своихъ дѣтяхъ, или жестоко обращающихся съ ними.
Въ настоящее время незаконнорожденный ребенокъ отдается на попеченіе прихода и въ теченіи года обыкновенно умираетъ. Такъ, покрайней мѣрѣ, происходить въ Лондонѣ. Общество въ этомъ случае несетъ отвѣтствениость за такую потерю, но тяжесть преступленія какъ будто ослабляется въ слѣдствіе того, что въ совершеніи его участвовало множество лицъ. Смерть этихъ несчастныхъ созданій обыкновенно приписывается волѣ Божьей, при чемъ забывается, что ее необходимо разсматривать, какъ неизбѣжное слѣдствіе поистинѣ звѣрскаго поведенія родителей, за которое они должны дать отчетъ предъ Богомъ и людьми.
Необходимо признать, что рѣдко случается, чтобы дитя было покинуто одновременно обоими родителями. Когда у рабочаго или служителя родится ребенокъ отъ незаконной связи, онъ обыкновенно скрывается. Нерѣдко, случается, что и женатый человѣкъ переселяется въ отдаленное мѣсто, оставляя жену и дѣтей на попеченіе прихода[32]. Возможность такихъ поступковъ должна вызвать въ иностранцѣ весьма неблагопріятное мнѣніе о характерѣ англічанъ; но, вглядѣвшись въ предметъ ближе, безпристрастный наблюдатель долженъ объяснить это преступленіе не столько характеромъ англічанъ, сколько существующими у нихъ учрежденіями.
Законы природы установили, что ребенокъ находится на исключительномъ попеченіи родителей, а мать ребенка — на такомъ-же попеченіи мужа. Если-бы эти обязанности не извращались и законы природы проявлялись во всей своей непосредственности, если-бы человѣкъ всегда помнилъ, что отъ него одного зависитъ участь жены и рожденнаго отъ него ребенка, я увѣренъ, что безсердечное оставленіе жены и дѣтей оказалось-бы невозможным, и врядъ-ли нашлось десять отцовъ, способныхъ на такой звѣрскій поступокъ. Къ сожалѣнію англійскіе законы, вопреки законамъ природы, провозгласили, что если родители оставятъ принадлежащаго имъ ребенка, то общество обязано занять ихъ мѣсто, и что жена, покинутая мужемъ, можетъ найти покровительство со стороны другихъ людей. Такимъ образомъ употреблены были всѣ средства для ослабленія и искорененія естественныхъ побужденій и извращенія естественныхъ законовъ, а пoслѣдствія этого были приписаны природѣ, въ то время, какъ отвѣтственность за послѣдствія въ этомъ случаѣ всецѣло падаетъ на общественныя учрежденія и политическое устройство, которыя создали законы, порождающіе подобныя явленія и предлагающіе награду тому, кто попираетъ наиболѣе полезныя и заслуживающиія уваженія чувства.
Когда отецъ незаконнорожденнаго ребенка извѣстенъ, во многихъ приходахъ принято за правило угрожать ему заключеніемъ въ тюрьму и употреблять всевозможныя мѣры къ тому, чтобы заставить его жениться на матери ребенка. Это правило заслуживаеть всевозможнаго порицанія. Преслѣдованіе со стороны приходскаго попечительства прежде всего неразумно, ибо, при достиженіи своей цѣли, оно, вмѣсто одного призрѣваемаго, вызываетъ трехъ или четырехъ дѣтей, которыя въ послѣдствіи будутъ обременять приходъ; кромѣ того оно безнравственно и оскорбительно по отношенію къ таинству брака. Воображать, что путемъ вынужденія и преслѣдованія можно спасти честь женщины и вернуть на путь добродѣтели человѣка, — это значить имѣть неправильныя представленія о нравственномъ долгѣ и чести. Человѣкъ, обольстившій женщину невыполненнымъ обѣщаніемъ жениться на ней, совершаетъ гнусный обманъ и заслуживаетъ строгаго осужденія, но я не думаю, чтобы его слѣдовало вынуждать ко второму обману, послѣдствіемъ котораго будетъ крайне печальная участь женщины, связанной съ нимъ неразрывными узами, и обремененіе общества новымъ нищенскимъ семействомъ.
Обязанность каждаго человѣка заботиться о своихъ дѣтяхъ, безразлично законныхъ или незаконнорожденныхъ, до такой степени очевидна и важна, что справедливость требуеть, чтобы общество было вооружено всѣми возможными средствами для ея укрѣпленія. Но я увѣренъ, что для достиженія этой цѣли нѣтъ болѣе пригоднаго средства, какъ обнародованіе закона о томъ, что впредь попеченіе о дѣтяхъ возлагается исключительно на ихъ родителей, а если они пренебрегутъ своею естественною обязанностью и покинутъ своихъ дѣтей, то должны разсчитывать на то, что попеченіе объ этихъ дѣтяхъ будетъ зависѣть лишь отъ случайной помощи со стороны частной благотворительности.
Отвѣтственность покинутыхъ матери и дѣтей, неповинныхъ въ дурномъ поведеніи главы семейства, можетъ показаться слишкомъ жестокой. Но что дѣлать — это также законъ природы, надъ правомъ противодѣйствія которому нужно задуматься. Мнѣ не разъ приходилось слышать, что милoсердіе Божіе не согласуется съ тѣми мѣстами Библии, въ которыхъ говорится о наказании дѣтей за преступленія родителей. Это прoтивoрѣчіе требуетъ разъясненія. Если дѣло идетъ не о коренномъ измѣненіи человѣческой природы, не о такомъ ея улучшеніи, которое сдѣлало-бы людей совершенно иными существами, то ихъ невозможно освободить отъ вліянія закона, вызывающего жалобы. Для того, чтобы на дѣтей не оказало общественнаго или нравственнаго вліянія поведеніе родителей, необходимо чудо. Существуетъ-ли хоть одинъ человѣкъ, который, получивъ въ своей семьѣ воспитаніе, не несъ на себѣ отпечатка добродѣтелей и пороковъ своихъ родителей, на характерѣ котораго не отразились-бы ихъ счастливыя свойства — благоразуміе, добродѣтель, справедливость, воздержанность и, наоборотъ, ихъ противоположныя качества? Существуетъ-ли человѣкъ, положеніе котораго въ обществѣ не обусловливалось отчасти ихъ доброй славою, какъ людей предусмотрительныхъ, трудолюбивыхъ, обезпеченныхъ, или не унижалось ихъ неблагоразуміемъ и лѣностью? Мы знаемъ, до какой степени укрѣпляется добродѣтель и поддерживаются силы отца надеждою дать своимъ дѣтямъ хорошее воспитаніе, внушить добрыя правила и передать имъ свое благосостояніе. Если-бы можно было покинуть дѣтей, не подвергая ихъ никакой опасности, то какое громадное число лицъ, утомленныхъ супружескими узами или не питающихъ привязанности къ женамъ, отказались-бы отъ заботъ и затрудненій, связанныхъ съ содержаніемъ семьи и вновь обратились-бы къ холостой жизни! Но сознаніе, что дѣти несутъ наказаніе за проступки родителей, оказываетъ вліяніе даже на порочныхъ людей. Найдется не мало людей, не заботящихся о томъ, какое вліяніе на ихъ жизнь окажутъ ихъ поступки, и въ тоже время боящихся, какъ-бы эти поступки не оказали вреднаго вліянія на жизнь дѣтей. И такъ управляющіе мірoмъ нравственные законы требуютъ, чтобы за проступки родителей наказывались дѣти, и если мы, въ слѣдствіе нашей гордости и самонадѣянности, думаемъ, что систематическое противодѣйствіе этимъ законамъ принесетъ лучшія послѣдствія, то проявляемъ стремленіе къ достиженію безумнаго дѣла.
Если-бы былъ принять предложенный мною проектъ, то чрезъ нѣсколько лѣтъ налогъ въ пользу бѣдныхъ сталъ-бы быстро уменьшаться и вскорѣ оказался-бы совершенно излишнимъ. Въ тоже время никто не былъ-бы обмануть, никому не было-бы нанесено вреда, а, слѣдовательно, никто не имѣлъ-бы права жаловаться.
Тѣмъ не менѣе одного упраздненія законовъ о бѣдныхъ еще недостаточно для улучшенія ихъ участи. Если-бы мы придавали этой мѣрѣ исключительное значеніе, намъ могли-бы указать на положеніе бѣдныхъ въ тѣхъ странахъ, гдѣ не существуютъ подобные законы. Но такое сравненіе потребовало-бы внимательнаго разсмотрѣнія многихъ обстоятельствъ и, во всякомъ случаѣ, не могло-бы послужить основаніемъ для признанія полезности существующихъ законовъ о бѣдности.
Какими способами можно содѣйствовать разъясненію заблужденій относительно народонаселенія.
Для улучшенія участи людей недостаточно одной отмѣны всѣхъ учрежденій, поощряющихъ размноженіе населенія; необходимо кромѣ. того стараться объ исправленіи господствующихъ мнѣній, производящихъ такое-же, и даже нерѣдко сильнѣйшее дѣйствіе. Это можетъ быть дѣломъ одного только времени, единственное-же средство для достиженія такой цѣли заключается въ распространеніи здравыхъ понятій путемъ печати и устныхъ бесѣдъ. Въ особенности необходимо настаивать на распространеніи той истины, что долгъ человѣка состоитъ не въ размноженіи породы, а въ распространеніи всѣми возможными способами счастья и добродѣтели, и что если человѣкъ не имѣетъ основательной надежды на достиженіе этой цѣли, то природа вовсе не предписываетъ ему оставлять послѣ себя потомковъ.
Среди высшихъ классовъ общества нѣтъ основанія опасаться заключенія чрезмѣрнаго числа браковъ. Распространеніе здравыхъ понятій въ этомъ вопросѣ, конечно, могло-бы и этому классу оказать пользу и предупредить значительное число несчастныхъ супружествъ; но будемъ ли мы стараться объ этомъ или нѣтъ, болѣе возвышенные чувства, внушаемыя въ этомъ классѣ положеніемъ и воспитаниемъ, всегда будутъ служить значительнымъ препятствіемъ къ заключенно браковъ, хотя-бы въ слѣдствіе внушаемой ими осторожности. Общество вправѣ предписать своимъ членамъ одно лишь правило, налагаемое на нихъ въ видѣ положительной обязанности — это, чтобы никто не заводилъ семьи, не имѣя средствъ для ея содержанія. Всякое дальнѣйшее стѣсненіе должно быть предоставлено выбору и усмотрѣнію того, кто налагаетъ его на себя. Что-же касается высшихъ классовъ общества, то остается желать, чтобы въ ихъ средѣ оказывалось больше уваженія и предоставлялось больше свободы незамужнимъ дѣвушкамъ, которымъ необходимо въ тоже время предоставить такія же права, какъ и женщинамъ замужнимъ. Это было-бы дѣломъ столь же благоразумнымъ, какъ и согласнымъ съ основными требованіями справедливости и равноправности.
Но если среди высшихъ классовъ такъ легко достижима степень благоразумія, необходимая для удержанія въ должныхъ границахъ числа браковъ, то, желая получить тѣ же результаты среди низшихъ классовъ общества, необходимо распространять между ними то просвѣщеніе и ту предусмотрительность, которыми отличаются первые. Я полагаю, что лучшимъ для этого средствомъ могло-бы быть введеніе той системы приходскаго образованія, которую предложилъ Адамъ Смитъ[33]. Кромѣ обычныхъ предметовъ образованія и тѣхъ, которые присоединяетъ къ нимъ Смитъ, я хотѣлъ-бы, чтобы въ этихъ школахъ возможно чаще разъяснялось положеніе низшихъ классовъ общества относительно закона народонаселенія и вліяніе, которое они могутъ оказать на возрастаніе собственнаго благополучія. При этомъ я не имѣю въ виду, чтобы въ этихъ разъясненіяхъ въ какомъ-бы то ни было отношеніи умалялось значеніе брака или чтобы онъ изображался въ менѣе привлекательномъ видѣ, чѣмъ это есть въ дѣйствительности. Напротивъ, его слѣдуетъ представлять, согласно съ истиной, какъ состояніе, преимущественно свойственное человѣческой природѣ, способное водворить счастье и предохранить отъ порока. Но при этомъ должно быть разъяснено, что преимуществами брака, также какъ богатства и другихъ благъ, необходимо пользоваться лишь подъ извѣстными условіями. Твердое убѣжденіе, что супружество весьма желательно, но что для достиженія его необходимо имѣть средства для содержанія семьи, послужитъ всякому молодому человѣку наиболѣе сильнымъ побужденіемъ къ труду и благоразумной бережливости, до той поры, пока онъ не осуществить своихъ намѣреній относительно вступленія въ бракъ. Ничто иное неспособно въ большей степени побудить къ сбереженію небольшихъ излишковъ, всегда имѣющихся въ распоряженіи холостыхъ работниковъ, и къ разумному употребленію этихъ сбереженій на созиданіе будущаго благополучія, вмѣсто того, чтобы растрачивать ихъ въ праздности и порокахъ.
Если-бы въ послѣдствіи оказалось возможнымъ въ этихъ школахъ къ различнымъ предметамъ преподаванія присоединить еще нѣкоторыя простѣйшія основанія политической экономии, то этимъ обществу была-бы оказана неисчислимая выгода[34]. Но, необходимо признаться, что нѣсколько бесѣдъ, которыя мнѣ случилось вести во время послѣднихъ неурожаевъ (1800—1801 гг.) съ лицами, принадлежащими къ рабочему классу, значительно разочаровали меня. Я былъ до того пораженъ упорствомъ ихъ предразсудковъ относительно хлѣботорговцевъ и скупщиковъ зерна, что мнѣ показалось рѣшительно невозможнымъ согласовать подобное невѣжество съ истинно свободнымъ правительствомъ. Я убѣдился, что среди народа сложились въ этомъ отношеніи такія заблужденія, что если-бы дѣло коснулось приложенія къ жизни его мнѣній, то пришлось-бы неизбѣжно и во чтобы то ни стало противодѣйствовать этому вооруженною силою. Но весьма трудно предоставить правительству необходимую для этой цѣли силу, не подвергая въ тоже время опасности свободу.
Въ Англіи на вспомоществованія истрачены были громадныя суммы, а между тѣмъ есть основаніе предполагать, что онѣ послужили лишь къ усиленію бѣдствій тѣхъ самыхъ лицъ, которыя воспользовались ими. Въ тоже время было слишкомъ мало сдѣлано для образованія народа. Его не позаботились ознакомить съ нѣкоторыми политическими истинами, имѣющими близкое отношеніе къ его благосостоянію, представляющими, быть можетъ, единственное средство, при помощи котораго онъ могъ-бы улучшить свое положеніе, способными превратить людей этого класса общества, въ мирныхъ гражданъ и значительно увеличить ихъ счастье. Къ стыду Англіи необходимо отнести то обстоятельство, что образованіе народа въ ней производится при посредствѣ лишь нѣсколькихъ воскресныхъ школъ, содержимыхъ на счетъ частныхъ пожертвованій и открытыхъ при томъ лишь въ самое послѣднее время[35].
Оправданія, которыми успокоиваютъ себя тѣ, на комъ лежитъ забота о народномъ образованіи, представляются мнѣ не только несоотвѣтствующими свободѣ, но и крайне неосновательными, а между тѣмъ, лишая народъ способовъ къ улучшению своего положенія, нужно было-бы руководствоваться неопровержимыми соображеніями, основанными на очевидной необходимости. Даже тотъ, кто не желаетъ видѣть, что его доводы опровергаются самыми простыми соображеніями, не рѣшится, я думаю, отвергать свидѣтельство опыта; поэтому я спрошу: замѣчено-ли, чтобы преимущества, доставляемыя шотландскому народу образованіемъ, располагали его къ мятежу или неудовольствіямъ? При этомъ необходимо замѣтить, что нужда въ этой странѣ даетъ себя чувствовать постоянно, что неурожаи бываютъ въ ней чаще и что, благодаря менѣе блaгoпріятноьу климату и худшей почвѣ, она испытываетъ больше лишеній, чѣмъ Англія. Конечно, просвѣщеніе низшихъ классовъ шотландскаго народа еще не столь значительно, чтобы оно могло улучшить положеніе бѣдныхъ, путемъ распространенія между ними необходимаго благоразумія и предусмотрительности; но и это незначительное прoсвѣіщеніе побуждаетъ шотландскій народъ къ терпѣливому перенесенію многихъ бѣдствій изъ за сознанія, что возмущеніе способно лишь усилить ихъ. Сравнивъ миролюбивые нравы шотландскихъ крестьянъ, получающихъ кое-какое образованіе, съ буйствомъ невѣжественнаго населенія Ирландіи, всякій безпристрастный человѣкъ долженъ будетъ признать благотворное вліяніе просвѣщенія и народнаго образованія.
Главный аргументъ, приводимый противъ введенія въ Англіи системы народнаго образованія, заключается въ томъ, что образованіе дастъ возможность народу читать сочиненія въ родѣ книги Пейна, а это могло-бы имѣть гибельныя послѣдствія для правительства. Но я вполнѣ раздѣляю высказанное по этому поводу Ад. Смитомъ мнѣніе, что образованный и хорошо воспитанный народъ труднѣе обольстить возмутительными сочиненіями, такъ какъ онъ лучше можетъ разпознать и оцѣнить вздорное краснорѣчіе демагоговъ, увлекаемыхъ честолюбіемъ или личными выгодами. Для возмущенія цѣлаго прихода достаточно одного или двухъ грамотныхъ людей; если-же они подкуплены партіей демагоговъ, то, выбирая подходящія мѣста изъ этихъ сочиненій, могутъ принести гораздо больше вреда, сравнительно съ тѣмъ, который произошелъ-бы въ томъ случаѣ, если-бы всякій членъ прихода прочелъ въ свободную минуту все сочиненіе и взвѣсилъ противоположные доводы.
Но и помимо этихъ соображеній, замѣчаніе Смита получило-бы еще большее значеніе, если-бы предлагаемыя имъ школы знакомили народъ съ его истиннымъ положеніемъ и если-бы ему чаще разъясняли, что его участь не можетъ быть замѣтно улучшена перемѣною правительства, такъ какъ это улучшеніе зависитъ отъ его собственнаго трудолюбія и благоразумія; что если нѣкоторыя желанія народа и могутъ быть удовлетворены, то все-же въ такомъ вопросѣ, какъ содержаніе семействъ, большинство населенія не можетъ разсчитывать на какое нибудь облегченіе; что никакое возмущеніе не можетъ измѣнить въ пользу народа отношеніе между спросомъ и предложеніемъ труда или между количествомъ пищи и числомъ потребителей; что если предложеніе труда пересиливаетъ спросъ, а требованіе пищи превышаетъ ея предложеніе, то народъ не можетъ избѣжать страданій, причиняемыхъ нуждой, даже при самомъ либеральномъ и совершенномъ правительствѣ.
Ознакомленіе съ подобными истинами такъ очевидно должно способствовать поддержанію мира и спокойствія, ослабленію значенія возмутительныхъ сочиненій и предупрежденію легкомысленнаго сопротивленія конституціоннымъ учрежденіямъ, что невольно приходится заподозрить поборниковъ народнаго невѣжества въ какихъ-то своекорыстныхъ видахъ.
Приходскія школы не только могли-бы содѣйствовать разъясненію низшимъ классамъ населенія ихъ дѣйствительнаго положенія, а также того, что отъ нихъ самихъ зависитъ ихъ благосостояніе или нищета, эти школы могли-бы еще, при посредствѣ преподаванія, начатаго съ раннихъ лѣтъ, и разумно распредѣляемыхъ наградъ, развить въ подрастающемъ поколѣніи привычку къ трезвости, трудолюбію, независимости, благоразумію и внушить ему исполненіе обязанностей, предписываемыхъ религіею. Такимъ образомъ приходскія школы явились-бы дѣйствительнымъ средствомъ для развитія низшихъ классовъ народа и поднятія ихъ до уровня средняго сословія, склонности котораго имѣютъ значительное преимущество.
Почти во всѣхъ странахъ для низшаго класса народа существуетъ предѣлъ нищеты, за которымъ прекращаются браки и продолженіе рода. Этотъ предѣлъ крайней нищеты въ различныхъ странахъ весьма неодинаковъ и зависитъ отъ различныхъ условій, какъ напр.: почвы, климата, образа правленія, распространенія просвѣщенія, степени цивилизации и пр. Главнѣйшими yслoвіями, повышающими этотъ предѣлъ и уменьшающими нищету наиболѣе нуждающихся классовъ населенія, являются — свобода, обезпеченіе собственности, распространеніе среди народа знаній, стремленіе къ пріобрѣтенію преимуществъ и наслажденій, доставляемыхъ довольствомъ. Деспотизмъ и невѣжество, наоборотъ, понижаютъ этотъ предѣлъ.
При всякихъ попыткахъ, предпринимаемыхъ для улучшенія положенія низшихъ классовъ населенія, необходимо неизмѣнно стремиться къ поднятію возможно выше этого предѣла нищеты, или, другими словами, стремиться къ тому, чтобы нужда, признаваемая въ данной странѣ въ крайней степени бѣдственной, все-же была-бы еще сносной. Достигнуть этого можно, развивая въ народѣ стремленіе къ независимости, чувство собственнаго достоинства, привычку къ довольству и обладанію собственностью. Я уже имѣлъ случай указать, какое вліяніе оказываетъ хорошее управленіе на развитіе въ народѣ привычекъ къ благоразумію, а также на воспитаніе въ немъ самоуваженія. Но это вліяніе никогда не будетъ достаточно безъ содѣйствія хорошей системы народнаго образованія. Въ этомъ смыслѣ можно утверждать, что правительство, незаботящееся о народномъ образованіи, еще очень далеко отъ совершенства. Благодѣяніями, доставляемыми хорошимъ образованіемъ, всѣ могутъ пользоваться, а такъ какъ отъ правительства зависитъ сдѣлать образованіе общедоступнымъ, то, внѣ всякаго сомнѣнія, оно и обязано это сдѣлать.
О направленіи нашей благотворительности.
Намъ остается разсмотрѣть, какимъ образомъ можно направить нашу благотворительность, чтобы она не причиняла вреда тѣмъ самымъ лицамъ, для облегченія участи которыхъ предпринята, и предупреждала излишекъ населенія, превышающій средства существованія и ложащйся тяжелымъ бременемъ на низшіе классы народа.
Чувство состраданія, побуждающее насъ помогать ближнимъ, когда они испытываютъ страданія, сходно со всякими другими волнующими насъ страстями: оно до извѣстной степени слѣпо и безотчетно. Состраданіе иногда можетъ быть сильнѣе возбуждено патетическимъ театральнымъ дѣйствіемъ или изображеніемъ въ романѣ, чѣмъ какимъ-бы то ни-было дѣйствительнымъ происшествіемъ. Если-бы мы отдались первому впечатлѣнію безъ всякихъ дальнѣйшихъ соображеній, то изъ числа многихъ лицъ, просящихъ о помощи, мы, несомнѣнно, избрали бы тѣхъ, которыя лучше умѣютъ разыграть свою роль. Очевидно, что склонность къ благоготворительности, такъ-же какъ и друія побужденія — любовь, гнѣвъ, честолюбіе, голодъ, жажда, — должна управляться указаніями опыта и, наравнѣ съ прочими страстями, подчиняться требованіямъ общей пользы, ибо иначе она не удовлетворить тому назначенію, для котораго помѣщена въ нашемъ сердцѣ.
Назначеніе страсти, соединяющей оба пола, заключается въ продолженіи рода и установленіи между мужемъ и женою общихъ воззрѣній и интересовъ, т. е. такой связи, которая для нихъ самихъ является наиболѣе вѣрнымъ средствомъ къ достижению счастья, а для ихъ дѣтей — залогомъ неусыпнаго попеченія въ раннемъ возрастѣ н заботливаго образованія въ позднѣйшемъ. Но если-бы всякій считалъ себя въ правѣ постоянно слѣдовать своимъ инстиктивнымъ побужденіямъ, не заботясь о послѣдствіяхъ, то существенное назначеніе этой страсти не было-бы достигнуто и даже продолженіе рода не было бы вполнѣ обезпечено.
Очевидная цѣль вложеннаго природою въ человѣческое сердце инстинкта милосердія заключается въ установленіи близкой связи между людьми, въ особенности принадлежащими къ одному роду или семейству. Вызывая въ насъ участіе къ довольству и нуждамъ ближнихъ, этотъ инстинктъ побуждаетъ насъ помогать людямъ въ ихъ частныхъ бѣдствіяхъ, составляющихъ результатъ общихъ законовъ; такимъ образомъ онъ способствуетъ увеличенію всей суммы человѣческаго счастья. Но если чувство милосердія безотчетно, если степень кажущагося несчастья будетъ единственнымъ мѣриломъ нашей благотворительности, то она, очевидно, будетъ примѣняться исключительно къ профессіоналънымъ нищимъ, между тѣмъ какъ скромное несчастье, борющееся съ непобѣдимыми трудностями, но и въ нищетѣ сохранившее любовь къ опрятности и благопристойному виду, будетъ оставлено въ пренебреженіи. Такимъ образомъ, мы окажемъ помощь тому, кто менѣе всего заслуживаетъ ея, мы станемъ поощрять тунеядство и дадимъ погибнуть человѣку дѣятельному и трудолюбивому, словомъ, мы пойдемъ совершенно наперекоръ стремлению природы и уменьшимъ сумму человѣческаго счастья. Впрочемъ, необходимо признать, что инстинктивное стремленіе къ благодѣянію проявляется съ меньшею силою, чѣмъ страсть, соединяющая оба пола; опытъ показываетъ, что вообще гораздо менѣе опасно отдаваться первому изъ этихъ побужденій, чѣмъ второму. Но, дѣлая общій выводъ изъ указаній опыта и выведенныхъ изъ нихъ нравственныхъ правилъ, трудно сказать что нибудь въ пользу того, кто безгранично предается одному изъ этихъ стремленій, чего нельзя было бы также сказать въ пользу того, кто отдается другому. Обѣ эти страсти одинаково естественны, каждая изъ нихъ возбуждается соотвѣтственнымъ образомъ, и насъ одинаково неодолимо влечегъ къ удовлетворенію той и другой. Разсматривая одну только нашу животную природу или допуская предположеніе, что послѣдствня нашихъ поступковъ, вытекающія изъ обоихъ побужденій, не могутъ быть предусмотрѣны, — намъ, конечно, ничего больше не остается, какъ слѣпо повиноваться инстинкту. Но, принявъ въ соображеніе то обстоятельство, что мы одарены разумомъ, мы тѣмъ самымъ устанавливаемъ для себя обязазанность предусматривать послѣдствія нашихъ поступковъ; а такъ какъ мы знаемъ, что эти послѣдствія иногда бываютъ гибельны для насъ или для нашихъ ближнихъ, то мы должны быть увѣрены, что слѣпое повиновеніе инстинкту недостойно насъ, или, другими словами, несогласно съ волею Бога. Въ качествѣ нравственныхъ существъ мы обязаны подавлять наши страсти, насколько это необходимо для того, чтобы онѣ не приняли порочнаго направленія, а также тщательно взвѣшивать послѣдствія нашихъ естественныхъ склоностей и постоянно подчинять ихъ великому закону всеобщей пользы для того, чтобы незамѣтно пріобрѣсти привычку удовлетворять эти склонности, никому не причиняя вреда. Въ этомъ, очевидно, заключается средство для увеличенія суммы человѣческаго счастья, а, слѣдовательно, для исполненія воли Творца, по скольку это зависитъ отъ насъ.
И такъ, хотя польза и не можетъ вполнѣ сдѣлаться побудительною причиною нашихъ поступковъ въ то время, когда мы находимся подъ вліяніемъ страсти, тѣмъ не менѣе она является единственнымъ средствомъ для разумнаго пониманія вещей. Она одна устанавливаетъ правильное отношеніе между нашими обязанностями и законами природы, а потому мы должны подчиняться ея внушеніямъ. Всѣ моралисты, требовавшіе подчиненія страстей разуму, основывали это требованіе на изложенныхъ мною принципахъ, независимо отъ того, въ какой степени эти принципы были имъ извѣстны и ясны. Я напоминаю эти истины для того, чтобы приложить ихъ къ направленію нашей обычной благотворительности. Если мы всегда будемъ имѣть въ виду великій законъ общей пользы, то наша благотворительность получить широкое приложеніе, нисколько не вредя той главной цѣли, которую мы должны преслѣдовать.
Одно изъ полезнѣйшихъ дѣйствій благотворительности заключается въ ея полезномъ вліяніи на самого благотворителя. Гораздо пріятнѣе дѣлать добро, чѣмъ получать его. Если-бы мы даже замѣтили, что благотворительность не приносить пользы тѣмъ лицамъ, которымъ мы ее оказываемъ, то тогда мы не могли-бы оправдать усилій, направляемыхъ къ тому, чтобы освободить наше сердце отъ чувства, которое побуждаетъ насъ оказывать благодѣяніе. Это чувство очищаетъ и возвышаетъ нашу собственную душу. Приложивъ-же въ настоящемъ случаѣ законъ полезности, мы съ yдoвoльствіемъ замѣтимъ, что самый выгодный для бѣдныхъ способъ благотворительности есть именно тотъ, который болѣе всего способенъ усовершенствовать характеръ благотворителя.
О благотворительности, точно также какъ и о состраданіи, можно сказать, что она распространяется по землѣ, какъ благодатная роса[36]. Совершенно несправедливо называють благотворительностью раздачу тѣхъ громадныхъ суммъ, которыя собираются въ Англіи при посредствѣ спеціальнаго налога, ибо этой раздачѣ недостаетъ отличительной черты истинной благотворительности. Такъ какъ въ этомъ случаѣ происходитъ принужденіе къ такимъ дѣйствіямъ, которыя по своей сущности должны быть свободны, то это смѣшеніе понятій неминуемо должно унизить какъ тѣхъ, съ кого налогъ собирается, такъ и тѣхъ, для кого онъ назначается. Вмѣсто дѣйствительнаго облегченія этотъ способъ распредѣленія налога съ одной стороны усиливаетъ и распространяетъ нищету, а съ другой стороны, взамѣнъ пріятнаго ощущенія, доставляемаго истинною благотворительностью, онъ вызываетъ, только неудовольствіе и постоянное негодованіе.
Среди благотворительныхъ учрежденій, содержимыхъ на счетъ добровольныхъ приношеній, существуютъ прямо предосудительныя; мало того, самыя пожертвованія, вѣроятно, даются иногда нехотя и не столько изъ искренняго побужденія къ благотворительности, сколько изъ необходимости сдѣлать то, къ чему обязываютъ извѣстное общественное положеніе или богатство. Большинство жертвователей не вмѣшивается въ распредѣленіе пособій и не безпокоится о судьбѣ тѣхъ, кому они раздаются. Поэтому-то нельзя разсчитывать на то, чтобы подобные способы благотворительности оказали то полезное вліяніе на жертвователей, какое обыкновенно приписывается этой добродѣтели и которое при другихъ условіяхъ проявляется такимъ очевиднымъ образомъ.
Необходимо признаться, что даже въ самомъ способѣ раздачи милостыни профессіональнымъ нищимъ мы проявляемъ скорѣе желаніе отвязаться отъ ихъ назойливости и избавиться отъ непріятнаго зрѣлища, чѣмъ стремленіе къ облегченію страданія несчастнаго существа. Вмѣсто того, чтобы радоваться тому, что намъ представляется случай помочь ближнему, мы чаще предпочли-бы совсѣмъ не встрѣчать людей, вызывающихъ состраданіе. Ихъ нищета поражаетъ насъ и вызываетъ тягостное ощущеніе, а между тѣмъ мы сознаемъ, что подаваемая имъ ничтожная помощь недостаточна для облегченія ихъ страданій. Мы вполнѣ понимаемъ, что милостыня совершенно не соотвѣтствуетъ ихъ нуждамъ. Мало того, мы увѣрены, что на слѣдующемъ поворотѣ улицы услышимъ точно такія-же просьбы о помощи и, быть можетъ, будемъ даже обмануты. Мы спѣшимъ избѣгнуть встрѣчи съ неимущими и нерѣдко стараемся не слышать ихъ назойливыхъ выпрашиваній. Мы подаемъ милостыню лишь въ томъ случаѣ, когда ее, такъ сказать, вырываютъ у насъ насильственно, помимо нашей воли, и эта вынужденная благотворительность не оставляетъ въ нашей душѣ никакого пріятнаго воспоминанія, никакого возвышающаго душу ощущенія.