Исторические песни имеются в фольклоре всех южнославянских народов. Эти песни своими темами и образами героев связаны с историческими преданиями. Важнейшая тема исторических песен болгар - падение Болгарского царства, жизнь народа в условиях турецкого рабства, борьба за освобождение. Особое место в этих песнях занимает тема прихода в Болгарию русских войск во время войны с Турцией в 1676-1678 гг. Есть песни о разных событиях: об осаде Плевена, об освобождении Болгарии. Позже в исторических песнях появлялись новые сюжеты. Свои циклы исторических песен есть и у сербов, хорватов, словенцев. В них воспроизводятся события национальной истории, хотя есть и песни, имеющие общие сюжеты. Наиболее самобытными считаются словенские исторические песни Так, весьма своеобразны песни о сарацинах; в этих песнях, вероятно, отразились события IX-XI вв., когда сарацины захватили побережье Средиземного моря. В исторических песнях словенцев существует также цикл песен о турках. Среди песен о борьбе с турками выделяются песни о короле Матияже, т. е. о венгерском короле Матии Корвине (1448-1490), который прославился своими победами над турками, угнетавшими тогда всю среднюю и южную Европу.
Много у южных славян и баллад, называемых в народе песнями. Фольклористы обычно выделяют в них четыре тематических цикла: семейные, любовные, исторические и социальные баллады К любовным балладам относится, например, баллада "Брат и сестра", в которой разлученные на много
[32]
лет брат и сестра, встретившись, не узнают друг друга и становятся мужем и женой, а узнав, что они родные, кончают жизнь самоубийством. К историческим балладам принадлежат те произведения, в которых нашли отражение исторические условия жизни южнославянских народов. Примером могут служить такие произведения, как болгарские баллады "Три рабыни" и "Янычар тоскует по дому". Из социальных баллад очень характерны словенские так называемые "тачанские баллады" - баллады об угнетении. В них отразилась борьба против феодалов, которые жестоко угнетали и эксплуатировали словенских крестьян. Распространены у южных славян и малые лирические формы. Это песни различного содержания: любовные, социальные, трудовые, социально-критические, песни о различных сословиях и профессиях. Отдельную группу представляют бытовые песни: любовные, семейные. плясовые и хороводные. У южных славян любовные и семейные песни исполняли и складывали главным образом женщины. Семейные песни, основная тема которых - тяжелая жизнь замужней женщины в чужой семье, имеют, как правило, драматический характер. У южнославянских народов широко представлены хороводные и плясовые песни. У болгар и македонцев, сербов, хорватов и словенцев очень популярны хоро и коло. Эти песни имеют характер коротких припевок. Песни южных славян издавна привлекали внимание ученых, поэтов, критиков. Их изучением занимались Гёте, Пушкин, Гердер, Гумбольдт, Мериме, Вальтер Скотт, А. Востоков. Эпос южнославянских народов обладает несомненной историко-литературной и художественной ценностью и является достойным вкладом в сокровищницу мировой литературы.
Издания текстов
Болгарская народная поэзия.- М.: Гослитиздат, 1953.- 238 с.; Песни южных славян: Пер. с болг., сербскохорв. и словен. / Вступ. ст.. сост. и примеч. Ю.Смирнова.- М.: Худож. лит., 1976.- 478 с.- (Б-ка всемирн. лит.); Сербский эпос: В 2 т. / Сост. и коммент. Н.И.Кравцова.- М.:
Гослитиздат, 1960; Эпос сербского народа / Изд. подгот. И.Н. Голенищсв-Кутузов.- М.: Изд-во АН СССР, 1963.- 354 с.- (Лит. памятники). Български юнашки епос. - София: Изд-во на бьлг. акад. нанауките, 1971.1059с.; Българско народно творчество: Т. 1-12.- София: Бълг. писател, 1961-1963; Tiypuh В.Антолопф народных 1уначких песама.- Београд: Српска книж. задруга, 1961.- 747 с.; Kapauiih B.C. Српске народне пjесме:
Кн. 1-4.- 2-е изд.- Београд: Просвета, 1958; Трудови, семени, хумористични песни / Избор. и ред. К. Пенушлиски. - Cкonje: Макед. книга, 1973.- 240 с.; Цепенков М.К.Народни песни / Pea. К. Пенушлиски; Соработник Б. Петровски. - Скопjе: Макед. книга, 1972. - 353 с.; Кumer Z. Vsebinski tipi slovenskih pripovednih pesmi. - Ljubljana, 1974.- 393 s.; Narodne epske pjesme: Knj. 1-2 / Prired. O. Delorko.- Zagreb: Matica hrvatska, 1964; Pjesme о hrvatsko-slovenskim seljackim bunama / Prired. B. Grabeijsek i dr.; Ured. M. Vaupotic i dr.- Zagreb: Spektar; Ljubljana: Partizanska knjiga, 1974.- 282 s.; Zlatna knjiga hrvatske narodne lirike / Sast. K. Mlac. Zagreb: Matica hrvatska, 1972. - 405 s.
Литература
Голенищев-Кутузов И. Н. Эпос народов Югославии. - В кн.: Голенищев-Кутузов И. Н. Славянские литературы, М., 1973, с. 220-359; Кравцов Н. И. Славянский фольклор.- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976.- 262 с.; Путилов Б.Н. Славянская историческая баллада.- М.: Наука, 1965.- 75 с. Арнаудов М. Очерки по български фолклор: В 2 т.- София: Бълг. писател, 1968-1969; Динсков П. Български фолклор. - София: Бълг. писател, 1972. - 586 с.; Колевип С. Наш jyнaчки eп. - Београд: Нолит, 1974. - 308 с.; ЛатковиЬ В. Народна книжевност. - 2 изд. - Београд: Научна книга, 1975. - 287 с.; Народна книжевност / Приред. В.НедиЬ.- 2 изд.- Београд: Нолит, 1972.- 561 с.: Романска Ц. Въпроси на българското народно творчество: Избрани студии и статии - София: Наука и изкуство, 1976.- 427 с.; Саздов Е. Македонската народна поезда: Краток преглед.- Скопje: Култура. 1966.- 142 с.
СКАНДИНАВСКАЯ НАРОДНАЯ БАЛЛАДА (ХШ-ХУвв.)
Была распространена в Дании, Швеции, Норвегии, Исландии и на Фарерских островах и получила (по аналогии с немецкой балладой) название "народная песня". Обозначает стихотворное произведение повествовательного жанра из нескольких четырехстопных строф (в две или четыре строки)
[33]
с однострочным или двустрочным рефреном. Баллада сочинялась и бытовала в Скандинавии в виде устного песенно-танцевального жанра примерно с начала XIII и до конца XV в., но исполнялась в крестьянской среде и позже. О популярности баллады в эпоху ее расцвета говорит, как это ни парадоксально, сама немногочисленность и характер "записей", сделанных в ту пору. Чаще всего это - пробы пера: рефрены или отдельные строки, оставленные на полях рукописей теологического или юридического содержания. Наиболее примечательно самое древнее свидетельство существования баллады - строфа, записанная на карте Гренландии датским картографом Клаудиусом Клавусом в 1425 г. Исчерпав, по-видимому, всю свою фантазию, он обозначал реки, полуострова и горы поочередно следующими словами баллады, т. е. первым, что пришло ему на ум. Народные песни скорее всего знали все - так к чему их записывать? Первые полные и довольно многочисленные их записи появляются только с наступлением эпохи Ренессанса в дамских альбомах (мода на них пришла из Германии). Наиболее известна так называемая "Сердечная книга" (1553-1555), получившая свое название по конфигурации обреза. Со временем появляются и чисто балладные сборники: например, рукопись с 200 народными песнями из книжного собрания Карен Брахе (1580-е гг.) и первое в Европе печатное издание народных баллад (1591) - "Книга ста песен" датского историографа А. С. Веделя. Однако систематическое собирательство и издание баллад началось только в первой половине XIX в. на волне романтического интереса к народной культуре: в Швеции - А. А. Афцелиусом и Э. Г. Гейером, в Исландии - С. Грундтвигом и Иоуном Сигюрдссоном, на Фарерских островах - В. У. Хаммарсхаймом и Х.К.Лунгбю, в Норвегии - М.Б.Ланстом и С. Бугге и, наконец, в Дании - Свеном Грундтвигом (1824-1883), начинателем, пожалуй, самого крупного фольклористического проекта в мире - издания "Стародатских народных песен", законченного группой ученых лишь в XX в.: последний 11 том (мелодии баллад) вышел в 1960 г., начато издание в 1853-м. В ходе работы над научными изданиями выпускались многочисленные популярные сборники, при подготовке их наиболее ясно проявились два основных подхода: первый подразумевал реконструкцию идеальной "праосновы", якобы подвергшейся "порче" из-за долговременного бытования в народной среде; второй ограничивался лишь самой необходимой языковой коррекцией текста, т. е. возвращал к идеям Грундтвига, считавшего каждый записанный вариант наделенным уникальной художественностью (и поэтому включавшего в свое "Собрание" все варианты). По содержанию баллады традиционно и весьма условно, согласно классификации все того же Грундтвига, до сих пор подразделяются на: героические - с персонажами из эддических песен ("Старик Тор"), полусказочных car "о древних временах" ("Альф из Оддерскера"), французского героического эпоса и нижненемецкой героической поэзии ("Хольгер Датский и Дидрик"), в балладах этого типа преобладают бурлеск и романический юмор; легендарные - с героями из числа святых ("Святой Олав и тролли"), включающие в себя элементы комизма и католическо-христианского нравоучения; волшебные (иногда еще называемые сказочными) - в них героям противостоят демонические сверхъестественные силы, воспринимавшиеся серьезно (типичный пример такого рода баллады известен по шиллеровскому переложению сюжета о рыцаре, который спешит на свадьбу, встречает в лесу эльфу и, отравленный насмерть танцем с ней, доскакав до дому, умирает); исторические - повествующие о легендарных эпизодах из частной жизни исторических героев (типа баллад о короле Вальдемаре и сожженной в бане его любовнице Тове); наконец, самые многочисленные рыцарские - или, по сути, бытовые, к которым относят все остальные баллады (кроме немногих по числу шуточных), в их основе - конфликт героя или героини с семейной или общинной средой, ее обычаями и законами, разрешающийся обычно трагически (хотя встречаются и исключения, подтверждающие это правило); чаще всего в рыцарских балладах используются мотивы похищения невесты, измены мужу, мести за убийство родственника или за неверность и т. п. Действие всех баллад всех типов в высшей степени драматично, оно всегда приходится на кульминацию конфликта, вся остальная интрига либо реферируется в двух-трех стихах, либо считается известной. Важнейший элемент скандинавской баллады - лирический рефрен, комментирующий действие или обстановку исполнения песни. Зачастую он подбирался или сочинялся по принципу контрастности: исполнение, например, упоминавшейся трагической баллады об эльфе и рыцаре, скачущем на свою свадьбу, сопровождалось радостным кличем: "А танец легко плывет по поляне!" Как предполагается, исполнители баллады становились в круг или продвигались по лугу или поляне цепочкой, взявшись за руки и делая два шага направо, шаг налево и т. д. Вел песню запевала, иногда варьировавший ее слова и сюжетные ходы в соответствии с известными всеми фольклорными "формулами" (т. е. устоявшимися лексико-синтаксическими балладными оборотами). Именно в таком виде исполнение баллад сохранялось кое-где на фарерских островах вплоть до середины XX в., и некоторые исследователи имели возможность наблюдать его воочию. В России переводы скандинавских баллад появились в 30-е и в 50-е гг. XIX в. (Ф. Кони, Д.Ознобишин и Н.В.Берг). Интересна судьба едва ли не самой распространенной из них "Сила арфы": как убедительно показала Н.П. Копанева, переложение ее на русский Д.Ознобишиным
[34]
(одним из поэтов пушкинской поры) оказалось настолько удачным, что оно прочно вошло в русскую народную традицию в виде широко известной песни "По Дону гуляет...". Всю вторую половину XIX и большую часть XX в. новые переводы скандинавской баллады в России практически не появлялись. Представительные сборники ее стали печататься у нас в стране лишь с конца 1970-х гг.
Издания текстов
А танец легко плывет по поляне...: Датские народные баллады / Пер. и предисл. В. Потаповой. - М.: Детск. лит., 1984. - 128 с.; Датские народные баллады / Пер. и предисл. В. Потаповой; Примеч. Б.Ерхова.- М.: Худож. лит., 1980.- 286 с.; Скандинавская баллада / Подгот. Г. В. Воронкова, И.Ивановский, М. И. Стеблин-Каменский. - Л.: Наука, 1978.- 271 с.- (Лит. памятники); Стиг-знаменосец: Шведские и датские народные баллады / Пер., коммент. и послесл. И. Ивановского. - Л.: Детск. лит., 1982.- 152 с.
Danske folkeviser i udvalg / Ved E. Frandsen. Bd. 1-2.- Kobenhavn: Gyldendal, 1952-1959; Gamie -Norske folkeviser / Saml. og udg. af S. Biigge.- Oslo: Universitctsforl., 1971.- Xll, 156 s.; Svensk folkpoesi / I urv. av B. af Klintberg och F. Zetterholm. - Stockholm: Tiden, 1979.- 308 s.
Литература
Копанева Н.П. Две шведские баллады в русском фольклоре.- Рус. лит., 1984, № 3, с. 169-175;
Потапова В. Сила златострунной арфы.- Иностр. лит., 1980, № 9, с. 200-203. Pio I. Nye veje till Folkevisen. - Kobenhavn: Gyldendal, 1985. 343 s.; The types of the Scandinavian medieval ballad: A descriptive catalogue / Ed. by B. R. Jonsson. - Oslo: Universitetsforl., 1978.- 329 s.
АНГЛИЙСКИЕ И ШОТЛАНДСКИЕ НАРОДНЫЕ БАЛЛАДЫ (XIII-XV вв.)
Эти произведения слагались и бытовали в народной среде. Их безвестными авторами были крестьяне, ремесленники, бродячие торговцы, а исполнителями певцы из народа, иногда профессиональные певцы-менестрели. Передаваясь из поколения в поколение, баллады исполнялись по-разному. Поэтому нередко существует несколько вариантов баллады. Установить точно дату зарождения англо-шотландской баллады как жанра народного творчества трудно. Самая ранняя английская баллада, дошедшая до нас, - баллада об Иуде - датируется XIII в. Английские и шотландские баллады распадаются на несколько групп. Прежде всего это баллады, носящие по преимуществу эпический характер. В них нашли отражение народные толкования исторических событий, в частности феодальных войн между Англией и Шотландией (так называемые пограничные баллады). Древнейшей из этих песен, повествующих о бранных подвигах и грабежах, личной доблести и убийствах, является баллада "Охота на Чивиоте". Она изображает столкновение шотландского витязя Дугласа и английского лорда Перси с дружинами в горах Чивиота. Как и старинные эпические песни, баллада перечисляет всех воинов, участвовавших в битве, и всех погибших в ней.
Почти одновременно с историческими бачладами (XIV-XV вв.) возник цикл близких к ним разбойничьих баллад. Их герои - благородный разбойник Робин Гуд и его дружина, смелые беззаконники, живущие "в веселом зеленом лесу". Первые баллады о Робине были записаны в середине XV в., а в XVI в. сложилась целая поэма-баллада "Деяния Робина Гуда". Вопрос о существовании реального Робина Гуда не решен до сих пор. Тот факт, что его имя упоминается в хрониках, не является доказательством его исторической реальности, поскольку установлено, что хроники нередко основывались на песнях. Однако важно не то, существовал ли Робин Гуд на самом деле, а то, каким предстает он в поэтическом творчестве народа. В балладах о Робине Гуде отчетливо выразилось сочувствие народа к лесным стрелкам и их предводителю, вчерашним крестьянам, ушедшим в лес от несправедливых притеснений. В образы героев этих баллад народ вложил свои социальные симпатии и антипатии. Впервые в поэзии Европы феодальной эпохи эпическая идеализация распространилась на человека "неблагородного" происхождения. Робин Гуд храбр, любит приключения, но в отличие от героев "классического" эпоса воюет он не с драконом,
[35]
не с чужим племенем, не с врагами христианской веры, а с теми, от кого страдает народ, - с шерифом, надменным епископом, жадными монахами. Честность, справедливость, щедрость Робина Гуда, воспеваемые в балладах, распространяются только на бедняков; зато он не считает зазорным обманывать и грабить тех, кто притесняет "добрых иоменов". Дух свободолюбия пронизывает поэтические рассказы о подвигах Робина Гуда и его товарищей. Зеленый лес, укрывший дружину Робина Гуда, вырастает в символ справедливой и вольной жизни.
Еще одну группу составляют баллады лирико-драматические. Главное событие таких баллад - любовь. Сюжеты любовных баллад разнообразны, но, как правило, имеют драматическую, даже трагическую окраску. Противниками любящих выступают обычно их родственники, причем герои баллад нередко оказываются беспомощными перед обстоятельствами, мешающими их любви. В отличие от рыцарских романов в стихах в англо-шотландских любовных балладах главное не прославление подвигов, совершенных героем во имя своей возлюбленной, а воспевание чувства, которое должно вызвать отзвук в душе слушателей. Основное внимание сосредоточено не на событиях, а на душевных переживаниях героев ("Прекрасная Анни из Лох-Роян"). Во многих лирических балладах присутствует элемент чудесного и сказочного ("Демон-любовник", "Клятва верности"). Иногда фантастическое начало столь сильно, что заслоняет любовную тему, становится главенствующим ("Томас Рифмач", "Баллада о двух сестрах"). В этих балладах резвятся феи и русалки, похищают людей эльфы, встают из гроба мертвецы, животные изъясняются на человеческом языке, а люди превращаются в животных и птиц. Фантастическое в любовных балладах подчеркивает и усиливает чувства героев, придает всему повествованию лирическую окраску. Характерно серьезное отношение безымянных авторов баллад к сверхъестественному миру, который представляется им вполне реальным и действительным. В этом они явились выразителями верований своей эпохи и народной среды. Точно определить по содержанию любовных баллад время их возникновения нелегко. Отмечая, что в английских и шотландских любовных балладах женщина всегда ближе к мужу или возлюбленному, чем к отцу или братьям, ученые предполагают, что эти баллады возникли в эпоху, когда родовые отношения уже не играли прежней роли.
Наиболее древним пластом балладного жанра считаются фантастические баллады, дольше других сохранявшиеся в устной традиции, в памяти народных певцов. Выделяют еще группу бытовых баллад типа "Старуха, дверь закрой" и "Баллады о мельнике и его жене". Они отличаются большей прозаичностью, характеры и события, как правило, поданы в комическом свете. Исследователи относят возникновение этого рода балладного творчества к более позднему времени, связывая его с эволюцией жанра, некоторым его снижением. Своеобразие и красоту народных баллад англичан и шотландцев, как любых баллад вообще, можно оценить, только памятуя о своеобразии их поэтического языка, формы, композиции. Баллада не любит обстоятельных вступлений, она сразу начинается с главного. Действие балладного повествования развивается стремительно, задерживаясь только на важных моментах, причем место и время действия не всегда определены точно. В балладах часто встречаются художественные приемы, характерные для народного творчества: постоянные эпитеты, которые возвращаются при названии того же самого предмета ("веселый зеленый лес", "серебряный гребень", "русые волосы"); повторы, обусловленные повторением одной и той же ситуации; параллелизмы - прямое сопоставление человека и природы (один из излюбленных образов - деревья, соединяющие свои ветви на могиле влюбленных). Язык баллад представляет особую разновидность поэтической речи. Баллада предпочитает слова точные, конкретные, избегает пышных метафор и риторических фигур.
Еще одна особенность баллад - их четкий ритм. Рифма парная или перекрестная. В англошотландских балладах встречаются аллитерации, характерные для англосаксонского стихосложения.
Старинные баллады, впервые собранные епископом Перси и опубликованные в 1765 г. ("Памятники древней английской поэзии"), оказали сильное воздействие на дальнейшее развитие поэзии. Интерес к народным балладам был особенно живым в эпоху романтизма с его увлечением средневековьем. Их собирали, ими зачитывались и им подражали Вальтер Скотт, Саути, Кольридж. Народные баллады вдохновляли великого Роберта Бернса. Последующие поколения поэтов (Тен-нисон, Росетти, Суинберн, Стивенсон) также обращались в своем творчестве к жанру баллады. В России первые переводы английских и шотландских баллад появились еще в XIX в. Среди них особо выделяются переводы В. А. Жуковского и А. К. Толстого. Но подлинно научное и широкое поэтическое освоение баллад началось в XX в. Были напечатаны многие баллады о Робине Гуде в мастерских переводах Вс. Рождественского, впервые познакомившего русских читателей с народным героем Англии. Особое место народные баллады заняли в творчестве С.Я.Маршака. Переводы Маршака, сумевшего средствами русского языка передать поэтическое своеобразие англо-шотландских баллад, открыли прелесть народной поэзии и воспринимаются как оригинальные произведения.
[36]
Издания текстов
Баллады о Робин Гуде / Предисл. М.Горького.- Пг.: Всемирн. лит., 1919.97 с.; Английская и шотландская народная баллада / Сост., предисл. и коммент. Л. М. Аринштейна. - М.: Радуга, 1989. - 512 с. - (На рус. и англ. яз.); Английские и шотландские баллады / Пер. С. Я. Маршака. - М.: Наука, 1973.- 138 с.- (Лит. памятники); Воды Клайда: Английские и шотландские народные баллады и песни в пер. Игн. Ивановского. - Л.: Лениэдат, 1987. 207 с.; Народные баллады / Пер. С. Маршака, М. Цветаевой. - В кн.: Европейские поэты Возрождения, М., 1974, с. 447-457; Шотландские баллады.- В кн.: Бернc Р. Стихотворения. Поэмы; Шотландские баллады, М., 1976, с. 217-417. The English and Scottish popular ballads: In 5 vol. / Ed. by F. G. Child. - New York: The Folklore press in assoc. with Pageant book company, 1957; British popular ballads / Ed. by J. E. Housman. - London: Harrap, 1952.- 248 p.
Литература
Морозов М. Баллады о Робине Гуде. - В кн.: Морозов М. Избранные статьи и переводы, М., 1954, с. 285-298.
Keen М. The outlaws of medieval legend.- London: Routledge, 1961.- 235 p.; Lloyd L. Folk song in England.- London: Lawrence a. Wishart, 1967.- 274 p.
СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЛАТИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Средневековая латинская литература - литература народов Западной Европы на латинском языке, существовавшая после развала Римской империи. "Была связующим звеном между античностью и новыми национальными литературами. В раннее средневековье она была единственной, в зрелое средневековье - одной из ведущих письменных литератур, в эпоху Возрождения - главной школой усвоения "возрождаемой" культуры античности" (М.Л. Гаспаров*). На разных этапах бытования светское и религиозное начала (как в содержании, так и в канонических формах религиозной литературы:
жития, "видения", трактаты и наставления - в прозе; гимны, оды, секвенции - в поэзии; действа - в драме) сочетались в ней в различной пропорции. В истории средневековой латинской литературы исследователи выделяют пять основных периодов. "Темные века" (VI - середина VIII в.) уход литературы в монастыри; основные памятники письменности - исторические своды Григория Тур-ского (538 - около 594) в Галлии, Беды Достопочтенного (672/673 - около 735) - в Англии и др. "Каролингское Возрождение" (середина VIII - IX в.) - расцвет письменной культуры при дворе Карла Великого. "Оттоновское Возрождение" (X - начало XI в.) было связано с двором императора Священной Римской империи Оттона I и немецкими монастырями; в это время появился первый в Европе рыцарский роман в стихах "Руодлиб". "Овидианское Возрождение" (конец XI - XII в.), с центром во Франции, отмечено подражанием формам и варьированием сюжетов поэзии Овидия, повышенным интересом к мифу и сказке. Тогда творили поэт Вальтер Шатильонский (1135 - после 1200), автор поэмы "Александреида", и философ Пьер Абеляр (1079-1142). К этому периоду относятся становление средневековой религиозной драмы и распространение поэзии вагантов. Наконец, период позднего средневековья (XIII-XIV вв.) оставил, среди других памятников, сочинения Фомы Аквин-ского (1225/1226-1274) и Фомы Кемпийского (около 1380-1471) и свод притчевых историй "Римские деяния". В дальнейшем латинская средневековая литература органично преобразуется в составную часть европейских национальных литератур в творчестве Эразма Роттердамского, Ульриха фон Гуттена, Франческо Петрарки, Томаса Мора и других авторов. В этом плане она сыграла на Западе ту же роль, что в Восточной Европе сыграла византийская литература на греческом языке,- "мостков" между классическим наследием и оформлением национальных литератур на собственных национальных языках. В большинстве своем памятники средневековой литературы носят двойственный характер:
принадлежа истории и теологии, они в то же время отмечены художественной выразительностью стиля и образов. Однако среди относящихся по преимуществу к художественной литературе несомненно выделяются поэзия вагантов и "Римские деяния".
Литературный энциклопедический словарь, М., 1987, с. 175.
[37]
Издания текстов
Абеляр П. История моих бедствий / Изд. подгот. Д. А. Доброглав и др.М.: Изд-во АН СССР, 1959. - 255 с. - (Лит. памятники); Памятники средневековой латинской литературы IV-IX веков / Отв. ред. М. Е. Грабарь-Пассек и М.Л.Гаспаров.- М.: Наука, 1970.- 443 с.; Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков / Отв. ред. М. Е. Грабарь-Пассек и М.Л.Гаспаров.- М.: Наука, 1972. - 558 с.; Средневековые латинские новеллы XIII в. / Изд. подгот. С. В. Полякова. - Л.: Наука, 1980.384 с.- (Лит. памятники).
Литература
Curtius Е. R. Europaische Literatur und lateinisches Mittelalter. - 10 Aufl.- Bern; Munchen: Fran-cke, 1984. - 608 S.; Vinay G. Alto medioevo latino: Conversazioni e no. - Napoli: Guida, 1978. - 554 p.
ПОЭЗИЯ ВАГАНТОВ
Лирика вагантов - особый круг европейской латиноязычной поэзии XI-XIII вв. Ее создатели - школяры-клирики, своеобразная социальная группа, пережившая в XII в. свой расцвет в Западной Европе. Это были по преимуществу студенты и выпускники первых университетов, люди, получившие лучшее для своего времени образование, но либо не нашедшие себе достойного места в церковной или гражданской иерархии, либо (в редких случаях, когда их социальное честолюбие бывало удовлетворено) сохранившие литературные вкусы ученой вольницы. Бродячее ("вагант" значит "странствующий") и беспокойное племя кочевало из одного города в другой в поисках знаний и пропитания, лучших преподавателей и щедрейших кормильцев; оно подчинялось не местным властям, а университетскому начальству и готово было силой ответить на любую попытку урезать его права. Своеобразное сочетание образованности, личной независимости и материальной необеспеченности, заставляющей клянчить у сильных мира кусок хлеба, относительной свободы от бытовых норм, в мелочах регламентировавших жизнь других сословий, способствовало развитию специфических черт, тематического и стилистического единства лирики вагантов. Поэтическое наследие вагантов богато: это стихи, славящие радости жизни - вино и любовь и поносящие самым жестоким образом разврат римской курии и греховодство собратьев-монахов; стихи, в которых весь мир ценностей средневековой культуры предстает "вывернутым наизнанку", - вплоть до пародий на литургические тексты и блестящих образцов льстивых или нахальных просительных песен. Ваганты сочиняли и поэмы - исторические, дидактические, аллегорические - во вкусе своей эпохи; слагали исполненные самого неподдельного благочестия религиозные песнопения. Но эти образцы их творчества наименее интересны и оригинальны и мало отличаются от произведений средневековой латинской поэзии. Читая вагантов, необходимо помнить, что лирические произведения ученых-клириков были рассчитаны на своеобразную элиту - людей образованных, способных оценить мастерское владение стихом и литературной темой. Поэтому было бы принципиально неверно в сатирических вольностях или подчас нецеломудренной чувственности вагантов усматривать "свободное" излияние или самоутверждение личности в духе новоевропейской поэзии. В свободолюбивых и жизнерадостных произведениях клириков XII в. господствует литературная игра, условность, вполне оправданная литературным "этикетом" западноевропейского средневековья. Как и вся латинская словесность этой эпохи, лирика вагантов питается античными и христианскими источниками: в сатире - это в первую очередь Ювенал и библейские пророки, в разработке эротических тем - Овидий и "Песнь песней". Поэтическая техника вагантов подчиняется правилам классической риторики и метрики и поэтики церковной лирики. Личное начало в лирике вагантов развито весьма слабо, и ученым с огромным трудом удалось в массе стихотворного материала выделить небольшие "корпусы" сочинений отдельных поэтов, которые и являют собой ее вершины. Таковы Гуго, прозванный Примасом Орлеанским (около 1093 - около 1160); поэт, известный только по прозвищу Архипиита (между 1130 и 1140 - после 1165); Вальтер Шатильонский (вторая половина XII в.).