В книге «Капитализму в России не бывать!», как это видно уже из её заглавия, было показано, что, сколько бы либералы ни насаждали в нашей стране капиталистические принципы и институты, капитализм в ней утвердиться не может. Мечты новой русской буржуазии о восстановлении у нас капиталистического строя беспочвенны. Власть либералов висит на волоске и вот-вот кончится.
В данной работе «От лжекапитализма — к тоталитаризму!» рассматривается самое главное явление мировой истории XX века, оставшееся вне поля зрения мировой общественной науки, — целая эпоха, связанная с образованием корпоративных и тоталитарных государств, по сути, на всех континентах планеты.
По цитировавшемуся выше прогнозу Владимира Пантина, в ближайшие годы произойдёт «укрепление тоталитарных и авторитарных режимов по всему миру)». Значит, тема моего исследования — корпоративные и тоталитарные (часто называемые авторитарными) государства — важна для истории не только XX, но и XXI века. О том, что Россия идёт к корпоративному государству, говорит и бывший советник президента Путина по экономике Андрей Илларионов . Он уподобил 2004 год 1929-му, когда началась Четвёртая русская революция, и предупреждает, что Путин повёл страну по сталинскому пути.
Проведённый в настоящем исследовании анализ показал, что корпоративным и тоталитарным государствам были присущи некоторые общие черты, хотя и проявлявшиеся в различных странах в разной степени.
Наиболее характерными для корпоративных государств были следующие черты:
— стремление вырваться из тисков разрухи, нищеты и отсталости;
— для достижения этой цели — обеспечение национального единства;
— в связи с этим — отказ от многопартийности и руководство страной со стороны одной партии, иногда закамуфлированное наличием нескольких маргинальных партий, не оказывающих существенного влияния на жизнь общества;
— в ряде случаев — появление внутри правящей партии особого руководящего ядра орденского типа;
— выработка самостоятельного национального «третьего пути» развития страны, равно отдалённого как от классического капитализма, так и от интернационалистского коммунизма, следовательно, признание обоих этих отвергнутых путей ложными;
— в связи с этим — антикапиталистическая и антибуржуазная направленность, стремление к построению национального социализма (но не национал-социализма гитлеровского толка!) в одной, отдельно взятой, стране и в то же время — антикоммунизм, активная борьба с химерой коммунизма;
— понимание страны как осаждённой крепости или как обделённой при мироустройстве, и отсюда — усиленная милитаризация не только экономики, но и всех сторон жизни народа;
— по мере укрепления корпоративного режима — переход к мобилизационной экономике;
— введение на предприятиях режима единоначалия и создание обстановки сотрудничества наёмных работников и руководства («частных собственников»), а в идеале — достижение всенародного единства и воспитание нового типа человека;
— в связи с необходимостью быть готовыми к войне и высокопроизводительному труду — развитие физкультуры и спорта среди широких масс народа, приобщение их к достижениям национальной и мировой культуры.
В связи с этим необходимо строгое различение понятий фашизм и гитлеровский национал-социализм.
Поэт и публицист Владимир Карпец даёт такое определение первому из этих понятий:
«Фашизм — не расизм и не антисемитизм, а корпоративно-социальный строй с объединённым представительством трудящихся и предпринимателей под руководством огосударствленной партии (собственно, такой строй существовал только в Италии)».
Можно бы добавить, что корпоративные государства вообще сложились только в моноэтнических странах. СССР, как многонациональное полутоталитарное государство, представляло собой уникальное явление мировой истории.
Согласитесь, что толкование, которое даёт фашизму Владимир Карпец, существенно отличается от привычного для нас в советское время:
«Фашизм (итал. fascismo, от fascio — пучок, связка, объединение), политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии. Фашизм у власти — открыто террористическая диктатура наиболее реакционных сил монополистического капитала. Важнейшие черты фашизма — применение крайних форм насилия против рабочего класса и всех трудящихся, воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, широкое использование государственно-монополистических методов регулирования экономики, политическая (часто лжесоциалистическая) демагогия с целью создания массовой базы (главным образом за счёт мелкой буржуазии) для фашистских партий и организаций. Фашизм — политика империалистических захватов» .
Те, кто хотел бы проверить, насколько данное в словаре определение фашизма соответствует действительности, могут перечитать главу данной работы, посвящённую корпоративному государству в Италии.
Точно так же Владимир Карпец уточняет:
«Тоталитаризм означает единое и целостное мировоззрение…»
Надо было бы только добавить, что тоталитаризм — не только мировоззрение, но и общественный строй, при котором достигается единство всего народа на основе общего мировоззрения и ощущается причастность каждого гражданина к делам своего государства, как и забота этого государства о каждом человеке.
Сравним и это определение с тем, какое давалось в советском энциклопедическом словаре:
«Тоталитаризм (от позднелатинского totalis — весь, целый, полный) — одна из форм авторитарного буржуазного государства (тоталитарное государство), характеризующаяся его полным (тотальным) контролем над всеми сферами жизни общества. Также направление буржуазной политической мысли, оправдывающее этатизм, авторитаризм; с 20-х годов 20-го века стал официальной идеологией фашистской Германии и Италии. Вместе с тем понятие тоталитаризм употреблялось буржуазно-либеральными идеологами для критической оценки фашистской диктатуры. Начиная с периода холодной войны активно используется антикоммунистической пропагандой по отношению к социалистическим государствам, которые клеветнически отождествляются с «тоталитарными» режимами и и противопоставляются «демократическому», «свободному» обществу»».
Определение советского строя как тоталитарного, которым нужно было бы гордиться, в словаре называется клеветническим — позиция, вполне объяснимая с позиций коммунистов, которые видели в общественном строе и идеологии полутоталитарных государств Европы в первую очередь антикоммунизм.
Корпоративные государства могут существовать долго — в Японии, например, оно сохраняется на протяжении многих веков. Корпоративные государства в Европе существовали десятилетия и пали в результате их поражения в войне или под давлением либеральных кругов в странах Запада. Если корпоративные государства и переходят в ряд «демократических», то всё же следы их социалистического прошлого оказываются несмываемыми. Перейдёт ли корпоративное государство в тоталитарное — это зависит не только от внешних обстоятельств, но и от типа человека данного общества. Но уж возврата от тоталитарного или корпоративного государства к государству капитализма свободной конкуренции в принципе быть не может.
После второй мировой войны либерализм попытался взять реванш и вытеснить корпоративный строй. В эту полосу в конце 80-х годов (при горбачёвщине) попал СССР (затем Россия). Либеральные реформы разрушили Великую Страну и отбросили Россию, как и другие бывшие союзные республики, на три столетия в прошлое.
Но эта полоса заканчивается как на Западе, так и в России.
Западная Европа только другим внушает необходимость следовать либеральным догмам, а сама уже превратилась в корпоративное супергосударство с плановой экономикой при сохранении (в большой степени формальном) частной собственности на средства производства. Если наиболее ярким примером корпоративного государства в довоенный период служила Италия, то сегодня им можно считать Швецию.
США под прикрытием лозунга о необходимости борьбы с международным терроризмом быстро идут к созданию авторитарного или даже тоталитарного государства, которое многие западные исследователи не без основания называют фашистским.
В России происходит почти не замечаемый патриотическими кругами процесс изживания остатков либералистского подхода и возрождения многих сторон советского образа жизни. Вскоре этот процесс примет лавинообразный характер, и эта лавина похоронит под собой последние остатки режима либералов.
А значит, Россия вернётся к своему исконному тоталитарному строю, но предварительно пройдёт через стадию корпоративного государства. Поскольку приватизированные предприятия во многих случаях не раз поменяли своих владельцев, простая их национализация и тем более конфискация может быть сопряжена с отрицательными последствиями. Поэтому возможно их формально оставить в частной собственности, но установить такой порядок, что работать они будут в соответствии с нуждами государства и по его планам.
Очевидно, что для выхода России из смертельного кризиса необходимо становление в ней мобилизационной экономики, а её невозможно построить без использования опыта корпоративных и тоталитарных государств.
И сегодня можно с уверенностью утверждать: Россия ближайшего будущего — это тоталитарная Россия, в которой каждый её гражданин причастен к судьбам государства и в то же время является объектом заботы государства. В противном случае России не будет вообще.
Когда-то замечательный русский мыслитель Владимир Одоевский высказал своё твёрдое убеждение: «XIX век будет принадлежать России!» Он оказался прав лишь частично: в области культуры Россия, безусловно, стала тогда мировым лидером, но в политическом и экономическом отношении при царизме не смогла преодолеть своего полуколониального статуса.
В XX веке СССР стал одним из двух мировых лидеров, завоевав ряд передовых позиций в технике, экономике и в социальной области. Однако в конце столетия, прежде всего, из-за отставания теории, отсутствии идеи, отвечавшей изменившимся условиям в стране и мире, не удержал своих позиций и распался.
Сегодня Россия имеет шанс стать мировым лидером XXI века. Но будет ли он использован? Что для этого надо сделать? Каким должен быть путь к достижению этой цели? Чего нам для этого недостаёт?
Поэт Виктор Кочетков на последний вопрос ответил образно:
Перевоспитывать наши верхи, особенно их либеральное крыло, видимо, бесполезно, но низы достоинство силы, надеюсь, обретут очень скоро.
Новая, народная, новосоветская власть, которая в ближайшее время установится в России, столкнётся с необходимостью выработки как общей идеологии, так и конкретной программы восстановления разрушенной либеральными «реформами» страны.
Как будет выглядеть, в моём представлении, эта идеология и эта программа конкретных мер, будет показано в третьей книге, которая печатается в журнале «Молодая гвардия».
Мне остаётся сделать несколько последних замечаний.
Каким бы глубоким и всесторонним ни было наше исследование, всегда останется открытым вопрос о границах человеческого познания. Замечательный русский экономист и мыслитель рубежа XIX–XX веков Ю.Г.Жуковский писал:
«Человек — существо не совершенное, а только ещё совершенствующееся, значит, и общество он может создать не совершенное, а подлежащее совершенствованию».
Напомню ещё раз слова другого русского мыслителя того же времени В.В.Розанова: «Миром правят не министры, а Бог». Да, судьбы народов решаются не только на земле. Как говорится, праведник предполагает, а Бог располагает.
То, что наши прогнозы на будущее вовсе не всегда сбываются, а если и сбываются, то подчас гораздо позднее или в ином виде, чем мы предполагали, не должно нас смущать. Вся мировая история может в какой-то мере служить иллюстрацией к известной формуле из комедии Грибоедова «Горе от ума»: «Шёл в комнату, попал в другую».
Человек не Бог, и точно знать будущего не может, хотя и должен к этому стремиться. И стремиться не ради удовлетворения своей любознательности, а в силу своего высокого призвания. Человек призван быть соработником Бога в преобразовании этого мира в соответствии с замыслом Господа. А чтобы быть таким соработником Всевышнего, надо Его замысел постигать. Кому и насколько это удастся, зависит от воли Господа, но также и от усердия и устремлённости человека, от крепости веры и степени бескорыстия в поисках истины. Чем бескорыстнее поиски истины, тем больше удастся воплотить наши прогнозы в конкретные дела не в идеальном, а в реальном мире, в мире «падшего» человека.
Идеальное общество и государство, рай на Земле невозможны, всякая современность (как и прошлое, и, наверное, будущее) несовершенна. Каждая революция прошлого казалась преддверием общества счастья, а на деле оказывалась лишь очередным этапом общечеловеческой трагедии. Но людям надо стремиться к тому, чтобы достигнуть максимального приближения к строю правды и справедливости. Будем надеяться, что коллективными усилиями мы этого добьёмся.