Преподавателя по статистике зовут Иосиф Абрамович Ватник*. Он преподаёт не только у нас, но и в инженерно- экономическом, и в универе. Слывет полным пофигистом. Это выражается в том, что перед экзаменом он выстраивает группу в аудитории, и раздаёт студентам билеты. Потом сообщает, что вернётся принимать экзамен через два часа. Прошу товарищей студентов согласовать очередность, что бы мне не сидеть без дела. И идёт в буфет. Там он два часа читает газеты, или что то пишет, запивая кофе.
Студенты, в процессе подготовки к ответу, вольны делать что угодно. Андрюха Ефимов, из Викиной группы, к примеру, взял такси и уехал к знакомому специалисту, что согласился решить ему задачу. Подготовившись, идут к Ватнику и сдают. Его не колышет способ, которым студент подготовился. Его интересуют знание и понимание статистики. Может поэтому статистику у нас более- менее знают. Потому что зубрежка у него не прокатывает.
Вернувшись домой, я пол ночи трепался по телефону. Сначала с Иво, потом с Викой. И поэтому на экзамен позорно проспал. Когда я пришёл в институт, Вика сидела с ногами на подоконнике, в коридоре, и, положив на колени тетрадку, строчила ответ на билет по статистике. Увидев меня засмеялась, и съехидничала про такому человеку даже тройку не поставят. У меня экзамен по политэкономии, которую я не очень люблю.
Несколько человек из нашей группы уже отстрелялись, и я пошёл в аудиторию, сделав умное лицо. Потянул билет.
Деньги и их существенные черты. Закономерности формирования и развития монополистического капитализма. Ерунда. Уселся у окна, и задумался. Что то сместилось. Гордиевский в той реальности сбежал двадцатого июля. А сейчас на месяц раньше. Ушёл я вчера чисто. Не найдут они меня. Единственный человек, что меня видел — сам Гордиевский. Да и что он сможет описать? Рост, вес… все. Веревку я спер в Питере. На глаза я никому не попался… вдобавок секретность. Эта история катастрофически позорна для КГБ. И они ее постараются замять. Нет, предателя не пожалеют. Но меня будут искать вполсилы. Чтоб не всплыли причины поисков…
Ответ на билет препода не устроил. Он попытался углубиться, я скучно отбрехивался. В общем — четверка.
Препод полистал мою зачетку, и сообщил, что пересдать можно будет только через пол года. Пожал плечами и пошёл искать Вику. «Аукцион» сейчас — самая стильная питерская команда, в смысле музыки. Ей понравиться.
Но все планы разбились. У Виктории дачная жизнь, вечером ее с мамой ждут в гости соседи. И расписание визитов расписано на три дня вперёд. Сейчас подъедет машина за мной, Коль. Поехали, не съест тебя мама.
— Увы, Виктория, есть парни двух типов. Одни поедут с тобой по первому свистку и куда угодно, другой- суть монстр без души и сердца. Или у нас в планах разрыв? Она засмеялась, прижалась и укусила в шею.
— Никуда не денешься! Нам ещё доклад Проничевой писать. Через недельку и начнём. А пока- не обижайся. Маме там одиноко.
— И даже не думай, что ловко мной проманипулировала! Я и так уже собрался согласится на Проничевское предложение. Оделся в чистое. Вспомнил жизнь, где был, что видел. Кто знает, как оно там, в Москве, и хороши ли москвички. Почти готов.
Мы стояли у моста через канал, и болтали ещё минут двадцать. А потом она уехала.
Я закурил и решил сходить в Апраксин. Там, в комиссионном отделе электроники, тусуются продавцы видеокассет. Вдруг что найду? Проходя Банковским переулком, с изумлением увидел открытую рюмочную. Зашёл, конечно. Нас не закрыли, Коля! До следующего года спокойно работаем. Махнул рюмку коньяку на радостях.
Топая к Апрашке, я размышлял о том, что нужно бы узнать, нет ли какой суеты с Чернобылем? Сделать это не очень сложно. А то будет глупо. Эти все, могучие ведомства обложатся бумажками, из которых будет следовать что — сделано все, и даже больше. А что блок рванул, ну, так вышло. Гордиевского вон- упустили, и никто не виноват. Так что съезжу ка я домой. Позвоню Суркову, вместе веселей.
Я купил «Амадей» в переводе Володарского, «Клуб Коттон», и «Человек со звезды». Вике понравится. Возвращаясь домой, прикидывал, стоит в Обнинск звонить, или завтра утром. Нормальный, мобильный гамма — датчик, по любому дело хорошее. Нужно будет Татищева пнуть.
Сурков позвонил сам. Пока ты там, Душина, невесть чем занимаешься, у меня тут женский клуб. Девки после экзамена к нам в гости приперлись. И мне теперь срочно нужно выпить. Я никогда не хотел знать все эти подробности. Давай, Серега, в Фиглю подтягивайся, ее не закрыли.
— Как там Ирка? — Сурков не выглядел особо подавленным.
— Обошлось. Хотя с капризами она совсем уже. Да ладно, не долго осталось.
Мы выпили. Дальше разговор пошёл о простой и ясной ерунде. О музыке, про одноклассников, и про футбол. Посплетничали про Иво, и я вспомнил, что так и не прокатился с Викой по каналам. Сурков рассказал, что залил под свой загородный дом фундамент. Для строительства, сейчас, используется забавная схема. Ты, разными способами, находишь бригаду. Дальше договариваешься с местным колхозом, или ещё каким предприятием. Они официально принимают найденных тобой людей на работу. И, за не очень большие деньги, заключают с тобой договор на строительство. Которое ведут найденные тобой люди. С ними ты, понятно, рассчитываешься дополнительно. Эта схема исключает вмешательство ОБХСС. Все законно.
Вот Сурков и договорился с председателем совхоза в Бронке. Рассказывая мне все это, Серега оживился, и даже как то воспрял. Забавно, но ему и вправду всю жизнь нравилось строить. Меня, человека строившего себе загородный дом не раз, его воодушевление веселило.
— Ты на пороге гибели, но я тебя спасу, Сурков.
— Ты же ещё не видел проект и чертежи.
— Сурков, в строительстве загородного дома проект — это сущая ерунда, и не имеет значения!
— А ты то откуда знаешь?
— У бабушки, на Кубани, я участвовал в пяти замесах.
— Замесах?!
— Дикарь. Замес- это перемешивание глины, соломы, песка и воды. Для изготовления самана, из которого строится саманный дом. Осуществляется методом верховой езды на лошадях, по кругу из этой самой глины. Дело опасное — ты, на лошади, в плавках. Чуть зазеваешься, и ты уже в стогу, с селянкой, что утащила тебя вместе с лошадью. И, пока ты борешься с крестьянкой в недрах копны, конь флегматично объедает стог. И запросто может укусить твой голый зад, Сурков!
— О, так ты гуру архетиктуры?
— Корбюзье — жалкий паяц мечтавший со мной поработать.
— Ты вообще о чем?
— Я о том, что существует тайная инструкция, для ступивших на тропу строительства своего дома.
— Огласи.
— Если только фрагментами. К примеру, вот эти твои расспросы председателя совхоза, кто и что из его строителей может.
— А что не так?
— Первая нанятая тобой, Сурков, бригада должна состоять из четырёх — пяти рослых, можно толстых, мужчин. Профессиональные кондиции ни к чему.
— И в чем суть?
— Приведи их на участок, расставь в художественном порядке, и убей. Ты через пару дней их все равно грохнешь. Страшно жалея, что не сделал это сразу. Так что не откладывай.
— Всех?
— Абсолютно. У следующей бригады уже можно поинтересоваться навыками. Но, скорее всего, это не к чему.
— Почему?
— Ты приведёшь их на участок, покажешь трупы, прикажешь их отнести к болоту. И закопать в трясине.
— Закопать в трясине?!!!
— Вот когда они тебе это скажут, вот этими словами, и таким же тоном, сразу их кончай. Прям на этой трясине, чтоб не мучаться.
— Но зачем?!
— Затем, что третья бригада, увидев судьбу двух первых, минут за пятнадцать осушит трясину и закопает трупы так, что никто не найдёт. Но не обольщайся. Все только начнётся.
— Что?
— Ты думаешь, что они будут хорошо работать? Отнюдь.
— Полагаешь, их тоже придётся исполнить?
— Вот откуда в тебе эта звериная жестокость, Сурков? Простые переломы, легкие увечья, и постоянные побои. Что бы к появлению отделочников, они непрерывно орали от боли и ужаса. Ты прикажешь отделочникам их грохнуть и закопать, чтоб не мучались. Так отделочники будут осознавать спектр возможностей. Это конечно не поможет.
— Да ладно тебе!
— Серега! Готовься к тому, что приказав что то покрасить в зелёный, ты увидишь там красный! Но страшно не это.
— А что?!
— То, что все окружающие, включая пролетающих ворон и бесхозных собак, будут тебя уверять — какой это красный?! Это ж зелёный!
— Да ладно!
— Пойми, Сурков, все население, в радиусе десяти километров, будет иметь сыто- пъяные морды и мечтать только об одном.
— О чем?
— Что бы это строительство никогда не кончилось.
— То есть, отделочников тоже непрерывно избивать?
— Азиат! Мы — европейцы. Поэтому нужно будет применить метод индивидуального террора.
— Выбрать одного?
— Ну вот же, Сурков! Короткая лекция, и ты почти постиг дзен дачестроителя. В общем, больше всего подходит электрик. Чуть зазеваешься, и в сортире висит люстра «Каскад». А спальня хаотично утыкана двадцатью восемью бра.
— Список мер?
— Поэтапная кастрация.
— Публичная?
— С продажей билетов.
— Наверное ты прав. Опять же на оплату самой работы. А если всех рабочих грохнуть- экономия.
— Сейчас я скажу страшное, Сурков. Готов?
— Что ещё?
— Ты смету прикинул?
— Конечно, с запасом.
— Даже если ты, Серега, ни копейки не потратишь на рабочих, стоимость строительства смело умножай на три.
— На три?
— Вообще то, лучше сразу на пять. Но не хочу тебя расстраивать.
— Я не пойму, ты меня пугаешь, что ли?
— Нет, всего лишь намёк. Не делай глупость, Сурков. Брось ты эту дачу. И дело не в деньгах.
Серега налил нам ещё по одной, и закурил, откинувшись на стуле.
— Знаешь, Дух. Когда ты уехал в Хельсинки, все, абсолютно все, понимали, что ты уезжаешь навсегда. Тетя Таня с тех пор красится регулярно. А я, на следующий день после твоего отъезда встречался с Фредом. И поспорил с ним, что ты вернёшься. На тысячу рублей, между прочим.
— Что, так видно, что я без Вики никуда?
— Причём здесь Вика, Дух?! Ты ведь, даже сейчас, ее запросто через все границы на себе перетащишь. Хотя, я думаю, ты бы что то экзотичное придумал. Ну как с Сорбонной предлагал.
— Да? А с чего тогда такая уверенность? Ты редкий человек, Сурков, которому Фред проспорил. Я про таких и не слышал.
— Да ни с чего. Я просто подумал — а вдруг Колян вернётся?
— Ну и к чему этот спич?
— Да просто я все равно дачу построю. Вдруг она получится охуенной?
— Ну нет, Серёг, я не буду с тобой спорить. Тем более, что Софье Игоревне газ будут подводить.
— Ах вот оно что! Вот к чему все эти страшилки! Так и знай, Дух, я не буду строить вам с Викой дом. Сами.
— Пф… Сурков, я тебе предлагаю задаром отточить навык управления строительством!
— Насчет задаром, мне особенно понравилось.
— Что?! Ты хочешь с друга деньги требовать?!
— Блять, вот как у тебя так выходит?! Мы уже не обсуждаем, строю я тебе дом или нет. Мы обсуждаем мой гонорар!
— Бггг, Сурков. Я как раз сейчас сочиняю блюз. Он будет начнаться так: «Когда то я был веселый и умный, теперь я давно женат…».
— Дух. Только такой как ты, мог превратить третье мужское предназначение — построить дом, в грех, после которого адовы муки — награда. По сравнению с которым, беспорядочный трах и бесконечный алкоголизм- невинные шалости. Скажи, ты хорошо спишь?
— Сейчас не очень. Родители Вику на дачу увезли. Вот и болтаем ночами, по телефону. Слушай, давай поедем, настучим тамошней вохре по тыкве, и ее украдём?..
Когда я, поздно вечером позвонил Виктории, она пыталась делать вид что спала. Рассказал ей, что дело сделано, мы с Сурковым разработали план захвата вашего дачного посёлка. С целью твоего похищения. У тебя, Вик, нет шансов. Но зачем?! Хочешь, я сейчас приеду? Какая ты не романтичная! Комсомол требует от членов и членок подвигов и преодоления. Так что вот тот ковёр, в твоей комнате, всегда держи вычищеным. Я буду тебя в него заворачивать. Когда? На днях. Завтра мы с Сурковым отправляемся в свои поместья, в глубинке. И куда вас несёт? Толком не решили. Порыбачим наверное. Ведь это женщины любят ушами, а мужчины любят рыбалку. Я позвоню Татьяне Васильевне, предупрежу. Правильно! Стать моей секретаршей — архиверное решение, Викунь, может я даже решу тебя соблазнить. Не пыхти, короче нас пару дней не будет. Не переживай.
* — совершенно реальный профессор, по фамилии Ватник. Я только забыл имя. То ли Иосиф Абрамович, то ли еще как то. Я сдавал ему статистику в описанном формате.