Вместе с нуклеусами найдены и характерные пластины: широкие, правильной огранки и с такими прочными острыми лезвиями, что их можно было использовать в дело без всякой дополнительной подправки в качестве ножей, а если понадобится, и наконечников копий или кинжалов. Такие пластины тоже получили на Западе наименование леваллуазских. Однако устиновские нуклеусы особого рода. Их можно называть «эпилеваллуазскими», потому что в них видна лишь какая-то поздняя передача более древней технической традиции.
Еще интереснее, что среди множества устиновских нуклеусов такого рода встречены образцы, поразительно похожие по технике на загадочные каменные изделия из знаменитого местонахождения каменных изделий у деревни Осиновки вблизи Уссурийска.
Значит, человек поселился в Приморье несравненно раньше, чем этого можно было ожидать, еще в ледниковое или даже межледниковое время: к такому мнению пришли и авторитетные геологи-консультанты, посетившие раскопки в Осиновке.
Находки в Осиновке показали также, что в Приморье с самого начала развитие культуры шло особыми путями, каких не было в Европе. Бережно расчищая слой с каменными изделиями в устиновском поселении-мастерской, мы увидели, что своеобразные черты древней культуры Приморья не исчезли, а продолжались здесь, хотя и видоизменились. Здесь уже не было оббитых галек-рубил. Но многие нуклеусы древней мастерской обнаруживали отчетливое сходство с этими гальками. Повторяли технику скалывания пластин, свойственную осиновским нуклеусам-рубилам. Такие нуклеусы из Усти-новки казались явно измельчавшими и преобразованными, потомками осиновских орудий, сделанных из целых галек.
Мастера каменных орудий, жившие около Устиновки, следовательно, были потомками древних обитателей оселения на холме у нынешней деревни Осиновки!
Кто же был современником наших устиновцев? Здесь перед нами встали новые, поистине увлекательные возможности проникнуть в жизнь людей далекого прошлого не только нашего Приморья, но и других стран Азии. Ведь уже в каменном веке племена, отделенные руг от друга тысячами километров, не были наглухо и навсегда изолированы друг от друга. Иначе человек не заселил бы Американский континент, иначе не были бы освоены нашими предками еще в каменном веке Японские острова, Полинезия, остров Пасхи, а также Австралия.
Конкретно наши находки в Устиновке имеют самое прямое отношение к большой и сложной проблеме заселения человеком Японского архипелага.
За последние десятилетия благодаря упорной работе японских археологов, кстати сказать, стоящих по качеству их работы и достижениям на одном из первых мест в мире, показано, что эти острова пережили в каменном веке столь же длительную, как и сложную, интереснейшую историю. Пожалуй, важнейшим достижением японских археологов в последние годы было открытие целой серии так называемых «докерамических культур». Они соответствуют палеолиту и мезолиту Запада и Сибири. Среди этих культур отчетливо выделяются такие, которые непосредственно предшествуют неолиту, когда впервые появляются глиняные сосуды. Поэтому их и называют докерамическими. Возраст древнейшей керамики в Японии, как полагают многие японские и американские ученые, достигает по крайней мере 7, даже 12 тысяч лет. Докерамические культуры Японии еще старше — им 14–15 тысяч лет.
Однако в то время, как японские археологи находили все новые и новые поселения докерамических культур, в хронологии древних культур нашего Дальнего Востока оставался зияющий пробел. Казалось, что эта территория была тогда пустой. Понятно поэтому наше волнение, когда на осиновском холме было открыто поселение каменного века, намного превосходившее по своему возрасту все известные к тому времени.
Еще большее волнение охватило нас, когда мы увидели собственными глазами докерамические находки японских коллег в Токио. Старейший археолог Японии почтенный Сугихара-сан открыл зеркальные стекла витрин своего удивительного музея в университете Мэйдзи, и можно было ощупать пальцами фасетки сколов на странных нуклеусах из его коллекции. Это были точь-в-точь те нуклеусы, которые характерны для нашего Дальнего Востока и Монголии.
В древней мастерской на реке Зеркальной рядом с нуклеусами леваллуазского облика лежали многочисленные заготовки этих гобийских нуклеусов! Но удивительные гобийские нуклеусы связывают, как сказано выше, не только отдаленные друг от друга страны Азии. Они соединяют также и два соседних материка — Азию и Америку.
Одним словом, это памятники переходной поры от палеолита к неолиту или, в крайнем случае, поздней поры палеолита, которая хронологически соответствует концу верхнего палеолита Европы, закончившегося около 15–20 тысяч лет назад.
Эти аналогии могут разочаровать тех, кто по своей простоте хотел видеть в нуклеусах леваллуа ашельские рубила. Поэтому следует сказать, что вопреки традиционно сложившимся взглядам на Дальнем Востоке, в низовьях Амура, в окрестностях центрального поселка Ульчского района в 1977 году все же поднято было и настоящее ашельское рубило небольшого размера. Сердцевидное по форме, точь-в-точь такое же по очертаниям и технике изготовления, как истинные позднеашельские рубила Франции.
Но хотя устиновским находкам не 300 и даже не 100 тысяч лет, а скорее в 10 раз меньше, они поистине замечательны еще и потому, что являются ценнейшим вкладом в раннюю историю Дальнего Востока, в историю таких отношений между древними племенами, которые можно назвать международными связями каменного века.
Так по-новому в неожиданно сложных формах раскрывается история каменного века Дальнего Востока. Уже не как простая смена стандартных этапов культуры, не как случайный рассказ об обломках камней или черепках глиняной посуды, уныло сложенных в пыльные витрины музеев, а как история неведомых по имени, но вполне конкретных обществ и племен, оставивших после себя оригинальные следы самобытной исторической жизни.
Древняя же история Приморья в целом имеет вовсе не узкий, не локальный, чисто краеведческий интерес, в ней скрыто множество важных с всемирно-исторической точки зрения событий и проблем. Недаром же этот богатый и щедрый край нашей Родины лежит у одного из двух величайших океанов, где сходятся пути из далекой Юго-Восточной Азии и островного мира Тихого океана с путями, ведущими в глубь Азиатского материка, в степи Монголии и в сибирскую тайгу.
И кто знает, может быть, устиновцы, потомки людей древнейшей пока известной нам на территории Приморья осиновской палеолитической культуры, мастера ле-валлуазской техники обработки камня, положили начало своеобразной докерамической культуре Японии, которая так поразила японских исследователей, когда в красной глине равнины Канто у Токио они впервые обнаружили изделия из вулканического стекла и сланца.
Во всяком случае, как учит история, чаще всего островные цивилизации зарождались на материке, а не наоборот. И лишь с течением времени достигали при благоприятных условиях высокого расцвета, даже опережали материк.
Тем более вероятно, что именно отсюда, с материнской земли Дальнего Востока, пролегали пути тех, кто восемь тысяч лет назад или даже ранее первым достиг Алеутских островов и Аляски.
В стране трех солнц
Чем ближе к современности, тем сильнее проявлялось своеобразие древних культур нашего Дальнего Востока, яснее сказывался особый дух, оживлявший все, что создавали его обитатели. И при этом повсюду на общей исходной основе складывались местные культуры со свойственными каждой характерными чертами.
По-своему жили люди на Верхнем Амуре, рядом с обитателями Забайкалья и Монголии. Основой их хозяйства были охота и отчасти рыбная ловля. Со временем они рано и, видимо, не без влияния соседей перешли к разведению домашних животных.
Иначе складывалась культура населения Приморья и Среднего Амура. Древние жители этих мест занимались не только рыболовством и охотой, но и земледелием. Выше Хабаровска и в Приморье на неолитических поселениях обычны своеобразные каменные изделия в виде сегментов из песчаника. Это куранты-терочники, которыми на каменных плитах растирали зерно. Вместе с ними встречаются и характерные мотыжки с плечиками-уступами у рукояти — ими обрабатывали землю.
Тяжелый труд земледельца каменного века щедро вознаграждался плодородием почв и теплым влажным климатом этих мест. Не менее благоприятные условия для возникновения земледельческой культуры еще в каменном веке существовали на Среднем Амуре и в бассейне реки Зеи, где позднее наблюдалось собственное земледелие дауров и дучеров.
Плодородная низменность, раскинувшаяся вдоль мощных водных артерий, богатая природа, щедро оделяющая земледельца, скотовода, охотника и рыболова своими дарами, — все это издавна способствовало здесь раннему подъему хозяйства и культуры. Археология Среднего Амура подтверждает, что так оно и было в действительности. Попытки отрицать возможность столь раннего развития земледельческой культуры на Дальнем Востоке оказались несостоятельными. Особенно после того, как в культурных слоях двух поселений — у поселка Кировского возле нынешнего города Артема и у села Екатерининского на реке Партизанской — были обнаружены не только терочники-куранты, но и обугленные зерна проса.
Другой особенностью экономики дальневосточных племен на юге издавна было разведение домашних свиней. Свиноводство — и это подтвердили раскопки «культуры раковинных куч» — характерная черта экономики прибрежных племен Приморья. Лишь со временем, вероятно, под влиянием связей со степными народами Центральной Азии здесь начинают разводить лошадей. Иначе жили племена Нижнего Амура, о которых нужно сказать подробнее. У них была своя, особенная экономика, обусловленная природой этих мест.
В определенное время года реки Дальнего Востока переполняются косяками кеты и горбуши. Достаточно интенсивно поработать во время рыбачьей страды, чтобы обеспечить весь род или племя пищей на всю зиму. Так возникли на берегах Амура оседлые поселения. Целые деревни каменного века, состоявшие из больших — по сто и более квадратных метров площадью полуподземных жилищ с углубленным в землю основанием. В заполнении котлована и особенно на полу жилищ лежали многочисленные каменные изделия. Часты шлифованные тесла для обработки дерева, ножи для разделывания рыбы, скребки, вкладные лезвия для составных кинжалов, наконечники копий, а также сверленые палицы, которыми, видимо, глушили крупную рыбу. Вдоль стен нередко располагались глиняные сосуды, часто снабженные отверстиями, которые нужны для скрепления треснувших сосудов.
В закономерной связи с развитием рыболовства и оседлостью у амурских племен находилось разведение собак. Собака была у речных рыболовов единственным домашним животным. Ее использовали, по-видимому, и как тягловую силу, и как источник пищи: собачье мясо на Амуре даже в XIX веке было любимой пищей. Собаку приносили в жертву во время самых различных обрядов, так же как оленя у оленеводов, лошадь и овцу у степняков.
Самое замечательное в культуре неолита Нижнего Амура даже не мастерски выполненные из кремня наконечники стрел, нож и вкладыши или до зеркального блеска отшлифованные тесла и топоры, а образцы искусства в полном и настоящем смысле этого слова.
Еще сто лет назад на берегу Амура около старинного нанайского селения Сакачи-Алян были обнаружены и частично описаны удивительные валуны с древними рисунками. На валунах выгравированы загадочные антропоморфные изображения, в подавляющем большинстве не целые фигуры, таких вообще здесь нет, а маски-личины.
В далеком уже 1935 году наша маленькая экспедиция из четырех молодых людей причалила к берегу немного выше домов Сакачи-Аляна, где тогда еще стояла древняя многосемейная постройка нанайского типа.
Так же как и наших предшественников, в том числе Л. Штернберга, В. Арсеньева, американского востоковеда Б. Лауфера и японского этнолога и археолога Р. Тории, нас влекли сюда огромные глыбы базальта, которые длинными валами громоздятся вдоль скалистого берега Амура. Несколько миллионов лет назад из недр земли, из жерла давно исчезнувшего вулкана, вылился поток раскаленной магмы. Затем он застыл, потрескался и наконец, подточенный рекой, рассыпался на множество глыб.
И сейчас весь в брызгах и пене из волн выступает огромный, многотонный отторженец скалы, черный, изъеденный временем, почти такой же старый, как и сам Амур и голубое небо над ним. Этот одинокий кусок базальта, как сотни других таких же, был когда-то, в незапамятные времена, оторван от соседних скал и принесен сюда ледоходом. На первый взгляд здесь нет ничего примечательного, ничего особенного. Но подойдите поближе и увидите, что на отлогом песчаном берегу Амура в Сакачи-Аляне лежит не простая глыба дикого камня.
Грубая первозданная глыба, свидетель детства нашей планеты, несет на себе печать творческого замысла. Она открывает странный и вместе с тем увлекательный, фантастический мир древнего искусства. Века, а скорее всего тысячелетия сгладили острые грани этой базальтовой глыбы, как и сотен других, отшлифовали ее поверхность, но не смогли стереть глубокие полосы, выбитые рукой неведомого художника древних времен.
С илистого дна реки, из мутной воды как будто всплывает само подводное страшилище, властитель Амура, «Черный Дракон». Его узкие, по-монгольски раскосые глаза смотрят на пришельцев с немой угрозой. Голова этого странного и загадочного существа, явившегося перед нами из тьмы времен, увенчана пышной короной торчащих кверху густых волос; внизу видна такая же пышная борода и, что всего удивительнее, густые усы.
Нижняя часть рисунка утрачена еще в древности, должно быть, в то время, когда глыба с изображением передвигалась вместе с другими камнями и сталкивалась с ними в потоке ледохода. Но и то, что уцелело, производит неизгладимо сильное, необычное впечатление. Взглянув на это удивительное, непохожее ни на что другое произведение древнего искусства, его уже нельзя забыть. Сколько потребовалось труда и усилий, чтобы выбить в неподатливом диком камне эти желобки! Может быть, даже с помощью простой гальки, которая валяется на влажном речном песке?!
Но еще удивительнее мудрая лаконичность и простота, а вместе с тем фантастическая изощренность рисунка и, наконец, то острое композиционное чувство, с которым древний мастер, а лучше сказать, художник, разместил его на боковой плоскости камня. Он, этот рисунок, органично слит с шершавой глыбой. И не только глыбой, но и со всем окружающим ландшафтом уссурийской тайги, с ее опьяняющими запахами, с необъятными просторами великой азиатской реки.
Когда уровень Амура повышается, волны лижут бороду чудовища и его косые глаза. Волны поднимаются все выше и выше, пока, наконец, весь камень не скрывается под водой. Затем через месяц, два или три погруженный в воду камень снова поднимается над зеркалом вод. И так из года в год, из века в век…
Образ чудовища, выбитый на сакачи-алянском камне, рожден как будто самой матерью-землей, создан ее стихийной творческой силой, той, что гонит из своих глубин весенние бурные соки и дает начало всему живому на свете.
Не случайно, должно быть, в первый раз, когда мы увидели и обводили пальцем полустертые линии рисунка, он вызвал в памяти что-то очень старое и очень близкое. Вспомнился древний греческий миф о детстве вселенной и богов, о порожденных богиней земли Геей чудовищных исполинах, многоруких и змееногих титанах. Вспомнилась битва олимпийцев с сынами земли, высеченная на мраморе Пергамского алтаря! Не таким ли древнейшим мифом о детстве земли рожден и этот загадочный образ древнего чудовища на Амуре?
В самом деле, как ни далек древний Пергам от Сакачи-Аляна, мы еще увидим, что у жителей Сакачи-Аляна до сих пор живет такой же миф о первых днях вселенной, о мифических героях-полубогах. Миф, который служит ответом на вопрос, как появились рисунки на камнях Сакачи-Аляна.
Неподалеку и тоже наполовину в воде лежал второй камень с выбитым на нем изображением еще одной маски или личины, но без такого пышного обрамления, как в первой фигуре. Лицо это имело яйцевидную правильную форму. На нем резко выступали раскосые глаза с отчетливо выбитыми в камне круглыми зрачками, широкий расплывчатый нос. На щеках и подбородке виднелись параллельные дуги — возможно, татуировка.
Всюду в этом районе, начиная с села Малышева и кончая последними вниз по Амуру домами нынешнего Сакачи-Аляна, встречаются древние изображения — настоящий музей первобытного искусства амурских племен далекого прошлого. Общее количество древних изображений в Сакачи-Аляне можно установить лишь приблизительно: часть года Амур перекрывает свои песчаные берега, а вместе с ними и валунные россыпи, среди которых находятся камни с личинами. Многие из них, вероятно, погребены в песке. По крайней мере в процессе изучения сакачи-алянских рисунков, нам не раз приходилось производить небольшие раскопки, чтобы освободить от песка ту или иную часть расписанной глыбы.
Рисунки на валунах Сакачи-Аляна несут в себе признаки глубокой древности. Они нередко сглажены и стерты до такой степени, что на глаз трудно определить контуры отдельных фигур и их детали. В ряде случаев желобки рисунков удается проследить сначала только пальцами, осязанием, на ощупь. Выбитая в древности поверхность камня ровнее и глаже, чем первоначальный фон на валуне, не тронутый рукой человека, неровный и шероховатый.
Всего в Сакачи-Аляне около ста пятидесяти рисунков.
Второй крупный центр наскального рисунка Дальнего Востока находится на скалистом правом берегу реки Уссури выше села Шереметьева.
Третий на скалах в долине реки Кия по дороге из Хабаровска во Владивосток.
Во всех трех местонахождениях петроглифов абсолютно преобладают антропоморфные изображения-личины. Но вместе с ними на тех же скалах и валунах видны фигуры животных, похожих на лосей или лошадей, несомненно диких, водоплавающих птиц, лебедей или уток, змей.
С первой встречи с сакачи-алянскими личинами исследователей занимал один и тот же вопрос: когда и кем они были созданы, кто выбивал на базальтовых глыбах эти странные лики?