П. Х. Обольянинов был женат на Анне Александровне, урожденной Ермолаевой.
Последние годы своей жизни Петр Хрисанфович провел в селе Толожня Новоторжокского уезда Тверской губернии, где и скончался 22 сентября 1841 года, на 90-м году от рождения. Погребен в местной приходской церкви.
Выдающийся русский поэт и государственный деятель Гаврила Романович Державин родился в Казани 3 июля 1743 года. Он рано лишился отца, секунд-майора Романа Николаевича. Его мать, Фекла Андреевна (урожденная Козлова) осталась почти без средств к существованию. Первое время мальчик учился дома, затем — в частной школе и Казанской гимназии. В 1762 году начал службу рядовым в лейб-гвардии Преображенском полку, в составе которого ему довелось участвовать в дворцовом перевороте. В чинах молодой Державин продвигался медленно — только через 10 лет был произведен в прапорщики, а в 1773 году — в подпоручики. В том же году состоялся литературный дебют молодого поэта — в печати появился его перевод с немецкого, а затем ода «На всерадостное бракосочетание императорских высочеств великого князя Павла Петровича с великой княгиней Натальей Алексеевной». Вскоре после этого он сумел войти в секретную следственную комиссию А. И. Бибикова, занимавшуюся поимкой Е. Пугачева.
В 1777 году Г. Р. Державин, получив чин капитан-поручика, перешел на статскую службу. Вначале занял должность экзекутора в 1-м департаменте Сената, а затем — в экспедиции о государственных доходах. В апреле 1778 года Гаврила Романович женился на Екатерине Яковлевне Бастидон (в стихах поэт называл ее «Пленирой»), дочери кормилицы великого князя Павла Петровича.
В июне 1782 года Державину был пожалован чин статского советника. В мае следующего года появилась его ода «Фелица», принесшая поэту подлинную славу. Она очень понравилась Екатерине II, и расчувствовавшаяся императрица прислала поэту золотую табакерку и 500 червонцев. Вскоре отношения Г. Р. Державина с генерал-прокурором А. А. Вяземским, который первое время покровительствовал поэту, настолько испортились, что Гаврила Романович вынужден был выйти в отставку с чином действительного статского советника. К этому времени имя поэта «гремело» повсеместно. В печати появлялись его новые шедевры, в частности знаменитая ода «Бог».
В мае 1785 года Державин был назначен олонецким, а в декабре тамбовским губернатором. Однако административная деятельность приносила поэту лишь одни огорчения, а из-за острого конфликта с генерал-губернатором Гудовичем он даже попал под суд. Спасло поэта заступничество князя Г. А. Потемкина, которому он посвятил оду «Победитель». В июне 1789 года Екатерина II утвердила оправдательный приговор Сената, однако новую должность предоставлять ему не торопилась. По свидетельству А. В. Храповицкого, она сказала: «В третьем месте не мог ужиться; надобно искать причину в себе самом… Пусть пишет стихи».
Только 12 декабря 1791 года Г. Р. Державин получил место статс-секретаря императрицы. Он готовил для Екатерины II еженедельные доклады по Сенатским приговорам. Дела изучал всегда серьезно и скрупулезно, так что никакого отступления от закона, довольно часто тогда практиковавшегося, не допускал. Его замечания иногда шли вразрез с мнением генерал-прокурора. Не всегда они нравились и самой императрице, которой правдивость поэта основательно наскучила, и она предложила ему сообщать свои замечания непосредственно обер-прокурорам Сената.
В сентябре 1792 года Г. Р. Державин был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени, чином тайного советника и назначен Сенатором.
В январе 1794 года он стал президентом Коммерц-коллегии, некогда могучей организации, но теперь, в связи с передачей многих торговых и таможенных дел казенным палатам, несколько утратившей свое значение. Здесь поэт настолько рьяно принялся за искоренение злоупотреблений и контрабанды, что вошел в конфликт со многими людьми и это не понравилось Екатерине II. Она даже через генерал-прокурора Самойлова передала ему устный приказ никакими делами впредь не заниматься и «ни во что не вмешиваться». Заподозрив подвох, Державин попросил Самойлова дать ему письменный указ об этом, который естественно, не последовал. Тогда обиженный Державин подал рапорт об отставке, но императрица ее не приняла.
15 июля 1794 года Гаврила Романович потерял свою жену, незабвенную «Плениру». По его словам, он долго был «погружен в совершенную горесть и отчаяние». В январе 1795 года поэт женился вторично — на дочери обер-прокурора А. А. Дьякова, Дарье Алексеевне («Милена» — называл ее поэт).
При императоре Павле I Державин был вначале Сенатором, в августе — ноябре 1800 года вновь возглавлял Коммерц-коллегию, затем — Государственное казначейство и стал членом Совета при высочайшем дворе.
12 марта 1801 года новый император Александр I уволил Г. Р. Державина со всех должностей, оставив лишь Сенатором, но уже 8 сентября 1802 года в связи с преобразованием государственного аппарата назначил его первым в истории России министром юстиции с одновременным выполнением функций генерал-прокурора.
С первых же дней службы в новой должности Державин повел борьбу с беззаконием, произволом, превышением власти и взяточничеством. В «Записках» он писал, что отправлял службу «со всем усердием, честностию, всевозможным прилежанием и бескорыстием», и всегда шел «по стезе правды и законов, несмотря ни на какие сильные лица и противные против него партии». На этой почве вновь начались столкновения с вельможами и сановниками. Докладывая дела императору, Державин часто напоминал ему, что, защищая законность, он много себе «наделал новых злодеев» и что они «не преминут его всячески очернивать и приводить к нему в немилость». На это Александр I отвечал, чтобы он исправлял свою должность, не боясь никого, по законам, а он его «не выдаст». Однако на деле все происходило иначе. Беспрестанные столкновения с приближенному к государю людьми приводили к тому, что, как писал Державин, он стал скоро «приходить у императора в остуду, а у министров во вражду». Положение усугублялось тем, что Гаврила Романович, отстаивая свои взгляды, частенько шел вразрез и с волей Александра I. Он не стеснялся открыто выражать свое несочувствие многим преобразованиям, порицал молодых советников императора. Он писал, что «держась сильно справедливости, не отступал от нее ни на черту, даже в угодность самого императора».
А вот что говорил о своем начальнике обер-прокурор Сената князь А. Н. Голицын: «В минуту желчи гений блестел в его глазах; тогда с необыкновенной проницательностью он охватывал предмет; ум его был вообще положителен, но тяжел; память и изучение законов редкая; но он облекал их в формальности до педантизма, которым он всем надоедал. Олицетворенную честность и правдивость его мало оценивали, потому что о житейском такте он и не догадывался, хотя всю службу почти был близок ко двору».
Служба принесла Державину чин действительного тайного советника и орден Св. Александра Невского. Однако, спустя год, император Александр I заметно охладел к министру юстиции и генерал-прокурору Державину и перестал принимать его с докладами. Отставка не заставила себя ждать. На прямой вопрос, за что его увольняют, император откровенно сказал: «Ты очень ревностно служишь». На это Г. Р. Державин ответил: «А как так, государь, то я иначе служить не могу. Простите».
Недруги Державина ликовали. Появились пасквили и злобные эпиграммы, вроде следующей: «Ну-ка, брат, певец Фелицы, на свободе от трудов и в отставке от юстицы наполняй бюро стихов. Для поэзьи ты способен, мастер в ней играть умом, но за то стал неугоден ты министерским пером…» Завадовский писал в то время графу Воронцову: «Общее возрадование, что князь Лопухин переменил Державина! Не дай Бог, чтоб когда-нибудь в министерстве очутился подобный поэт».
Выйдя в отставку, Г. Р. Державин всецело занялся литературным трудом: издавал сочинения, работал над «Записками» о своей бурной жизни. Он оставался все таким же беспокойным борцом за справедливость и считал себя «отставным служивым». В частности, в 1807 году Державин написал две записки императору Александру I, в которых прозорливо усмотрел опасность для России со стороны Наполеона и предлагал меры по «укрощению наглости французов» и о том, как «оборонить Россию от нападения Бонапарта». Об этом же он говорил с Александром I и при их личной встрече. Император выслушал его благосклонно, но идеи поэта его уже не интересовали.
Литератор С. П. Жихарев (впоследствии московский губернский прокурор и обер-прокурор Сената) писал о нем: «С именем Державина соединено было в моем понятии все, что составляет достоинство человека: вера в Бога, честь, правда, любовь к ближнему, преданность к государю и Отечеству, высокий талант и труд бескорыстный…» И далее: «Это не человек, а воплощенная доброта, но чуть только коснется до его слуха какая несправедливость и оказанное кому притеснение или, напротив, какой-нибудь подвиг человеколюбия и доброе дело — тотчас оживится, глаза засверкают и поэт превращается в оратора, поборника правды…»
Г. Р. Державин скончался 8 июля 1816 года в своем имении Званка и погребен в новгородском Хутынском монастыре. Спустя 26 лет там же была похоронена и его жена, Дарья Алексеевна. После Великой Отечественной войны 1941–1945 годов прах Державина и его жены перенесли и предали земле около Софийского собора в Новгородском кремле.
Светлейший князь Петр Васильевич Лопухин родился в 1753 году в старинной дворянской семье. В детстве он был приписан к лейб-гвардии Преображенскому полку. Служить начал прапорщиком в 16-летнем возрасте, через несколько лет его произвели в капитан-поручики, а затем, получив чин полковника, перешел на статскую службу. Он занял должность Санкт-Петербургского обер-полицмейстера, выслужил чин бригадира и стал кавалером только что учрежденного ордена Св. Владимира 3-й степени. В 1783 году его перевели в Тверь, где он возглавил канцелярию наместника. В следующем году Лопухин в чине генерал-майора появился в Москве, и в течение последующих девяти лет «исправлял должность» гражданского губернатора, получив за труды чин генерал-поручика (в 1796 году переименован в генерал-лейтенанты) и орден Св. Владимира 2-й степени. С 1793 года и до конца царствования Екатерины II Лопухин служил ярославским и вологодским генерал-губернатором. Павел I назначил его Сенатором (в Москве), дал чин тайного советника и орден Св. Александра Невского.
Хотя перевод из генерал-губернаторов в Сенаторы в определенном смысле нельзя считать повышением по службе, однако для Лопухина он стал предвестником стремительного взлета и необычайно щедрых милостей, оказанных ему новым императором.
Сын Лопухина, Павел Петрович, рассказывал мемуаристу А. Б. Лобанову-Ростовскому, что его отец был человек «даровитый и в особенности отличался необыкновенной легкостью и быстротою работы». Благодаря этому, выполнив несколько важных поручений императора, он и заслужил благосклонность Павла I, когда в марте — апреле 1797 года тот находился на коронации в Москве. Однако была еще одна причина, объясняющая головокружительную карьеру Сенатора Лопухина — государь обратил пристальное внимание на его дочь, Анну Лопухину, 19-летнюю красавицу с большими черными глазами.
В конце июля 1798 года Лопухин неожиданно срочно был вызван в Петербург. Здесь он впервые получил приглашение на обед в Петергоф. Павел I обошелся с ним особенно милостиво и подробно расспрашивал о службе, о семье. 8 августа Петр Васильевич Лопухин был назначен генерал-прокурором Сената, а через несколько дней император повелел ему присутствовать в Совете при высочайшем дворе. После этого на Лопухина и членов его семьи со сказочной быстротой посыпались милости монарха. Он получил чин действительного тайного советника, ордена Св. Андрея Первозванного, Св. Иоанна Иерусалимского, Св. Анны. Павел I подарил ему свой портрет, что считалось тогда признаком особого расположения. В потомственное владение ему было передано поместье в Корсуне, а в Петербурге — большой дом на дворцовой площади. Его жена, Екатерина Николаевна, была пожалована в статс-дамы. Особыми знаками внимания император удостоил его дочь (и свою фаворитку), Анну Петровну: она стала фрейлиной, получила кокарду статс-дамы, ордена Св. Екатерины и Св. Иоанна Иерусалимского. В 1799 году П. В. Лопухину вручен бриллиантовый знак ордена Св. Андрея Первозванного и он стал князем с титулом светлости (при Павле I этой чести удостоились 5 человек).
По словам поэта и государственного деятеля И. И. Дмитриева, генерал-прокурор Лопухин был более опытен и сведущ в делах, нежели его предшественник А. Б. Куракин. Он «скоро понимал всякое дело, но никаким с участием не занимался». «Не предполагаю, — писал И. И. Дмитриев, — чтобы он хотел сделать кого несчастным, но равно и того, чтобы он решился стоять за правду».
Стремительное возвышение Лопухина оказалось кратковременным. 7 июля 1799 года он был отправлен в отставку и до начала царствования Александра I никаких должностей более не занимал.
Молодой император повелел ему присутствовать в своем Совете (преобразованном из Совета при высочайшем дворе), а в день коронации подарил богатую табакерку с собственным портретом. 8 октября 1803 года П. В. Лопухин стал министром юстиции и генерал-прокурором. Эту должность он занимал более шести лет. Одновременно он возглавил и комиссию составления законов, на которую Александр I возлагал большие надежды. Работа комиссии пошла особенно плодотворно, когда должность товарища министра исполнял М. М. Сперанский.
Отношения Лопухина как генерал-прокурора с Сенаторами складывались непросто. С некоторыми из них у него происходили острые стычки. Особенно донимал его один Сенатор — дальний родственник Иван Владимирович Лопухин, чаще других выступавший с особыми мнениями по решаемым делам.
П. В. Лопухин старался по мере своих возможностей поддерживать местный прокурорский надзор, заступаясь за губернских прокуроров, когда губернаторы уж очень откровенно прибирали их к рукам. Так, по его предложению в 1805 году Сенат направил на места разъяснение о том, что губернаторы не имеют права давать предписания прокурорам, как непосредственно подчиняющимся только генерал-прокурору.
С 1 января 1810 года начал работу новый Государственный совет. Должность председателя департамента гражданских и духовных дел в нем занял князь П. В. Лопухин. В 1812 году он возглавил департамент законов, а с 1816 года стал председателем Государственного совета и Комитета министров. В 1814 году Петр Васильевич получил чин действительного тайного советника 1-го класса, что соответствовало воинскому чину генерал-фельдмаршала (за все время существования Российской империи этот чин носили чуть более 10 человек). В 1826 году Лопухин, по указанию императора, председательствовал в Верховном уголовном суде, рассматривавшим дело о декабрьском восстании 1825 года.
2 ноября 1826 года князь Лопухин обратился к императору Николаю I с просьбой об отставке. «В службу вступил я в царствование блаженные памяти государыни Елизаветы Петровны 1760 г., марта 5-го дня, и прослужил оную как в военном, так и в гражданском звании со всем усердием верноподданного, — писал он. — Усилившаяся глухота, слабость зрения, преклонность лет моих и расстроенное здоровье делают меня ныне совершенно неспособным к службе и лишают возможности продолжать оную с желаемым усердием. Почему, припадая к священным стопам Вашего императорского величества, осмеливаюсь всеподданнейше просить о всемилостивейшем увольнении меня от всех дел, дабы я мог остаток дней моих провести в тиши и спокойствии, моля Всевышнего о ниспослании Вам, Всемилостивейший Государь, и всей Императорской фамилии, долголетнего здравия и благоденствия». Однако император Николай I не принял отставки, и П. В. Лопухин оставался на высоких постах до конца своей жизни.
Петр Васильевич Лопухин был женат дважды: вначале на Прасковье Ивановне Левшиной, а после ее смерти — на Екатерине Николаевне Шетневой. От второго брака он имел сына, Павла Петровича. Последний участвовал в Отечественной войне 1812 года, затем был одним из основателей «Союза благоденствия», а после его распада — вступил в возобновленное тайное общество. 28 декабря 1825 года император Николай I, после личного допроса молодого Лопухина, во время которого тот откровенно рассказал о своем участии в тайных обществах, «высочайше освободил» его от всякой ответственности. После этого Павел Лопухин командовал 2-й конно-егерской и 1-й гусарской дивизиями. В 1835 году в чине генерал-лейтенанта вышел в отставку.
Князь П. В. Лопухин скончался 6 апреля 1827 года.
Известный русский поэт и государственный деятель Иван Иванович Дмитриев родился 10 сентября 1760 года в селе Богородском Симбирской губернии, в старинной дворянской семье. Обучался в частных пансионах Казани и Симбирска, а в 14-летнем возрасте поступил в полковую школу гвардейского Семеновского полка. В 1776 году произведен в унтер-офицеры. Началась скучная, очень тяготившая его служба: строй, плац-парады, караулы… Первые поэтические опыты Ивана Дмитриева появились в печати в 1777 году (стихотворение «Надпись к портрету князя А. Д. Кантемира»). В последующие годы поэт знакомится с Н. М. Карамзиным (1783 год), Г. Р. Державиным (1790 год), Д. И. Фонвизиным, И. Ф. Богдановичем, Н. А. Львовым, В. В. Капнистом. С 1790 года постоянно появляются стихи, оды и басни И. И. Дмитриева. Настоящую славу принесли ему стихотворные сказки: «Модная жена», «Причудница» и другие. Пользовались большим успехом у читателей и «поэтические мелочи»: эпиграммы, пародии, мадригалы. Многие лирические стихи поэта были положены на музыку и стали модными романсами. В 1795 году Иван Иванович издал свой первый поэтический сборник «И мои безделки».
В январе 1796 года И. И. Дмитриев, получив чин капитана гвардии, взял годовой отпуск, а 17 декабря он вышел в отставку с чином полковника. Однако 25 декабря 1796 года он и его полковой товарищ Лихачев были неожиданно арестованы. Обоих доставили к императору Павлу I, и тот объявил о поступившем на них доносе, в котором сообщалось, что они «умышляют» на жизнь императора. Павел I поручил разобраться во всем этом военному генерал-губернатору Н. П. Архарову. Вскоре доносчик был найден. Им оказался слуга двоюродного брата Лихачева, с которым Дмитриев даже не был знаком. О результатах следствия Архаров доложил императору и тот приказал отдать слугу под суд уголовной палаты. Дмитриев и Лихачев тем временем опять были доставлены во дворец. Император принял их в присутствии всего генералитета. Он сказал: «С удовольствием объявляю вам, что г. полковник Дмитриев и штабс-капитан Лихачев нашлись, как я ожидал, совершенно невиновными; клевета обнаружена, и виновный предан суду. Подойдите, и поцелуемся». Дмитриев и Лихачев не без смущения подошли к руке императора. Павел I поцеловал каждого из них в щеку и пригласил к обеденному столу.
В 1797 году И. И. Дмитриев был приглашен в Москву на коронацию императора Павла I. Государь осыпал его милостями и приказал своему сыну, великому князю Александру Павловичу, спросить у Дмитриева, за которого тот поручился во время ареста, чего он хочет. Иван Иванович ответил: «Ничего, кроме спокойной жизни в отставке». Когда же Александр Павлович во второй и третий раз настойчиво обратился к нему: «Скажи что-нибудь, батюшка решительно требует», тогда только Дмитриев ответил, что желает поступить на статскую службу.
Вскоре после этого он получил «хорошее» место — товарища министра уделов. Спустя три месяца его с чином статского советника перевели обер-прокурором 3-го департамента Сената. К гражданской службе Иван Иванович привыкал с трудом. По его словам, он «будто вступил в другой мир», для него совершенно новый, незнакомый и во многом чуждый. Он отмечал, что, заняв предложенный ему пост обер-прокурора Сената, подумал прежде всего о важности своего нового звания — «блюстителя законов». По его мнению, это звание обязывало охранять законы от «умышленно кривых истолкований», «сносить равнодушно пристрастные толки и поклеп тяжущихся или подсудимых», противостоять иногда «особам, украшенным сединами, знаками отличий».
В своих воспоминаниях Дмитриев писал: «Отсюда начинается ученичество мое в науке законоведения и знакомство с происками, эгоизмом, надменностию и раболепством двум господствующим в наше время страстям: любостяжанию и честолюбию». Иван Иванович основательно изучил законы, которыми следовало руководствоваться в своей деятельности, познакомился с «внутренним положением» поднадзорного ему департамента Сената, порядком ведения там дел.
С первых же дней пребывания за обер-прокурорским столом Дмитриев стал активно отстаивать интересы законности. Это не всегда нравилось властолюбивым Сенаторам. Он вспоминал: «Едва проходила неделя без жаркого спора с кем-нибудь из Сенаторов, без невольного раздражения их самолюбия».
Служба Дмитриева продвигалась успешно. В 1798 году он получил чин действительного статского советника и орден Св. Анны 2-й степени. Однако времени для поэтического творчества практически не оставалось. «Во все это время, находясь на гражданской службе, — писал позднее И. И. Дмитриев, — я уже не имел досуга предаваться поэзии. Притом же и сам хотел на время забыть ее, чтобы сноснее для меня был запутанный, варварский слог наших толстых экстрактов и апелляционных челобитен».
В декабре 1799 года Дмитриев, неожиданно для многих сослуживцев, вышел в отставку (с чином тайного советника). Он купил в Москве дом, недалеко от Красных ворот, и «возобновил авторскую жизнь». В 1803–1805 годах Иван Иванович издал три тома своих сочинений.
С 1806 года И. И. Дмитриев вновь на службе — он стал Сенатором (в Москве) и вскоре получил орден Св. Анны 1-й степени. В 1808 году император направил его в Рязань для следствия о злоупотреблениях по винному откупу, а затем в Кострому для «исследований поступков» губернатора Пасынкова.
1 января 1810 года И. И. Дмитриев стал членом Государственного совета и получил назначение на пост министра юстиции и генерал-прокурора. 30 августа того же года император пожаловал ему орден Св. Александра Невского. Дмитриев довольно скоро понял необходимость проведения кардинальных преобразований в министерстве. Правосудие и прокурорский надзор находились тогда не в самом лучшем состоянии. В своих воспоминаниях он писал по этому поводу: «При первом обзоре всех частей моего министерства я уже видел, что многого недостает к успешному ходу этой машины: излишние инстанции, служащие только проволочке дел и в пользу ябеднических изворотов; недостаточность в назначении сумм на содержание судебных мест, особенно ж палат гражданской и уголовной; определение чиновников к должности большею частью наудачу, по протекции или через покровительство; неравенство в жалованье и производстве в чины».
Дмитриев энергично принялся за работу. Он сумел провести ряд важных узаконений. Как руководитель органов юстиции и прокуратуры, Иван Иванович был достаточно доступен и доброжелателен, своих подчиненных всегда поддерживал и поощрял. У него было много хороших идей о наилучшем устройстве судебной и прокурорской частей. Но не по его вине до их осуществления дело, как правило, не доходило. Одни прогрессивные идеи не нашли поддержки у императора, другим — противились приближенные в высочайшему двору сановники. Да и время оказалось тревожным — надвигалась война с Наполеоном. Правительству было не до преобразований.
Дмитриев, например, признавал весьма полезным учреждение в России училищ законоведения, куда можно было бы принимать не только дворянских, но и купеческих, и мещанских детей. По его мнению, уже через десять лет после этого можно было бы установить правило, чтобы «никого из стряпчих не допускать к хождению по делам без одобрительного свидетельства от одного из сих училищ. Таким образом, — писал он, — невежество и ученичество мало по малу истребилось бы между судьями и приказными служителями, да и самые стряпчие были бы поставлены в необходимость усовершенствовать себя в законоведении и учиться грамматическим правилам отечественного языка».
Доклады министра юстиции и генерал-прокурора Дмитриева императору по конкретным делам, которые он часто практиковал, заставляли иногда содрогаться Александра I. Так, однажды Дмитриев принес на утверждение приговор по делу о жестоком обращении одной помещицы с крепостной девушкой, которая, не выдержав изощренных истязаний, умерла. Слушая генерал-прокурора, император воскликнул: «Боже мой! Можем ли мы знать все, что у нас делается! Сколько от нас закрытого, мы и вообразить этого не можем!» И государь утвердил приговор, даже не смягчив его, как он обыкновенно делал.
Особенно тяжело было работать во время Отечественной войны 1812 года. Вследствие принципиальной позиции, занятой им по многим вопросам, он нажил себе немало врагов среди членов Комитета министров, которые стали почти открыто ему противодействовать. Когда же и Александр I выразил ему свое «неблаговоление», тогда И. И. Дмитриев подал в отставку, которая 30 августа 1814 года была принята.
Поэт снова поселился в Москве. Недалеко от Тверского бульвара, на Спиридоновке, выстроил себе дом (по проекту архитектора А. Л. Витберга). В 1816 году он вернулся на некоторое время на службу — председателем комиссии для рассмотрения просьб, подаваемых на высочайшее имя от жителей, разоренных неприятелем. В 1818 году ему был присвоен чин действительного тайного советника, а в 1819 году — пожалован орден Св. Владимира 1-й степени. Вскоре после этого Дмитриев отошел от государственных дел и занимался исключительно литературным трудом. В 1825 году поэт завершил работу над своими мемуарами «Взгляд на мою жизнь» (впервые опубликованы в 1866 году).
Иван Иванович был холост, но с молодых лет «питал нежные чувства» к жене сослуживца П. И. Северина, Анне Григорьевне, которой посвятил несколько своих стихотворений.
И. И. Дмитриев умер 3 октября 1837 года и похоронен в Донском монастыре.