Мы поддержали предложение Якова Федоровича. А напоследок уже все вместе наметили то, что надо будет сделать в самые ближайшие дни.
Поздно закончился этот необычный, глубоко взволновавший всех разговор. Ведь не о налетчиках и шпионах, не о бандитах и не о контрреволюционном отребье шла речь в стенах чекистского особняка - речь шла о детях, о будущем Советской страны. Для этого стоило поработать и сделать все, что в наших силах. Придется заглянуть в особняки Хренниковых и Замятиных: там еще много ценностей. Не надо забывать и бывшего крупного мануфактурщика Котельникова: не может быть, чтобы он кое-чего не припрятал.
Мы понимали: не только обувь, одежда и продовольствие являются главным в борьбе за детей. Главное - человечное, сердечное отношение к обездоленным малышам, такое отношение, при котором вчерашние беспризорники, поверив чекистам, сами тянулись бы к ним, наконец-то почувствовали, что на свете есть настоящая, трудовая, а значит, и счастливая жизнь. Жизнь без страха перед завтрашним голодным и холодным днем, без леденящего ужаса перед неумолимой финкой беспощадного "пахана", без гнетущей мысли, что если сегодня не удастся украсть на базаре краюху хлеба, так завтра помру.
Трудно было на первых порах: опыта, навыков работы с ребятами не было. Непривычное многолюдье царило в обычно тихих коридорах и комнатах губчека. Приходили учителя, представители городских предприятий, чаще других комсомольцы. Яков Федорович, довольно поблескивая глазами, успевал чуть ли не одновременно выслушивать сотни предложений и давать десятки советов. Он гонял нас - "давай быстрей!" - то туда, где заканчивался ремонт будущего детского дома, то на склад принять белье, которое собирали горожане для сирот, то в соседнее село привезти в город собранную крестьянами муку. И мы бегали, и на душе у нас было светло, как в большой, радостный праздник.
А о буднях нашей работы по-прежнему знали немногие. Будни - это атака на "черный" рынок, на спекулянтов, у которых нашлось и наворованное полотно для пошивки постельного белья, и украденная у государства обувь, и ткани. Хуже было с продуктами: где взять хлеба, крупы, мяса? Не рассчитывать же и впредь только на добровольную помощь бедняков из окрестных деревень! Не могли идти в счет и мелкие перекупщики, торговавшие на городском рынке: не ради наживы торгуют, самим бы только-только прокормить своих детей...
Выручила удачная операция на станции Грязи, где с недавних пор начало разбухать преступное болото темных проходимцев. Тщательно подготовив операцию, мы захватили на станции шайку мародеров, готовивших к отправке два вагона наворованного на городских складах добра. Захватили на месте преступления, с поличным, да так, что изъятые у них продукты едва поместились на двух десятках подвод вызванного из города конного обоза. И с тех пор как гора с плеч: наши детские дома были надолго обеспечены мясом, хлебом, сахаром и даже маслом!
Хлеб пекли для ребят бесплатно в неурочное время городские пекари. Белье детишкам шили домашние хозяйки, жены рабочих и служащих. После уроков в городских школах добровольцы-учителя шли заниматься со своими подопечными детдомовцами. В театре и заводских клубах по субботам проводились непременно платные вечера и концерты, сбор от них поступал в пользу недавних беспризорников - теперешних воспитанников всех горожан. По воскресеньям комсомольцы проводили по всему городу "кружечные" сборы, чтобы потом купить ребятам то, чего они, не испытавшие радостей детства, еще и в глаза не видели никогда...
Так благодаря горячему сердцу первого чекиста Феликса Эдмундовича Дзержинского было положено начало государственной важности делу возвращению беспризорникам украденного у них и растоптанного суровыми годами детства. Благородное и священное это дело с еще большим размахом и успехом продолжали вести впоследствии органы ОГПУ. Трудовые колонии, созданные чекистами-дзержинцами, дали путевки в жизнь многим тысячам обездоленных сирот. Но об этом не расскажешь лучше, чем рассказал в своих произведениях Антон Семенович Макаренко.
Е. Муравьев
ПОЛТОРА МЕСЯЦА
В СТАНЕ АНТОНОВЦЕВ
Во второй половине 1920 года - первой половине 1921 года несколько уездов Тамбовской губернии были охвачены кулацко-эсеровским мятежом, получившим название "антоновщины", по фамилии своего главного руководителя, видного тамбовского правого эсера Антонова.
Антоновщина была опасной разновидностью контрреволюции, руководимой эсерами и опиравшейся главным образом на кулацкую верхушку деревни. Эсерами и кулаками в мятеж была вовлечена не только зажиточная, но и значительная часть середняцкого крестьянства, недовольного продразверсткой. В своей демагогической агитации антоновцы выдвигали лозунги: "Долой продразверстку!", "Свободная торговля!", "Советы без коммунистов!", "Да здравствует Учредительное собрание!".
Банды Антонова разгоняли местные Советы, зверски убивали коммунистов, работников продовольственных отрядов, захваченных в плен красноармейцев, терроризировали и грабили местное население. Они пускали под откос поезда, разрушали железнодорожные пути и станционные сооружения.
В "Докладе ВЧК о раскрытых и ликвидированных на территории РСФСР заговорах против Советской власти в период мая - июня 1921 года" отмечалось, что антоновцами "произведены чудовищные опустошения, зверски замучены и растерзаны сотни коммунистов и советских работников, не давалось пощады даже женщинам и детям; весь район приведен в состояние крайнего развала" [Из истории ВЧК, с. 457].
Мятеж в центре страны, в котором принимало участие около пятидесяти тысяч человек, представлял большую опасность для молодой Советской Республики.
Большое внимание ликвидации антоновщины уделял В. И. Ленин. В феврале 1921 года он принял делегацию крестьян Тамбовской губернии. В марте того же года В. И. Ленин и Ф. Э. Дзержинский обсуждали с делегацией от Тамбовской губернии на X съезде РКП (б) план разгрома антоновщины. В Тамбовской губернии досрочно, в феврале 1921 года, была отменена продразверстка и заменена продналогом. Была разрешена продажа излишков сельскохозяйственных продуктов. Проводилась широкая разъяснительная работа среди крестьян о политике Советской власти.
Для руководства борьбой с антоновщиной была создана полномочная комиссия ВЦИК во главе с В. А. АнтоновымОвсеенко, прибывшим в Тамбов 15 февраля 1921 года.
Наряду с политической работой были осуществлены и военные мероприятия. По предложению В. И. Ленина командующим войсками Тамбовской губернии был назначен в апреле 1921 года М. Н. Тухачевский.
Борьба с антоновщиной велась в сочетании военных операций с широко развернутыми мероприятиями чекистского порядка. Большое внимание ликвидации антоновщины уделял Феликс Эдмундович Дзержинский, поставивший задачу проникновения чекистов в ряды антоновцев для разложения антоновщины изнутри.
- Чекистам удалось проникнуть в самое сердце антоновщины, и, кажется, Антонову не удастся уже воскреснуть, - говорил Ф. Э. Дзержинский.
Т. П. Самсонов, возглавлявший отдел ВЧК по борьбе с контрреволюцией, в своих воспоминаниях пишет, что чекистам "удалось проникнуть в военную организацию Антонова, вплоть до его штаба... В деле ликвидации антоновского бандитского движения разведка сыграла крупную роль".
О том, как мне удалось проникнуть в логово врага и что было сделано для ликвидации антоповщины чекистскими методами, я и расскажу в своих воспоминаниях.
Получилось так, что для проникновения "в самое сердце антоновщины" моя кандидатура оказалась наиболее подходящей. "Ты со своими биографическими данными, - говорил мне Т. П. Самсонов, - был для нас настоящей находкой". А его заместитель Т. Д. Дерибас сказал более образно: "Ты как бог у Вольтера. Вольтер говорил:
"Если бы бога не было, его надо было бы выдумать".
А тебя нам и выдумывать не пришлось. Ты оказался именно таким, какой был нам нужен".
Каковы же были особенности моей биографии, позволившие мне не только проникнуть в ряды антоновцев, но и в течение некоторого времени быть их руководителем?
Прежде всего, это было знание той среды, в которой мне пришлось действовать. Я отмечал уже, что в мятеж была вовлечена и значительная часть середняков. Я родился и вырос в середняцкой семье. Мелкобуржуазная крестьянская психология, идеалы и стремления крестьянства были мне хорошо понятны. Знание деревни и земельного вопроса не было у меня поверхностным. Во время революции мне пришлось много работать среди крестьян. В Рязани я был председателем губернского Совета крестьянских депутатов, председателем губернской земельной конфликтной комиссии, губернским комиссаром земледелия.
В Воронеже заведовал губернским земельным отделом.
Благодаря знанию быта и стремлений разных слоев крестьянства антоновцы видели во мне своего человека.
Но самое главное, что предопределило мой успех в стане антоновцев, это моя прежняя принадлежность к партии эсеров. Причем я был не рядовым ее членом, а руководящим работником.
В партию эсеров я вступил осенью 1916 года, будучи студентом первого курса Воронежского учительского института. Я не разбирался тогда в программах различных политических партий, с марксизмом был знаком плохо.
Эсеры тогда казались мне преемниками героического прошлого "Народной воли", выразителями и защитниками крестьянских интересов.
Но правоверного эсера из меня не получилось. Вскоре после Февральской революции я стал выступать с резкой критикой соглашательской политики ЦК партии эсеров.
За это Воронежской губернской конференцией эсеров по указанию ЦК эсеров 12 октября 1917 года я был исключен из партии эсеров "за дезорганизаторские действия и разложение партийных рядов". А возглавляемая мной городская организация эсеров была распущена как "раскольническая".
Мы не подчинились этому решению и стали существовать как "Воронежская организация партии левых эсеров (интернационалистов)".
Для ЦК левых эсеров я тоже оказался "не ко двору".
В бытность мою председателем Рязанского губревкома ЦК левых эсеров по жалобе Рязанского губкома левых эсеров предал меня партийному суду за "ряд противообщественных поступков" и отстранил от работы до окончания партийного суда надо мною. Мои "противообщественные поступки" выразились в том, что руководимый мной губревком применял (как меня обвиняли) излишне суровые, жесткие меры при сборе контрибуции с рязанской буржуазии и практику террора по отношению к контрреволюционерам и бандитам-грабителям. Но за меня вступился Воронежский губком левых эсеров, и дело было прекращено.
Ко времени своей поездки к антоновцам я окончательно перешел на большевистские позиции и вышел из партии левых эсеров.
Было и еще одно обстоятельство, которое давало мне возможность чувствовать себя уверенно в бандах Антонова и командовать ими. Это приобретенный мною в ревкомах и в партизанском отряде опыт руководящей боевой, командной работы. Во время Октябрьской революции и гражданской войны я был избран членом Воронежского военно-революционного комитета, председателем Рязанского губревкома, председателем ревкома крупного партизанского отряда на Украине. Мне неоднократно приходилось руководить и самому принимать активное участие в боях партизан с гайдамаками и петлюровцами. Без опыта в военном деле я не мог бы сыграть у антоновцев роль командира, хорошо знакомого с условиями и методами партизанской войны.
Не последнее место в успехе пребывания у антоновцев сыграл мой внешний вид. У меня были длинные волосы, небольшие усы и бородка, очки в позолоченной оправе - все это соответствовало представлению о дореволюционных интеллигентах народнического типа. Мои товарищи, воронежские большевики, говорили в шутку: "Здорово ты, Евдоким, работаешь под народника! Даже по внешнему виду заметно, что ты народник, эсер".
В марте 1921 года я приехал из Рязани в Воронеж, и вместе со своей ближайшей помощницей М. Ф. Цепляевой с ведома и согласия руководства Воронежского губкома РКП (б) мы стали готовить членов левоэсеровской. организации к коллективному выходу из этой партии и переходу в партию большевиков. В этих целях мы открыли "Клуб левых социалистов-революционеров (интернационалистов)", наметили провести конференцию левых эсеров.
Через некоторое время меня и Цепляеву попросил зайти председатель Воронежской губчека Д. Я. Кандыбин.
Когда мы пришли, у него были два других руководящих работника Чрезвычайной комиссии: зампред губчека Ломакин и начальник секретно-оперативной части Аргов.
Присутствовал также член бюро губкома РКП (б), председатель губисполкома Агеев.
- То, что вы делаете сейчас здесь, в Воронеже, полезно, - говорил Кандыбин. - Но не это сейчас главное.
Во сто крат важнее сейчас подавить эсеровский мятеж на Тамбовщине. Там сейчас главный фронт борьбы с эсеровщиной. Эсеро-кулацкое восстание - это нож в спину пролетарской революции. По указанию из Москвы, из ВЧК, мы предлагаем вам принять участие в операции по ликвидации антоновских банд. В какой форме будет выражаться ваша помощь, мы договоримся позже. Сейчас важно получить ваше принципиальное согласие.
Я согласился с этим предложением и заявил, что оно отвечает самым горячим моим желаниям. Свое согласие на участие в ликвидации антоновщины дала и М. Ф. Цепляева.
Стали обсуждать вопрос, что делать дальше с легальной воронежской левоэсеровской организацией. Она существовала в Воронеже еще с 1920 года. Но практически никакой работы на заводах или в сельской местности не вела.