Тело тверского князя везли на родину люди Юрия Даниловича. Он запретил им ставить гроб в церквях, приказал ставить гроб в хлевах. Похоронили Михаила в Спасском монастыре.
Получив наконец ярлык на Великое княжение Владимирское, Юрий вернулся в Москву. Анна, вдова князя Тверского, просила у него разрешения на погребение мужа в Твери. Не остывший еще от борьбы со своим сильным противником, Юрий согласился не сразу. Сыновьям Михаила пришлось и с этим стерпеться. Старший, Дмитрий, даже заключил в 1321 году мир со своим врагом.
В 1322 году в Новгороде умер брат Юрия, Афанасий, и великий князь из Москвы переехал в этот город. А в Москве стал княжить Иван Данилович. Причины смены места жительства великого князя неизвестны. «Юрий любил Новгород, и новгородцы любили Юрия… За всю историю Великого Новгорода не было ни одного великого князя, за исключением Юрия Даниловича, с которым бы новгородцы находились в дружелюбной и искренней связи», – писал историк Н. И. Костомаров. Здесь он был удачлив и как правитель, и как воитель, и как дипломат. Он успешно воевал против шведов, основал город Орешек (Шлиссельбург), укрепив тем самым западные границы княжества, заключил со шведским королем выгодный для новгородцев мир, воевал с литовцами, ходил в поход на Устюг, захватил его, заключил – опять же очень выгодный для новгородцев – мир с его жителями. Напряженными и счастливыми можно назвать эти последние два года жизни князя в Новгороде. В такие счастливые времена люди, даже мудрые и опытные, забывают о плохом, о былом. Может быть, и Юрий Данилович надеялся на то, что все невзгоды и беды, отпущенные на его век, он пережил. Но нет, оказывается, не все. В 1324 году его призвал к себе хан Узбек.
Это известие никогда не радовало русских князей. Юрия Даниловича оно застало в Устюге. Князь простился с новгородскими воинами навсегда, и ратники отправились в Новгород, а Юрий Данилович доехал до Камы и по ней, а потом по Волге поплыл в Орду, в Сарай.
Он знал причину вызова – Дмитрий Михайлович (Дмитрий Грозные Очи) обвинял его в утаивании тверских денег от татарского посла. Оправдаться перед Узбеком можно было. Но все время в пути не покидала князя тревога. Юрий Данилович прибыл в Сарай, дождался разрешения хана, явился к нему в шатер, преклонил колена.
Узбек не успел сказать ни слова, как вдруг Юрий услышал резкий быстрый шаг, напористый, как степной ветер в зимнюю непогодь. Русский князь бросил опасливый взгляд вправо, увидел злобные глаза Дмитрия Грозные Очи, уже радующегося победе, и даже не привстал с колен, не успел.
Молниеносным выпадом старший сын Михаила Ярославича вонзил тяжелый меч в его грудь. Придавил князя к земле. Но не достиг Дмитрий цели, не возвысилась Тверь после убийства Юрия. Напротив – оказал он невольно большую услугу московским князьям: хан Орды не одобрил самосуд в своем шатре, следствием этого неодобрения стало покровительство хана брату убитого – Ивану Даниловичу. А при нем усилил свое влияние на Москве митрополит всея Руси Петр. Эти два человека имели много общего во взглядах на будущее Русской земли.
Митрополит Петр
Перейдем вновь к сюжетам, посвященным истории Русской православной церкви. В этой книге вы уже встречались с некоторыми вопросами становления и развития Киевской митрополии, с той ролью, которую играла церковь в развитии культуры и просвещения, приобщая свою паству к общечеловеческим ценностям. Об этом шла речь в разделах, посвященных Киевской Руси. Однако после 1240 года, когда Киев пал и во время штурма рухнула сожженная захватчиками Десятинная церковь, Киевская митрополия пришла в упадок, который продолжался на протяжении всего XIII столетия.
В 1299 году митрополит всея Руси Максим покинул Киев и со всем клиром прибыл во Владимир, который до середины XIV столетия был административным, культурным и религиозным центром Северо-Восточной Руси. «Матерь городов русских», город Киев надолго потерял свое влияние даже в княжествах Поднепровья.
В 1305 году митрополит скончался. Похоронили его во Владимире, в Успенском соборе. Митрополит в те века был высшим саном в церковной иерархии и власть имел немалую, да и авторитет православной церкви был уже очень высоким, поэтому на место митрополита было достаточно претендентов. Каждый из них имел свой взгляд на роль церкви в светской жизни и на политику князей, как, впрочем, имели свой взгляд на роль церкви в политике и князья, поддерживающие претендентов. Но вот чего у князей не было, так это стратегического политического мышления, а церковь имела его всегда. Высший сан на Руси назывался «митрополит всея Руси». Это «всея» указывало на стратегическую задачу церкви – объединение всего русского мира.
Но среди претендентов встречались люди разные, попадались и подверженные чрезмерно светским суетным влияниям.
В 1305 году игумен Геронтий при поддержке Тверского князя Михаила Ярославича завладел незаконно, по мнению некоторых ученых, митрополичьей кафедрой и отправился в Царьград (Константинополь), чтобы получить там официальное признание патриарха православной церкви Афанасия. В столицу Византийской империи поехал и ратский игумен Петр, посланный галицким князем Юрием Львовичем, который мечтал создать в своих владениях Галицко-Волынскую митрополию и тем самым обособиться от Руси. Князь Галицкий очень надеялся на игумена Петра, прославившегося своим ревностным отношением к пастырским обязанностям. Не знал Юрий Львович, что сама мысль дробить Русскую землю претила натуре ратского игумена, что мысли и идеи у него были совсем другие: Петр мечтал о единении страны.
На первом этапе пути – до Черного моря – Геронтий заметно опередил своего конкурента. Но вмешалась сама природа, море вдруг всколыхнуло крутую волну на маршруте следования корабля, на палубе которого находился посланник князя Тверского. Судно же с игуменом Петром пролетело на быстрой волне в Константинополь без заминки.
Император Византии и патриарх Афанасий приняли гостя очень хорошо. После беседы с ним они поняли, что слухи об этом служителе церкви были верны – Петра не зря уважали и ценили церковнослужители. Патриарх Афанасий рукоположил Петра в сан митрополита Киевского и всея Руси, и тот в прекрасном расположении духа отбыл на родину.
В Киеве, однако, митрополит находился недолго. Он понимал, что важнейшие для страны события будут теперь проходить в другом месте, а значит, и он должен быть там.
Вскоре Петр приехал во Владимир. Но и здесь он не успокоился, будто чувствовала его душа, что и Владимир, в те времена уже большой стольный град, в скором времени уступит первенство другим городам.
Хотя духовенство Северо-Восточной Руси «единогласно благословило его высокую добродетель», некоторые игумены и епископы попытались очернить митрополита в глазах византийского начальства. Они сочинили на Петра грязный донос и, видно, переусердствовали. Патриарх Афанасий прочитал донос тверского епископа, приходившегося сыном литовскому князю Герденю, и был потрясен злобным духом письма. Он тут же послал в Восточную Европу известного канониста с заданием самым тщательным образом разобраться во всех пунктах предъявленного обвинения.
В 1311 году в Переяславле-Залесском состоялся Собор князей. Сюда приехали священнослужители, князья и бояре из Твери, Ростова, Владимира и других городов, а также посол константинопольского патриарха. На соборе присутствовал Иван Данилович Калита, который княжил в это время в Переяславле-Залесском. Он, единственный из собравшихся, безоговорочно поддержал Петра, и эта активная позиция напористого молодого князя сыграла не последнюю роль в судьбе незаслуженно обвиненного митрополита Киевского и всея Руси. Византийский канонист хотя и испытывал на съезде мощное давление со стороны противников Петра, особенно со стороны тверских князей, но благодаря поддержке Петра Иваном Даниловичем сумел разобраться во всем.
Собор полностью оправдал митрополита всея Руси, снял с него все обвинения. А встреча в Переяславле-Залесском, родном городе Александра Невского, двух выдающихся людей – митрополита Петра и князя Ивана Даниловича – сыграла немалую роль в истории Москвы.
Новый высший сановник Русской православной церкви был человеколюбив и незлопамятен, а когда затрагивались его личные интересы, отличался поразительной беззащитностью, как то было в случае с оклеветавшим его тверским епископом. Он не обвинил ни в чем клеветника, а лишь сказал ему: «Мир тебе! Отныне остерегайся лжи…» Но когда дело касалось преступлений против церкви, Петр являл собой яркий пример непреклонности и строгости. Он мог снять епископский сан с преступившего законы и предать его анафеме. Но к мирянам был снисходителен, противостоял, как мог, неугасающей распре, тушил пожар вражды между московскими и тверскими князьями.
В 1313 году Петр ездил вместе с Михаилом, тверским князем, в Орду, привез оттуда для Русской церкви очень важную льготную грамоту, которая подтверждала уже установленные ранее выгоды для церковнослужителей. В этой грамоте, в частности, говорилось: «Узбеково слово ко всем князьям великим, средним и нижним, воеводам, книжникам, баскакам, писцам… во всех улусах и странах, где Бога бессмертного силою наша власть держит и слово наше владеет. Да никто не обидит в Руси церковь соборную, Петра-митрополита и людей его, архимандритов, игуменов и проч. Их грады, волости, села, земли, ловли, борти, луга, леса, винограды, сады, мельницы, хутора свободны от всякой дани и пошлины: ибо все то есть Божие; ибо сии люди молитвою своею блюдут нас и наше воинство укрепляют. Да будут они подсудны единому митрополиту, согласно с древним законом их и грамотами прежних царей ордынских… Кто возьмет чтонибудь у духовных, заплатит втрое. Кто дерзнет порицать веру русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрет!…»
Из этой грамоты видно, как важно было для возвышения власти какого-то отдельного княжества и князя над другими единство и единомыслие светской и религиозной властей.
Роль Петра в развитии Русского государства на этом не ограничилась. Он жил во Владимире. Но по долгу службы и по неспокойному характеру в своей резиденции митрополит всея Руси долго не сидел, много путешествовал по стране. Поставленные им перед самим собой задачи вынуждали его вести неспокойную жизнь «бродячего митрополита». Часто ездил он по удельным княжествам, встречался со священнослужителями, подолгу разговаривал с ними, стараясь убедить всех в необходимости единения Руси.
Уже в первые годы своей деятельности первосвященник Петр старался поставить Москву даже выше Владимира. «Он лишил Владимир значения церковной столицы всея Руси. Формального и торжественного переноса Всероссийской кафедры в Москву не было; а просто во время частых своих объездов русских областей все реже приезжал во Владимир, все долее гостил в Москве», – писал историк В. В. Назаревский.
Перенос в Москву митрополичьей кафедры чуть позже осуществит Иван Калита, но основу этому заложил митрополит Петр.
Иван Данилович Калита
Год рождения второго сына Даниила Александровича неизвестен. Но уже на Соборе князей в Переяславле-Залесском, который упоминался в очерке о митрополите Петре, Иван Данилович предстает перед князьями и священнослужителями как опытный политик, способный отстаивать свои убеждения и интересы единомышленников.
В 1322 году переяславский князь совершил поездку в Орду. Вернулся он от хана Узбека с ордынским войском, возглавляемым послом хана, Ахмылом, которому хан поставил задачу навести порядок в Великом княжестве Владимирском. Ахмыл разграбил Ярославль и с добычей вернулся к Узбеку.
В августе 1325 года митрополит всея Руси Петр и брат великого князя – Иван Данилович – заложили в Москве первую каменную церковь Успения Богородицы (Успенский собор). По замыслу князя и митрополита, храм должен был стать главной святыней города. «Близ места, на котором должен был стоять жертвенник, Петр собственноручно устроил себе гроб. „Бог благословит тебя, – говорил он Ивану Даниловичу, – и поставит выше всех других князей, и распространит город этот паче всех других городов; и будет род твой обладать местом сим вовеки; и руки его взыдут на плещи врагов ваших; и будут жить в нем святители, и кости мои здесь положены будут“», – писал Н. М. Карамзин.
В том же году в Орде от руки Дмитрия Грозные Очи погиб старший брат Ивана, великий князь Юрий Данилович. Похоронили его в Москве с подобающими почестями и невиданной роскошью.
Узбек осудил поступок Дмитрия Грозные Очи, и 15 сентября 1326 года убийца Юрия Даниловича был казнен. Но ярлык на великое княжение хан выдал не Ивану Даниловичу, а брату казненного Александру. Этот шаг Узбека не способствовал примирению Москвы с Тверью. Впрочем, что хан ни сделай, даже выдай он великокняжеский ярлык Ивану Даниловичу, междуусобица на Руси не затихла бы – не время.
Ордынским повелителям очень выгодно было поддерживать пожар междуусобицы, но они его не раздували до гибельной силы, чтобы не иссяк источник поступления дани. Но не ханы Сарая и Каракорума были первопричиной этого страшного зла, обессилившего Русь. Ордынцы лишь умело использовали в своих интересах по сути объективный, но очень длительный и мучительный процесс вызревания в недрах системы государственного правления, существовавшей со времен Рюрика, нового способа правления. От каждого московского князя зависело, как далеко в период его княжения продвинется Русь в создании централизованного государства. Завершится этот процесс на рубеже XV-XVI веков. Москва к тому времени усилится настолько, что даже недоброжелатели ее не смогут представить себе иного города в качестве столицы крепнувшей державы. Однако следует помнить, что Калита был только одним из удельных князей, а Великим князем Владимирским был давнишний недруг Москвы, в прошлом удельный князь Тверской Александр Михайлович.
Первый год он правил спокойно и успешно, о чем свидетельствует договорная грамота новгородцев, написанная в начале 1327 года. В ней вольнолюбивые горожане признавали Александра законным правителем, делали ему целый ряд уступок. Такое отношение к сыну Михаила, с которым новгородцы, мягко говоря, не нашли общего языка, говорит прежде всего об авторитете и о немалых потенциальных возможностях Великого князя как руководителя государственного масштаба. Впрочем, ситуация на Руси оказалась такой сложной и напряженной, что и Александр в ней растерялся. Иначе не объяснить случившееся с ним.
В 1327 году в Тверь с небольшим отрядом прибыл посол хана Шевкал, родственник Узбека, сын печально известного на Руси Дюденя. Целью всех подобных визитов была дань. Александр знал это, но до него дошли слухи, что ордынцы хотят его убить, а жителей Твери насильно обратить в мусульманскую веру, которую Сарай принял в 1312 году. Видимо руководствуясь поговоркой: «Дыма без огня не бывает», Александр стал собирать верных людей вокруг себя, рассказывал им, естественно сгущая краски, о планах коварного врага: «Ордынцы убили моего отца и брата, они хотят уничтожить весь наш род и обратить жителей в свою веру» – так, по-видимому, звучали его речи. И люди верили ему, верили на беду свою.
Великий князь, чувствуя поддержку народа, совсем распалился, не потрудился думать, взвешивать все «за» и «против». Ну зачем, спрашивается, ордынцам, известным к тому же своей веротерпимостью, убивать Александра в его собственном городе Твери? Да тверитяне наверняка растерзали бы Шевкала и его воинов. Недооценил князь Узбека, не было у него мудрости и сдержанности Калиты, который «особенно умел ладить с ханом, часто ездил в Орду, приобрел особенное расположение и доверие Узбека и оградил свою московскую землю от вторжения татарских послов…» – писал Н. И. Костомаров. Александр говорил народу страстные гневные слова, люди, как трава в августовской степи, возгорались, требовали от князя решительных действий. «Дай нам оружие! – кричали они, зверея. – Мы накажем их!»
15 августа вооруженная толпа подступила к дворцу Михаила, где находились ордынцы. Было раннее утро. Ордынцы, пробужденные диким криком, выбежали на улицу, и начался неравный бой. Александр уже не контролировал действия толпы, да и свои собственные тоже. Воины Шевкала продержались в открытом бою весь день, но когда дело пошло к вечеру, они, уставшие, отступили во дворец Михаила. Александр приказал поджечь его. Посол хана и его люди сгорели заживо. Толпа на этом не остановилась. На следующий день убили всех ордынцев, даже купцов, никогда в жизни не бравших в руки оружие.
Узбек был человеком неглупым, решительным и суровым. Узнав о трагедии в Твери, он повел дело очень мудро: призвал к себе Ивана Даниловича, дал пятьдесят тысяч человек и, пообещав в случае успеха боевой операции выдать ему ярлык на великое княжение, отправил на Тверь. Пять опытных темников Узбека возглавляли войско, к которому вскоре присоединились суздальцы.
Ордынское войско, подкрепленное суздальцами и москвичами, захватило Тверь, Кашин, Торжок. Кровь людей, огонь пожарищ, богатая добыча – темники на радостях чуть было не двинулись на Новгород. Но новгородцам удалось откупиться. Как объевшийся удав, ордынское войрко потянулось на юг, к теплу. Хан Узбек был доволен и выдал, как обещал, Ивану Даниловичу «самую милостивую грамоту на великое княжение», а кроме этого, еще и разрешение единолично собирать ханскую дань со всех русских княжеств. И распорядился невиданными доселе полномочиями, которыми князь Московский, а после 1328 года Великий князь Владимирский Иван Данилович пользовался по-хозяйски, мудро, как человек государственный.
Всю свою жизнь Иван Данилович носил на поясе мешок для денег (калиту), как бы показывая всем суть своей политики, внутренней и внешней. Все деньги, которые добывал великий князь, собирая с Русской земли ордынскую дань, он пускал на развитие и укрепление Московского княжества.
Всякий праздничный день – а было их по церковному календарю немало – Калита набивал монетами мешок для денег и отправлялся в город. Перед этим он молился. Очень набожным человеком был Иван, влюбленный в деньги, вынужденный покарать сородича за бунт против ненавистных ему ордынцев. Как всякий набожный человек, мечтал Калита о рае. А в раю, как хорошо известно, есть место только для добрых людей. Иван Калита совсем уж добрым не был, но в рай попасть хотел, и поэтому выходил он с большим мешком за поясом, быстро добрел лицом, а со всех концов Москвы устремлялись к нему люди, просили: «Дай на пропитание! Господь тебя не обидит!» – робко протягивая руки.
Великий князь доставал из мешка монеты, щедро одаривал просящих. Однажды нищий, получив от Калиты подаяние, подошел к нему вновь. Иван Данилович подал ему еще монету, но нищий в третий раз попросил подаяние. Великий князь удивился, подал упрямому нищему еще одну монету и, как гласит предание XIV века, недовольно сказал: «На, возьми. Несытые зенки». Нищий спокойно ответил: «Сам ты несытые зенки. И здесь царствуешь, и на том свете царствовать хочешь!»
А жизнь непрерывно ставила перед ним все более сложные задачи. Борьба с Тверью за главенство среди русских княжеств пока не закончилась. Это стало ясно уже в 1328 году, когда Иван Данилович с тверским князем Константином явились пред Узбеком. Хан принял Калиту хорошо. Но и Константина Михайловича не отверг, выдал ему ярлык на княжение Тверское. Кроме того, уже прощаясь с гостями, Узбек потребовал от обоих доставить в Орду князя Александра, прятавшегося в Пскове.
Чтобы выполнить приказ хана, Иван Данилович собрал большое войско, в которое вошли дружины многих русских князей, в том числе и братьев опального Александра, затем прибыл вместе с митрополитом в Новгород, а оттуда пошел медленно ко Пскову, надеясь, что жители этого города не решатся давать сражение огромной рати Калиты и выдадут ему без боя князя Александра. У псковичей, однако, дольше, чем у других, были в ходу прежние, незамутненные представления о чести, их не напугала сила противника, они не предали человека, обратившегося к ним за помощью.
Новгородский владыка архиепископ Моисей долго уговаривал Александра добровольно уехать в Орду на суд хана, «не давать христиан на погибель поганым». Князь чуть было не согласился с новгородским владыкой, «но псковичи удержали его и говорили: „Не иди, господине, в Орду; что бы с тобой ни было, заодно умрем с тобою!“» – писал Н. И. Костомаров.
Тогда Иван решил использовать новое для Руси средство воздействия и уговорил митрополита наложить проклятие на Александра и на всех жителей Пскова, если они не покорятся. Угроза отлучения от церкви подействовала на горожан, хотя решиться на предательство сами они так и не смогли. Помог им в трудном деле на этот раз сам князь Александр. Он поручил псковичам свою молодую жену и уехал, освободив горожан от данной ему клятвы, в Литву, где eгo по-дружески принял Великий князь Литовский Гедимин. Конфликт разрешился. Проклятие с Пскова было снято. Тверское княжество, разоренное ордынско-русским войском, быстро восстановило свою мощь, а проблема его взаимоотношений с Москвою так и не была разрешена.
Через полтора года после этих событий Александр вернулся в Псков. Жители города признали его на вече своим князем, объявили Псковскую республику независимой от Новгорода, но власть Великого князя над собой псковичи все же признали.
Иван Данилович и впредь старался избегать военных столкновений со своими соотечественниками, но политику централизации власти проводил жестко и не останавливался ни перед чем в достижении цели. Ему давно было известно, что новгородцы, торгуя с народами Зауралья, получают от них много серебра. Несколько раз он пытался повлиять на купцов Великого Новгорода, вынудить их платить в казну Великого князя долю с выгодной торговли. Купцы отказывались платить «серебряные деньги».
В 1333 году терпению Калиты пришел конец. Он собрал дружины князей низовских и рязанских и вторгся в пределы Новгородской земли. Поход был чисто грабительский, показательный. Войско Ивана Даниловича взяло Бежецк и Торжок, принялось опустошать окрестности этих городов. Ущерб Новгородской земле причинен был немалый, но справиться с сильной армией Великого князя, поддерживаемого к тому же ханом Узбеком, новгородцам было трудно. Все попытки уладить дело миром – откупом, переговорами – успеха не имели. Калита отклонил предложения испугавшихся новгородцев, забрал все награбленное и демонстративно отвел войско домой. Затем он явился в Орду с очередной порцией дани и богатых даров хану, жене его, вельможам.