Разумеется, Бирон, Миних, Остерман, братья Левенвольде оказались в ближайшем окружении императрицы не только потому, что все они были немцами. Они стали опорой Анны Иоанновны прежде всего потому, что были принципиальными врагами «верховников», как, впрочем, и их русские единомышленники – канцлер Головкин, начальник Тайной канцелярии Ушаков, кабинет-министры Волынский, Ягужинский и Черкасский.
ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА 30-40-Х ГОДОВ XVIII ВЕКА
Блеск и нищета империи
И все же общее положение империи оставалось тяжелым. Войны уносили много сил и средств, а денег в казне почти не было. Ежегодные рекрутские наборы плохо помогали увеличению армии, потому что каждый восьмой солдат был в бегах, а каждый третий болел. В 1732 году не было собрано налогов на пятнадцать миллионов рублей золотом, и по городам и весям были разосланы для сбора недоимок воинские команды. Еще больше команд было занято войной с преступниками – разбои и грабежи выросли невероятно. Сотни нищих и бродяг ходили по Москве, пока не стали их ловить и отдавать в солдаты, матросы и просто на каторжные работы. Только один отряд подполковника Реткина в 1736 году выловил 825 воров, а всего за десять лет царствования Анны Иоанновны были сосланы и казнены около сорока тысяч человек.
В 1734 и 1735 годах был сильный голод из-за хлебного недорода. И тогда же в Москве случился один из самых страшных пожаров – практически сгорел весь город, в том числе и Кремль. В огне погибли более двух с половиной тысяч домов, сто две церкви, одиннадцать монастырей, семнадцать богаделен, четыре дворца. Пожар довершился повальным грабежом домов, оставшихся целыми.
А на фоне этого апокалипсиса по-прежнему пышно расцветала роскошь императорских балов, фейерверков, празднества, маскарадов.
«Золотое дно» Шемберга
В 1719 году Петр I учредил Берг-коллегию, которая руководила горнорудной промышленностью России. Берг-коллегия существовала в 1719-1731, 1742-1783 и 1797-1807 годах.
В годы правления Анны Иоанновны Берг-коллегии не существовало, а действовал Генерал-берг-директориум, который руководил заводами и рудниками, занимался лабораторной экспертизой руд, отводом мест под рудники и заводы, рассмотрением споров между промышленниками, взысканием с них налогов и обязательных поставок железа и меди, припиской к заводам государственных крестьян, выдачей разрешений на покупку крепостных крестьян для работы на заводах и в рудниках, подавлением бунтов «работных людей» в горнорудной промышленности, защитой предпринимателей от произвола местных властей, передачей казенных заводов частным лицам и приемом в казну частных заводов. Он занимался также управлением казенными заводами и организацией сбыта их продукции, И все это было передано в руки А. К. Шемберга, носившего чин генерал-берг-директора и руководившего разрешением всех вышеуказанных проблем горнорудной промышленности. Столь широкие полномочия были подлинным «золотым дном» для Шемберга и Бирона, и конечно же, они извлекали из этого свой «профит».
Берг-регламент
Для разрешения споров, возникших вокруг ведомства Шемберга потребовалось вмешательство императрицы. За ее подписью был издан Берг-регламент, существенно дополнявший петровскую Берг-привилегию 1719 года. Главное значение Берг-регламента состояло в том, что была объявлена «горная свобода», то есть право разрабатывать ископаемые тому, кто их обнаружил. Берг-регламент повысил налог с пуда произведенного металла с 1 копейки до 1,5, но зато отныне промышленник не был обязан сдавать всю медь в казну, а имел право оставлять себе для свободной продажи одну треть добытого металла. Отныне частные заводовладельцы могли беспрепятственно приписывать к своим предприятиям государственных крестьян. Берг-регламент освобождал заводчиков от пошлин на доставляемые заводам промышленные и продовольственные товары.
Разумеется, что Берг-регламент готовил Шемберг, а на подпись Анне Иоанновне представил его Бирон. Вот как оценивает события Е. В. Анисимов: «Утвержденный Анной Берг-регламент открыл путь к приватизации казенной промышленности, и первым, кто по нему устремился, был сам Шемберг. Гарантии его платежеспособности и честности дал Бирон. Шемберг как „начинающий“ предприниматель получил большие льготы и субсидии от государства, и утверждать, что дружба Бирона с Шембергом была бескорыстна, – лицемерие. Махинации Шемберга продолжались недолго; Елизавета Петровна лишила его и власти, и имущества. И дело состояло не в том, что он был приятель Бирона и вор, а в том, что на его заводы стали поглядывать люди из новой – уже чисто русской – камарильи, окружавшей трон дочери Петра I».
Вечная проблема недоимок
Е. В. Анисимов пишет и еще об одной неразрешимой российской проблеме – сборе недоимок: «Читая у Ключевского о том, что во времена „бироновщины“ „источники казенного дохода были крайне истощены“, что „при разгульном дворе… вся эта стая кормилась досыта и веселилась до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа“ и что, наконец, „на многочисленные недоимки так и разбежались глаза у Бирона“, невольно задаешь себе вопрос: не слишком ли заострил национальный вопрос великий русский историк? Только ли при Бироне были так истощены источники казенного дохода, только ли ненавистные патриотам немецкие временщики руками русских солдат и офицеров нещадно выколачивали недоимки?»
А вопрос недоимок был вовсе не национальным, а социальным. Разоренное бесчисленными поборами и повинностями со стороны и собственных господ, и государства крестьянское хозяйство все более нищало. На протяжении всего XVIII века, независимо от того, какое по национальному составу правительство осуществляло сбор недоимок, механизм его был одним и тем же: в деревни шли воинские команды, недоимщиков ставили «на правеж» – секли розгами, били батогами, заковывали в кандалы, а наиболее злостных должников гнали в тюрьму или ссылали в Сибирь.
В 1732 году доходы государства равнялись шести миллионам рублей, а недоимки за последние пять лет превышали семь миллионов. На что было содержать армию и государственный аппарат?
Тайная канцелярия в 1730-1740-х годах
В русской исторической литературе утвердилась точка зрения, что в годы «бироновщины» масштабы репрессий были почти такими же, как при Петре I, а их жестокость напоминала времена Ивана Грозного. А вместе с тем история политического сыска XVIII века говорит о том, что с приходом Анны к власти масштабы репрессивной работы сыскного ведомства не возросли, личный состав Тайной канцелярии не увеличился (15-20 человек и около 150 солдат, охранявших примерно 250-300 колодников). Число арестованных по политическим мотивам за десять лет царствования Анны не превышало 10 тысяч человек, из них в Сибирь отправлено не более тысячи. Данные описи дел Тайной канцелярии позволили Т. В. Черниковой сделать вывод, что количество политических дел не превышало во времена Анны 2 тысяч, тогда как в первое десятилетие царствования Елизаветы было заведено 2478, а во второе – 2413 таких дел. Так что не может идти речи о массовых репрессиях недовольных во времена «бироновщины».
Внешняя политика в 1730-1740-х годах
И вновь воспользуемся статьей Е. В. Анисимова «Анна Иоанновна»: «Внешняя политика России в царствование Анны не претерпела существенных перемен по сравнению с петровским периодом и не была отступлением от принципов царя-преобразователя. В 1726 году благодаря усилиям Остермана Россия заключила союзный договор с Австрией. Ось Петербург – Вена придала особую устойчивость политике России. В основе союза лежала общность имперских интересов на юге – в борьбе со слабеющей Османской империей за Причерно-
морье и Балканы, а также в борьбе за сферы влияния в Польше и в Германии. Так было нащупано главное направление внешней политики России, которое ее правительства – будь то правительство русской Анны Иоанновны или немки Екатерины II – успешно разрабатывали весь XVIII век.
Но именно в 30-е его годы Россия, начав интервенцию в Польшу (после смерти Августа II в 1733 году), как никогда близко подошла к вопросу о разделах Речи Посполитой. Австрия в этой войне, названной «войной за польское наследство» (1733-1735), действовала синхронно с Россией и тоже направила свои войска в Польшу. Изгнание неугодного союзникам кандидата на польский трон Станислава Лещинского и воцарение короля Августа III было достигнуто совместными усилиями, а активные карательные действия против всех противников России показали, что ждет Речь Посполитую в недалеком будущем».
Все это ясно показывало, что политика в отношении Польши и Турции становится традиционной и направлена на предельно возможное ослабление или даже полную ликвидацию обоих государств. В отношении Польши эта политика была доведена до конца через шестьдесят лет, когда Екатерина II завершила третий раздел Речи Посполитой, а в отношении Турции такая политика проводилась еще дольше – вплоть до Первой мировой войны.
КАЛЕЙДОСКОП ИЗ ВРЕМЕН АННЫ ИОАННОВНЫ
Русская культура в 30-40-х годах XVIII века
Театр и музыка
В основу этого раздела автором была положена статья Р. М. Байбуровой «Десятилетие Анны Иоанновны», опубликованная в журнале «Человек» (№ 6, за 1993 год).
В 1731 году в Петербург приехала первая итальянская музыкальная труппа, руководителем которой был итальянский композитор, органист и дирижер Джованни Альберто Риртори. До этого он был придворным капельмейстером польского короля в Варшаве и Дрездене. Ему принадлежали оперы «Неистовый Роланд» и «Дон Кихот», прославившие его имя в Европе.
В 1735 году на придворной сцене в Санкт-Петербурге была поставлена первая в истории России опера-сериа молодого неаполитанского композитора Франческо Арайя «Сила любви и ненависти».
В общей сложности Арайя прожил в Санкт-Петербурге двадцать лет, поставив в 1755 году и первую оперу по русскому либретто, в которой русские артисты пели на своем родном языке. Это либретто для оперы «Цефал и Прокрис» написал А. П. Сумароков. Очень непростой жанр оперы-сериа, что по-итальянски означает «серьезная опера», предполагал и серьезно подготовленных слушателей. Но таких в России еще не было, и потому у нас большим успехом пользовались музыкальные комедии и интеркомедии. Одновременно с Арайей приехала в Санкт-Петербург и балетная труппа Антонио Ринальди, а вскоре французский балетмейстер Жан Батист Ланде открыл первую в России балетную школу, ставшую позже Театральным училищем.
Певческое училище было открыто в украинском городе Глухове, славившемся своими хорами. В Глухове же родились и жили Д. С. Бортнянский и М. С. Березовский – первые русские композиторы.
Итоги культурной деятельности 30-40-х годов XVIII века
«Даже такой беглый обзор показывает, насколько содержательной была для России эпоха царствования Анны Иоанновны, когда оказалась востребованной и стала быстро развиваться именно культура, – заключает искус-
ствовед Р. М. Байбурова. – Высшее русское общество успешно справлялось с незнакомой до того ролью. Новая художественная среда, театр, опера, балет, инструментальная музыка, любительское музицирование, трезвые празднества, чтение, светские беседы входили в привычный обиход. Возникала если еще не потребность (но, кто знает?), то по крайней мере способность слушать, смотреть, воспринимать. А параллельно зарождалась почва, на которой начинали успешно прорастать свои собственные искусные мастера.
Как же воспринималось это десятилетие «изнутри»? Прислушаемся к оценкам непосредственных свидетелей аннинского царствования. Отмечая, что «правление императрицы Анны было строгое, а иногда и тираническое», князь М. Щербатов, обычно весьма критичный в своих суждениях, характеризовал его так: «Императрица Анна не имела блистательного разума, но имела сей здоровый рассудок, которой тщетной блистательности в разуме предпочтителен… Не имела жадности к славе, и потому новых узаконений и учреждений мало вымышляла, но старалась старое, утвержденное, в порядке содержать. Довольно для женщины прилежна к делам и любительница была порядку и благоустройства… любила приличное сану великолепие и порядок, и тако двор, который еще никакого учреждения не имел, был учрежден, умножены стали придворные чины, сребро и злато на всех придворных возблистало… экипажи придворные все могущее блистание того времени возымели. Итальянская опера была выписана, и спектакли начались – как оркестра, так и камерной музыки. При дворе учинились порядочные и многолюдные собрания, балы, торжества и маскарады».
Компанейский вал в Москве
Как и прежде, здесь будут представлены отдельные сюжеты, которые сделают более понятным все то, о чем говорилось прежде. А объединять их будет одно и то же время, когда происходили события, о которых в них говорится.
Огромный ущерб казне наносили корчемники, тайно привозившие водку в Москву и Петербург. В 1737 году Камер-коллегии было вменено в обязанность вместе с обер-полицмейстерами обеих столиц, не пропускать в Москву и Петербург ни одного корчемника, останавливая их повозки и обозы у городских застав. Такие заставы, охраняемые целыми воинскими командами, стояли вокруг Петербурга и на Ладожском озере, но большого успеха это не дало.
Винные откупы были чрезвычайно выгодны тем, кто ими занимался, и потому корчемники были злейшими врагами откупщиков, их самыми опасными конкурентами. Защита государственных интересов в деле получения доходов для казны полностью совпадала с личными интересами московских откупщиков, которые создали собственную компанию, начавшую на свои деньги строить Компанейский земляной вал, чтобы не допустить в Первопрестольную контрабандистов-корчемников.
После того как Камер-коллегия стала руководить борьбой с корчемниками, Компанейский вал стал основным защитным сооружением на пути водочных контрабандистов.
В 1742 году вал стал называться Камер-коллежским, и его длина превышала 37 километров, охватывая Пресню, Сущево, Преображенское, Семеновское, Лефортово, Симоново, Данилавку, Девичье поле и Дорогомилово.
Любая из дорог, ведших в Москву, возле Камер-коллежского вала проходила через заставу, охраняемую воинской командой. Каждая из застав носила имя или той местности, где она располагалась, или дороги, которая ею перекрывалась. Сначала застав было шестнадцать, затем – восемнадцать. Площади перед заставами долго не застраивались, а когда застроились, получили названия соответствующих застав. Так и по сей день в Москве сохранились названия: Бутырская, Дорогомиловская, Рогожская, Серпуховская, Калужская, Сокольническая, Тверская, остальные получили новые названия.
Ледяной дом
В годы царствования Анны Иоанновны произошел памятный на многие времена знаменитый эпизод, связанный со строительством Ледяного дома, что было описано потом в разных рассказах и повестях.
Князь Михаил Алексеевич Голицын (1697-1775), прозванный Квасником, в юности был любимцем Петра I и по его воле поехал учиться во Францию, в парижский университет – знаменитую Сорбонну. Потом Голицын переехал в Италию и там принял католичество.
Анна Иоанновна, вступив на престол и разогнав Верховный тайный совет, отправила многих родственников Голицына в ссылку, а князя-католика велела привезти в Петербург. И здесь, в наказание за измену вере, обратила в шута, а затем велела женить его на калмычке Евдокии Ивановне Бужениновой. Для их-то свадьбы и был построен на льду замерзшей Невы Ледяной дом. Он был выложен из плит чистого льда, облитых затем для крепости водой. Дом имел 6 метров в высоту, 16 метров в длину и 5 метров в ширину, был украшен ледяными статуями, фонарями и часами. Перед ним были изваяны ледяные дельфины, слон, 8 пушек и мортир. Все убранство двух больших комнат также было сделано изо льда.
В стороне была построена ледяная баня, обогревавшаяся горящей соломой.
Для празднества из всех губерний России были присланы инородцы, которые вместе с придворными составили свадебный кортеж в триста персон и ехали к Ледяному дому на оленях, верблюдах, свиньях, козах, собаках, с музыкой и песнями. А затем была свадьба, и поэт Тредиаковский читал свои стихи.
Русские шуты первой половины XVIII века